dd

От ярких картин воображения мир будит медленно, постепенно. Освобождает от фаз сладкого сна, как от слоёв мешающей одежды. Шизо распахивает веки в тёмной, чужой, но уже знакомой комнате. Зевает, как не насытившийся отдыхом кот, и лениво трёт внешний уголок глаза. По ощущениям, на часах сейчас часа два ночи.   По обе стороны проснувшегося тела расположились два других; ещё спящих, обнажённых по пояс и полуприкрытых одеялом — в отличие от самого Шизо, который по отчётливому ощущению под одеялом голый полностью. Это одеяло делилось с Акумой, лежавшим от младшего справа и спавшим к нему лицом. Мягкие черты лица распознавались даже в минимальном освещении. А ещё такие расслабленные.. Хочется коснуться.   По левую руку, повернувшись спиной, лежал братик. Позвонки, что натягивали бледную кожу, становились тем отчётливее, чем дольше младший вглядывался в них. Такие острые, изящные. То ли Шизо не до конца проснулся и хотел тактильности, то ли запах старшего был после секса ярче, чем в повседневной жизни. И это ещё учитывая, что тот был в душе — чувствуется, потому что волосы пахнут шампунем. Значит, и Акума там был. Наверняка, вместе с ним. Стояли под струями воды, обнимали друг друга. Или, может, сидели в ванной, целовались. Шизо соврёт, если скажет, что укол зависти не ощутился где-то в грудной клетке. А ещё соврёт, если скажет, что не чувствует себя сейчас лишним. Совсем не подозревая, что     // — отнести его к себе?    — Нет. Пусть останется с нами.    — хорошо, — мокрые губы касаются такого же мокрого плеча, руки обнимают со спины. Крупные ладони за живот прижимают ближе, под струи тёплой воды. — может, хочешь ещё..   — Я устал, — тихо прерывает мурлыканье.    — окей, — понимающе отступает, обнимает крепче. Ведёт губами вверх по затылку. Целует снова. //     Но перед тем как уйти хочется сделать что-то напоследок. Потрогать. Или поцеловать. Губы Акумы идеально подходят для задуманного. Такие пухлые, мягкие и чуть приоткрытые. Последнее заметно, когда смотришь совсем близко. Или глаза Шизо просто привыкли к темноте.   Всего один поцелуй, прежде чем уйти к себе и постараться заглушить это скребущее чувство одиночества. Всего одно, едва уловимое касание в тишине, прежде чем рой неугодных мыслей сожрёт полностью.   Любимая игрушка брата. Нехорошо так отзываться о людях, тем более о тех, кто был с тобой заботлив.   Но по-другому Шизо не умеет.    Сухие, несмелые губы с трепетом первого поцелуя накрывают мягкие и безмятежные. Шизо с силой закрывает глаза, напрягая веки. Не дышит, чтобы не в коем случае не разбудить. Объясняться жутко не хотелось.    Отстраняясь, проверяет, не прерван ли сон, и, не уловив никаких сигналов, медленно приподнимается. Где находится одежда, можно только догадываться. К себе придётся возвращаться как есть.   Аккуратно откидывает край одеяла, подгибает ногу. Опираясь на левую руку, уже собирается подняться, как вдруг чувствует чужую кисть выше предплечья.   — только не говори, что собрался свалить, — тихое, сонное, но даже сейчас проскальзывают нотки воспитания. — останься.    Шизо поворачивает голову, чтобы встретиться взглядами. Но молчит.   — останься, — чуть громче, но мягче повторяет старший.   —- зачем, — отворачиваясь, бросает в пустоту. — это уже странно.   — почему?   —- потому что.. — затихает. не понимает, как продолжить.    — ты не лишний.   Может и так. Но противоречивость чувств и тяга к чужому не идут младшему на пользу.   Как и долгое молчание.   —- отпусти.    Кир слушается. Разжимает руку.     // — тебе понравилось?   Шум только что включённой воды перекрывает звуки поцелуев. Один в шею сзади, другой — за ушком. Третий — в лопатку.   — Да. — разворачивается и медленно целует в губы. — Это было охуенно. И вы были охуенными.   От искренней и горячей похвалы сладко стягивает низ живота — несмотря на то, что недавно кончил. Кир наклоняется и оставляет неторопливый поцелуй рядом с сердцем.    — самым охуенным был ты, — выдыхает, как ярчайшее признание; утыкается лицом ниже ключиц. А затем чуть тише: — смог всё выдержать.   И, вспоминая события прошедшего часа, тяжело вздыхает; прижимается к груди сильнее. В ответ серёжина рука вплетается в его влажный затылок.    — Ещё не всё, — задумчиво роняет и оттягивает пряди. — Я всё ещё хочу вас двоих.    Кир с вожделением ведёт губами по горячей коже, скользит от груди до живота, вставая на колени.   — Он трахается, как бабочка, — с лёгким восхищением, перебирая на чужом затылке волосы. — Та, что итем. Так же быстро. И мелко.   Кир молча покрывает поцелуями живот, внимательно слушает. Скользит кончиком носа снизу вверх, когда задирает голову. Смотрит, ожидая продолжения. Серёжа чувствует этот просящий взгляд; смотрит вниз, заглядывая в бездну. И ощутимей гладит по затылку.   — Ты трахаешься, как абиссал.    Зрачков у Кира не видно, но Серёжа уверен: они только что расширились. Чуть сжимает у корней, следит за вмазанной реакцией и огромной радужкой, что, кажется, заполняет без остатка склеру. Знает, что от него ждут пояснения.   — Такой же сильный, выносливый, — делает акцент на каждом слове, пропуская намокшие от душа пряди через пальцы. — Но медленный. Он трахает мелко и быстро. А ты — медленно и глубоко.   — и станю? — снова этот чёрный мокрый взгляд.   — Да, — тянет за затылок кверху, заставляя встать во весь рост. И в самые губы: — Трахаешь так глубоко, что замирает душа. //     — он хочет нас вдвоём в себе. чтобы мы трахнули его вместе, — роняет напоследок Кир, смотря, как Шизо вылезает из постели. Тот реагирует едва заметно: немного путается в одеяле и сутулится. Но молчит. — если шмотки ищешь, они на стуле.   Вид обнажённого тела брата вызывает воспоминания.        —- отвернись.    — дурак?    —- отвернись.   — у нас всё одинаковое.   —- нет, не всё.    — ну да. у меня член больше. а так всё.   —- а мозг меньше.       Шизо небрежно натягивает лонг, а штаны с бельём забирает так. Кир молча провожает его тёмный силуэт взглядом до двери. А после — ложится обратно.    

***

    че дел qqeqweiew   ни ч cvtcvtcvt   тиктоки ебанные смотрю cvtcvtcvt   тебе понравилось? qqeqweiew   такое могло не понравится? cvtcvtcvt   знаешь как он это описал qqeqweiew   сказал ты трахаешься как бабочка qqeqweiew   а я как абиссал qqeqweiew   тогда ебать меня без мкб не стоит) cvtcvtcvt   ряльна qqeqweiew   а ты типа крепкий сильный cvtcvtcvt   тип да) qqeqweiew   а я типа ловкий быстрый cvtcvtcvt   я бы сказал местами не_ловкий qqeqweiew   бля завали cvtcvtcvt   так ты хочешь еще? qqeqweiew   его вдвоем? cvtcvtcvt   + qqeqweiew   а ч как это ваще cvtcvtcvt   будет cvtcvtcvt   ну братик qqeqweiew   никогда не видел как трахают мальчики? qqeqweiew   ну видел cvtcvtcvt   ну вот и мы сделаем также qqeqweiew   он будет посередине? cvtcvtcvt   ага мидовый qqeqweiew   блять) cvtcvtcvt   это да? qqeqweiew   да cvtcvtcvt   а не свалишь потом? qqeqweiew   аче cvtcvtcvt   мы не прогоняем тебя qqeqweiew   че мне с вами там делать? cvtcvtcvt   погоду обсуждать? cvtcvtcvt   летсплеи по майнкрафту qqeqweiew   лежать и обниматься qqeqweiew   или фильм смотреть qqeqweiew   он же тебе нравится qqeqweiew   я не против qqeqweiew   хочешь чтобы я его обнимал? cvtcvtcvt   это не я хочу а ты хочешь qqeqweiew   а я не против qqeqweiew   а он cvtcvtcvt   и он не против qqeqweiew   но не хочет) cvtcvtcvt   если бы он не хотел  qqeqweiew   вчерашнего бы не было qqeqweiew   ну ок напишешь cvtcvtcvt   ага qqeqweiew   [.тик-ток про трёх котят] cvtcvtcvt   [.стикер с котёнкой] qqeqweiew     Кир кратко улыбается, откидываясь на спинку кровати, и сворачивает телеграм.    — Почему ты не сказал, что он девственник? — раздаётся перед лицом так внезапно, что заставляет запутаться в мыслях на несколько секунд. Разговор, о котором предвещал вчерашний взгляд, всё-таки его настиг.   