Кости под моей кожей

      Небо уже окрасилось в розовые и оранжевые оттенки, а синева становилась всё темнее, когда они вышли из амбара чуть раньше семи. Начали мерцать звёзды, а на севере ярко сияла Маркхэм-Трипп. Стивен Купер говорил, что ещё два дня, и комета окажется как никогда близко.       Арт шла между ними, держа Алекса за руку, когда они замерли недалеко от амбара. Она затаила дыхание из-за раскинувшейся перед ними картины.       Двор перед домом преобразился. Два длинных деревянных стола для пикника были сдвинуты вместе. Их покрывали белые скатерти. На столах рядком стояли корзины с цветами почти всех мыслимых оттенков.       Из земли торчали факелы-тики, фитили котрых были зажжены и ярко горели. На ветвях деревьев висели китайские фонарики, поблёскивающие через тонкую бумагу красного и зелёного цвета. А вокруг стволов были обвиты гирлянды с белыми огоньками.       Всё выглядело замечательно.       Но почему-то чувствовалось, что что-то не так.       Люди толпились вокруг столов, перешёптываясь между собой. Некоторые держали стаканы с лимонадом. Другие накрывали на стол тарелки, столовое серебро и матерчатые салфетки. Мужчина, которого они видели перед амбаром, кряхтел, стаскивая старый граммофон с крыльца и устанавливая его на земле возле стола. Оказалось, что тот играл, когда его заводили вручную, чего Нейт никогда раньше не видел собственными глазами. Долорес похлопала мужчину по руке, прежде чем наклонилась и выдвинула ящичек в нижней части проигрывателя. Внутри лежали многочисленные конверты с пластинками. Она пролистала их, прежде чем остановилась на одном и выудила его. Вытащила из него пластинку и установила её на граммофон. Схватила рукоять и медленно её прокрутила.       Мгновение спустя над двором начал разливаться голос Билли Холидей, трескучий и призрачный.       Это был один из самых сюрреалистичных моментов в жизни Натаниэля Картрайта.       — Так красиво, — выдохнула Арт с сияющими глазами. Она дёрнула Алекса за руку. — Разве не красиво?       — Красиво, — неохотно согласился Алекс. Нейт мысленно сделал себе пометочку, что потом нужно будет его из-за этого поподкалывать.       Арт потянула Алекса вперёд.       Разговоры смолкли почти сразу, как только все повернулись, чтобы посмотреть на них.       На неё.       — Привет, — произнесла она. — Всё так мило. Вы хорошо поработали. Я очень впечатлена.       Все вздохнули почти одновременно.       — Спасибо, — сказал Питер, появившись на крыльце. — Мы хотели показать тебе, как сильно мы тебя ценим. За всё, что ты есть. Садись, пожалуйста. Мы начнём прямо сейчас.       Долорес и мужчина из амбара прошли мимо Питера в дом. К Арт, Алексу и Нейту двинулся пожилой темнокожий мужчина. Его пальцы подёргивались. Он шёл скованно. Его взгляд метался от Арт к Алексу и обратно.       Он остановился перед ними. Прочистил горло.       — Для меня было бы честью провести вас к вашему месту.       — Ты как официантка, — выпалила ему Арт, широко улыбаясь. — Мне нравятся официантки.       Нейт не стал её поправлять.       Мужчина тоже. На самом деле, тот, казалось, расслабился, услышав её слова. Он выглядел так, будто хотел протянуть руку и прикоснуться к ней, но стоило Алексу разок стрельнуть глазами, и мужчина передумал. Он развернулся, и они последовали за ним к концу стола. Там ждал стул, на старом деревянном сиденье которого лежала толстая подушка. Он отодвинул для Арт стул. Девочка рассмеялась, когда взобралась на него, держась за подлокотники, а мужчина слегка приподнял его, чтобы придвинуть её поближе к столу. Алекс сел на скамейку слева от неё. Он кивнул Нейту, чтобы тот занял место напротив него.       Мужчина начал:       — Вообще-то, сэр, эти места для…       Алекс зыркнул на него.       Тот медленно попятился.       Арт наклонилась к Нейту.       — Как считаешь, за последние пару часов они перестали быть веганами, чтобы мы могли поесть бекон? — прошептала она ему.       — Не думаю, что веганство работает именно так, — шепнул в ответ Нейт.       Она, казалось, этим разочаровалась.       Нейт похлопал её по руке.       Под столом нога Алекса прижалась к его ноге.       