Руки в темноте

— Это была замечательная булочная, — горько произнес Гарри, слегка хмуря и приподнимая брови, немного поджимая губы во время пауз. Глаза иногда опускались. — Столько разных вкусов у пирожных, ароматный хлеб, такой свежий и пряный! Волдеморт сидел напротив, опустив локти на колени, а острый подбородок на сложенные вместе ладони, и пристально смотрел на стоящего перед ним Поттера. — Это грусть. — Верно, — слегка растерянно отозвался парень, скидывая с себя притворную эмоцию. Неожиданный результат. Мужчина начал отгадывать верные эмоции с первой же попытки. После непродолжительной ссоры на пустом месте, Гарри взялся развить эмпатическую сторону партнера. Хотя бы немного. Придумал простое задание на внимательность к мимике и голосу, к микродвижениям, ко взгляду. Поттер старался запутать, поэтому фразы всегда отличались от конкретно заданного чувства: любовно рассказывал о неудачах, с обидой о приятном поступке друга, давал различить разницу между гневом и ревностью, счастьем и весельем, грустью и горем, обидой и завистью. К удивлению гриффиндорца, Волдеморт каждый раз отвечал верно, чем в начале очень порадовал, а когда Гарри раскрыл секрет этих успехов…       Темный Лорд все это время пристально смотрел в глаза Усилителя, даже не обращая внимания на все остальное, и попросту читал мысли.       Поттер рассердился не на шутку, сильно психанув от впустую затраченных усилий. Собирался даже махнуть рукой на бесполезный сизифов труд, вернуться в школу из незапланированных выходных в пять дней (Дамблдор посчитал не лишним дать семикурснику отдохнуть после похищения) и оставить любые попытки научить психопата человеческим вещам. Не всегда будет возможность верно прочесть мысли, не всегда Гарри держит в голове причины своих слов, как и в тот раз, парень даже в глаза мужчине не смотрел. Лорд Волдеморт чрезмерно мнителен и параноидален, нельзя так просто оставлять эту жуть без присмотра и совместной проработки: им еще «семейную» жизнь во всю строить необходимо.       Сбежать ему не дали и даже произнесли длинную и чопорную речь слов прощения, сухих, как осенняя листва на промозглой земле. Впрочем, сильные ледяные руки обхватывали достаточно крепко, не позволяя ни вырваться, ни начать «истерику», как, верно, полагал Волдеморт, будет вести себя Гарри. Поттер бесился внутри, но не позволял себе реагировать нездорово, только громко пыхтел носом и стискивал зубы, чтобы не наговорить лишнего. Все же, приучить социопата к простым людским вещам, человечным и значимым, дело нелегкое. Требуется терпение.       Парень в отместку оторвал от длинного рукава мантии мужчины лоскут черной ткани и завязал себе глаза, удовлетворенный идеей. Темный Лорд лишь недовольно шипел над ухом, стискивая длинные пальцы на чужом предплечье сильнее, чем нужно, но ни наказывать, ни выговаривать за испорченную одежду не стал. На самом деле Гарри просто поражался его выдержке по отношению к Усилителю. Пожалуй, не верь темный волшебник в «соулмейтов», и мокрого места бы от Поттера не оставил уже в первые дни знакомства. Жуткий, дикий страх в лицах Пожирателей Смерти юноша видел отчетливо. Да и оппозиция на пустом месте не возникнет.       Гриффиндорец глубоко вздохнул, расслабляясь и прогоняя прочь ненужные мысли, дабы настроиться на правильный лад. Волдеморт — хитер, как кобра, увитая вокруг своей драгоценной кладки яиц, — вокруг своего привычного и застоявшегося, как болото, комфорта. Гарри не хотелось, чтобы он притворялся и играл в эмпатию, ему желалось, чтобы мужчина научился ею пользоваться, даже если жуткая социопатия никуда не исчезнет. — Моя Невеста Неизбежности ушла гулять на улицу, — обиженно произнес Поттер. — Я провел дома уже целую неделю, не выходя наружу. Повисла тишина.       