Печать Камы. Возмездие

День сегодня был весьма сумасбродный и абсолютно непривычный для меня: начиная с того, что я и Киран полноправно поселились в самой дорогой и прославленной резиденции Индии, заканчивая тем, что несколько часов назад я узнала о своем истинном предназначении, которое было наречено мне еще до моего рождения. И последнее не то чтобы пугало меня, просто быть готовым к такому очень сложно, а я и вовсе не хотела это принять. За последние три дня со мной случилось больше невероятных событий, чем за последние пару лет. А может, я просто хотела так думать, ведь если трезво посмотреть на то, через что я прошла и через что мне еще предстоит пройти, то можно прийти к выводу, что это просто мой ритм жизни, к которому я за двадцать пять лет так и не пристроилась. Но кое-что неоспоримо хорошее и приятное сегодня ждало меня в палате на отшибе Калькутты, и, слава богам, это была не клизма. Лима каким-то чудесным образом сразу пошла на поправку и Амрит предложил мне съездить к ней с дружеским визитом, чтобы я могла её проведать и немного расслабиться перед собранием дюжины, которое должно было состояться глубоким вечером, пока он будет заниматься подготовкой и встречей тех, кто прибудет пораньше. На такое предложение ни в коем разе нельзя было ответить отказом, поэтому заскочив в небольшое европейское кафе по дороге, я несколько раз попросила Шехара ускориться, лишь бы поскорее увидеться с рыжеволосой бестией, что наверняка не ожидала посетителей. Хотела бы я прихватить с собой Кирана, но тот уже умотал гулять по площади в сопровождении двоюродных брата и сестры моего жениха. И если насчет компании Риши у меня не было поводов для беспокойства, то зная жгучую Лалит с её мятежным огоньком в душе, я так или иначе готовилась искать братца где-нибудь на дне Ганга после его очередной неуместной попытки кокетничать или пошутить. Но Дубей каким-то магическим образом уверил меня, что все будет в порядке и не о чем беспокоиться, ведь им так или иначе придётся наладить родственные связи и, для их же блага, подружиться. Чем раньше, тем лучше. В принципе, противиться мне было нечем, к тому же я была слишком уставшая для споров и веселых перепалок, и даже для того «альтернативного способа», которым Амрит предлагал решать все наши разногласия. Едва ступив на огороженную частную территорию больницы, я чуть ли не свалилась с ослабших ног. Это громоздкое белесое здание, окруженное множеством пальм и деревянными лавочками меж каменных дорожек, выглядело как роскошный курорт, нежели клиника! Но на улице, что поразительно, не было ни души. Странно, что пациенты предпочитают сидеть в четырех белых стенах, нежели проводить время на свежем воздухе, ведь пейзаж и вправду был просто восхитительный. Проскочив через ресепшен с милой девушкой на посту и узнав номер палаты, я гремя пакетом помчалась навстречу к нужной двери. Но стоило мне приблизиться к вынужденному пристанищу моей коллеги, как я встала столбом, не зная, как лучше заявиться. Хотелось преподнести этот визит, как некий сюрприз, коим я его ощущала. Потоптавшись пару секунд на месте, я всё-таки решила подать голос. — Мисс Берг, к вам можно? — мелодично спросила я, так и не показываясь из-за двери. Было в этом какое-то детское волнующее предвкушение, от которого приятно рокотало в горле и улыбка сама давила на щеки. Я пыталась разглядеть её через узкую щелку дверного проёма, но то и дело натыкалась на белые однотонные обои и кусочек картины с изображением нереалистично синего моря. — Я уже поела, правда, больше не хочу, — неохотно отозвалась девушка, мелькнув прозрачной тенью на стене. Её замученная интонация немного насторожила меня, заставив еще плотнее вжаться в холодную поверхность двери. Но все же, по голосу она меня не узнала, а это было мне только на руку. — А если я скажу, что принесла твои любимые куриные крылышки в медово-соевом соусе, пустишь? — Амала! — радостный вскрик раздался раньше, чем я успела переступить порог палаты, в которой моя подруга