Печать Камы. Возмездие

Он специально выводил людей на столь нестабильные и плохо контролируемые эмоции, как гнев, ярость и самую первобытную злость. Любые проявления «отрицательных» аспектов в людях считались его деяниями. Грешники, пьяницы, наркоманы, насильники и тому подобные всегда были под его властью и покровительством. Стоило человеку оступиться, возыметь гордыню или просто не сдержать себя даже в потоке оскорбительных речей и криков, как его тут же пробирала неестественно горячая волна, что брызжа и взрываясь заполоняла его сознание и энергетику до краев, словно лава, наконец, вынырнувшая за пределы лунки вулкана. От того Рудра и был столь сильным и грозным, питаясь и порождая все самое ужасное из человеческих пороков. В предверии Кали-Юги он, наверняка, был просто непобедим, ведь вся его мощь выходила в абсолют, пожирая каждого из нас, как палящее солнце в зените. Ох, сколько же вед было посвящено в его честь, сколько я сам лично прочел перед тысячами людей, не скупясь на эпитетах и вариациях, лишь бы воззвать хотя бы к его вниманию, даже и не надеясь на помощь… сейчас же, он стоял передо мной: холеный, наглый, беспринципный и до отврата самоуверенный. В сказаниях он представлялся по разному: в «Шилпашастре», содержалось описание, каким должно быть изображение Рудры, в частности, даны общие характеристики 11 форм или аспектов Шивы: три глаза, четыре руки, белый цвет кожи и одеяний, волосы завиты в косы (джатамакута). Изображается стоя на лотосе (падмапита); В «Лалита Махатмье» давалось описание внешних характеристик Рудры (гл. 33, т. 80–86; гл. 34, т.): он имеет три глаза, сияет огненным блеском из-за гнева, к нему привязан большой колчан со стрелами. В руке он держит трезубец, пронзающий высокомерие, которое он также сжигает огненным пламенем, исходящим из глаз; В «Шива-пуране» (р. 7.1 «Ваявья-самхита», гл. 14 «Проявление Рудры») о нём говорилось — «Он похож на тысячу солнц, украшен полумесяцем. Змеи составляют его ожерелья, наплечники и браслеты. Он сияет, его рыжие волосы, усы и борода пропитаны вздымающимися волнами Ганги. Его губы блестят от ударов острых изогнутых клыков; его серьги образуют нимб вокруг левого уха. Он восседает на огромном быке; голос его звучит, как гром. Он сияет, как огонь, его сила и подвиги велики»; И это только меньшее из того, что я помнил наиболее точно, вплоть до страничек, на которые было страшно выдохнуть, когда я заучивал очередные тексты о божественных проявлениях великого Шивы. Именно Рудру в моем обучении разбирали особенно подробно, благо, я с интересом читал гимны и самхиты, повинуясь внутреннему любопытству, что нашло в Ишане объект своего самого неутолимого интереса. — Появление грандиозное, достойное тебя, новоиспеченный аватар. Дюжина запомнит его надолго. На этом всё, или мы удостоены большего внимания с твоей стороны? — высокопарно поинтересовался Девдас, обведя взглядом часть комнаты, что находилась за спинами Ишаны и его щенков. Гости замерли в ожидании развязки нашей затянувшейся беседы. Амала непонимающе перевела взгляд на меня, нахмурив и без того опущенные брови ещё сильнее, на что я мог лишь неоднозначно кивнуть, намекая, что объясню все позже. — Ну, что вы, я зашел чисто ради приветствия, хотел показаться подданым, вас повидать и, как следствие, разочароваться. К вам сюда не пробиться просто так, в этом вы, несомненно, преуспели. Пришлось пользоваться связями, полученными в Пакистане. Кстати, делегация, необходимая для прикрытия, пришлась к месту. Как вы поняли, налаживать отношения с вами никто не собирался, но ваша мнимая надежда на перемирие лично мне кажется очень милой, но наивной, — оскалился Господин-старец, подзывая своих подопечных пальцем, будто собак. Те жест не оценили, но противиться не стали, — это была интересная встреча, но, как бы то ни было, нам пора. Вот как? Вся эта возня с устранением охраны, запугиванием гостей и показательной сценой демонстрации своей силы была только «приветственным жестом»? И сейчас они просто так уйдут, удовлетворенные эффектным появлением? Вряд ли, за этим стояло что-то более изощренное и хитрое, иначе ему было бы незачем заниматься долгими дипломатическими процессами, при этом устанавливая контакт с английской командой. Понятное дело, в их интересах найти на нас управу, но как они друг на друга вышли? И что еще более странно, каким образом Агарвал сумел добровольно перевести британцев на позицию существенно ниже себя? Что же такого он им наобещал? — Амрит, — тихо позвала моя нареченная, притянув меня за голову ближе к своим губам. Её дыхание колыхнулось, намереваясь прошептать мне что-то прямо на ухо, утаив сказанное от посторонних, — ты случайно не знаешь, где Киран, Риши, Лалит в конце концов? Джаи тоже не видно… В глобальной тишине, нарушаемой лишь удаляющимися от нас шагами, её голос, пусть и скованный в шепоте, звучал особенно отчётливо. Я даже не успел раскрыть рот, чтобы ответить. — Надо же, только заметила, что твоего любимого братика нет рядом? — не оборачиваясь спросил Ишана, — Не беспокойся, мы постараемся вернуть его. — То есть? — тут же спохватилась она, уже сделав пару шагов в след за ним. Я машинально продублировал это движение, чувствуя нарастающее чувство тревоги, зародившееся прямиком в почках. Рассчитывать на то, что данный визит может закончиться более-менее нейтрально, было бы недальновидно, но предполагать откровенную кражу младшего-Басу было нечто из разряда фантастической дерзости. Я понимал, для чего он им. И это было очень плохо. Особенно унизительным был тот факт, что открыто помешать им было нельзя, это рискованно и безрассудно. Если мы хотя бы еще раз ощутим на себе натиск его пожирающей и беспощадной энергии, то, очевидно, что этот раз станет последним. — Амала, считай, что мы временно снимаем с тебя