Курсед поднимает на Акуму взгляд и пожимает плечами.    — не думал, что это важно.   — Не ври. Ты боялся, что я откажусь.   Карие глаза загораются стыдом, но едва ли его успевают разглядеть, когда внимание Курседа возвращается к смартфону.   — возможно.. — поджимает губы. — ты слишком быстро это спалил.    — Он на тебя похож был.   К разговору резко зацветает интерес. Курсед поднимает голову, и стыд в его глазах поглощается огнём.    — я был таким же ссыкливым?   — Все девственники такие, разве нет? — Акума двигается ближе, вплетает в волосы обе руки.   — тебя таким не помню, — мурчит, отрываясь от экрана; плотнее прижимается к ласкающим пальцам.   — Я просто очень хорошо это прятал, — подушечки нежно массируют у висков, а сам Серёжа наслаждается прикрытыми и наверняка почерневшими глазами. — Хотя это мне стоило бояться. Меня же собирались трахать.   — я был аккуратным.   — Да. И нежным. Просто потому что боялся, — чуть наклоняет чужую голову назад, массируя пониже от висков. — Когда тебе было страшно, ты хватал меня за плечи. Это было мило. И совсем не смотрел в глаза.   — закрой дверь, — Кир просит хрипло, на грани самообладания.   — Я не готовился.   — всё равно закрой.    Когда замок щёлкает и Акума возвращается на кровать, длинные крепкие руки моментально прижимают его спиной к мягкому матрасу. Теперь почерневшие глаза Кира — не домысел и не полёт фантазии, а жаркая, сладкая правда.   Как и его горячий рот, который ощущается распустившейся искрящей розой на тонкой коже под челюстью.   — помнишь, как мы стремались друг друга после этого? — выдыхает почти на ухо.    Акума коротко кивает, и Кир оставляет влажный поцелуй на его щеке.   — он щас ведёт себя так же, — запускает руки под растянутую футболку. Обнимает ладонями за талию.   — Стесняется меня?    — да, — выдыхает и сжимает бока сильнее. — но по-прежнему тебя хочет.   Акума выгибает спину и тянет руки к резинке чужих штанов.   — Должно пройти.   — у нас прошло раза с.. третьего? — замирает, позволяя быстрее стянуть штаны до бёдер.   — Хочешь, чтобы я трахнулся с твоим братом ещё два раза? — пролезает кистью за резинку белья, гладит член большим пальцем.   Кир сбито выдыхает, приоткрыв рот, и в ответ касается губами шеи; мокро толкается в кожу языком. Затем замирает. И тихо, серьёзно говорит:    — а ты хочешь?   Серёжа останавливает руку, свободной тянет за шею Кира ближе.   — Только если с тобой трахнусь следом, — говорит так же серьёзно в самые губы. И медленно, успокаивающе целует.    Кир шумно втягивает воздух через нос, когда чувствует мягкие губы, и целует в ответ глубже, поглощая, забирая ведущую роль себе, пока член аккуратно выправляют из белья. Левой рукой устраивается у изголовья, а правой продолжает сминать и гладить чужой бок. Серёжа снова проводит вдоль ствола большим пальцем, и низкий, голодный стон Курседа они разделяют на двоих.    — я люблю тебя, — вымученно выдыхает, отрываясь от покрасневших губ.   — Попробуй повторить, когда кончишь, — крепко обнимает пальцами намокшую головку.   В ответ — лишь новый стон и капризный поцелуй.   Неторопливые, тягучие движения, изводящие до тихих, граничащих с истерикой стонов. Послушный, нежный, мокрый. И такой ручной. Серёжа любит в нём это так же сильно, как и повадки хищника, когда они голые в одной постели.    — Ты завёлся от воспоминаний о нашем первом сексе, — подмечает с усмешкой в уголок губ. И быстрее скользит ладонью, задевая головку.    Курсед в ответ только тычется носом под челюсть и молча толкается в обнимающую руку; жарко, шумно дышит, впитывая ласку.   Спускает в ладонь, прижавшись раскрытыми губами к шее. Знает, что нельзя кусать. Даже под оргазмом. Обжигает дыханием влажную кожу и легко скребётся об неё зубами.   — Ну что, повторишь?   