Нейт потупил глаза в столешницу, чувствуя, как его лицо краснеет. У них не… да что таить, вообще ничего у них не было, практически. Между ними чувствовалось желание, ох, бля, ещё какое желание, но, живя в бегах с инопланетянкой под боком, действовать в соответствии с этим желанием нелегко. С той ночи в пикапе, когда его посетило видение (сновидение?) о побеге из Горы, после которого он поцеловал мозолистую руку Алекса, Нейт вёл себя осторожно, не желая подталкивать Алекса ещё дальше. Это раздражало, особенно в такие моменты, когда нога Алекса согревала его собственную, но он… существовали вещи, о которых Нейт не был в курсе. Много вещей. Например, женщина, которую он увидел в первый раз, когда благодаря Арт между ними установилась связь. Маленький мальчик. Он… он знал. Как Нейт мог не догадаться? Но также он знал, как работает горе, и каким оно может быть всеобъемлющим. Ему не хотелось подталкивать Алекса к чему-то, к чему тот не был готов. Нейт даже не был уверен, готов ли он к этому сам. Не помогало и то, что сейчас, вероятно, было не лучшее время даже думать о подобном. Его внимание должно было быть сосредоточено на Арт. А не на том… что бы между ними ни происходило.       Но, Иисус Христос, как же он этого хотел.       Может быть, после того, как всё закончится, они смогут… Нейт не знал.       Он не знал, что случится после.       Будет ли Алекс вообще в состоянии здраво рассуждать. Прежде он уже испытывал утрату. И очень скоро ему предстояло вновь через неё пройти. Артемида собиралась вернуться домой, а Нейт готовился к тому, что ему придётся собирать осколки разбитого сердца.       Хотя он бы это сделал, если бы потребовалось. Конечно, сделал бы. Он был готов идти до конца.       Питер последовал за Долорес и другим мужчиной в дом. Вскоре они вернулись один за другим, каждый с большой мультиваркой, наполненной тем, что, по мнению Нейта, должно было быть рагу из зимних кабачков и чечевицы. Вслед за ними из дома вышла азиатка из сада, неся две большие корзины, доверху наполненные толстыми ломтями хлеба.       Долорес поставила свою мультиварку между Алексом и Нейтом, перед Арт, застенчиво при этом улыбаясь. Мужчина из амбара сел посередине, где сходились два стола. Питер поставил свою на другом конце, где стоял ещё один стул.       Билли Холидей пела о том, что не хотела, чтобы её мужчина перед ней объяснялся.       Люди с фермы Питера подошли к столу и сели. Молодой мужчина с покрытым рубцами от прыщей лицом сидел рядом с Нейтом, поглядывая на него краем глаза. Рядом с Алексом была женщина, на губах которой играла мягкая улыбка с тех пор, как она использовала плечо Алекса в качестве опоры, когда садилась. При этом её пальцы как бы невзначай проскользили по его бицепсу. Нейт решил, что она ему не нравилась.       Алекс плотнее прижал ногу к лодыжке Нейта.       Нейт всё понял.       Питер постучал ложкой по своему бокалу. Все замолчали, обратив на него взоры. Он улыбнулся им, по очереди одарив своим взглядом каждого из присутствующих. Дольше всего он смотрел на Арт       — Я рассказывал, — изрёк он, — много раз о полученном мной… опыте в месте, известном как Гора. О том, что я видел. О том, что узнал. Когда нечто… когда внеземное разумное существо выбирает вас так же, как меня, оно не может ничего сделать, кроме как вас изменить. Пройдя через это, вы чувствуете себя выскобленным начисто, опустошённым, потому что всё, что вы раньше считали реальным, вдруг кажется таким банальным. Вещи, которые имели значение, крошечные мелочи, о которых мы думали изо дня в день, — ничто по сравнению с космической силой, действующей вокруг нас.       Билли Холидей пела, что она была дурой, раз желала тебя, но так или иначе она не может жить без тебя.       Питер продолжал:       — Это… изменило мою жизнь. Я был сокрушён и восстановлен с самого основания. И когда я опять остался один, я знал, я просто знал, что мне суждено сделать мир лучше. Или, по крайней мере, маленький его уголок. — Он улыбнулся, окинув взглядом двор фермы. — Мне хочется верить, что я преуспел.       Люди вокруг него забормотали в знак согласия, кивая головами вверх и вниз.       — Нам всем пришлось чем-то пожертвовать, — произнёс Питер. — Каждому из нас. То, что мы находимся здесь, сейчас, в этот самый момент означает, что мы отказались от чего-то ещё. — Он посмотрел на Нейта. Нейт постарался не дрогнуть. — И, может быть, мы ещё не совсем понимаем нашу цель. Но теперь, когда она здесь, теперь, когда она пришла, я знаю, что скоро нам всё станет предельно ясно. — Он поднял бокал со стола. — За Артемиду. За то, что она указала мне путь.       Люди Питера возвели к ней свои бокалы.       — За Артемиду.       Нейт и Алекс не двигались.       Артемида склонила голову набок.       Все одновременно выпили.       Питер поставил свой бокал.       — Итак, — провозгласил он весело. — Давайте отведаем эту прекрасную еду, которую Долорес так любовно приготовила для всех нас. Это праздник. А это значит, что пора начинать праздновать.       Он сел на стул, и Долорес ему улыбнулась.       