Судя по полному отсутствию звуков, мужчина не двигался. Гарри усиленно прислушивался к любому шороху, но ощущал лишь напряжение и легкие покалывания чужой магии, вызывающие мурашки. — Это расстройство, — равнодушным голосом произнес Темный Лорд, наконец, в нескольких сантиметрах от парня, и тот пошатнулся. Послышался долгий шумный вдох, тревожащий волосы на голове. — Ты пах грустью. — Ты понюхал мои эмоции? Гарри обалдело приоткрыл рот. Да это просто невыносимо! Черт знает что! — Сядь на свое место, пожалуйста, сейчас ты определяешь мои чувства по голосу и мимике тела. Не нюхай меня, не трогай языком воздух, не применяй Легилименцию, просто смотри и слушай, хорошо? И никаких других околочеловеческих штучек, договорились? Темный Лорд ничего не ответил, что и не удивительно, но его мантия издала шелест, а стул — легкий скрип под тяжестью высокого тела. Поттер подумал, что просто чокнется с этим существом, когда окончит школу и будет проводить в поместье большую часть времени. Ничего. Парень не из пугливых. — Почему я пах грустью? — Эта эмоция вызывает более прерывистое дыхание, его частую задержку и сдавливание в диафрагме, а впоследствии и учащение пульса, глазные яблоки увлажняются, источая аромат соли, магия — холодеет и опускается ниже. Ты запах солеными слезами, влажным пульсом и… «О, боже», — Гарри обессиленно опустил голову вниз, тихонечко выдыхая через рот. — «Это насколько же я для него воняю во время сильных эмоций? Это потому Лорд постоянно сбегал после моих влюбленных приставаний?» — Нет, я говорю о причинах моей грусти. Исходя из произнесенных слов. Почему я мог бы расстроиться? Повисла более продолжительная тишина. Волдеморт не спешил отвечать на вопрос, по всей видимости, лишь молча и так же равнодушно рассматривая одиноко стоявшего посреди комнаты «соулмейта». Гарри мог бы решить, что мужчина умудрился бесшумно сбежать, но хочет доверять своему любовнику и остался стоять на прежнем месте. — Мне следовало остаться дома? «Так значит, он не против, чтобы я называл великого и ужасного Темного Лорда Невестой Неизбежности?.. Чудно. О, Мордред, он дозволяет мне слишком многое». — Нет. Вторая фраза намекала, что мне бы хотелось выйти наружу вместе с тобой. Говоря о поиске причин эмоций без применения Легилименции или в ситуациях, в которых мужчина еще ни разу не был, Волдеморт не мог верно определить логическую цепочку. В его понимании все проблемы решались быстро и легко: парой взмахов палочки или приказов, некоторые эмоции, вроде зависти или продолжительного негатива, вообще казались Темному Лорду бессмыслицей. Гнев? Убей. Ревность? Убей. Обида (хотя колдун использовал по большей части слово «предательство»)? То же самое. Грусти мужчина не испытывал, как и зависти. Он считал эти эмоции непродуктивными и пустыми, не стоящими внимания. По крайней мере чувство юмора у Волдеморта имелось, пусть, странное, но и то — хлеб. — Как для тебя пахнет злость? — внезапно прервал череду тестов Поттер из искреннего любопытства. — Растительностью на голове, потом и прерывистым дыханием, — сразу же поделился с ним Усилитель, видимо, облегченный, что спрашивают понятные для него вещи. — Кровь сильно ударяет в голову, и я чувствую ее особенно крепко. Магия начинает обжигать, вспыхивать, волшебник перестает контролировать ее потоки. Если гриффиндорец считал, что до этого момента пребывал в ошалелом состоянии удивления от странностей отца, то теперь — просто обалдел от чуждых пониманию подробностей. — Мммм… Ты чувствуешь запах волос? — Активация сальных желез, — последовал снисходительный ответ, Поттер вздрогнул, едва в его непослушные пряди вплелись длинные пальцы: подросток и не заметил, как мужчина оказался рядом. — Ты пахнешь вкусно, когда чистый и сильно злишься. Иногда в приступе гнева ты прокусываешь нижнюю губу, пахнешь кровью и слюной. Гарри отстранил лицо, когда острые когти прошлись по приоткрытому рту. — Страх пахнет тем, что ты недавно ел. Несколько спазмов в твоем животе, пот со спины и шеи. Немного влажного стука сердца, вся кровь в основном сосредоточена в животе. Адреналин пахнет озоном и железом. И он сосредоточен в конечностях. Судя по звуку, Темный Лорд медленно обошел Поттера, остановившись позади, опуская широкие ладони на его напряженные плечи. — А возбуждение пахнет… Гарри машинально дернулся и прижался спиной к твердой груди, пытаясь прервать поток смущающих подробностей и крутя головой: — Членом, да-да, я понял. Заканчиваем. Раздался тихий смешок. — От мужчин, верно. Потом, паховыми волосами, Куперовой жидкостью, кровью и разогретой кожей. Во время минета от тебя пахло слюной и слезами. Гарри всего передернуло повторно: ну и коктейль. — Давай лучше вернемся к упражнению, хорошо? Я уже понял, что