Тяжёлый вздох, попытки добрать ласку движениями бёдер; мелкими и медленными. Очень тихое и ломкое «.лю..блю» в изгиб шеи, которое сразу глушится очередной попыткой не сомкнуть на коже зубы.   — Хороший мальчик, — почти шепчет, целует в висок. Пальцем гладит набухшую головку. Чувствует, как с благодарностью целуют в шею. — Я тебя тоже.   А после — получает в благодарность и горячий, мокрый рот на собственном члене. Кир играется с головкой ребристым нёбом, сжимает бёдра и бока. Мечет в его сторону чёрный, сытый взгляд, когда губы особо плотно натянуты вокруг ствола. И, как всегда, проглатывает без остатка. Вылизывает снизу каждый сантиметр и там же трепетно целует. А потом устало ложится на оголённое бедро.   — У тебя почти получился горловой, — Серёжа запускает левую руку в пряди на цветной макушке. Получает в ответ ленивое «угу» и ещё один поцелуй в бедро.   Правую, запачканную чужой спермой, вытирает влажной салфеткой. Заправляет член и снова откидывается на подушки. Надо отдать Киру должное: вылизывает он начисто; так, что салфетка для члена не нужна. Сам Кир, избавив себя от капель спермы снизу и натянув штаны обратно, устраивается клубочком рядом с пахом. Ещё каких-то минут пять лежат, набираясь сил после оргазма.   — Де все одноразки?    — в ящике, де смазка. с виноградом я скурил.   — Когда будем трахаться втроём, хочу курить виноградную.   — ладно, — трётся щекой рядом с опавшими членом, — сёдня закажу.  

***

 

 

На следующий день Шизо получает сообщение:   завтра у нас в комнате qqeqweiew   в 9 qqeqweiew   не забудь про душ qqeqweiew   ок cvtcvtcvt   лучше если будешь снизу qqeqweiew   к акуме лицом qqeqweiew   я думал лицом будешь ты cvtcvtcvt   так проще qqeqweiew   не против? qqeqweiew   его посадим на тебя qqeqweiew   тебе понравится qqeqweiew   хорошо братик cvtcvtcvt     Шизо волнуется весь оставшийся день и часть нового. Смотрит пару обучающих оранжево-чёрных фильмов и не может унять клокочущее предвкушение увидеть Акуму на себе. Тоска от внезапно окутавшего чувства одиночества отходит на второй план, и, возможно, ещё вернётся после, но Шизо увлечён и зачарован сладкими картинами подтянутого, нагого и умелого тела с двумя членами внутри.   Успевает даже дважды за день подрочить от слишком навязчивых фантазий. А ближе к вечеру — накрасить ногти чёрным лаком. Принимает душ за полчаса до девяти и пытается не нервничать от мыслей о ждущем и наверняка уже растянутом Акуме. Растянутом братиком, не иначе.. В этот раз по-особенному.      // — Ах… — заглушённый и хриплый стон. — Я просил подготовить, а не трахать, как суку.   Лёгкая ухмылка и поцелуй в плечо.   — прости, — пальцы уходят от простаты и возвращают неторопливый темп.    — Ещё пару раз так сделаешь — и я кончу.   — не в этот раз, — поцелуй во второе плечо. — сначала поиграйся с нами. //     Шизо стоит на пороге комнаты в 20:59. Делает два стука, и уже через пару мгновений дверь открывают.    — привет, братик, — старший отходит и пропускает внутрь.   В комнате темно и пахнет фруктами. Акума, не поднимая взгляда, сидит на середине кровати с макбуком и курит одноразку. Сомнения в том, для чего его сюда позвали, нарастают у Шизо с каждой секундой.    — мы решили начать с фильма, не пугайся, — голос брата звучит успокаивающе. — садись, бери электронку.   Младший медленно проходит вглубь комнаты и усаживается от Акумы по правую сторону. Тот, выдыхая пар, наконец поднимает голову.    — Привет, котёнок, — тянется и целует под скулой.    Шизо опускает голову и роняет тихое «привет».    — хах, а со мной не поздоровался, — замечает Кир, садясь от Акумы с левой стороны.   Шизо поджимает губы и поворачивает голову к макбуку. На экране — кадр в паузе, который ему не знаком.   — на, — в неярком свете распознаётся протянутая старшим электронка. С колой, как выясняется, когда младший её забирает. Его любимая. Кир замечает выкрашенные ногти, но решает вслух не говорить.   