Кости под моей кожей

      Он подпевал радио.       Вторя что-то о том, чтобы печальной песне придать веселье.       После этого он расхохотался так сильно, что чуть не задохнулся.       Совпадение, да? Это должно было быть совпадением.       Самое смешное, что он не верил в совпадения.       Уже нет.       Ему стало интересно, не наступил ли сегодня тот самый день.       Он уже был на полпути к дому, когда по радио заговорил его старый друг Стивен Купер. Голос радиоведущего стал более грубым, а речи, быть может, более спутанными, чем раньше, но в остальном мало что изменилось.       Мужчина вещал:       — …и они же не думали, что мы им просто поверим? Рябата, вы были с нами, когда мы рассказывали про химиотрассы. Вы были тут, когда правительство пыталось убедить нас, что 2000 год приведёт к концу цивилизации. И да, друзья мои, мы все вместе видели, как в Нью-Йорке рухнули те башни. И мы все знаем, что там случилось на самом деле, не так ли? Нам известно, что эти башни не сбил проклятый самолёт, нет. Это произошло из-за спланированного контролируемого сноса, друзья. Их разрушили намеренно. И причина была так же хорошо видна, как и нос на моём лице. Это сделали, чтобы во всём обвинить арабов! Мусульман! Иракцев и афганцев! Благодаря этому, когда мы вторглись в Ирак и Афганистан, наш народ поддерживал эту войну, тогда как на самом деле всё, что нам было нужно, — это проложить путь для нефтепроводов! Друзья, таких случаев было сотни, как масштабных, так и незначительных, все они представляют из себя маленькие кусочки пазла, которые, складываясь вместе, показывают грандиозную картину того, куда движется наш мир. Вы помните Катрину. Цунами в Индонезии. События в Технологическом институте Вирджинии. Чёрт, да даже тот маленький городок в Орегоне. Розленд. Думаете, он был разрушен ураганом, который обрушился только на один конкретный район? И вы ожидаете, что я в это поверю? Это было испытание, друзья. Правительство проводило там свои эксперименты. Мои давние слушатели знают, я не раз доказывал, что мы являемся подопытными ещё с пятидесятых годов. С тех самых пор, как у нас случился первый контакт. Трумэн заключил сделку. Вам известно, что это именно так. Как ещё можно объяснить технологическую революцию, последовавшую за его президентством? За последние шестьдесят лет мы продвинулись вперёд дальше, чем за всё время существования человечества. И вы действительно ожидаете, что мы поверим, будто бы это было сделано без руководства от более развитой расы? Чем мы будем им обязаны, друзья, когда придёт срок платить по счетам? Через шесть месяцев этот год подойдёт к концу. И майя знали. Они знали, что грядёт. Вот почему их календарь заканчивается на этом году. Они были в курсе, что после него не будет ничего. Друзья, я верю, что в этом 2012 году мы станем свидетелями того, как всё, о чём я вам говорил, сбудется. По какой-то причине пришельцы решили не возвращаться на Землю в 95-м с той чёртовой кометой. Или, может быть, они возвращались, так что Питер Уильямс и его друзья сейчас далеко-далеко отсюда…       Нолан выключил радио.       Иногда лучше вообще ничего не слушать.       Стояла середина июня, и снег почти сошёл, когда он оставил Нейн, Ньюфаундленд, позади. В этом году выдалась хорошая зима, но Нолан был счастлив увидеть зелень весны. Когда в апреле началась оттепель, он почувствовал себя так, словно очнулся от спячки. Эта зима оказалась далеко не самой худшей из тех, что они пережили с той поры, как десять лет назад поселились в хижине. Например, зима 2007 года была убийственной, и он был уверен, что они её не переживут.       Они, конечно, всё выдержали, но серьезно задумались о том, что нужно собраться и уехать, чтобы найти какое-нибудь новое место. Однако потом пришла весна, а за ней и лето, Аарона приняли на рыбацкое судно рядом с Нейном, и они чувствовали себя здесь счастливыми. Так что остались. Теперь жители Нейна их знали и были с ними очень дружелюбны. Нолан помогал в местных лавках летом, когда прибывали круизные лайнеры, привозя сотни туристов, которые восхищались таким причудливым приморским городком, прежде чем снова поднимались на борт и исчезали.       