постоянно чертовски воняю. Уж прости, таков удел тел человеческих. Не всем пахнуть сливками и пряностями в дыму. Не спрашивай. Итак, — дождавшись, пока Волдеморт вернется на свое место, Поттер представил внутри себя сразу несколько вещей: родительские улыбки, объятия лучших друзей и слитые в поцелуе две пары губ. — Я люблю тебя. Последовавшая за этими словами тишина превратила комнату в герметичный склеп. Поттер задержал дыхание, силясь уловить хоть что-то со стороны мужчины, мысленно следя за состоянием тела (кажется, после признаний мужчины парень теперь постоянно будет отслеживать свое сердцебиение), однако сердце билось спокойно и ровно.       Темный Лорд продолжал молчать и спустя несколько длительных секунд, ничем не выдавая своего присутствия. Глухая, мертвая тишина. Гарри понимал, что задал самую сложную эмоцию, возможно, которую Темный Лорд никогда не испытывал, но мужчина точно мог видеть ее у других, слышать запахи, читать о ней. Иметь понятие, когда люди говорят искренне, а когда лгут, хотя бы потому что Волдеморт катастрофически точно чуял ложь. Не нужно иметь многотонный опыт за плечами, чтобы изучать чувства других людей, иметь о них представление.       Поттер ощутил, что остался один в комнате. Тишина ничем так и не нарушилась.       Устало вздохнув, парень потянулся к повязке и снял ее, быстро промаргиваясь от резанувшего глаза света.       Темный Лорд стоял ровно напротив, разглядывая подростка своими пустыми, безэмоциональными глазами, слегка склонив голову к левому плечу. Гарри впился взглядом в пугающие змеиные черты, пытаясь понять поведение Усилителя. Тот медленно приподнял руку и коснулся указательным пальцем мизинца правой руки Поттера. — Это… снова грусть? — Больше разочарование. Я думал, ты ушел. Гриффиндорец слегка улыбнулся, отвечая на нежный жест и обхватывая ледяную ладонь мужчины целиком. — Я так часто сбегаю? — Какую я проявил эмоцию? — вопросом на вопрос ответил юноша, внимательно наблюдая за своим «отцом». Волдеморт перевел взгляд на уголки губ Поттера, на его подрагивающие ресницы, на их переплетенные пальцы. Вторая ладонь взрослого волшебника легла на грудную клетку Усилителя, считывая размеренные и спокойные удары сердца. — Это не было ложью. — Нет, не было.       В итоге они договорились тщательно обсуждать каждые возможные проблемы, конфликты и недопонимания. Никаких побегов, никаких пустых крикливых ссор и вымученных обид. Гарри пообещал лучше следить за своими словами и не прибегать к самоповреждениям, Волдеморт согласился приложить усилия к терпимости, даже если ему крайне не хочется реагировать на чужие странные эмоции. Действительно, есть в парах голова и сердце. Темный Лорд, как оказалось, этим сердцем становиться абсолютно не способен, но это не значит, что голова откажется его слушать или прислушиваться к частоте биения. Гарри это кажется достаточным. Все же, требовать от социопата вещей, каких он дать попросту не может, — достаточно жестоко и неправильно. Волдеморт не требует Поттера становиться иным человеком, более удобным для мужчины, не станет просить и парень.       Все выходные дни, честно говоря, Гарри раздумывал не о притирке характеров и поведения, не о психологии семейных отношений и даже не о эмпатических проблемах психопата, вовсе нет. Остаток отведенного Дамблдором «подарка» парень ревностно и яростно охранял тыл, на который Лорд решил покуситься во время очередных «постельных обжиманий». Поттер, разумеется, хотел своего Усилителя, но с точки зрения полноценного проникновения их секс никогда не рассматривал. Да и вообще эти телодвижения между двумя мужчинами представлял плохо. Как и руки с острыми когтями вблизи от паха. Гарри бы вообще их связывал во избежание травмоопасных ситуаций.       