Подали еду: разлили рагу по мискам, раздали хлеб. К хлебу в маленьких тарелочках прилагалось что-то похожее на масло, но поскольку оно было якобы веганским, Нейт отказался. Ему не хотелось знать, из чего оно было сделано.       На лице Арт читалось сомнение, пока она изучала взглядом стоящее перед ней рагу. Она взяла ложку и немного поковырялась ею в тарелке. Она подождала, когда Алекс попробует, прежде чем последовала его примеру.       — Вау, — выдала она черезмерно радостно. — Действительно вкусно. Даже не знаю, как описать. Я так счастлива, что ем это прямо сейчас.       Нейт не смотрел на неё, потому что боялся рассмеяться.       Ему удалось проглотить несколько кусочков, прежде чем он решил, что просто будет щипать хлеб.       Он подумал, что, может быть, позже прокрадётся к пикапу и посмотрит, не осталось ли у них супа. Образ того, как они под покровом ночи сбиваются в амбаре в кучку и тайком хлебают суп из банки, заставил его фыркнуть.       Нейт почувствовал, как ботинок Алекса прижался к его лодыжке.       И поднял взгляд.       Брови Алекс вопросительно приподнялись.       Нейт покачал головой.       Всё было хорошо.       Всё было отлично.       Да, возможно, эти люди вели себя немного странно. Может, он их не понимал, но, чёрт возьми, он никогда не проходил через то, через что пришлось Питеру. Он не знал его. Или их. Или что привело их всех сюда. На эту ферму. Как они так быстро приняли чужаков. И эту девочку. Они, казалось, не были удивлены ничем, что имело к ней отношение. Вместо этого они относились к ней практически… сверхуважительно. Будто испытывали перед ней благоговение.       Нейт понимал такое поведение больше, чем хотел признавать.       Возможно, в этом месте не было ничего особенного. Эти люди просто… нуждались в ком-то вроде Питера. Нейт мог понять, почему. Тот был… в нём имелось что-то такое, чего Нейт не мог толком объяснить. Казалось, мужчина почти не моргал. Он практически всегда улыбался. И оставался спокоен. До жути спокоен.       Всё было хорошо.       Всё было отлично.       Трапеза закончилась, и жители фермы вышли из-за стола, собрали посуду и сложили её в большую пластиковую ванну с мыльной водой, стоявшую возле крыльца. Никто не прокомментировал то, как мало съели трое гостей, их миски всё ещё были почти полными, а на тарелках лежали остатки хлеба, раскрошенные на мелкие кусочки. Нейт попытался помочь, но ему тихо сказали, что в этом нет необходимости. Что он их гость, что он пришёл с ней, так что и пальцем не посмеет пошевелить.       Билли Холидей ворковала, что она вся твоя, душой и телом, и проводит дни в тоске, постоянно думая лишь о тебе.       Нейт с шоком уставился на то, как Питер протянул руку Долорес и низко поклонился. Долорес хихикнула, словно девчонка, заливаясь румянцем и тяжело вздымая грудь. Она взяла Питера за руку, и тот, посмеиваясь, повел её к свободному клочку газона рядом с проигрывателем. Он притянул женщину к себе, и они начали танцевать, медленно покачиваясь взад и вперёд.       Через мгновение к ним присоединились другие. Мужчина и женщина. Две женщины. Группка из трёх человек, что медленно закружилась в скромном хороводике, держа друг друга за руки и шаркая ногами.       — Что происходит? — выдохнула Арт. — Алекс, что они делают? Они… они танцуют?       — Да, — тихо подтвердил Алекс. — Они танцуют.       — Как в том фильме, — сказала она, мечтательно вздыхая, в её глазах отражались окружающие её огоньки. — Ну в том, с красивой женщиной в платьях. Как он назывался?       — «Хеллоу, Долли!»       — Да, в том. — Она глянула на Алекса, прежде чем опустила взгляд на свои руки. Она выглядела… нервной, чего Нейт раньше никогда за ней не замечал. Она снова посмотрела на Алекса, прежде чем улыбнулась и начала теребить скатерть.       Нейт понял.       Алекс тоже. Ещё до того, как Нейт успел заговорить, Алекс спросил:       — Хочешь потанцевать?       Арт пожал плечами.       — Арт.       — Может быть, немного, — пробормотала она.       — Хочешь потанцевать со мной?       Она снова пожала плечами.       О, да. Нейт уже видел, как разбивается сердце. И в этот самый момент он ощутил, как его собственное тоже разрывается у него в груди. Прямо напополам. Он немного понял, что Питер подразумевал, говоря, что ты чувствуешь себя выскобленным начисто. Рядом сидела эта девочка, эта прекрасная маленькая девочка, которая вовсе не была девочкой. И она хотела танцевать.       Алекс поднялся из-за стола.       Он протянул Арт руку.       Она покраснела.       Нейт задумался, когда именно он начал любить их обоих. Когда он позволил себе почувствовать что-то, на что, по его мнению, не был способен.       