обузу. Так что успевай вдоволь развлечься с женишком, — нахально бросил капитанчик, с досадой искривив произношение последнего слова. Я с презрением ухмыльнулся, удержавшись от желания подбежать и выпнуть его отсюда, переломав дерзкому атташе ноги, которыми он, по-видимому, совсем не дорожил. — Стой, тварь! — Басу кинулась в его сторону резким быстрым рывком, я еле успел перехватить её за плечи. Её крик заставил стены задрожать от неудержимой агрессии и противостояния, что вылились из голоса в сокрушительную вибрацию, — Все трое стойте, мрази! Не смейте даже прикасаться к нему! Дубей, отпусти меня немедленно!!! Из всей троицы промолчал только Грант, лишь сочувственно мазнул взглядом девушку, что с секунды на секунду норовила впасть в самую страшную и громкую истерику, которую только мог увидеть свет. Бедная брыкалась изо всех сил, крича оскорбления и проклятия в след уходящим, пыталась пнуть меня ногами, дабы вырваться и накинуться на тех, кто собирался причинить вред её брату. Как бы я ни пытался держать её без излишней силы, чувствовал, как холодеет кожа на её руках из-за отсутствия притока крови. Амала тратила последние силы на то, чтобы вырваться, даже в ущерб себе. Но зачинщики не боялись быть нагнанными, даже будто бы специально замедлились, ликуя и вожделея страданиями старшей сестры. — Зачем он вам нужен? Что плохого он сделал? Вы не имеете никакого права красть его, сволочи! Как вам вообще такое в голову пришло? Вы слышите меня? Коллеги, блять, на деле просто грязные подстилки, готовые пойти на самую жестокую и паскудную авантюру лишь бы угодить кому-то сверху! Я вас ненавижу! Ненавижу!!! — девичьи крики смешивались с катящимися градом слезами и прерывались только тогда, когда она набирала воздух через осипшие вздохи, чтобы вновь начать говорить, — Я прокляну вас до пятого колена, поганные мудаки…даже не думайте избежать кары. — Истеричка, думаешь только о себе, Кирану намного безопаснее и полезнее будет держаться от тебя подальше, — не выдержал Габриель, полностью остановившись и повернувшись к ней лицом к лицу. Это было неожиданно и резко, Басу замолчала, задрожав всем телом от частых коротких вдохов и, наконец, перестала вырываться, позволив мне обнять её, — посмотри, на кого ты стала похожа? Вся разодетая, размалеванная, вечно тискающаяся по углам с преступником и при этом напрочь лишенная чести и рассудка. Да даже простой морали. Вы с Киллианом плохо расстались, но так издеваться над ним и после этого делать вид, что ничего не было, ещё и опускаясь до таких оскорблений… ты упала в моих глазах. — Да что ты несешь, Грант?! Как я, блять, должна реагировать, когда вы в открытую заявляете о том, что похитите моего брата? Ни одна гребанная мораль не дает вам права красть Кирана за наши несостоявшиеся отношения с долбанным Лайтвудом, тем более, мы выяснили все прямо при тебе и поставили точку. — Фантастика! А чтобы точка не убежала, надо было позвать его на задушевный разговор, чтобы во всей красе показать, как тебе нравиться сношаться с Дубеем прямо на балконе? — всплеснул руками мужчина, в чьем голосе сквозила настолько неприкрытая разочарованность и осуждение, что его губы скривились, — Ты просто эгоистичная шлюха, Амала. — Следи за языком, руководитель британского зоопарка. Иначе стать настоящей шлюхой, теперь уж во всех смыслах, рискуешь именно ты, — вмешался я, не желая оставлять без внимания столь низкий выпад в сторону своей невесты. Но то, какие обороты принимал этот разговор, мне совсем не нравилось. — Хватит морочить мне голову этим бредом, можешь засунуть свои пресловутые оскорбления себе в задницу! Вы же сами говорили, что в тот вечер останетесь в отеле и будете работать до посинения, на кой хрен нашему военному атташе приспичило наведаться ко мне в гости? — Прекрати прикидываться дурой, у тебя отвратительно выходит. Твой копченный лично перехватил Киллиана в отеле, пригласив на приватную беседу. К сожалению, не уточнив, что именно он имел ввиду. — Да ладно-о, — протянула девушка, ухмыльнувшись, сквозь слёзы, — говори прямо, караулил Лайтвуда, весь день гадал, как же мне с ним поговорить?! А главное, о чём? О чём им разговаривать, еще и с инициативы Амрита? Ты слетел с катушек, капитан, слышишь? — она намеренно повернула голову к атташе, намереваясь плюнуть в него уже восполнившимся ядом, — Придумывай более реалистичные истории для коллег, чтобы выставить меня продажной шалавой! У самой двери, ведущей в длинный коридор на пути к выходу, военный остановился, обернувшись с громким фырканием. — Он уже вертит тобой, как вздумается. Мозги напудривает, а ты и рада. Настолько, что ничего против него и знать не хочешь, Амала, — мрачно произнёс Киллиан, — смотри, как бы это не вышло тебе боком. Если бы не подкупленный персонал отеля, то мои слова были бы подтверждены свидетелями. А так… на твоё усмотрение. Выйдя вслед за аватаром, Лайтвуд громко хлопнул дверью. Габриэль поспешил сделать то же самое. К моему счастью, Мала нисколько не прислушалась к их словам. По крайней мере, пока. — Мы должны перехватить их, Амрит, нельзя допустить, чтобы они поймали Кирана, — нареченная воспользовалась тем, что хватка, сдерживающая её, ослабла и отступила от меня, принявшись лихорадочно метаться взглядом по зале, тут же вытирая руками мокрые щеки и глаза. Её руки всё еще тряслись. — Скорее всего, они уже его словили, устроив весь этот фарс, как отвлекающий манёвр. Надо подумать о плане, позволяющим вызволить его из их лап. — Нет, нет, нет, боже, нет, — вновь запричитала Басу, подняв глаза к потолку. В моём теле гулко отзывалось биение её обливающегося кровью сердца. Я внимал даже её сбитому дыханию и саднящему горлу, не говоря уже о месиве эмоций, рвущего её изнутри. Младший брат был для неё единственной родной кровью, если не вдаваться в подробности