И каждый раз при оголенном нижнем этаже Поттер зорко наблюдал местоположение чужих пальцев и члена, что, конечно, не осталось незамеченным со стороны Темного Лорда, который на подобное поведение только свои жуткие глаза закатывал, пытался мягко уговорить и даже поощрить согласие подарками, убеждая, что ничего страшного в полноценном сексе нет. — Хорошо, давай тогда я в тебя сам вставлю, — кивал в таком случае Гарри, с легкой насмешкой наблюдая ту же реакцию со стороны партнера. Волдеморт хмуро отворачивался и поджимал и без того тонкие губы. Ага, как же, «ничего страшного». Вот уж точно, они не были «соулмейтами» даже в плане сексуальных отношений: никто из волшебников не желал применять нижнюю позицию, уступать и принимать. Поттер был активным, раскрепощенным и предпочитал «вести», когда это ему удавалось. Волдеморт хотел контролировать весь процесс, карябался, что не жить, кусался и вертел мальчишку, как легкую куклу, по всей постели, будто он совсем ничего не весил. — У меня есть опыт в активной позиции, — настаивал Темный Лорд, зажимая задыхавшегося гриффиндорца, пойманным в коридоре, вновь словивший вдохновение в уговорах. Гарри от такого напора разве что свою задницу ладошками в защите не прикрывал, хотя, разумеется, знал, что с ним ничего без согласия не сделают. Возможно. Поттер все еще в это верил. — Уступай старшим и мудрым. — Вот и отдохни, пока я тебя… — Гарри тыкался губами в холодную шею, борясь за первенство рук, не побеждая и не проигрывая. — Сам говорил, какой у меня красивый член. Темный Лорд раздраженно зашипел, получив крепкий укус за линию челюсти, тут же выдергивая руку из чужих штанов и с крепким недовольством заглядывая в раскрасневшееся лицо. — Я уберу когти. Поттер на несколько секунд всерьез крепко задумался, с задержкой отрицательно качая головой, и мужчина зашипел вновь, склоняясь для ответного укуса в горло Усилителя. Магия обоих колдунов бушевала в тесном пространстве, не позволяя прервать странную игру. — Меня всегда привлекали девушки, — бросил собственный козырь Гарри, пытаясь судорожными движениями ладоней вывернуть любовника из одежды, но тот каждый раз изворачивался, перехватывая инициативу. — Только из-за этого ты должен уступить. — Я похож на женщину? — Ты и на человека-то мало похож, — доверительно зашептал парень, испустив смешок на очередном мстительном укусе острых зубов, опять как следует прикрывая руками стратегически важные места. В конечном итоге Волдеморт пошел на собственные хитрости: исключил из их повседневного рациона секс, здраво полагая, что подростковые гормоны возьмут верх над отрицанием. Гарри с насмешкой комментировал постоянные отказы, но держался мужчина стойко даже на полностью распахнутое магическое ядро гриффиндорца. «Я же не какое-то животное!» — возмущался Поттер про себя, уязвленный уверенностью Темного Лорда в подростковой жажде постоянных кувырканий. Хотя любовника хотелось — жуть. Однако парень имел гордость не упрашивать и не сдаваться. — «Как-то же прожил без секса семнадцать лет и еще немного продержусь!»       Но гордость, как говорится, птица перелетная.       И уже под конец рождественских каникул Гарри с неким философским подходом к ситуации принимал в себя член отвратительно довольного жизнью мужчины. Поттер и подготовил себя самостоятельно, немного неловко, неопытно (как уж смог), и сам ноги с готовностью раздвинул, и позже с меланхолической сытостью размышлял о тщетности бытия, вытекающей из задницы сперме и полностью расцарапанной спине. Или — совсем немного — о купленной французской метлой анальной девственности. — Я продался за метлу, — резюмировал Гарри, на что Волдеморт только безразлично пожимал плечами, пережив новую ступень их близости, как новый вкус пирожного на завтрак, спокойно и почти равнодушно. — Ты продался мне за цветы, письменные принадлежности и одежду, — напоминал Темный Лорд, лежа рядом с книгой в руках. — Ведь ты не претенциозный. Поттер уныло повздыхал, поворчал, но в итоге не нашел повода для расстройства. Где-то на задворках сознания парень предполагал, что однажды его отымеют. — А это вообще что? Гермиона и Рон тоже настороженно смотрели на неожиданный майский подарок от Лорда Волдеморта, самый странный и тревожный из всех, потому что совершенно непонятный. Гарри держал в руках искусно испеченный каравай хлеба. Свежий, ароматно пахнущий, с золотисто-медовой корочкой. — Может, это какое-то весеннее обострение? — осторожно предположил парень, разглядывая подношение со всех сторон. — Новая ветвь ритуалов Ухаживаний? Я чего-то не знаю и должен сообразить подарок в ответ? — Не может быть, — немедленно вклинилась Грейнджер, все и всегда зная. — Они завершаются, когда между Усилителями устанавливается связь. Может быть, он