наверняка сходила с ума от скуки и одиночества. Худые руки сомкнулись вокруг моей шеи кольцом, а щеку приятно защекотали взлохмаченные медные волосы, что прошлись мягкой кистью прямиком до моих подрагивающих от переизбытка эмоций плеч, — Боже! Я так рада тебя видеть, ты не представляешь! — А я-то как по тебе соскучилась, негодница! — обняв её стискивающими объятиями в ответ, произнесла я, всё сильнее и сильнее прижимая к себе. Её ребра уже врезались мне в грудь, но так просто отпускать мило растроганную Лиму совершенно не хотелось, поэтому мы простояли так еще несколько минут под беззаботные улюлюканья, — я так переживала, чтобы с тобой не было ничего страшного. — Да что уж там, обычный ротавирус, как говорят врачи, — отмахнулась она, мягко отстранившись, — но перенесла я его весьма тяжело. Не волнуйся, возможность его передачи воздушно-капельным путем минимальна и я уже практически здорова, но соблюдать некоторую гигиену в отношении друг-друга нам все еще нужно. — Как будто меня это остановит, — я закатила глаза, мимолётно чмокнув её в щеку. Кожа рыжеволосой всё равно была чуть более разгоряченной, чем обычно, но сохранила свою мягкость и нежный аромат лаванды, который приятно разбавлял прохладный воздух в комнате. Своим жестом я вызвала у неё смущенную улыбку, — что-то холодновато тут у тебя, не мёрзнешь? — Не-ет, что ты. Это я медсестер доконала с кондиционером. После тех трёх дней в жару готова хоть в холодильник залезть, лишь бы не вспоминать ту лихорадку с температурой, — поморщилась Берг, присаживаясь на краешек постели. На прикроватной тумбочке, помимо красивого светильника в форме лотоса и стакана воды, лежало три книги и, судя по обложке, одна из них была «Кришна, Верховная личность Бога». — Ох, бедная ты моя, — присела я рядом, склонив голову девушке на плечо. Лисьи глазки цвета дремучего леса накрыли меня теплым удрученным взглядом, а девичья рука погладила меня по спине, будто успокаивая, хотя сама нуждалась в поддержке, — тебе тут настолько осточертело, что ты увлеклась религиозной литературой? — Не очень, просто это единственные книги, которые тут есть, — усмехнулась девушка, — они лежали в палате еще до того, как я приехала. Видимо, половина лечения здесь основана на том, чтобы пациент молился на врачей. — Хах, не дай Бог! То есть, здоровья-то дай, но не таким способом, — замялась я, от чего мы обе негромко захохотали. Увесистый пакет, все также висевший у меня на руках, ненавязчиво напоминал о том, что пора бы его распаковать, — ой, я же к тебе с презентом! Не знаю, конечно, можно ли тебе такое после ротавируса, но я старалась взять что-нибудь вкусное. — Если без шуток, то лечение здесь явно пошло мне на пользу, — легкая улыбка озарила веснушчатое девичье лицо, отразившись на впалых щечках умилительными складочками, — меня поставили на ноги буквально за день. Только так яро пичкают этими супами каждый раз до отказа, что я начинаю отекать. Мне так хотелось какого-нибудь жирного фастфуда и твои гостинцы, как нельзя кстати. — Ну, смотри мне, чтобы я если что позвала медсестру! — шутливо пригрозила я, передав пакет ей в руки. — Только попробуй! — в тон мне ответила Берг, раскладывая на столе импровизированный фуршет. Контейнеры с едой были намертво залеплены тройным слоем фольги, но хрупкую на вид девушку это не остановило от слова совсем. Одним горизонтальным взмахом её руки все препятствия на пути к цели были в прямом смысле снесены восвояси, но затем педантично подобраны и выброшены в мусорку. Еще один смачный хруст упаковкой и запах сочной горячей курицы в сладком соусе заполонил всю комнату, а слюна от одного вдоха скапливалась прямиком до зева. — Ммм, — с наслаждением протянула Лима, застыв над блюдом, — Амала, я люблю тебя, ты знала об этом? — Только подозревала и имела смелость надеяться на взаимность, но сейчас моё сердечко просто трепещет от радости любовного слияния, — улыбалась я, бросая на неё косые взгляды, полные игривого вызова. — Тогда я могу считать это за