о нашем дальнем родстве. Уход матери, наверняка, сблизил их до невозможности, укрепив и без того надежные родственные связи до наивысшей точки. Старшие всегда чувствуют ответственность и тягу к младшим особенно остро, если хотя бы один из родителей отсутствует в семье. А в их ситуации — ни отца, ни матери, бабушка скоропостижно сходит с ума от зова. Амала однажды упомянула, что первый год после ухода Джотсаны дался им обоим слишком тяжело: Киран отвратительно себя вел, намеренно уходил из дома к друзьям, несколько раз прогуливал уроки и даже попадал в передряги на своих любимых занятиях по баскетболу; в магазине постоянно случались перебои со светом из-за старой проводки, от того не работала касса, что вызывало трудности в работе; Индира в следствии лунатизма начала беспорядочно бродить по дому ночью. Она била посуду, выворачивала шкафы, пыталась рвать мебель и без конца бредила. Это продолжалось достаточно долго, но в конце концов это стало невыносимым, Амале пришлось переоборудовать чердак в её комнату, установить звукоизоляцию, а также замок на дверь. Все это на последние деньги, которые она ранее откладывала на учебу. Но ради того, чтобы иметь возможность выдохнуть хотя бы ночью и вернуть Кирана ночевать домой, тогда ещё Кхан была готова работать в три раза больше и усерднее. И пахала во все десять раз больше, ведь их финансовое положение теперь полностью зависело от неё. Мне сложно представить, чтобы девушка из рода Басу, тем более полноправная наследница, даже в параллельной вселенной могла оказаться в подобных условиях. Проще говоря, быть вынужденной выживать, тянуть на себе семью и их маленький бизнес, чтобы прокормить уже недееспособную бабушку и слишком юного братца. Н-да, не сбеги они тогда из Индии, моя невеста не знала бы бедности и тяжкого быта, что сопровождали её в самый пик молодости. Но с другой стороны, этот опыт сделал из неё стойкую, сильную, опирающуюся только на себя девушку, что оправдано уверена в себе и независима во всех отношениях. Смотря на то, как сейчас она пытается успокоиться и прийти в себя, я нисколько в этом не сомневаюсь. У неё отобрали самое дорогое, ценное и любимое, нагло хвалясь этим, абстрактно тряся «трофейным куском мяса» прямо перед всхлипывающим носом. Для моей нареченной Киран есть свет в окошке, младший брат, выращенный её заботой и лаской, буквально материнской любовью, которой одарить может далеко не каждая женщина. Оторвать одного от другого физически, возможно, но ментально разорвать их связь нельзя даже путем смерти. Где-то вдали раздался голос отца, что уже помогал гостям, беря ситуацию в свои руки. Все были напуганы и встревожены событиями последнего часа, посматривали друг на друга с недоверием. Особенно на Девдаса и меня с Амалой. Какой-никакой подрыв доверия к нашей семье после всего, что произошло, был ожидаем, но я нисколько не сомневался, что отец с его ораторскими речами и многолетней надежной репутацией справится с этой проблемой. Успокаивающий, размеренный, но при этом не лишенный твердости и уверенности голос оказывал незыблемое влияние на каждого, кто внимал слушанию. Дубеи никогда не просят помощи или поддержки в открытую, они направляют дюжину в нужном им мышлении, убеждают в необходимости тех или иных действий, что способствуют укреплению их позиций, подпитке власти, уважению и подчинению. Люди вынуждены действовать нам во благо. Эта стратегия — целое искусство, которое всегда нуждается в совершенствовании. Я не вслушивался, всё моё внимание было зациклено на Госпоже Басу. — Давай уйдём отсюда, пожалуйста, — тихо попросила она, заметив несколько неприятных липких взглядов на себе. Хотя, как я уже говорил, у неё была здравая самооценка и понимание ситуации, но претерпеть такую быструю перемену мнения общества было бы сложно любому. Как ни крути, Амала новая фигура на шахматной доске и её авторитет дело подрывное, в частности после столь «знаменательного» дебюта. — Хорошо, подожди меня здесь, я предупрежу отца, — кивнул я, не успев заметить, что, как только я отвернулся, Басу ловко юркнула за дверь.

***

Ещё чего. Я никогда в жизни не отпущу тех, кто посмел посягнуть на моё, так просто и безнаказанно. Я не хочу ждать, составлять длинные сложные планы, сидеть и переживать, сходя с ума от беспомощности. Я сделаю все сама, без лишней помощи. Лучше пусть буду продажной шлюхой, нежели той, кто смогла без зазрений совести отдать брата в чужие грязные лапы. Дубей за этот финт меня на цепь посадит, но это будет потом. После того, как дверь едва слышно захлопнулась, я быстро проанализировала коридор взглядом, намереваясь понять, куда же двинулась эта шайка проповедников. Может, есть хотя бы малейшая вероятность, что они всё-таки соврали про кражу Кира, чтобы отвлечь наше внимание? Возможно, на самом деле им нужно что-то из сокровищ баснословной древней резиденции? Если так, то пусть забирают всё и с потрохами! Буду отрабатывать у этой семьи пожизненно, взамен на безопасность Кирана. В коридоре ни души. С улицы тоже ничего не слышно. Такое ощущение, что вся жизнь осталась в пределах приёмного зала, оставив во всех остальных помещениях ауру пустоты и покинутости. Я неспешно двинулась вперёд, намереваясь выйти через главный вход. Но как только я подобралась к двери, звук неосторожного шороха, раздавшегося совсем рядом, заставил меня замереть. Через стеклянную вставку в резных дверях я разглядела лицо Мадху. Она тоже увидела меня. — Госпожа Басу, это вы? — испуганно вытаращилась девушка, по инерции отшатнувшись от меня. Кожа на её руках покрылась мурашками, а лицо побледнело. Понятное дело, выглядела я не очень, но такая реакция была все равно обидной. — А помимо нас тут шастает кто-то еще? Видела кого-нибудь? — тут же спохватилась я, открывая злосчастную дверь, — Заходи сюда, чего