просто захотел сделать тебе приятное? Угостить? Вы говорили об этом? — Мне мама иногда бутерброды присылает, — вставил Уизли, словив на себе смущенно-раздраженные взгляды. — Типа, родители часто шлют вкусняшки, — добил новым высказыванием друг. Гарри кисло скривился: Темный Лорд опять взялся пытаться играть роль отца семейства? — Да, но булку хлеба? — Что ж, твой мужик всегда был странным. Поттер осторожно отложил подарок на стол, прикладываясь к чаю, чтобы замять неловкость. Он словил на себе встревоженно-напуганный взгляд нового профессора Зельеварения, но мужчина тут же отвернулся, кажется, бледнея сильнее. — Вот так да, — протянул Уизли, тоже разглядывая преподавательский стол. — Шуганный дед. Сами-Знаете-Кто настолько пугающий? Что там у него под маской? Вряд ли несчастный Слагхорн мог предполагать, устраиваясь на прежнюю работу, что в выходные дни будет конвоировать незнакомого мальчишку прямиком в жуткие руки жуткого бывшего ученика, который вовсе не забыл своего школьного профессора, каждый раз доводя старика до полуобморочного состояния невнятными высказываниями. И маску-то ни разу не надел, по всей видимости, получая извращенное удовольствие от запугивания. Гарри пару раз боролся с ветряными мельницами, но махнул рукой. Главное, чтобы магию не распускал. — Ничего хорошего, но мне нравится, — пожал плечами Поттер, отпивая еще несколько глотков чая. — Ну, это главное, — рассудительно заметил Рон, которому характер Гермионы тоже «ничего хорошего», но очень нравился. Странные они, парни. — Нет, самое главноооо… Рот Гарри некультурно отвис, и весь чай вылился на грудь и стол: в толпе учеников у далекой стены стоял маленький Том Реддл, пристально сверля гриффиндорца голубыми пустыми глазами. Поттер медленно моргнул, и видение растворилось в воздухе, будто бы его и не было: стена старого замка пустовала. — Кажется, мне следует меньше зубрить… — пробормотал Поттер на недоуменные взгляды друзей. Второй раз был на итоговом квиддичном матче: миниатюрный Реддл сидел за общими трибунами, ребенок лет одиннадцати, сунув руки глубоко в карманы мантии. Его немигающий нечеловечески-страшный взгляд был все еще направлен на гриффиндорского ловца, и эти глаза не были детскими. Галлюцинация сидела там весь матч, точно так же исчезая, едва Гарри решил подлететь поближе и разобраться с этой чертовщиной.       Гермиона сказала проверить Связь, Рон предположил, что «твой мужик опять чудит». Гарри больше склонялся к версии лучшего друга, ибо магическая Связь мерно и здорово вибрировала внутри, неизменная.       Хуже того, парень стал видеть образ маленького Усилителя буквально постоянно и везде: в толпе первокурсников в коридоре, в Большом Зале, опять во снах, мини-Томми заглядывал в окна теплиц, пока там шла пара, прижимаясь к ним маленьким носиком и лбом. Безэмоциональное лицо — пустое, холодное, неживое. Когда Поттер догадался раскопать Карту Мародеров, то начал замечать неправильную пугающую точку, преследующую его всегда немного в стороне. «Твой мужик опять чудит».       Да это срань просто, какая жуть, на самом-то деле.       Это был теплый глубокий вечер, Гарри расслабленно валялся около озера, подставляя лицо весеннему закатному солнцу, когда юношу накрыла тень и волна знакомого и уже родного волшебства, тронувшего магическое ядро. Пряного, мрачного и первобытного. — Понятия не имею, что ты с собой сотворил, — произнес Поттер, так и не поднимая век. — Но можно мне вернуть твою прежнюю версию? Со всеми змеиными причиндалами. — Разумеется нет, не в замке, — последовал настолько детский голосок, что гриффиндорец невольно вскинулся, раскрывая глаза и натыкаясь на нависающий над ним маленький хрупкий силуэт. Это действительно напоминало ребенка, если бы не выражение лица монстра, взгляд монстра, интонации — тоже монстра. — Пока сбежавших орденцев не изловят, тебе опасно находиться одному так далеко от дома. Я не доверю своего Соулмейта никому постороннему. Портретов и домовиков недостаточно. До выпуска может быть опасно, ведь меня нет рядом. Теперь это изменено. «Бу-бу-бу, не доверит он», — хотелось бы просюсюкать этому тонкому голоску, но Гарри здраво поостерегся насмехаться над Темным Лордом, даже если он находился в своем детском тельце, бог весть знает как добытом. — Да ты же в школе с ума от скуки сойдешь. Красивое личико по-звериному исказилось, и лежащий на земле парень вздрогнул. Аховая срань. Волдеморт явно поддерживал высказывание, однако до конца седьмого курса осталось всего ничего, мол, перетерпит ради сына.       