романтический ужин? — она кокетливо подмигнула, положив первый кусочек в полуоткрытый рот, — М! Берг зажмурилась от гастрономического экстаза, удовлетворительно мыча и пританцовывая стройными бедрами, я тихо хихикнула, откровенно любуясь представленной мне картиной. Свободные штаны рыжеволосой смешно меняли положение складок, болтаясь на ширине талии, чуть растрепавшиеся медные космы прелестно сгорали в собственном блеске, пропуская через себя пули солнечных лучей, дрожали светлые ореховые ресницы, сминались бледно-розовые припухлые губы, которые периодически облизывал язык. — Для первого романтического свидания, ты слишком быстро отдалась, — хихикнула я, подходя ближе. — И не жалею, — честно отозвалась она, все еще не открывая глаз, — у меня аж кислинка по деснам пробежалась, просто чума! — Давай-ка ты сначала от одного до конца долечишься, а потом уже чума, холера, гепатит и всё прочее, что захочешь. — Договорились! Разговор с Лимой, как всегда, шел легко и непринужденно. Мы только успевали хватать ртом необходимый объем воздуха и затыкать себе рот едой, чтобы она не успела сгнить и разложиться, пока мы вдоволь не наговоримся. Но вскоре и та закончилась, поэтому мы начали в прямом смысле трещать без устали, переместившись на удобную кровать. Это были те самые незамысловатые беседы о повседневной ерунде, где ответ на каждую реплику собеседника рождался сам собой, рассеянный взгляд устремлялся в потолок, язык заплетался, превращая самые обычные слова в локальные шутки и поводы для бесконтрольного смеха, темы разговоров были абсолютно не связаны между собой, а тело и вовсе принимало самые странные причудливые позы, лишь бы дать возможность собственной душе скрепиться нерушимыми узами с душой того, кто заставляет чувствовать себя пьяным и беззаботным. Откровенность давно потеряла свое интимное сакральное значение, ведь мы предавались ему так верно, будто бы это стало нашим личным стилем общения. Прошел уже битый час после того, как мы самым наглым образом заполонили собой кровать и её окрестности, нарушая установленный тихий час своим нескончаемым диалогом, который при самом меньшем желании мог продлиться вечность. И только сейчас Лима между делом упомянула о нескольких важных вещах, про которые я совершенно забыла спросить сама. А кое-что и рассказать… — Кстати, как думаешь, Клариссу тоже переведут сюда? — без особого интереса спросила Берг, покручивая украшение на моем лифе указательным пальцем. — А что, должны? — Ну, а как? Меня же перевезли в эту клинику под предлогом того, что английское правительство развивает целую программу по лечению своих граждан в Индии, потому что наш иммунитет зачастую не способен противостоять тем болезням, к которым бенгальцы не восприимчивы. А нам, оперативной группе, необходимо лечиться только в англо-дочерних частных больницах, чтобы не испытывать судьбу с неприязнью Калькуттцев. Надо же, как красиво Дубей продумал чуть ли не целую политическую реформу, лишь бы никто и не додумался установить его причастность к данной ситуации. Далеко не секрет, что Берг его, мягко говоря, недолюбливала, если не уточнять, что не переносила на дух любой его жест, даже с благими намерениями. Но при чем тут вообще Лайтвуд-младшая? — Ну, по сути, сестра Киллиана приехала сюда на конкурс, а не как представитель следственной группы, так что вряд ли. И тем более, зачем ей ложиться в больницу? — вопросительно сдвинув брови, спросила я. Лима уставилась на меня в ответ, словно я только что сказала неприемлемую глупость. — Мала, ты серьезно не знаешь? — Похоже, что нет, — я пожала плечами и даже слегка смутилась от пристального взгляда подруги. — Странно, я думала раз вы с Киллианом близки, то тебе он в первую очередь должен был рассказать, — она отвела взгляд в сторону окна, перебрав пальцами ткань пододеяльника, — прости, это не моё дело… — Да нет, — отмахнулась я, — не стоит. Лайтвуд уже сделал наши личные отношения достоянием общественности. По крайней мере, в границах поисковой группы. — Ох, вы