побираешься в потёмках? — Нет, никого не видела, Госпожа, — она нервно замотала головой, на всякий случай оглянувшись вокруг. — Тогда другой вопрос, где тебя носило всё это время? — А, я… — запнулась служанка, успев только тыкнуть пальцем в стену, но тут же спохватилась, — меня кто-то запер в подсобке для слуг, когда я возвращалась с кухни. — Это как? — недоумевая спросила я, уловив в себе нотку недоверия к её словам. Кухня и все подсобки были в самой «глубине» дома, где нигде рядом не было выходов в сад или двор, чтобы предатели не смогли отравить еду и быстро смыться с места преступления. Да и чтобы слугам было не так просто воровать, ведь пока обойдешь пол дома на пути к выходу или своей комнате, то со стопроцентной вероятностью окажешься у кого-то на виду. По словам Амрита, такие случаи нападений и краж были, кстати, далеко не раз. Тогда каким образом, если даже заперших её людей не заметили охранники и другая прислуга, как она вдруг оказалась на улице, так еще и у главного входа? — Как, как… — развела руками она, — схватили сзади, заткнули рот и нос пахучей тряпкой, впихнули в ближайшую дверь и заперли. — А почему тогда помада у тебя не стерта? — сощурила глаза я, отметив идеально ровный пурпурный контур на её губах. Я отлично помню, что когда Шехар травил меня хлороформом, то, пока я брыкалась, он размазал мне ядерно-алый цвет по всему лицу. А потом на коленях убеждал Дубея в том, что это просто помада, и никто меня не бил. — Так я в подсобке подкрасилась. — Как удачно сложилось, тогда почему так быстро очнулась? — аргумент тот же. После моего первого знакомства со столь сладким химическим соединением, я провалялась в полной отключке до обеда следующего дня. — Это нормальная реакция. Обычно, большая часть хлороформа выводится вместе с дыханием примерно за час, а у вас было сильное переутомление в тот день, как сказал врач, — тут же затараторила Мадху, по-видимому, учуяв хорошую возможность соскользнуть с темы. — Врач? — я выгнула бровь, удивившись заботе со стороны тогда еще малознакомого Амрита. Что же, и врача вызвал, и переодел, и помаду с лица стёр (кстати, интересно чем, просто так её не отмыть), надеюсь, что в ходе самолично взятой благодарности он не делал со мной ничего такого. Но он в любом случае наглец и извращенец даже потому, что просто посмел меня раздеть без моего согласия. Поспала бы разок в одежде, что такого? — Да, да! — с энтузиазмом закивала девушка, — Представляете, прямо ночью велел найти лучшего доктора для вас, он так беспокоился… — Так, ты мне зубы не заговаривай, дорогая, — ухмыльнулась я, во время остановив этот бессмысленный поток не столь обходимой информации. Хоть и приятно согревающей внутри, — что было дальше? Как ты выбралась? — Дальше…я…проснулась. А дверь уже была открыта, — пожала плечами она, едва слышно выдохнув от облегчения. Врёт. Нутром чую, что врёт. Может, её запугали и она не хочет признаваться в своей слабости, дабы не получить нагоняй от хозяев? В это я охотнее поверю. — А на улицу зачем пошла? — не унималась я. Какая же я дотошная, была бы я Мадху, то послала бы себя далеко и надолго. Но она терпеливая, держится, все как и подобает покорной слуге. А меня бы прибили в первый же день на такой работе, первостепенным делом отрезав язык. Но если так посмотреть, то очевидно наличие у нас недоброжелателией, что строят козни за спиной, а я, как внимательная (почти)хозяйка, проверяю её на «вшивость». — Искала Шехара. Мне было страшно, — после недолгой паузы ответила она, приложив руку ко лбу, — простите, Госпожа. Голова так кружится после всего, не могу нормально соображать. — Ладно, не заморачивайся, — отмахнулась я, ни сколько не поверив её словам. Раскручу эту затейницу позже, лучше всего с помощью Дубея, его она боится больше, чем меня. Но этот разговор был полезен, ясно дал понять, что врать у Мадху получается неплохо, только из-за неуверенности в собственных словах она слишком сильно палится на только что придуманном обмане, — нашла Шехара? — Н-нет. После драки с мистером Лайтвудом и еще одним англичанином я его больше не видела, — отрицательно ответила она, пояснив, — туда почти вся мужская часть персонала сбежалась, я случайно увидела в окно, пока относила бокалы. — Плохо, надо его найти, — я раздосадовано постучала пальцами по ближайшей стене, но тут же ухватилась за другую нить, что была не менее важна, — кстати… — Что такое? — взволнованно спросила девушка, подняв свои большие светлые глаза прямо на меня. Было видно, что она готова рассказать мне что угодно, лишь бы я поскорее забыла про эти непонятные похождения и сбивчивый рассказ про запертую подсобку. Этим надо было пользоваться здесь и сейчас. — Амрит говорил мне, что недавно заезжал в отель к моим коллегам, чтобы передать им мой отказ от дальнейшей совместной работы. Скажи, он точно передал им мой документ? — хитрость в этом деле была самым лучшим способом вытянуть из неё все необходимое. Ведь в открытую подставлять своего истинного хозяина она в любом случае не станет. А под хорошим предлогом ей и самой выгодно завоевать моё расположение. — А, да. Скорее, да. Шехар рассказывал, что буквально на днях, когда он заезжал за ним, то видел их беседующих в холле отеля с кем-то из ваших коллег. Скорее всего, с мистером Лайтвудом, потому что других ваших коллег, кроме рыжеволосой девушки, мы еще не видели, — честно призналась служанка, — так вот. Про передачу каких-либо документов я не знаю, но точно помню, как Шехар акцентировал внимание на том, что они сказали друг другу «до встречи», что весьма странно. Ведь Господин Дубей терпеть не может британцев и вряд ли бы согласился на еще одну встречу с ними. Быть может, он успел объяснить ваш отказ на словах, а документы забыл? Хотел привезти в следующий раз? — Ага, наверное, спасибо… — промямлила