Каким-то образом им удалось создать для себя дом.       Через открытое окно до Нолана доносились крики чаек. В воздухе всё ещё чувствовался холодок, но он уже привык к такой погоде. У него ушло на это некоторое время, но он выяснил, что чем больше слоев одежды на нём надето, тем лучше. Он даже научился ходить на снегоступах и делал это намного лучше, чем Аарон, к большому огорчению последнего.       Нолан мягко улыбнулся, опустив взгляд на красовавшееся на безымянном пальце золотое кольцо, исцарапанное и потрёпанное. Нолан и Аарон Каллахан были вместе уже восемнадцать лет, и их любовь всё ещё была крепка, как никогда.       Он насвистывал, когда свернул на старую грунтовую дорогу, ведущую к хижине посреди леса, счастливый от того, что вернулся домой после вылазки за продуктами. Аарон вызывался его сопровождать, но Нолан от него отмахнулся. Аарон всего пару дней назад вернулся из почти месячного плавания на рыбацком судне. Он заслуживал отдых.       Хижина была не такая уж и большая. Один этаж. Три спальни. Одна с половиной ванна. Задняя терраса, на которой они могли сидеть и вдыхать запах океана, хотя находились почти в десяти милях от берега. У хижины была прочная крыша и хороший фундамент. Она стала их домом, и уже довольно давно. Но, наверное, не останется им навсегда. Нолану казалось, что они приближались к концу, вступали на порог нового начала.       Но это не имело значения.       Дом не всегда должен быть местом.       Дом может быть и человеком.       Сейди услышала пикап первой, вырвалась из хижины и с лаем практически скатилась по ступенькам с крыльца. Она была подарком от Аарона, полученным пару Рождеств назад, чёрно-белый щенок аляскинского маламута с блестящими глазами и дерзкой походкой. С тех пор она всё росла (и росла, и росла), пока не превратилась в того огромного зверя, которым являлась сейчас.       Упомянутый зверь подскочил к пикапу и закинул передние лапы на дверцу, отчаянно скуля и пытаясь дотянуться до Нолана, чтобы облизать его лицо.       — Эй, — сказал Нолан, смеясь. — Меня не было всего-то пару часов. Успокойся.       — Она сидела у двери с тех пор, как ты ушёл, — услышал Нолан низкий голос. — Хныкала и всё такое. Как будто думала, что ты не вернёшься.       Даже сейчас, даже спустя столько времени, сердце Нолана затрепетало в груди.       Аарон Каллахан стоял на крыльце, такой же внушительный, как и прежде. Сейчас ему было пятьдесят семь лет, тогда как Нолану сорок четыре, но Нолан мог только надеяться, что к шестидесяти годам будет выглядеть хотя бы наполовину так же хорошо. Аарон всегда был крупным парнем. Теперь он был не таким мускулистым, как в сорок, но всё ещё оставался могучим. Его волосы были белы, как и густая борода, которую он начал отращивать много лет назад, к большому удовольствию Нолана.       Нолан тоже не выглядел слишком убого, по крайней мере, так говорил Аарон. Они оба стали старше, и может быть, чуточку мудрее, и им уже давно не приходилось спасаться бегством.       — Мы должны избавить её от этого, — произнёс Нолан, вылезая из кабины. — Страх разлуки — это та ещё хрень. Уж я-то знаю. Ведь тоже сижу у двери и хнычу, пока ты не вернёшься домой.       Спускаясь по ступенькам, Аарон рассмеялся, издав гортанный смешок, которым Нолан всё ещё восхищался. Сейди облизала ему руки перед тем, как радостно залаяла, нарезая вокруг него круги.       Они не виделись всего пару часов, но Аарон обнял его так же крепко, как несколько дней назад, когда Нолан встречал его в порту. Нолан почувствовал, как затрещали его кости, уже не такие молодые, как раньше.       — Рад, что ты дома, — пробормотал он, уткнувшись Аарону в плечо.       — Я тоже, — ответил Аарон. Нолан слегка отодвинулся, и Аарон его поцеловал. Борода Аарона кололась, а потрескавшиеся губы немного царапались, но всё равно это было самое лучшее чувство на свете.       