поссорились? — сочувственно прошептала рыжеволосая, положив свою ладонь на мою руку и склонившись ко мне ближе, словно кто-то может подслушать. — Туше, расстались. — Как? — ошарашенно спросила она, едва ли подскочив, а её глаза округлились так сильно, что было видно парочку капилляров. — А вот так, — усмехнулась я, погладив лежащую руку девушки большим пальцем, — было бы странно, если бы наша история закончилась иначе после того, что произошло накануне… — Если ты пока не готова мне это рассказать, то не нужно себя утруждать. Расставание всегда даётся нелегко, особенно, когда вы связанны с этим человеком еще и рабочими отношениями, по себе знаю, — ободряюще кивнула Лима, поджав губы. Она чуть прикрыла глаза, выпустив скопившийся напряженный воздух в тяжелом вздохе. — Тебе я готова рассказать всё подчистую, со всеми необходимыми подробностями. Просто не знаю, как это правильно преподнести, чтобы ты не так сильно во мне разочаровалась. — Не говори ерунды, ты думаешь так лишь потому что чувствуешь себя виноватой в случившимся, хотя, в таких случаях всегда виноваты оба. А наш атташе не прав даже в том, что вынес ваше расставание на публику, не спросив тебя об этом. — В этом плане да, при чем так умело связал это с расследованием, что хотелось похлопать. — Ну, что тут сказать, мужчины, — мы улыбнулись друг-другу, не позабыв фыркнуть. — Да, все как один и без изменений. Но мы с тобой не из робкого десятка и нам ничего не стоит продолжить с ними работу с гордо поднятой головой, верно? — я потянулась к ней рукой, сжатой в кулачок. — Так точно! — её кулак сию секунду отбил мой под соответствующий возглас. — И всё-таки, что случилось с Кларой? — Так вот! — она щелкнула пальцами, — Еще в первый день, когда она только приехала, слегла ночью с еще более высокой температурой, нежели я. Киллиан переполошился до ужаса, разбудил меня и Габриеля, метался по всему отелю, ругая последними словами скорую помощь, которая никак не могла приехать уже около получаса. Кларисса в какой-то момент и вовсе начала задыхаться и синеть, от того на панику мы подсели все. Грант, не иначе как с божьей помощью, вызвал какого-то личного водителя аж из соседнего округа и они втроем поехали искать ближайшую больницу. Персонал отеля вообще отказался оказывать какую-либо помощь, мол — «надо дождаться утра, это все акклиматизация, надо было у себя лечить, а не в другую страну ехать», всё в таком духе, — рассказала Берг, то и дело сцепляя руки в замок, — на утро приехали оба уставшие, девочку, вроде как, положили в больницу, а вскоре слегла и я. — Кошмар… — искренне поразилась я. Похоже, ночка у моего коллеги выдалась запоминающаяся: сначала девушка признается ему в измене расстается по телефону, затем сестра на грани жизни и смерти не может получить должной помощи в жестких реалиях чужой страны, — и чем думал персонал отеля, когда так цинично оставлял ребенка по попечение судьбы. Тебе то, насколько я знаю, они согласились вызвать врача. — Да, знаешь, может быть они бы и Кларе были не против помочь, просто Лайтвуд тогда так агрессировал и кричал на всех, как будто с цепи сорвался и словил самый настоящий срыв, — тише добавила она, — я понимаю, что это его родная сестра. Страшно, опасно, очень волнительно, когда дорогой тебе человек страдает, а ни ты, ни люди вокруг не могут ему помочь, но когда он двери у администратора начал выламывать от негодования — было слишком, даже Грант был в шоке и не сразу кинулся его унимать. Слава богу, нас не выселили оттуда после такого скандала. — Да-а, дела, — протянула я, почесывая висок указательным пальцем, после чего внезапно выдала, — а ты не думала, что ты заразилась от Клары? — Думала, конечно. Только меня удивляет тот факт, что Киллиана это никак не коснулось, хотя, он находился с ней в контакте намного дольше и больше, чем я. — Инкубационный период у всех разный, а может быть и то, что у него попросту более сильный иммунитет, — предположила я. — Ещё бы, такой лось! — Вот с этим ты прям в точку