Маленькие ладошки накрыли слегка колючие от щетины щеки Соулмейта и нежно погладили. Мини-Реддл растянул губы в улыбке — нечеловеческой, его голубые глаза блестели хищной, сытой радостью — недетской. — Это проявление моей отцовской заботы. — Более нелепой сцены я в жизни не встречал, — пробормотал смущенный и обескураженный парень. — Эй! — послышалось со стороны, и оба Усилителя повернули головы к спешащим к ним старшекурсникам Хаффлпаффа, по всей видимости, делавших обход территории Хогвартса. — Ты с какого курса? После девяти часов нельзя покидать стен замка! Поттер, ты даже не староста, не смей портить первокурсников! А… Ты с какого факультета? Почему без фирменной мантии?! Темный Лорд повернулся к парням всем корпусом, молча уставившись на них в упор. Гарри тут же вскочил на ноги и, переборов себя, подхватил «ребенка» на руки, разворачивая того к себе лицом и крепко прижимая к груди. Не хватало еще, чтобы сокурсники пострадали из-за злых выпадов. Том нечто тихо прошипел, обвивая горло Поттера тонкими ручонками и утыкаясь носом в теплую шею. Тело мальчика оказалось ледяным на ощупь, как и у своей взрослой версии. — Он со мной, — спокойно ответил Гарри, бережно прикладывая ладонь к кучерявой макушке. — Первогодка грифов, грустит по родне. Вышли немного пообщаться, поговорить по душам. — Наобщались? А теперь — живо в свою башню. — Наличие Усилителя не делает тебя всеправным, Поттер, — выплюнул один из хаффлпаффцев. — Минус тридцать баллов. «Они знают о произошедшем с Орденом Феникса», — догадался Гарри, хмурясь.       Том повернул было голову к осмелившимся упомянуть его старшекурсникам, но был тут же грубовато прижат обратно к шее подростка. Вкусно пахнущей, полыхающей, но, все же, мужчине подобное отношение не понравилось, что и показал, взметнув вокруг свою мрачную, чуждую миру магию, тихо зарычав.       Гарри имел наглость утешающе заворковать и погладить Лорда Волдеморта по хрупким плечикам. Впрочем, рук мужчина не разжал и особо не сопротивлялся, когда Соулмейт уложил его под боком в свою кровать, а не отослал прочь на все четыре стороны. Горячий, как печка, сонный и улыбчивый, Поттер нравился Волдеморту в любом из возможных вариантов, даже если в мыслях негодный мальчишка продолжал нести сопливую чепуху и сюсюкаться над чужой детской внешностью.       Том протянул маленькую ладошку и опять потрепал Усилителя по щеке, привлекая к себе его сонное внимание. — Я уйду с рассветом, не переживай. — Будешь охранять мой сон? Мальчик со всей пугающей серьезностью ответил: — Нет. В Гриффиндорской башне безопасно, я проверял. Я хочу немного погреться о твое тело, это из разряда «хороших вещей». Надеюсь, ты не начнешь пахнуть чле… — Это омерзительно. Не продолжай. Сухарь. Поттер с забавой фыркнул и попытался перекатиться на другой бок, однако ребенок вцепился ему в пижаму, и парень попросту оказался на спине, придавленный небольшим весом ледяного тела. Том продолжал таращиться на Соулмейта пустым, мертвым взглядом сверху-вниз. И если Гарри ранее считал, что жутких детей не бывает, то вот он: хтонический ужас в теле невинности. — Через неделю начнется отбор в британскую квиддичную сборную, я освободил тебя от занятий на три школьных дня, — вместо детского голоска с маленьких уст полился густой мужской баритон, подбросивший Поттера на месте и лишивший всякой сонливости. Похоже, Волдеморту надоело играть в эти игры. — Я просканировал стиль их спортивной политики… — он не обратил внимания на то, как гриффиндорец закатывает глаза и опять пытается спихнуть с себя мини-Усилителя. — Не думаю, что ты будешь в конечном итоге удовлетворен карьерой. «Сегодня мне будут сниться кошмары», — с меланхоличной, обреченной тоской подумал Гарри. Низкий голос маленького мальчика звучал просто убийственно с этим милым личиком монстра. — Договорные матчи, реклама красивых лиц и тел, продвижение популярных подростковых идолов, фотосъемки для модных журналов, встречи со спонсорами, публичная поддержка политиков и продвижение чужих идей в интервью. Это не совсем то, о чем ты мечтаешь, Гарри. Они не посмотрят на выдающиеся спортивные таланты. Всех волнует репутация твоей семьи и привлекательность лица и тела. — Не попробую — не узнаю. Поттер попытался зарыться вместе с ледяным телом мальчика в одеяло, не сильно обращая внимания на его вкрадчивую речь. — Ты такой беспечный, — голос стал еще ниже и грубее, ребенок с укоряющим вздохом склонился для поцелуя в лоб уже засыпающего подростка. — Мы поговорим об этом утром, сын.       