Нолан вздохнул и растворился в поцелуе.       — Продукты могут подождать, верно? — прошептал он в губы Аарона. — Что скажешь, если мы вернёмся в дом, закроем дверь спальни и посмотрим, чем там можно заняться?       — Как твоя спина? — поинтересовался Аарон со сверкающим взглядом.       Нолан закатил глаза.       — Она в порядке.       — Уверен? Вчера ты из-за неё столько ныл.       — Я уже не могу так наклоняться, — напомнил ему Нолан. — И вообще, не тебе об этом говорить. Помнишь, что случилось, когда ты в последний раз попытался трахнуть меня, подняв и прижав к стене?       Брови Аарона сдвинулись, как это часто случалось, когда он хмурился.       — Просто у меня тогда день не заладился.       Нолан фыркнул.       — Конечно. Продолжай себя в этом убеждать, приятель.       Аарон поцеловал его ещё раз, быстро и сладко.       — Отложим это на потом, ладно?       И тогда Нолан услышал это. В его голосе. Увидел это в том, как Аарон себя вёл. И может быть, если бы он действительно задумался, то понял, что уже давно знал, что близился этот день. Он почувствовал это уже много недель назад. Возможно, Нолан не мог точно предвидеть, что всё произойдёт именно сегодня, но он не был застигнут в расплох.       — Пора, не так ли? — тихо спросил он.       Аарон кивнул.       — Мне так кажется.       Он не знал, что должен чувствовать по этому поводу. Они сделали это место своим. Создали дом, скрытый от остального мира. Это может всё изменить. Уничтожить. Это точно всё изменит. Рано или поздно. На это уйдёт время, но раз решение принято, пути назад уже нет.       Нолан напряжённо кивнул.       — Ага. Хорошо.       На лице Аарона проступило беспокойство.       — Хэй. Хэй. Что творится в твоей голове?       Нолан пожал плечами.       — Я не… я просто, наверное, слишком много думаю. Просто… всё изменится.       Аарон протянул руку и погладил его по щеке.       — Да, всё изменится.       — Возможно, у нас больше никогда этого не будет. Этого момента. Этого спокойствия. Этого места.       — Возможно, — согласился Аарон. — Но у тебя всегда буду я. Чтобы ни произошло. Где бы мы ни оказались, я буду рядом с тобой.       Нолан улыбнулся.       — Ты такой сентиметальный дурачок.       — Твой сентиментальный дурачок.       — Ага. Я просто… мне страшно.       — Не стану лгать, — произнёс Аарон. — Это может оказаться трудно и опасно. Это… будет много людей, которые не поймут. Людей, которые не поверят. Людей, которые, узнав всё, не испытают ничего, кроме страха. Но наша задача — помочь им. Указать им путь. Донести до них, что им нечего бояться. Это просто следующий шаг. Для всех нас.       — Ты в этом уверен?       Аарон недолго колебался. Затем:       — Ты мне доверяешь?       — Конечно.       — Ты… ты сожалеешь… об этом? Хоть о чём-нибудь из этого?       — Нет, — ответил Нолан так искренне, как только мог. — Никогда. Я никогда ни о чём не сожалел. — И это было правдой. Долгое время Аарон испытывал вину из-за… всего. Из-за жизней, которые им пришлось оставить позади. Из-за того, что они оборвали все свои связи. Из-за того, что втянул Нолана во всю эту заваруху. Нолану потребовалось некоторое время, чтобы его переубедить, но иногда неуверенность Аарона всё ещё проявлялась. — Ни одной секунды. — Он сделал паузу, всё обдумывая. — Ладно. Беру слова обратно. Я мог бы обойтись и без событий на ферме.       Аарон покачал головой, но на его лице отразилось нежное раздражение.       — Думаю, что все мы могли бы обойтись без событий на ферме.       — А потом ещё твои так называемые друзья. Вот о них я немного жалею.       Аарон вздрогнул.       — Да, наверное, в этом я всё-таки виноват.       — Хиппи, Аарон. Твои друзья были хиппи. И нам пришлось с ними жить. Месяцами.       — Ты когда-нибудь перестанешь мне это припоминать?       Нолан надменно фыркнул.       — Вероятно, нет.       Смеясь, они снова поцеловались. Нолану очень нравились такие поцелуи.       — Мы закроем дверь в спальню позже, — тихо пообещал ему Аарон, протягивая руку и сжимая задницу Нолана сквозь джинсы.       — Ловлю тебя на слове, старик. Поможешь мне с продуктами?       И Аарон помог.       Хиппи сказали ему, что это будет тяжело, но он должен перестать думать о себе как о Натаниэле Картрайте.       — Даже когда ты этого не осознаёшь, — сказала ему женщина с остекляневшим взглядом и дредами, — ты думаешь о себе как о Нейте. Всю свою жизнь ты был только им. Это происходит бессознательно. Но больше ты не можешь этого делать. Ты должен научиться считать себя другим человеком. Ты должен мыслить, называя себя новым именем. Ты должны жить этим именем. Натаниэля Картрайта больше нет. Теперь ты Нолан Каллахан.       — А кто он? — спросил Нейт (Нолан), кивая в сторону Алекса, который хмурился, пока друг усаживал его перед голубым экраном, чтобы сделать снимок. — Как будут звать его?       Женщина ухмыльнулась.       — Аарон.       — О, это…       — Аарон Каллахан.       Нейт поперхнулся.       — Типа… братья?       — О, я не думаю, что он подразумевал братские отношения, когда выбирал эти имена. Совсем не братские.       Какое-то время после этого Алекс отказывался встречаться с Нейтом взглядом.       Это и впрямь оказалось трудно. Он никогда не подозревал, что его личность так сильно привязана к двум словам «Натаниэль Картрайт». Женщина была права: даже если он не думал об этом имени, он всё ещё оставался Нейтом. Он был им почти тридцать грёбаных лет.       Так что он привык к новой личности не за одну ночь.       Чёрт, это произошло даже не за первые пару лет.       С ним случалось довольно много неловких моментов во время знакомовства с людьми, когда он заикался на собственном имени, растягивая буквы Н и А, пока не исправлялся на «Нолан», из-за чего его представление звучало как: «Н-н-н-н-а-а-а-а-олан. Нолан. Меня зовут Нолан».       За эти годы его не раз одаривали странными взглядами.       Но однажды настал день, когда он понял, что больше не Нейт.       Натаниэль Картрайт был хорошим человеком, по большей части. Конечно, он совершал ошибки, но при этом всегда старался поступать правильно. Он был одинок и потерян. Не имел цели. Она настигла Нейта Картрайта лишь в самом конце его жизни.       Нелегко было свыкнуться с тем, что нужно полностью перевоплотиться в Нолана Каллахан.       Но было так легко согласиться им стать.       Всё, что ему для этого потребовалось сделать, — это глянуть на Алекса Вейра.       Нагруженный сумками с продуктами, Нолан последовал за Аароном в хижину, Сейди шла по пятам за своим излюбленным человеком, чтобы тот не решил снова её бросить.       Они поставили пакеты на кухне, и Нолан склонил голову набок, прислушиваясь. В открытые окна доносились привычные звуки леса, а сама хижина поскрипывала, но больше ничего не было слышно.       Они не стали распаковывать продукты. Нолан знал, что Аарон ожидает, когда он начнёт задавать вопросы. Они не были телепатами. Не могли читать мысли друг друга. Но были наделены особым чутьём из-за Артемиды Дарт Вейдер. Даже после туннеля Дингесс между ними осталась такая связь, какой другие люди не обладали.       Нолан раздумывал о том, что было наиболее важно. О том, что нужно было спросить.       — Почему сейчас? Почему спустя столько времени?       Аарон посмотрел в окно. Его лицо покрывали морщинки. Он всё ещё выглядел усталым, невыспавшимся после пребывания в море. Но он до сих пор оставался таким же красивым, как и в день их знакомства.       — Мы пообещали ей, что расскажем её историю. Чтобы мир узнал о том, что произошло.       — Я это понимаю, — произнёс Нолан. — Понимаю. Но прошло больше семнадцати лет. Я подумал… разве не было так много подходящих моментов, когда правда должна была выйти наружу? После всего, что произошло в мире. Смерти. Разрушение. Болезни и голод. Мы сострадательны, но уничтожаем всё, к чему прикасаемся. Как мы можем заслуживать правду? Почему именно сейчас?       Аарон посмотрел на него, и его брови нахмурились.       — Мне не всегда известен ответ.       