попала, — хихикнула я, учтиво оставив при себе свою неказистую шутку. Ну, а как же без этого? — и ты же мне говорила, что передача ротавируса воздушно-капельным путем минимальна, так какой путь передачи самый ходовой в данном случае? — Через немытые руки, бытовые предметы, пищу… — начала перечислять она, загибая пальцы. Но скоротечно остановилась на безымянном, — воду… она давала мне попробовать импортный лимонад из аэропорта. А все остальные отказались, сказав, что не любят сладкое. — Вот и оно, один глоток жизни… — Превратился в глоток Ада, — не поднимая глаз закончила девушка, а затем поморщилась, — фу, он с таким приторным вкусом арбуза был. Как представляю — сразу тошнить начинает. — Получается, твой организм только подтверждает нашу теорию. А с арбузами тебе стоит быть аккуратнее в следующий раз , — вздохнула я, под горький смешок собеседницы, — а у Клариссы точно такой же диагноз, вдруг совпадение? — Не знаю, больше про неё ничего не было слышно, Лайтвуд молчит, даже не заходил ко мне после этого ни разу, — Лима пожала плечами, — мог бы хоть предупредить нас, чтобы мы тоже сдали анализы для профилактики. — Мог, но не стал. Ему, видимо, не до этого было. — Может, он замышлял массовую эпидемию, чтобы люди гибли не от рук убийцы, а от обезвоживания, — Берг зловеще вскинула пальцы, сгорбившись, точно ведьма, — так бы все наши недоброжелатели исчезли полным составом. — Ух, как зловеще! — воскликнула я, повторив это движение за ней. Девушка тут же расхохоталась, прикрыв рот рукой, — Твои навыки криминолога прогрессируют даже на больничном? Хотела бы я рассмешить её еще больше, но нас прервала внезапно вошедшая медсестра. — Дамы, добрый вечер. К сожалению, ваш визит на сегодня необходимо завершить в ближайшее время. Пациентка Берг, ваш лечащий врач придет к вам в течение пятнадцати минут, приготовьтесь к вечернему осмотру, — отчеканила молоденькая медсестра, переусердствуя в произношении английских слов, — можете попрощаться, после чего я сопровожу вашу гостью к выходу, её ждет водитель. Та развернулась на носочках и также бесшумно скрылась за дверью. Мы с Лимой тут же посмотрели друг друга, беззлобно хихикнув. Расставаться с моей милой подругой не хотелось, я бы с радостью забрала её с собой, не спрашивая разрешения ни у врачей, ни у пока что хозяев резиденции и её сегодняшних гостей. Сгустившиеся за окном сумерки на фоне светлой палаты смотрелись чересчур мрачно, словно на безукоризненно белом листе бумаги тлел огромный темный след от чернил, маня за собой в пленительную неизвестность. Наши руки без слов заключили тела друг друга в согревающие мягкие объятия, от которых отдельные подкожные точки пропускали низкоразрядный ток. Рыжеволосая уткнулась лицом мне в плечо, словно котеночек в миску, я ласково потрепала её по скользящим спутанным волосам, утыкаясь губами в похолодевший лоб. — Обещай мне, что позвонишь, когда тебя выпишут, я обязательно приеду. Я бы и так об этом узнала, ведь могла запросто подонимать Амрита, ради забавы, но получить это известие от Лимы — было бы намного приятнее. — Ты сама об этом узнаешь, когда я начну запускать салют прямо из своей палаты, — усмехнулась девушка, но её руки у меня под лопатками непроизвольно сжались, — а ты пообещай, что больше не будешь корить себя и переживать из-за расставания с Лайтвудом, я проверю. — Ахах, хорошо, — без пререканий согласилась я, еще раз прижав её ближе на пару секунд. — Спасибо, что ты так просто пришла ко мне сегодня. Это был лучший вечер за последнюю неделю, если не за всю поездку в принципе. — Когда окончательно выздоровеешь, то будем устраивать такие вечера как можно чаще и дольше. Без назойливых медсестер. Мы неспешно отстранились друг от друга, кинув напоследок теплый изучающий взгляд. — И вообще, Мала, — вдруг произнесла та, — отпадно выглядишь, я еще поборюсь с Киллианом за место в твоем сердце. — По сравнению с тобой у него нет шансов, огонек, — в последний раз подмигнула я, прежде чем спокойный прицел темных лесных глаз