Происшествие в Отделе Тайн Поттер долго пытался замять в себе, забыть, убедить, что ни в чем не виноват, но мерзкие когти каждый раз полосовали сердце, едва глаза натыкались на добытые семейные вещи. Даже волшебную палочку — и та стоила кровавой бесчеловечной жертвы. — Я знаю об Отделе Тайн, — выдал в один из совместных вечеров Поттер, доведенный переживаниями и чувством вины до нервных кошмаров настолько, что даже медленные и ленивые вылизывания его шеи не возымели должного эффекта. — О массовом убийстве. Волдеморт оторвался от обмусоленной кожи с явным недовольством и укором в пугающих бордовых очах. Каждый зрачок сузился до тонкой опасной щели. Его ледяная ладонь уже долгие минуты не могла добиться от мальчишки определенной реакции на близость. А, оказывается, все это время Соулмейт думал не о нем, а о чем-то постороннем. — Что я должен ответить, — отозвался мужчина мягким шипением, ведя носом по влажному следу и глубоко вдыхая эмоции. Расстроен, подавлен, виновен. Странные запахи, учитывая, что Темный Лорд не мог понять причин этого высказывания, что Гарри хочет услышать в ответ, чтобы не привести их семью к ссоре. Волдеморт аккуратно прощупал почву: — Мне очень жаль, что ты испытываешь расстройство. Поттер резковато оттолкнул от себя лицо Усилителя, когда тот глубоко втянул в свой рот чужую горячую кожу под линией челюсти, а руку вернул на безучастный к происходящему пах, похоже, намереваясь продолжить соблазнение на секс. Гарри же был искренне возмущен полным отсутствием любых зачатков эмпатии, хотя и знал, что мужчина на нее не особо способен.       Темный Лорд в который раз подавил в себе вспышку бешенства от грубости парня и собственного непонимания. Ему не нравилось чего-то не знать, не владеть ситуацией и не видеть исходов. Гарри сказал об уже свершившемся событии, ничего не спросил и ничего не предложил, просто подтвердил факт. Как мужчина должен на это реагировать? Как остальные люди, по мнению мальчишки, обязаны реагировать на констатацию очевидных фактов? «Не думай только о словах», — как-то говорил Гарри в один из их уроков эмпатии. — «Ладно, ты улавливаешь чужие эмоции иным способом, нежели другие люди, но ты их видишь. Голос, мимика, мысли, эти твои странные запахи волос или что там еще».       Волдеморт протянул бледную паучью кисть и неловко погладил дернувшегося волшебника по голове. Расстройство требует утешения. Вина… Мужчина до сих пор не понимает, но можно сказать, что Соулмейт безгрешен и невинен. Кажется, ранее Поттера пытались обвинить Петтигрю. — Все в полном порядке, этих людей больше нет, — он придал голосу уверенности, продолжая утешающе гладить волосы парня. Тот изумленно хлопал широко раскрытыми глазами. — Ты не виноват в смерти родителей и конфискации их вещей. И утрате остальных при взрыве. Гарри перехватил холодную гладкую ладонь, слегка карябаясь об острые когти, отстраняя ее на свои колени. Юноша немного успокоился и даже ощутил некую гордость за почти правильную оценку чужих чувств. — Я не должен был просить о таких вещах, зная, как ты можешь решать конфликты, ведь я читал о твоем прошлом, у меня был опыт с родственниками дяди Питера. Или хотя бы просить не причинять другим людям вреда, а если иначе не получится — оставить мою просьбу без внимания. Я поступил эгоистично. Все же, было бы полной глупостью обижаться на бесчеловечность Темного Лорда, с которой они ничего не могут поделать. Гарри был благодарен, что он не оставил без внимания расстроенное состояние партнера и даже попытался утешить, найти верные слова. Волшебнику не стало легче, но ему было приятно участие любовника.       