Но он их полюбил, по-видимому.       Полюбил.       Именно тогда Нейт это осознал.       Так или иначе, он их любил.       Арт поколебалась, но лишь на мгновение, прежде чем взяла Алекса за руку. Билли начала петь о колодце желаний и о том, что она будет видеть тебя, что она всегда будет думать о тебе, как о летнем дне.       Алекс вывел Арт на середину газона. Остальные расступились, освобождая им пространство. Долорес танцевала, прижавшись щекой к груди Питера. Её глаза были закрыты, и она выглядела так, словно ещё долго не собиралась сходить с этого места.       Питер наблюдал за Алексом и Арт.       Сердце Нейта скакнуло до самого горла, когда Алекс велел Арт встать на его стопы. В ответ она улыбнулась ему так ослепительно, что у Нейта задрожали руки. Арт сделала, как просил Алекс, осторожно ступив на его ботинки, будто боялась, что каким-то образом причинит ему боль. Тот помог ей, держа её руки в своих. Как только девочка забралась ему на ноги, Алекс зашаркал по газону. Выходило неловко, Алекс двигался одеревенело, но, пока Билли вторила им, что найдёт тебя в лучах утреннего солнца, Арт выглядела так, словно никогда не была счастливее, чем сейчас. Она вновь улыбнулась Алексу, и Нейт решил, что Билли права. Он нашёл утреннее солнце.       «Я этого не понимала, — поделилась как-то Арт. — И не думаю, что кто-то из нас понимал. И не сможет, если, как и я, не ощутит сердцебиение в груди. Если не получит способность почувствовать, как я, кости под моей кожей. Мы не похожи. Не совсем. Мы разделены временем и пространством. И всё же, так или иначе, мы все состоим из пыли и звёзд».       Он не постиг смысл того, что она сказала. Не полностью. Не тогда. Не до этого момента.       И, возможно, впервые он по-настоящему осознал, насколько сильно Алекс Вейр любил Артемиду Дарт Вейдер.       Нейт задался вопросом, останется ли что-нибудь от Алекса после того, как она уйдёт.       Они танцевали.       И когда песня подошла к концу, Артемида соскочила со ступней Алекса, подняла один палец и поманила его вниз. Он наклонился, и она чмокнула его в щёку перед тем, как прошептала что-то на ухо, глядя на Нейта с застенчивой улыбкой на лице.       Алекс напрягся.       Ничего хорошего это не предвещало.       Арт отступила на шаг назад.       Алекс выпрямился.       Билли, конечно же, выбрала именно этот момент, чтобы начать петь о том, как уверена, что она безумна, что она сходит с ума от любви.       Алекс повернулся к Нейту, когда Билли заявляла, что пройдёт сквозь огонь.       Он протянул руку Нейту, держа её ладонью к звёздам и ярчайшей за всю историю человечества комете, и слегка согнул пальцы.       Нейт какое-то время таращился на него, не шевелясь.       Решительное выражение на лице Алекса чуть дрогнуло.       — Нейт, — прошипела Арт. — Он приглашает тебя на танец. Ты должен согласиться.       Эти слова привели Нейта в движение. Он молниеносно вскочил и тут же оступился, споткнувшись о стул. Он чуть не грохнулся, но в последний момент почувствовал вокруг себя сильные руки, которые крепко его сжали. Лицо Нейта прижалось к горлу, покрытому щетиной. Он сделал невольный вдох, и почувствовал запах чистой кожи, и пота, и чего-то ещё, что не мог разобрать.       — Бля, — пробормотал он.       Он скорее ощутил, а не услышал смешок Алекса.       — Это было… я даже не знаю как это описать.       — Заткнись.       — Нет, серьёзно. Не знаю, видел ли я ещё когда-нибудь, чтобы ты так быстро двигался.       — Ты до сих пор не смешной.       Руки вокруг него сжались немного крепче.       Нейту пришлось напомнить себе, что ему надо дышать.       А потом они начали двигаться.       Руки Нейта оказались в ловушке между их телами, запутавшись во фланелевой рубашке Алекса, цепляясь изо всех сил. Выходило не… они были неуклюжими, совсем немного. Большую часть танца их колени сталкивались друг с дружкой, и Алекс не раз наступал Нейту на ноги. Если бы Нейт хотел сделать всё более элегантно, он бы, вероятно, немного отступил назад, чтобы между ними появилось хотя бы крохотное расстояние. Но ему было хорошо там, где он находился, и Алекс, похоже, не собирался отпускать его в ближайшее время. У них вышел не лучший танец в мире, но он принадлежал им, и этого было достаточно.       Билли пела.       Они танцевали.       Ага. Нейт понимал боль разбитого сердца, и очень хорошо.       Ведь все они состояли из пыли и звёзд.       