скрылся за щелчком абсолютно неприметной двери, напоминающей нетронутое полотно. На душе было легко, свободно, свежо и хорошо во всех смыслах, словно главная угроза моего счастливого настроения растворилась вслед за погасшим небесным светилом и стала бессильна перед завораживающим светом юной луны, окруженной блеском тысячи мерцающих звезд, которые сегодня светили особенно эффектно и интенсивно. В тело вернулась привычная легкость, а в некогда напряженных мышцах растеклось необходимое ослабление. Меня целиком и полностью охватил эмоциональный покой и безмятежность, от которых я так сильно расслабилась, что все пугающие и неприятные мысли на счет предстоящего собрания больше не тяготили меня, а переросли в предвкушение на основе интригующего сознание азарта, что теплился на поддонах восприятия. Сидение машины сейчас стало самым удобным на свете, погода подходящей, люди симпатичнее, а я сама — привычнее. На улицах, несмотря на поздний час, все также кипела жизнь и веселье, играла заводная музыка и было слышно задорное пение. Сама того не осознавая, я вышла на одну волну с неповторимым настроением калькуттских улиц. Еще по дороге начала напевать только что услышанный мотив красивой протяжной женской песни о любви девушки к своему возлюбленному, которая должна сбыться всем назло. Текст её был простой и легко рифмующийся, так что она, наверняка, прочно засядет у меня в голове на ближайшие пару дней, когда я буду петь её в каждом удобном или не очень случае, пока не надоест. Шехар как мог сдерживал непрошеную улыбку во время поездки, но все его старания так и не увенчались успехом. Насмешливая полуулыбка то и дело касалась губ, потерявшихся в недельной щетине. Но меня это нисколько не раздражало и не обижало, напротив, заставляло петь еще громче и чувственнее, прямо в тон состоянию моей ликующей души. Прохожие порой останавливались вместе с нами на светофоре, удивленно заглядывая в приоткрытое дверное окно, некоторые подпевали вместе со мной, другие молча косились, пока один худощавый парнишка в поношенной кофте не переплюнул всех — он пустился в интенсивный яркий танец прямо на пешеходе, не обращая внимания на сигналы других автомобилей. Когда я замолчала на несколько секунд, дабы набрать воздуха в легкий, он перестроил ритм своего непрерывающегося пляса на звуки от клаксонов, подкрепляя свои движения первоклассной мимикой. На этом моменте, я не задумываясь загоготала искренним и чистым смехом, который подхватил даже мой угрюмый водитель. Это продолжалось вплоть до того, как мы сделали последний поворот перед тем, как причалить к пункту назначения. Едва я завидела Дубея у ворот резиденции, как моя певчая душа порядком снизила обороты. Выражение его лица было уж слишком «накаленным», будто бы в любой момент оно могло и вовсе исказиться в ужасающую гримасу первородного гнева. Злые замутненные глаза в купе с напряженными опустившимися бровями, неестественно ровная линия губ и деревянная поза, в которой он смотрелся, как неподвижная статуя, открыто указывали на то, что произошло нечто из рук вон плохое. Диким взглядом Амрит смотрел в одну точку, даже не заметив нашу машину. Шехар от чего-то прокашлялся, снова приняв серьезный вид, и спросил, куда будет лучше подъехать. Вокруг здания вдоль и поперек стояли машины, так криво припарковавшиеся, что приехавшие гости с трудом протиснялись через окопом стоявшие автомобили. Я растерянно попросила его высадить меня прямо у второго входа в сад, дабы потом отвести сюда своего нареченного для приватного разговора. Моя просьба была беспрекословно исполнена и уже через пару минут, я стояла за натруженной спиной, закованной в дорогую ткань. В воздухе вокруг него сладкий аромат теплой сочной вишни превращался в разгоряченный прелый запах сморщенных высушенных ягод, которые не имели в себе ни капли сока, только сухую почерневшую косточку. Я дёрнулась от того, как он порывистым движением внезапно повернул голову в мою сторону, скрыв сверкающие ядом шартрезовые глаза за