я, по-моему лицу было видно, что я совсем не довольна услышанным. Напротив, рассержена. Всё-таки, Грант был прав. М-да, а ведь сколько возмущений было на тему моего недоверия… Стоило только один раз положиться на его честное имя, как меня тут же облапошили, ещё и таким мерзким способом. И для чего всё это? Чтобы я переехала к нему? Почему нельзя было просто предложить переезд из целей безопасности? Он ведь постоянно говорил мне, насколько критичное положение переживает дюжина и ожидать ножа в спину можно практически от кого угодно. А в резиденцию Дубеев мало кто посмеет сунуться. Даже не так. Никто из дюжины не посмеет сунуться сюда с плохими намерениями. И я это прекрасно понимала и понимаю. Смысл мучиться со съемными квартирами и гостеприимством Чауханов, если я, в конечном счете, всё равно буду жить здесь? Ах да, конечно, смысл был совершенно в другом. Надо было воочию покрасоваться перед Лайтвудом в «самой выгодной» позиции и вконец разрушить наши и без того хлипкие деловые отношения. Чтобы я вообще не могла ему в глаза смотреть и тем более продолжать работать. Засранец. Умный и продуманный засранец, у которого все просчитано на десять ходов вперед, а в запасе не менее пяти альтернативных планов по осуществлению цели. Как он вообще посмел использовать меня таким образом? Получается, что тогда все было совершенно не спонтанно… А если бы я не пошла тогда на балкон? Если бы Лайтвуд вообще заявился в одну из комнат, где бы мы чисто теоретически могли уединиться, с тортиком, выискивая взглядом приготовленную для него чашку чая, а наткнулся бы на бог знает что? Думаю, Дубея бы и такая альтернатива устроила. Чего уж там! Знание правды буквально выворачивало меня наизнанку от негодования и злости. Хотелось устроить ему грандиозный скандал с битьем посуды и смачной пощечиной. Ведь именно по этой причине я оказалась так низко опозорена перед такими солидными и высокопоставленными людьми, в поддержке и признании которых так нуждался мой род. К сожалению, они были достаточно образованы, чтобы понимать английскую речь. Да и перед Киллианом как-то неудобно. Сначала посчитала, что он выслеживает меня, потом, что из-за обиды клевещет на нас с Амритом, а в конце и вовсе послала по матери, облаяв по самое не хочу. Но это не отменяет того факта, что он мудак, и спутался не с теми людьми. — Госпожа, простите, я не так много об этом знаю…но если вы захотите, я могу разузнать об этом больше! — оживилась она, улыбнувшись. Я еле сдержалась от того, чтобы испуганно охнуть — настолько неожиданной была эта перемена в её поведении. — А тебе это, видимо, не впервой? — хитро прищурилась я, заметив столь рьяный энтузиазм с её стороны, — Не просто служанкой-то была у Господина Дубея. Поди подсматривала за мной по его приказу. — Теперь уже нечего скрывать, было дело, — согласилась служанка, разведя руками, — но это были весьма странные поручения… — А вот с этого момента подробнее. — Ну, например, в последнее время, он просил привозить вашу грязную одежду на стирку именно сюда, в семейную прачечную. Особенно тщательно осматривать рукава одежд. Не позволять вам одеваться самой, о любой странности докладывать ему лично, стараться всегда находиться рядом, знать где вы, и, желательно, что с вами. Госпожа Чаухан вовсе просила отключать будильник, иногда переводить часы в вашей комнате, прятать европейскую одежду… — Бред, — устало выдохнула я. Все эти «странные» поручения имели вполне логичное обоснование, но от того не переставали быть сумасшедшими. С затеями Амрита все понятно, он пытался отследить развитие печати, а Приянка…намеренно препятствовала организации моей работы в расследовании…? И зачем? Чтобы ей это дало? Ей не нравилось, что землячка работала на чужаков? Бывает, но заниматься таким детским садом, как перевод часов и отключение будильника, было слишком даже для пожилой консервативной женщины. Даже для индийской. И если Дубей преследовал свою цель ненавязчиво, незаметно, то последствия просьб этой старушки порой доводили меня до трясучки и оставляли в шаге от нервного срыва, — ах, так значит вот почему в моей комнате всегда был идеальный порядок, стоило мне отлучиться более, чем на пять минут. А я уж хотела похвалить тебя за инициативность и оперативность. Получается, моё розовое сари, запачканное кровью, послужило ценной уликой для его расследования. Что же, занимательно. Так сказать, отплатила за найденное тело дипломата. — Ну, это не отменяет того факта, что я быстро и хорошо справлялась со своей работой, верно? — подловила Мадху, смущенно отведя глаза в сторону. Надо же, такая хваткая и ловкая, что ей в пору работать личной подручной по особым делам. Но наглая, хотя, в какой-то мере, это даже полезно и хорошо. — Да, ты права. Твои старания заслуживают награды, но прежде, пообещай мне вот что… — я уже склонилась ближе к её уху, а она потянулась ко мне навстречу, как совсем близко, буквально за ближайшим поворотом, раздались быстрые приближающиеся шаги. Я сию секунду отстранилась от неё и лихорадочно соображала, что лучше сделать. Как говорится, наилучший и, скорее всего, правильный вариант тот, что первым пришел в голову, поэтому я беззвучно открываю дверь и выпихиваю туда служанку, что, благо, поняла мой замысел и уже сама свинтила куда-то в сторону сада. Умница, соображает. — Амала, — недовольно раздалось за спиной, — что ты тут делаешь? Я просил тебя дождаться меня. Я обернулась на знакомый голос, замечая никого иного, как своего будущего жениха. Но на его вопрос ничего не ответила. Лишь гневно прожгла взглядом приближающуюся ко мне фигуру. Он остановился, обреченно вздохнув. — Что не так? — Пошли в комнату, объясню, — отрезала я, обойдя мужчину, специально не касаясь его тела. Моё негодование и устрашающий вид вызвали у него лишь понимающую усмешку. — Ну, что