Он проснулся и заморгал в темноте, неуверенный в том, где находился. Его почти мгновенно успокоил громкий звук, что издавался маленькой инопланетянкой, храпевшей рядом. Он медленно повернул голову. Вечером они сдвинули надувные матрасы вместе, и Арт уснула посерединке, как в кузове пикапа. Речи о том, чтобы лечь как-то по-другому, даже не заводилось.       Нейт довольно быстро отрубился, утомленный событиями дня, навалившимися на его плечи. Он не знал, что делать с фермой Питера, и его мысли кружились вокруг Алекса, Алекса, Алекса.       К слову о нём.       Алекс пропал.       Нейт снова моргнул, пытаясь избавиться от последних остатков сна.       И заставил себя сесть.       Он провёл рукой по лицу, надувной матрас под ним двинулся. Арт тихо заворчала во сне, поворачиваясь к нему спиной.       Нейт оглядел амбар. Окно над ними всё ещё оставалось открытым, а ночной воздух был прохладным. Он встал, потирая ладони друг о дружку. Для сна Алекс дал ему одну из своих фланелевых рубашек. Она была немного великовата, но Нейт не жаловался.       Судя по тому, что он видел, на втором этаже амбара Алекса не было, если только тот не прятался за тюками сена.       Вероятно, он вышел отлить. Верно? Это казалось правдоподобным.       Наверняка, всё было именно так.       Навряд ли бы Питер пришёл и что-то с ним сотворил. Это… это было бы просто глупо.       И, конечно же, теперь Нейт как никогда думал о Питере и о том, на что тот был способен.       Он опустил взгляд. Арт дрыхла, возобновив громкий храп. Он подошёл к лестнице и направился вниз, крепко держась за перила, пока спускался по каждой ступеньке. Дерево зловеще скрипело под его ногами, но вскоре он почувствовал твёрдую почву и вздохнул с облегчением.       Двери в амбар оказались закрыты. Алекс не смог бы просочиться сквозь них, если только сначала не вышел, а затем снова их не прикрыл. Он…       — Что ты делаешь?       Нейт, стоя в темноте на ферме в Пенсильвании, вдали от всего, что ему когда-либо было известно, издал слегка сдавленный вскрик, прежде чем захлопнул себе рот ладонью.       Он уловил звук, похожий на то, будто кто-то задыхался, и повернулся, чтобы увидеть Алекса, стоящего у другого окна амбара и изо всех сил пытающегося не рассмеяться.       — Ты мудак, — прошипел на него Нейт. — Что, чёрт возьми, с тобой не так?       — Не знаю, слышал ли я когда-нибудь, чтобы ты издавал такие звуки, — сумел прохрипеть Алекс. — Святой ад.       — Да, что ж, посмотрим, услышишь ли ты когда-нибудь ещё какие-нибудь звуки, которые я могу издавать, грёбаный ты ублюдок. — Он почти сразу же побледнел. — Я не имел в виду… просто… Господи Иисусе.       Алекс опомнился первым.       — Буду иметь это в виду. — И это звучало, словно зловещее обещание, на которое Нейт не знал, как реагировать.       Поэтому он сменил тему:       — Что ты делаешь?       — Я могу задать тот же вопрос.       — Я проснулся. А тебя рядом не оказалось.       — Я не ушёл далеко. Я бы не оставил без присмотра ни одного из вас. Не в этом месте.       Нейт ему поверил. Он колебался, но затем заставил себя подойти к Алексу. Воздух, проникающий через открытое окно, был почти ледяным. Нейт слегка вздрогнул, ударившись локтем о локоть Алекса.       — Ты дрожишь, — тихо заметил тот.       — Я в порядке.       Алекс вздохнул.       — Просто… Иди сюда.       Нейт не знал, о чём тот просил. Он не представлял, что тот мог предложить. Но Алекс поднял руку, положил её на плечи Нейта и осторожно потянул, пока Нейт не прижался к его груди. В объятиях Алекса оказалось тепло и приятно, и Нейт сразу же занервничал.       — Расслабься, — произнёс Алекс рядом с его ухом.       — Тебе легко говорить, — пробормотал Нейт.       — Кто знает.       Мгновение тишины. Затем:       — Почему ты здесь?       — Не мог уснуть.       Нейт фыркнул:       — Ты-то? Мне казалось, ты можешь вырубиться, где захочешь.       — Большую часть времени. Это… Есть над чем подумать.       Нейт ждал. Он не знал, поделится ли Алекс с ним чем-то ещё, но не думал, что ему следует спрашивать.       Долго ждать не пришлось.       — Это место. С ним… что-то не так.       Нейту стало немного легче после этих слов.       — Верно же? В смысле они добрые люди и всё такое, но это место слишком уж утопичное. Оно напоминает мне те старые христианские сборища в шатрах, которые раньше были популярны. Питер словно бродячий торговец, замаскированный под страстного проповедника. Он втюхивает им то, что они хотят слышать.       — И что они хотят слышать?       — Не знаю. Но… может быть, всё, чего они хотели, — это немного надежды. Сбиться с пути легко. И ещё проще привязаться к тому, кто, по твоему мнению, может указать тебе дорогу.       Алекс хмыкнул:       — Может быть. Я пока не могу понять, в чём тут дело.       — Арт, кажется, не думает, что что-то не так.       — Знаю. И именно это меня и беспокоит.       Нейт робко положил голову Алексу на плечо. Алекс напрягся, но ненадолго. Его пальцы впились в кожу Нейта в безмолвном одобрении.       — Есть что-то ещё.       — Что ты имеешь в виду?       — Между ней и Питером. Или Ореном. Она была в нём… сколько? Двадцать лет? И то, как она связана с тобой и… и со мной, это просто… Её вырвали из него. Они оба так сказали. Что, если в нём ещё что-то осталось? Откуда она узнала, как найти это место?       Алекс покачал головой.       — Без понятия. Даже по прошествии стольких лет я не понимаю некоторых вещей, на которые она способна.       — Думаешь, она что-то от тебя скрывает?       — Нет. По крайней мере, не намеренно. Она… не стала бы этого делать.       Нейт не был уверен, что верит в это, но решил придержать эту мысль при себе.       — Как долго мы собираемся здесь оставаться?       — Не знаю. Столько, сколько она посчитает нужным. Или столько, сколько я выдержу, прежде чем усажу нас в пикап и увезу. Зависит от того, что из этого наступит раньше.       Нейт посмотрел в окно на ночное небо. Почти сразу же он отыскал Кассиопею. Его взгляд переместился на Маркхэм-Трипп, которая сияла ярче, чем когда-либо. Она выглядела так, будто мчалась по небу, а её хвост казался длиннее, чем прошлой ночью. И тогда Нейт задал самый нелепый вопрос в своей жизни:       — Какова вероятность того, что в хвосте этой штуки на самом деле находится НЛО?       Алекс тихо рассмеялся.       — Не думаю, что это очень реалистично.       — На втором этаже спит маленькая девочка, она инопланетянка и может двигать предметы силой мысли.       — Верно. Нет. Я не думаю, что в хвосте кометы есть НЛО. Это теория сумасшедших конспирологов.       — Тех самых, которые сказали, что ранее нас уже посещали, и оказались правы?       — Всё не так… не так, как они думают.       Нейт отступил, внезапно испытав разочарование. Объятия разорвались, и руки Алекса опустились.       — Это касается того, что знаем мы. Но сколько ещё других Гор?       — Я не… К чему ты клонишь?       — Алекс, — раздражённо бросил Нейт. — Ты же не думаешь, что нечто подобное происходило лишь раз. А если были другие случаи? Что, если…       — Меня не интересуют другие случаи, — отрезал Алекс, возвращая свой привычный хмурый вид. — Речь не о них. А о ней.       — Я знаю. Но вдруг? Что, если их больше? Что, если есть другие маленькие девочки, которые…       — Не надо.       Нейт покачал головой.       — Я не пытаюсь тобой манипулировать. Я просто говорю…       — Я знаю, что ты пытаешься сказать. Это не твоё журналистское расследование, Нейт. Это не та грёбаная зацепка, за которую ты можешь ухватиться, чтобы вернуть всё, чего, по твоему мнению, лишился. Ты не можешь использовать это — её — чтобы вернуть свою жизнь.       — Это несправедливо.       — Ты об этом думал.       — Я… — Но ведь он думал, не так ли? Конечно, думал. — Может быть. Но недолго. И ты не можешь меня за это винить. Это… что останется, Алекс? После этого? Что с нами случится? Что мы будем делать? Ты же не считаешь, что всё вернется к…       — Я её ненавидел.       Нейт замолчал.       Алекс на него не смотрел. Он провёл рукой от макушки по затылку.       — Сначала. Я её ненавидел. Когда меня к ней привели. Я… знал. Что они делали. Или, по крайней мере, догадывался. Да, я пришёл от неё в восторг. Я был потрясён тем, что существовало нечто подобное ей. Что я не был… что мы не были одиноки. Это являлось секретом. Самым большим, что когда-либо знал мир, а мне о нём рассказали.       Алекс отвернулся к окну, упёрся локтями в подоконник и уставился в ночь. В фермерском доме царила тьма, единственный свет исходил от мерцающей на крыльце лампочки. Нейт встал рядом с Алексом, убедившись, чтобы между ними установилась разумная дистанция. Всем своим видом Алекс излучал: «Не приближайся», но всё же Нейту нужно было услышать, что тот хотел сказать.       — А я был ей любопытен. Она болтала. Много. Засыпала меня вопросами. Любил ли я лошадей. Прыгал ли я когда-нибудь с вершины водопада. Катался ли я когда-нибудь на санках. Она пересказывала мне истории, которые прочитала. Сюжеты книг о ковбоях, и разбойниках, и драконах, которые похищали принцесс, и рыцарях, что спасали этих самых принцесс. Она просила, чтобы я играл с ней в настольные игры. Хотела, чтобы я с ней пел. Допытывалась у меня, почему я не улыбался. Почему я всё время выглядел злым. Почему я был груб с ней. Что значит быть грустным. Почему ты грустишь, Алекс? Что сделало тебя таким, какой ты сейчас? — Он горько усмехнулся. — И я её ненавидел. Потому что она не ходила на цыпочках вокруг моих чувств. Она не… Не думаю, что она на это способна. Есть… нюансы, которых она не понимает. Вербальные и физические сигналы, которые она не может считать. Она вываливает всё, что у неё на уме. Даже когда я на неё кричал. Когда велел ей заткнуться. Когда требовал оставить меня в покое. Она не отставала.       