На мрачном лице появились жуткие кожные складки: Волдеморт сильно нахмурился, раздумывая над сказанным. Ага, вот оно что. Гарри Поттер считал себя абсурдно виновным в смертях тех букашек, что его Усилитель считал подростковой дурью и глупостями, не заслуживающими внимания. — Тебе нужны слова о том, что ты не виноват, — медленно произнес Темный Лорд, все так же нависая над подростком, с любопытством разглядывая пропущенные при бритье темные волоски под его подбородком. С появлением сына, его самых разнообразных волос, раскиданных буквально везде в поместье, стало гораздо больше. Чешуек кожи, отпечатков пальцев, иногда следы босых ступней. Этакие маленькие признаки, что здесь живет живой полноценный человек. Волдеморт часто просил домовых эльфов не убирать следы присутствия Соулмейта, наслаждаясь ими, каждый раз выискивая новые. — Ты не виноват. Это Я убил, обратись к холодной логике. Твои эмоции не имеют никакого смысла, и ты не должен их переживать в себе. Мы тратим время на пустые, бессмысленные разговоры. — Может, именно это я и хотел услышать, — пробормотал Гарри, пристыженный. Действительно, чего он ждал, говоря эти вещи отцу, если не слов безвинности, приносящих облегчение? Не такой уж он и хороший человек, как оказалось. — Ты — хороший человек, — аккуратно высказался мужчина, прочитав некоторую часть унылых и странных мыслей подростка. Здесь все просто. В общественном понимании «хороший человек» — идеал поведения, проповедование идиотических догм дамблдоровской справедливости «не убий, не укради, не соврати малолетнего». В принципе, Темный Лорд осквернил каждый столп света, чем определенно гордился. — Я думаю, в списке из десяти человек, каких я знаю лично, ты придерживаешься этого определения качественнее всех остальных. — Да? Например? Волдеморт запнулся, замирая. Он не ожидал вопросов на слова утешения. Обычно они являлись бессмысленной мишурой живого общения. Именно поэтому колдун предпочитал большую часть времени молчать. — Ты жалеешь людей, — медленно сказал Лорд, пристально глядя на бледное лицо своего мальчишки. Он не считал это поведение правильным. Жалость — удел слабых червей. Но вот «хорошие люди» считают жалость добродетелью. Добродетель — еще одно хорошее слово. Нормированное обществом, как естественная функция волшебника в социуме. — Делаешь… Хорошие поступки. — Это какие же? Гарри видел, что с каждым новым натиском вгонял своего «соулмейта» в ступор, но ничего не мог с собой поделать. Кажется, если бы Волдеморт умел потеть, то уже лежал бы над ним полностью мокрый. — Ты часто улыбаешься, — что ж, улыбки Поттера очень «хорошие» даже для такого, как Темный Лорд. — Не избегаешь моей внешности. Хотя он и видел, и знал, что гриффиндорец особо не был влюблен в жуткое змееподобное лицо. — Заводишь друзей, — продолжил перечислять, припоминая, как Альбус в далеком прошлом множество раз убеждал и уговаривал в правильности близких дружественных отношений. Волдеморт не очень помнил, считал ли в юношеские годы кого-то из сокурсников своими друзьями. Считал, быть может, когда был более человечным. Или нет, мужчине совершенно наплевать. — Не убиваешь врагов. — У меня нет врагов. — Да, потому что я их всех… — темный волшебник резко оборвал себя, на мучительной скорости пытаясь придумать замену истинного ее окончания. Судя по приподнятым бровям мальчишки, и сам Поттер не особо верил, что у Усилителя получится нечто правдоподобное и внятное. — Достаточно качеств на сегодня. Не выпрашивай комплименты. — Хм, — протянул Гарри, ведя теплой ладонью по обнаженной белесой грудной клетке отца, и тот сразу же заинтересованно вернулся к чужой шее, максимально увивая ее темным прохладным языком, кажется, искренне обрадованный окончанием максимально неловкого разговора той категории, каких Волдеморт отчаянно избегал. — Боюсь представить людей, вписанных в твою «десятку», если с такими невразумительными качествами я оказался на вершине. — Твой член и паховые волосы пахнут просто замечательно, когда ты возбужден, в отличие от остальных, — на полном серьезе произнес Темный Лорд, возвращаясь к своим поползновениям, и Поттер притворно-горестно закатил глаза под веки, прижимая к себе гладкую макушку, считая своего Усилителя просто невыносимо мерзким в такие моменты. — Ты всегда на вершине любого из моих списков, сын.

Конец.