же. Веди меня, Махарани. Не заблудишься? Я упорно не хотела ему отвечать. Вообще предпочла бы с ним не разговаривать, ведь выяснять уже было нечего, всё было ясно, как божий день. Я бы слукавила, если сказала, что не ожидала от него такого, но мне удалось слишком хорошо узнать, насколько раздутое и необъятное самомнение было у потомка Дубеев. Кроме того, известно, что прятать своё величие он не привык, напротив, стремился показать его всем и вся в лучшем свете. К сожалению, его не остановило даже моё мнение, которое он не удосужился спросить, ведь заранее знал, что оно будет выражено резко против его извращенных замыслов. Мы шли молча, по ярко освещенным коридорам за нами кралась тень недосказанности. Благодаря золотой отделке обоев света становилось в разы больше, но от того он воспринимался мной ещё более негативно. Я шагала быстро, ненароком отбивая пятками подобие марша, четкого и устрашающего, как мне казалось. Амрит шёл за мной, снисходительно медленнее, расслабленно и уверенно, будто бы не воспринимал моё негодование всерьез. Мне хотелось вновь расплакаться, потому что в этот гребанный вечер все пошло не так. Несколько часов назад я хохотала в больнице у Лимы и воспринимала этот мир намного проще и лояльнее, сейчас же мне хотелось разрушить его до основания. Такой натиск резко обрушившихся проблем сводил меня с ума от моей беспомощности перед ними. С Рэйтаном произошло нечто необратимо ужасное, я пока что не разобралась, что именно, но даже мысли об этом заставляли сердце сжиматься от страха неизвестности. После того, как какого-то гадкого старика сам Девдас назвал «новоиспеченным Аватаром», я и вовсе перестала ощущать перекачку крови. Киран… одно его имя вызывало во мне крышесносную волну тревоги, которую я никак не могла успокоить. Оно никак не сходило с уст и не собиралось выходить из головы. Я впервые в жизни не смогла сделать ничего, чтобы его защитить и уберечь. Амрит прав, бросаться на них с голыми руками, уповая на силу собственной ярости — все равно, что мотыльку пожар тушить. Безнадежно и глупо. Пришлось согласиться с подсознательной мыслью о том, что в данной ситуации я была на позиции Габриеля, когда тому не удавалось найти управу на самую высокопоставленную семью Западной Бенгалии. Но ведь он нашел, пусть и подцепившись к рыбе по-крупней. Я оказалась настолько поглощена мыслями о расправе, что в один момент вообще запуталась, куда мне идти. За то время, пока Дубей проводил экскурсию по резиденции, я отметила пару «главных» деталей декора, по которым можно было ориентироваться, не заплутав в одном из коридоров. Здесь, на вырезном комоде, должна была стоять фигурка Индры, повелителя небесного царства, служащая знаком того, что за следующим поворотом находится четвёртая по счету лестница наверх. Но на её месте оказалась неприметная миниатюрная статуэтка в виде объемной головы с оттянутыми мочками, что безмятежно улыбалась, не до конца прикрыв большие, направленные к переносице, глаза. Я в непонимании остановилась. Внешне она напоминала мне образ Анады — одного из десяти главных учеников Будды Шакьямуни. Если это действительно так, то почему в доме брахманов, исповедующих такую религию, как Шактизм — одним из четырёх основных направлений в индуизме, красуется святой хранитель Дхармы из легенд буддизма? Всё таки, буддизм одна из трёх «главных» мировых религий, в то время как индуизм сохранился в роли национальной религии индусов. Помимо того, индуизм признает верховенство и величие Вед, в то время как буддизм не признает Веды или иные тексты индуизма, а также отрицает существование бога как всепроникающего духовного начала. Это весомое различие вызывало у некоторых представителей данных религий серьезные конфликты. Задать интересующий меня вопрос, я не решилась, так как была сильно обижена на того, кто мог на него ответить, поэтому так и осталась стоять в раздумьях, пока мужские руки не легли на мои плечи, развернув на девяносто градусов вправо. — Да, это статуэтка Анады, ты не ошиблась. Хоть буддизм сейчас более популярен за пределами Индии, отрицать его возникновение и роль в ходе истории смысла нет. В тысяча восемьсот девяносто втором году Крипасаран Махастхавир создал общество бенгальских буддистов в Калькутте, кстати, привнёс значительный вклад в объединение буддистских общин Бенгалии и северо-восточной Индии. Он также создал филиал общества бенгальских буддистов в Шимле, Лакхнау, Дибрагархе и других городах. Когда он обговаривал свои идеи и возможность их осуществления здесь, в Бенгалии, то очень красочно рассказывал о любимом ученике Будды. О его поступках, просветленности, исполнительности и других достоинствах, чем заинтересовал моего дедушку, Раджа Дубея, в последствии, за хорошее сотрудничество, Крипасаран подарил нашему дому такой интересный сувенир. Он служит у нас символом преданного служения и покорения, мудрости и дисциплины… — разглагольствовал Амрит, продолжая вести меня таким образом в уже правильном направлении. Когда мы все-таки подошли к нужной лестнице, я отстранилась, тряхнув плечами, дабы сбросить горячие мужские ладони, что уже разминали плечевой пояс легкими поглаживаниями. Возмущенная моим действием связь закружилась по мускулатуре верхней части спины, отдавая неприятной вибрацией в шею. Мужчина не стал препятствовать моему показному протесту прикосновений, лишь недоумённо покосился. — Я поняла, — коротко ответила я, даже не обернувшись, — так, почему она стоит именно там? — Указывает на стену, смежную с северо-восточным крылом, ведь именно в той части страны родились… — И Анада и само течение буддизма, — закончила я, специально перебив его на половине предложения. Хотелось уже сейчас начать пререкаться с ним, открыто показывая своё раздражение и распаляющийся гнев, ведь довольствоваться одной лишь