Среди образов, что Алекс показывал ему прежде, Нейт ничего из этого не видел. Но зато он видел женщину. Мальчика. Что означало… он не знал, что это означало.       — Горе, — медленно проговорил он. — Водопроводчик сказал, что ты был частью теста. Частью их эксперимента. Они хотели выяснить, как она поведёт себя перед лицом горя.       — Ага, — прохрипел Алекс. — Это то, что он сказал, не так ли? И может быть, я не понимаю, что двигало их учёными умами, но я знаю… кое-что. Не думаю, что всё должно было зайти так далеко, как в итоге вышло. Полагаю, они не ожидали, что я это допущу. Что я пущу её. К себе в голову. К себе… в сердце. Я об этом не просил. Оно само так получилось.       — Но ты не сопротивлялся.       — Нет. Не сопротивлялся. Потому что понял, что она была не просто этим… существом. Она была не просто экспериментом. Созданием, которое нужно изучить. Заключённым. Она живёт и дышит, и у неё есть собственные мысли, эти глупые и чудесные мысли, которые делают её самой человечной среди всех, кого я знаю.       Нейт должен был спросить. Должен был.       — Кем они были?       Алекс окаменел, и Нейт был уверен, что перешёл черту. Но потом:       — Мы поженились по молодости. Она забеременела перед тем, как я во второй раз отправился в командировку, а когда вернулся, её родители настояли на том, чтобы мы поженились, и я… я согласился. Потому что так было правильно. Мы встречались с тех пор, как нам исполнилось семнадцать. У нас всё было… хорошо. Мы любили друг друга. Очень. Может быть, не так сильно, как следовало бы, когда женишься, но… было хорошо. По большей части. — Он вытер глаза. — Ребёнок появился на свет, и я поразился тому, что можно так сильно полюбить кого-то с первого взгляда. Роды начались преждевременно, и мы испугались. Начальство позволило мне взять экстренный отпуск, потому что поначалу ситуация была критическая. Он родился слишком крошечным, так что ему пришлось оставаться в больнице в течение долгих недель. Нас предупредили, что нам следует подготовиться к худшему, на всякий случай. Но я сидел рядом с его инкубатором и шептал ему на ушко, что ему нужно сражаться. Что ему надо доказать, что все эти врачи ошибаются, и сражаться. И у него получилось. Ему как-то удалось выстоять. Через два месяца после его рождения мы забрали его домой.       — Я любил её. И его. Пока я находился в командировках, она присылала мне письма с его фотографиями, и я показывал их всем, хотели они их видеть или нет. Я твердил себе, что этого достаточно. Что у меня всё получится. Что я заполучил больше, чем многие другие, и всё было… хорошо. Должно было быть хорошо. Так и было. Всё держалось хорошо семь лет.       Нейт закрыл глаза.       — Глупо, понимаешь? В меня всадили пулю глубокой ночью в пустыне за тысячи миль от дома, и я был уверен, что больше никогда их не увижу. Я видел, как моих друзей разнесло на куски, когда взорвалась самодельная бомба под их хаммером. Я держал жён и матерей, когда их любимых погружали в землю. Я вызволил инопланетянина из правительственной базы, будучи подстреленным в живот и преследуемым вертолётами. Но я не смог помешать жене уйти.       Алекс вздохнул.       — Это было нечестно по отношению к ней. Из-за всей этой… недожизни, которой она жила. Чаще всего меня не было дома, и она… она не получала от меня того, что ей требовалось. Это было несправедливо. Но в тот период я этого не осознавал. Всё, на чём я мог тогда сосредоточиться, — это на себе самом, на том, что она отнимала у меня. Она ушла. Забрала с собой нашего сына. Некоторое время между нами всё было плохо. Мы орали друг на друга, обвиняли друг друга в том, что делаем наши жизни невыносимыми. Но настал день, когда мне больше нечего было сказать. И вот тогда я к ней прислушался. К тому, что она говорила. И я её услышал, я по-настоящему её услышал впервые за много лет. Мы стали друзьями. Я думаю… думаю, что в качестве друга любил её сильнее, чем когда-либо раньше.       — Сыну исполнилось девять лет. И всё случилось так просто. Автомобильная авария. Скользкие дороги из-за дождя. Поворот на слишком высокой скорости. Их маленькая машина врезалась в дерево. Мне сказали, что смерть наступила мгновенно, но я… я этому не поверил. Я представлял, как они оказались заперты в ловушке, пока я находился на другом конце света, и звали меня, умоляя прийти и спасти их так же, как я спас тех людей, чьи имена даже не удосужился узнать. Но меня не было рядом. Я не пришёл их спасти. И они умерли.       Нейт открыл глаза. Алекс смотрел в небо. Нейт потянулся и взял его за руку. Алекс крепко сжал его ладонь.       — Через сколько после этого они привезли тебя в Гору?       — Шесть месяцев. Они знали, что делали. Потому что подобное горе… Оно никогда не проходит. И не излечивается. Оно гноится. И они знали об этом, полагаю.       — Значит, ты её ненавидел.       — Ага, — буркнул Алекс. — Ненавидел. Они были совсем не похожи. Она и он. Он был… тихим. Всегда осмотрительным. А она никогда не переставала трещать. Он издавал коротенькие смешки, быстро выдыхая через нос. Она же громко хохотала, когда веселилась. Она не была им. Он не был ею.       — Что изменилось? — спросил Нейт.       Алекс пожал плечами.       — Не знаю. Не совсем. Это… Однажды я просто остановился. Перестал злиться. Прекратил винить её. И себя. Зияющая рана превратилась в шрам, и уже не было так больно, как раньше. Арт тоже это заметила. Однажды, спустя много времени, она призналась мне, что тот момент, когда она впервые заставила меня рассмеяться, стал величайшим достижением, которое она когда-либо совершала.       Нейт легонько толкнул Алекса плечом.       — Не могу с ней не согласиться. Возможно, я чувствовал то же самое, когда впервые услышал твой смех.       Алекс выдавил из себя едва уловимую улыбку.       — Вам обоим нужно поднять планку немного выше.       — Ха-ха. Ты всё ещё не смешной.       — Немного смешной.       — Может быть. — Затем: — Спасибо.       Алекс выгнул бровь.       — За что?       — Что рассказал мне.       — Ты знал.       — Я догадывался. Я видел… их, когда мы были на заправке. Через связь.       — Знаю.       — Ты хотел, чтобы я их увидел.       — Я не… может быть. Подсознательно? Честно говоря, я до сих пор не совсем понимаю, как эта связь работает. И не думаю, что кто-то ещё понимает.       — Почему?       — Что почему?       — Почему ты хотел, чтобы я их увидел?       Алекс вздохнул.       — Правда, Нейт? Знаешь, для репортёра ты иногда немного бестолковый.       — Для журналиста, — машинально поправил Нейт, едва слыша свой голос из-за оглушающего стука серда, которое билось в его груди, словно у испуганного крольчонка. — Возможно, я не хочу делать никаких предположений. Ты же знаешь, как говорят, когда ты приходишь к слишком поспешным выводам. Из-за них можно выставить себя ослом и…       Алекс его поцеловал.       Поцелуй не вызвал сверхошеломляющих чувств. Не зажёг искрящихся фейерверков. Прикосновение губ было твёрдым и сухим, щетина Алекса царапала подбородок Нейта. Мгновение тот даже не осознавал, что происходило. Но затем он чуть-чуть приоткрыл рот и ощутил прикосновение языка к своему — быстрое поддразнивание, которое заставило Нейта испустить лёгкий всхлип из глубины горла. Алекс продолжать дышать через нос, и их ладони до сих пор оставались переплетены, вся их поза была чертовки неловкой, но за всю свою скудную жизнь Нейт никогда ещё не испытывал ничего более искреннего.       Он медленно моргнул, когда Алекс разорвал поцелуй, отстранившись с настороженным выражением на лице. Явно ожидая, что Нейт отругает его и потребует объяснить, что, чёрт возьми, только что произошло. Нейту было невыносимо смотреть на такую картину, поэтому он наклонился вперёд и вновь сомкнул их губы. Алекс удивлённо хмыкнул. Второй поцелуй вышел коротким и нежным. Они оба тяжело дышали к тому времени, как закончили целоваться и соединили лбы, ловя дыхание друг друга.       — Я как бы уже давно хотел чтобы ты со мной это сделал, — тихо признался Нейт.       — Да? — спросил Алекс, и на его лице опять показалась улыбка. — Я вроде как догадался.       — Засранец.       — Я как бы уже давно хотел с тобой это сделать, — выдал Алекс.       — Да? Я вроде как догадался.       Алекс рассмеялся и поцеловал Нейта в лоб, прежде чем снова притянул в свои объятья. Нейт обвил руками его талию и повернул голову, приникнув носом к шее Алекса. Они стояли, обнявшись друг с другом, там, в амбаре, под приближающейся кометой, которая называлась Маркхэм-Трипп. Нейт думал о том, что стоило бы докапываться сильнее, расспрашивая, что всё это значит, к чему это может привести, и что с ними будет… после. Но хоть убей, он не мог заставить себя произнести эти слова вслух. Вместо этого он ещё сильнее прижался к Алексу и просто дышал.       Этого было достаточно.