Нолан вздохнул.       — Знаю. Я просто… боюсь, полагаю. За нас.       — Иди сюда, — сказал Аарон, поднимая руку.       Нолан пошёл. Конечно же, он пошёл.       Он идеально вписывался в объятия Аарона, как и всегда. Он не был слишком слащавым и сентиментальным, чтобы думать, что они созданы друг для друга. Что они друг для друга предназначены. Но он помнил, как на него на озере Гершель смотрела девочка. У неё за спиной стоял морпех, заплетая ей волосы, и она спрашивала мужчину по имени Нейт Картрайт о том, верил ли он в судьбу. В предназначение.       В то время он не верил.       Но теперь он иногда задумывался об этом. Обо всём этом.       Он посмотрел в окно.       Сквозь него на небольшой полянке за хижиной было видно молодую женщину, которая сидела, повернувшись к ним спиной. Её волосы были собраны на затылке в свободный хвост. На ней были чёрные легинсы и просторная фланелевая рубашка, которая, казалось, принадлежала Аарону. Она устроилась, скрестив босые ноги и положив руки на колени. Пара ярко-фиолетовых солнцезащитных очков покоилась у неё на макушке. Её плечи поднялись, когда она сделала глубокий вдох, и опустились, когда она медленно выдохнула.       Вокруг неё, между травинками, начали распускаться цветы.       Нолан Каллахан почувствовал его у себя в голове так же, как и увидел собственными глазами, — яркий взрыв из всевозможных цветов радуги, который пробирал до самых костей.       Когда в туннеле Дингесс погасло сияние, Артемида всё ещё стояла на дороге с неуверенным выражением на лице.       Алекс Вейр простонал так, словно его ударили, упал на колени и широко раскинул руки.       Она ринулась к нему.       Позже она рассказала им, что ей предоставили выбор.       И, в конце концов, она выбрала их — выбрала человечество — без колебаний.       Они не понимали, что это за собой повлечёт.       Не в тот момент.       Они сообразили лишь через три дня, когда у неё выпал первый зуб.       Для неё он проходил… медленнее. Процесс старения. Сейчас она выглядела так, будто всё ещё могла бы учиться в старших классах. Но она была высокой, статной и удивительно умной.       Артемида Дарт Вейдер.       Или Элли Каллахан, если использовать имя, которым её называли в наши дни.       В дни, которые, видимо, подходили к концу.       Бутоны полностью раскрылись.       Она медленно выпрямилась, поднявшись с земли.       Элли оглянулась через плечо, и улыбка, заигравшая на её лице, когда она их увидела, была ослепляющей.       В тот вечер они ужинали на задней террасе. Вечерний воздух всё ещё щипал за нос. Рагу было тёплым, а кофе горячим. Аарон приготовил его так, как любил Нолан.       — Какая-то ты молчаливая, — заметил Нолан. Она едва прикоснулась к еде.       Элли пожала плечами.       — Просто задумалась, наверное.       Хоть он и знал ответ, но всё же спросил:       — О чём?       — О завтрашнем дне. — Она посмотрела на поляну с цветами. Сейди лежала среди них и грызла кость. — Я нервничаю. Не ожидала, что буду так волноваться.       Аарон протянул руку и взял ладонь Нолана в свою.       — Почему ты нервничаешь?       — Не знаю. Просто из-за того, кто я такая, полагаю. Из-за того, что это значит. Из-за того, что произойдёт дальше.       Иногда Нолану казалось, что она самая человечная из них троих. Их милая, свирепая девочка.       — Мы будем рядом с тобой.       Она слегка улыбнулась.       — Знаю.       — А ты уверена?       Она кивнула.       — Пришло время. Я могу… слышать их.       Нолан и Аарон обменялись поражёнными взглядами.       — Их, — медленно повторил Аарон. — Типа…       — Типа их.       Сердце Нолана заколотилось.       — Когда это началось?       Она тихонько промурлыкала что-то себе под нос.       — Несколько недель назад.       Старый знакомый хмурый взгляд украсил лицо Аарона.       — Почему ты ничего не сказала?       — Мне нужно было время… время, чтобы понять, что это значит. После… после туннеля я знала, что буду от них отрезана. Это было частью сделки. Когда услышала их снова, то… время для меня снова движется медленнее. Теперь я это понимаю. Это застало меня врасплох. — Она отодвинула свою миску. — Но они идут. Они столькому могут научить эту планету. Могут столько всего показать миру.       По шее Нолана побежали мурашки.       — Люди не поймут. Вероятно, таких будет большинство. И уйдёт много времени на то, чтобы им всё объяснить.       Она засмеялась. Нолан любил её смех.       — Знаю. Но мою историю нужно рассказать. Нашу историю. Про всё, что случилось с нами раньше. — Она посмотрела на небо. Аарон и Нолан проследили за её взглядом. Звёзды только начали появляться. — Мне кажется, этот мир стоит у черты. Она проходит перед чем-то грандиозным. Перед чем-то значимым. Но эта черта слишком тонка. Одна чаша весов может легко перетянуть. И наша задача сделать так, чтобы этого не произошло. Убедиться, что люди не прислушаются к зову пустоты. — Она закрыла глаза. — Всё начнётся с малого. С сообщения. Но оно распространится достаточно быстро. Так что однажды, и очень скоро, они будут готовы. Люди. И мы будем теми, кто укажет им путь.       Элли обняла их перед сном, как делала всегда. В руках она держала книгу — потрёпанный роман Луиса Ламура. Она не переставала их любить, даже спустя столько времени.       А позже, после того как посуда была вымыта, а Сейди сбегала на улицу в последний раз, Аарон взял своего мужа за руку и отвёл его в их спальню. Он медленно раздел Нолана, преклоняясь перед каждым дюймом голой кожи, которого ему удалось коснуться. Их тяжёлое дыхание смешалось друг с другом, кожа стала скользкой от пота, и когда они добрались до пика наслаждения, яркие фейерверки вспыхивали в их мыслях снова, и снова, и снова.       После Аарон лежал позади Нолана, обняв его за талию и тесно прижав к себе.       — Завтра, — прошептал Нолан в темноте.       — Я тебя люблю.       — Знаю.       — Мне не следовало показывать ей тот фильм, — вздохнул Аарон.       И они рассмеялись.       А потом уснули.       Это случилось одним туманным июньским утром в отдалённом уголке канадской глуши.       Объектив видеокамеры был направлен ​​на стол, позади которого стояло три стула. Запись шла в прямом эфире, транслируясь онлайн для всего мира. Лишь горстка людей стала свидетелями первоначальной трансляции, и большинство из них наткнулись на неё случайно. Но в течение десяти месяцев ей поделились миллионы человек со всего света, и она распространилась по всему миру.       Некоторые поверили в то, что в ней говорилось.       Большинство — нет.       Но мнение людей изменилось. В конце концов.       Однако это произошло позже.       А сейчас:       В кадре появилось три человека. Двое мужчин. Молодая женщина. Она села между мужчинами, и любой, кто смотрел запись, мог видеть, как сильно они её обожали. Как сильно они любили друг друга. Они двигались синхронно. Сидели, прижавшись друг к дружке. Мужчины выглядели нервными. Женщина же была спокойна. Почти безмятежна.       Один из мужчин, который выглядел самым старшим и грубым из них, откашлялся и произнёс:       — Ты готова?       Женщина посмотрела на него, склонив голову набок.       — Мы отправляемся в приключение?       И как же он ей улыбнулся.       — Да, малышка. Полагаю, что так.       Другой мужчина протянул руки и взял их ладони в свои. Он спросил:       — Мы в порядке?       Женщина кивнула.       — Мы в порядке. — Она смотрела прямо в камеру. — Вы не поймёте. По крайней мере, не сразу. И это нормально. Вы даже можете подумать, что я лгу, и в этом тоже нет ничего страшного. Всё, о чем я прошу, — это выслушать меня до самого конца, прежде чем выносить суждения. Мне есть, что вам рассказать. Об одном месте под Горой. О человеческом разуме. О том, что значит быть человеком и как создать дом там, где он не должен существовать. И о том, что приготовило будущее. Для вас. Для меня. Для всех нас. — Женщина улыбнулась, сверкнув глазами. — Я любима. Я дарю свою любовь взамен. Меня зовут Артемида Дарт Вейдер. И я пришла с миром.