пассивной агрессией мне было мало. До моей комнаты оставалось совсем немного, но терпение было на исходе. — Верно, но что за манеры, достопочтенная Басу? За десять минут такая вредная и холодная стала, — отозвался Дубей, еле поспевая за моим вновь ускорившимся шагом, — простудилась, пока стояла у входной двери? — Удивительно, что не на балконе, — ответила я, прямо намекнув на тему предстоящего разговора. Я уж было хотела открыть дверь, как рука Амрита оказалась прижата к ней прямо над моей головой. — Ну, что же тут удивительного? По-моему, там было невозможно простудиться, — отрезал мужчина, склонившись к моему затылку. Плавный выдох коснулся разгоряченной кожи головы, пробравшись даже сквозь копну густых волос, оставив приятный прохладный шлейф, — я понимаю, к чему ты клонишь. Перейдем сразу к сути разговора, в чем проблема? От такой небывалой беспардонности я на несколько секунд потерялась в собственном словарном запасе, сдерживаясь, чтобы просто не заорать ему в лицо ультразвуком. Я медленно повернулась к нему с ошарашенным выражением лица, на котором слишком отчетливо виднелись мои озверевшие глаза. — Ты изд… Глупый вопрос, конечно, он издевался. — Ты… Пальцы сами собой сжались в нечто похожее на лапу хищника, что собирался вцепиться когтями в жертву. Я смотрела на него с такой яростью и остервенением, что порой забывала моргать. Мои глаза искрились от переизбытка эмоций. Его же были безразличные, спокойные, выжидающие. Нет, не так. Вожделеющие. — Зачем? — вырвалось коротко и глухо, но без потери экспрессивности. — Мне так захотелось, — буднично ответил Дубей, сохраняя все то же выражение лица, — и ты бы все равно не устояла, даже зная, что кто-то будет наблюдать за нами. — Даже если бы твоя мнимая неотразимость на секунду стала частью реальности, то я бы десять раз подумала, прежде чем заняться подобным, когда даже в соседней комнате кто-то есть. А если уж говорить конкретно про «наблюдение»…Да у меня бы вообще пропало все желание от такого! — Да ну? — усмехнулся Амрит, прищуривая нахальные зеленые глаза, в которых не было и тени стыда, — Неужели тебя это не заводит? — А с какой радости меня должно заводить подобное? — возмутилась я, — В прошлый раз, когда я была на месте Киллиана, меня это разозлило, а осознание того, что я побывала в шкурке Яшви меня просто выбесило! — Это не ты была на месте Яшви. Она была на твоём месте, — нисколько не смутившись ответил мужчина, деловито выгнув бровь, — и всё же, что именно тебя так раззадорило? — То, что ты всё это спланировал заранее исключительно во имя свой выгоды, что ты намеренно трахнул меня именно в том месте, где это можно было увидеть с улицы, что ты, блять, просто воспользовался мной, чтобы помериться с Лайтвудом «размером», потешая своё и без того необъятное самолюбие! Тебе не кажется, что это уже слишком? — Начнём с того, что наш дорогой атташе сам повёлся на такой дешёвый трюк… — Дешёвым его сделал именно ты, — прервала я, выделяя важную для меня деталь, — просто для уточнения. — Без проблем, — пожал плечами брахманский потомок, — я продолжу. Можешь не одобрять выбор колеса фортуны, но всё запланировалось и исполнилось в считанные минуты. Трахать тебя я могу где угодно, мне не принципиально, главное, чтобы тебе было приятно и комфортно, а милый балкончик у Чауханов к тому же был наиболее эстетичным местом, в которое, кстати, ты пришла сама… — А если бы не пришла? — Пришла, ведь заниматься любовью в комнате слишком рискованно, если дома находится кто-то еще. Ты прекрасно об этом осведомлена, ведь жила там не один день. Балкон — единственное место, где можно более-менее удачно уединиться, смешав сонаты страсти с несмолкающим галдежом улиц. А про твою красочную аллегорию про соревнование в «размерах» скажу так. Мне хватает уверенности и рационального взгляда на вещи, чтобы избавить себя от нужды доказывать самому себе и другим, что я лучше кого бы там ни было. Но некоторых людей иногда нужно ставить место. Порой радикальным способом. — Ах, вот как? То есть, современные методы, в виде того самого разговора, мы используем только для прикрытия, а дикарскую альтернативу, свойственную животным, возносим в абсолют, доставляя моральный дискомфорт всем, кроме себя любимого? — Амала, ты бесишься только потому, что я не обсудил с тобой предстоящую встречу с капитанчиком? Или не рассказал саму идею воспитательного момента на тему того, что не стоит лезть своими британскими ручками туда, где тебе уже ясным языком сказали, что кавалер давно подыскан и они с дамой «любить» друг друга изволят? — Да меня выводит из себя сама мысль, что ты решаешь все за меня, без моего согласия, пользуясь моим доверием и расположением в своих личных целях. Ну, что же… — взятая пауза была потрачена на то, чтобы восполнить запасы воздуха в легких, — я здесь, на твоей территории, полностью под твоим пристальным вниманием и контролем, уровень наших отношений с твоим любимым атташе на несколько километров ниже Ада, ни о какой работе в расследовании теперь и речи быть не может, а ещё я опозорена по самую Сахасрару перед сотнями людей, в руках которых судьба моего рода. — Судьба рода Басу только в твоих руках. Мнение дюжины переменчиво, как и представление о тебе в обществе в принципе. Никто не может повлиять на тебя так, как ты сама. — До сего было так, — наконец согласилась я, — но сейчас всё иначе. Я чувствую, как ты начинаешь иметь на меня огромное влияние. Такое ощущение, что без тебя я не я. Что не будь тебя в моей жизни, она была бы совершенно другой. — Это признание в любви? — легкая улыбка тронула ранее сжатые губы. — Нет. Любовь делает людей настолько духовно близкими, что они самовольно сливаются в предпочтительную им обоим личность, руководствуясь совершением высших благ для другого. Имеют одинаковое мнение на