прядями выбившейся челки. — Амала, я же чувствую твое присутствие точно также, как и ты моё, нет смысла маячить у меня за спиной, — холодный стальной голос окончательно разрезал ту эфемерную оболочку моего душевного процветания, не дав насладиться последними моментами её существования. — Ты такой несдвигаемой стеной стоишь, я даже не знала, как лучше подойти, — смущенно пролепетала я, обходя его со стороны. Руки сами собой легли ему на плечи, чуть разминая напряженные мышцы вдавливающими движениями пальцев. Только сейчас, когда я находилась к нему совсем близко, то могла увидеть и «учуять» ту гремучую смесь разочарования и обиды, которую он так старательно скрывал своим устрашающим видом. Его беспокойные руки быстротечно сомкнулись на моей талии, обжигая оголенную кожу своим раскаленным жаром. Неуловимое движение уголка рта и на его лице промелькнула привычная ухмылка, от которой стало немного легче, — что-то случилось? — Все в порядке, я просто немного устал, — ровным голосом ответил Амрит, успокаивающе погладив мою спину твердыми подушечками пальцев, скользящими по выпирающим позвонкам, — на самом деле, терпеть не могу, когда дома появляется целая толпа наполовину незнакомых людей. — Я думала, ты знаешь там каждого, — промурлыкала я, бессовестным образом повиснув у него на шее. Моё игривое настроение не хотело так просто отступать, — но я точно уверена, что там все знают тебя! — Даже не знаю, радоваться мне или плакать по такому поводу. Как думаешь? — напускная грустная улыбка блеснула в кромешной темноте, а взгляд, преисполненный какой-то непонятной эмоцией, заострился на мне, словно я могла убежать в любую секунду. — Думаю, что что-то случилось, а ты не хочешь мне рассказывать, — прямо ответила я, продолжая поглаживать его шею, вплетаясь пальцами в черные, словно смоль волосы, — но ничего, это подождет. Не хочу сейчас забивать себе голову. — Надо же, — протянул он, ухмыляясь, — это правильное решение — не занимать свою хорошенькую головку всякой ерундой. А чего же ты тогда хочешь? — Хм, — призадумалась я, оглядывая местность вокруг. Мы стояли в самой настоящей черной дыре, потому что темнота была настолько насыщенной и непроглядной, что можно было смело выкалывать глаз и удостовериться, что ничего не поменяется. Потемки надежно скрывали нас от посторонних людей, что старались подъехать как можно ближе к центральному входу, пока мы таились в извилистых ветвях ашваттхы у закрытых ворот, ведущих в сад. Единственным источником света служило ночное небо и тусклый свет из небольших окон, что находились немного выше, чем крона высокого густого дерева. Я медленно потянулась к его уху, перекатываясь на носочки, — у нас есть время до начала собрания? — Около часа, моя дорогая, а что? — Да вот, думаю, что в таком состоянии тебе идти туда нельзя, — уклончиво ответила я, приблизившись едва ли не впритык к его лицу. Мой голос сохранял нейтральный будничный тон, но внутри я начинала закипать. — Предлагаешь мне пропустить его? — в непонимании спросил мужчина, тоже оглянувшись по сторонам, — Тогда его и вовсе может не быть. — Ну, что ты? — промурлыкала я, закатив глаза. Мне в какой-то момент показалось, что Амрита подменили, потому что так долго не понимать столь открытых намеков он просто не мог, — Просто хочу тебя немного расслабить перед таким важным мероприятием. — И как ты собираешься это сделать? — в этих беспросветных потемках не было ясно, всерьез ли он спрашивает меня о такой несомненной очевидности. — Дубей, ты издеваешься надо мной что-ли? — не выдержала я, получив в ответ нагловатый смешок. — Я понял, что ты замышляешь еще с того момента, как ты отказалась меня расспрашивать, — хохотнул паршивец, — просто хотел проверить, насколько тебя хватит. — И каков вердикт твоей идиотской проверки? — Вердикт заключается в том, что ты совершенно нетерпелива, — огласил мой нареченный, на ходу подхватывая меня вместе с развевающимся на ветру подолом юбки, — и эта черта в тебе мне нравится все больше и больше.