счет тех или иных вещей просто потому, что находят в этом еще одну форму сближения. Но это не значит, что они должны переступать через себя и свои принципы, ведь собственные приоритеты так или иначе достойны внимания и уважения. Ведь так? Глаза Амрита все это время внимательно вглядывались в мои, пытаясь сбить с мысли или сподвигнуть к тому, чтобы я и вовсе отказалась от её озвучивания. Но впервые за долгое время его магия подавления оказалась передо мной бессильна. Приподнятые в улыбке уголки потянулись вниз, верхние и нижние ресницы слились в прищуре. — У тебя интересные представления на этот счет, дорогая Махарани. Ты клонишь к тому, чтобы найти компромисс в данной ситуации? — Во всех. Но конкретно в этой - нет, — озадачила его я, — тут никакого компромисса и быть не может. Я ни коим образом не собираюсь мириться с тем, что ты вытворяешь относительно своих прав на меня. Да, по обещанию твоего отца и моей бабушки мне суждено быть твоей невестой и будущей супругой, но помимо этого я - отдельная персона, имеющая волю и позицию. Есть предложения на счет совместного быта? Озвучивай. Деликатные советы? При необходимости я попрошу их сама. Хочешь, чтобы я не наломала дров в делах, где у меня скромный опыт? Направляй. Но даже не думай использовать меня, как продолжение своей руки, которой можно исполнять любые прихоти. — Милая, я сам волен разобраться, как мне себя вести. Тем более с тобой, — поднял бровь Дубей, — и ты прекрасно осведомлена об отсутствии у меня физической инвалидности. Как и умственной. То, что я продумываю на десять ходов вперёд, для тебя лишь изредка мелькающая тень. Но ты не хочешь разобраться в хронологии событий, тактике. Ты ищешь повод вновь принять происходящее в штыки, ищешь невидимые следы принижения в моих словах и поступках, заведомо принимаешь роль жертвы, будучи хищником. Ты права, Амала Басу - отдельное лицо, которое не смеет быть под покровительством кого-либо, кроме Махадеви. Но не думай, что быть продолжением моего дела это что-то низшее и простое. До этого еще надо дорасти. — Даже так? — один уголок губ, словно в нервном тике, дёрнулся вверх. Тело напряглось с головы до пят, а в голову словно выстрелили притоком крови, — Долго взращивался до достойного продолжения Девдаса? Стал рукой, которой он держит вилку? — Долго, — ухмыльнулся потомок брахманов, — кропотливо. Но моё старание было слишком велико, чтобы уместиться в одну руку. Я был вынужден сепарироваться в отдельную фигуру, в руках которой поместятся и нож и власть. — Что же, и мне прикажешь записываться к тебе на службу, дабы иметь полное право решать всё за себя? — огрызнулась я. — Сначала научись не решать всё за меня, а там и посмотрим, — осадил Амрит, попытавшись подойти ближе, но я не позволила, специально отойдя дальше, — как я уже говорил, предугадать мнение остальных всегда легче, если ты четко знаешь своё. Дюжина в шоке от того, как грандиозно и находчиво ты провернула трюк с одним из всеми нелюбимых британцев. Заманила, развела, унизила и вытащила весь паршивый менталитет наружу, при этом имея полное право оказаться непричастной. Бедолага даже встал на сторону самого свирепого из богов, чтобы возыметь надежду отомстить тебе. Осмелился забрать кровного брата… Вот так пиршество для Рудры, что полакомиться их негативом и темной стороной! А Басу как всегда, хитры и коварны, благо внучка посчитала нужным отомстить за родную землю, да народ. Даже притворялась их соратницей, чтобы провернуть свой замысел. — Что? — только и могла вопросить я, — Они действительно так думают? — Да, не удивляйся. Дюжина верит, что тот самый знаменитый «характер» твоего рода передаётся потомкам через поколение. Даже прогрессирует, если так можно выразиться. Кровь становится еще более буйной. Увидеть в тебе черты нрава Индиры не составляет никакого труда. — Тогда что это были за взгляды с их стороны, когда мы уходили? — Испуг. Отец давно предупреждал всех, что к Кали-Юге исцеляющая энергия, воспроизводимая богами из наших молитв, может иссякнуть в раз. Брахманы не могут этому препятствовать. Тёмные ипостаси богов становятся сильнее, манят и сбивают с толку. Лишь Тёмная Матерь способна наставить заблудшее дитя на верный путь. От того и моя семья перестает казаться такой уж всемогущей, но лишь на время. Как нареченные печатью Камы, мы всегда будем уважаемы и почитаемы всеми, ведь наша способность спасти мир описана в самой известной легенде, что причисляется чуть ли не к ведам. Поэтому, — его пальцы стиснули мой подбородок, разворачивая к себе лицом, — следуй уготовленному пути, иначе разобьешь свои прелестные ножки и ручки о вымощенные своей же необдуманностью…преграды. Дубей потянулся, чтобы оставить поцелуй на моих дрожащих от негодования губах, но я увернулась в последний момент, позволив ему довольствоваться лишь покрасневшей щекой. Он с нажимом прижался к чувствительной разгоряченной коже, оставив влажное прикосновение своих мягких дурманящих губ. Сердце пропустило удар, когда тепло его присутствия отстранилось от меня. Я взглянула на него с вызовом. Он ответил ухмылкой, полной снисхождения. — Ты понимаешь, что я прав, Амала. Мы еще минуту смотрели друг на друга, никто из нас не хотел признавать ничейный исход разговора. Мы все ещё стояли в коридоре, так и не удосужившись зайти в комнату. — Уходи, Амрит, — прошептала я, положив кисть на ручку двери. Внутри что-то сжалось от осознания того, что сегодня мы будем спать в одном доме, но по разным комнатам. Мужчина не стал мне противиться. Он устал объяснять мне то, что я и так понимала, но не хотела принимать. И без того тонкая нить связи растягивалась до нитевидного размера вслед за каждым его шагом. Как только из воздуха иссяк шоколадный аромат вишни, рубцы разочарованно заныли, протянувшись на пару сантиметров ближе к сердцу.