Акума отжимает паузу, и фильм они начинают смотреть примерно с часу от начала.    — Отсюда должно быть интересно. Читал о нём. — поясняет младшему.   А тот послушно приковывает взгляд к экрану. Ведь все трое понимают, что не для фильма они здесь собрались.   Где-то через пять минут Шизо смелеет и кладёт голову Акуме на плечо. И его запах… У Шизо внутри всё цвести начинает. Он делает затяжку, пытаясь успокоиться, а Серёжа, чувствуя чужую заинтересованность, тянет правую руку младшему за ушко и, не отрывая взгляда от экрана, начинает мягко, неторопливо поглаживать. Шизо размазывает моментально. Несколько долгих дней тактильного голода с лихвой компенсируются таким маленьким жестом внимания.   Проходит ещё десять минут, и Курсед, уткнувшийся Акуме в шею, тоже начинает понемногу отвлекаться от экрана. Целует в те участки шеи, куда дотягиваются губы, гладит левой рукой по животу, ведёт кончиком носа по щеке. Серёжа убирает свою одноразку и тянет левую руку за ушко и ему. Гладит в том же ритме, совсем как младшего.   Напряжение в комнате растёт. Шизо тонет в чужом запахе настолько, что уже не смотрит на экран. Трётся носиком Серёже о плечо и вдыхает его цветущий запах вперемешку с запахом от электронки с колой. Фильм и вправду мог быть интересен, если бы у всех троих в мыслях не было сплетённых голых тел. Старший прихватывает всей ладонью кожу сквозь ткань на животе, сжимает часто и очень ощутимо. В ответ серёжина рука проходится ноготками по его затылку. Младший, видя руку брата, терзающую ткань, сильнее зарывается носиком в изгиб чужой шеи, не решаясь повторить. А Серёжа, прикрыв глаза и глубоко вздохнув, проводит пальцами обеих рук от чужих затылков до горящих щёк. Слепо гладит скулы и уголки губ, пока братья жмутся ближе.   Фильм продолжает идти и одаривать своим аудиорядом. Но становится окончательно понятным: на экран уже никто не взглянет.   Блуждающие по лицам братьев пальцы то путаются в волосах, то натыкаются на губы, послушно прихватывающие за подушечки. Сбитое дыхание становится настолько громким, что моментами пересиливает фильм. А возбуждение так сильно наполняет тело, что стеснению не остаётся места. Изведённый лаской младший тянется по шее вверх и утыкается губами в щёку. Едва соединяет губы в поцелуе и громко, заведённо дышит. Трётся, ластится. И всё-таки протягивает руку к приоткрытому животу. Кладёт ладонь на ткань, пока старший заходит дальше, оглаживая оголённую кожу.   Теперь становится заметным, что Акума под лонгсливом всё это время был в одном белье. Кромка трусов, рядом с которой так близко оглаживает кожу Кир, намертво приковывает взгляд младшего. Курсед водит там средним и безымянным пальцами по кругу, а губами смазанно касается Серёжи вдоль линии челюсти. Шизо, следуя недавнему примеру брата, сжимает и гладит кожу через ткань чуть выше пупка. Прикрывает глаза от серёжиных ласкающих лицо и волосы пальцев, и снова целует в щёку, в этот раз увереннее. Хочет вжаться сильнее, поцеловать глубже. А у Серёжи член кровью наливается и мурашки по всему телу бегут от таких нежных и тактильных мальчиков под боком. Он прижимает их за затылки к себе ближе, откидывает голову и закрывает глаза. Наслаждается, как ручными котиками. Запоминает каждое трепетное касание одного и все робкие — другого. В спутанном комочке ощущений поворачивается к младшему, который всё тычется по-детски в щёку, и несколько раз коротко целует его в губы. Отстраняется, чтобы заглянуть в глаза, которые сразу прячутся за волосами, а через несколько секунд наблюдает, как тот приоткрывает рот и сам тянется за ещё одним коротким, мягким поцелуем. Серёжа проводит пальцами от чёрно-белого затылка до самого ушка, улыбаясь в очередное нежное касание, и переключает внимание на старшего. Повернувшись, оттягивает зубами его пухлую, нижнюю губу и целует так же коротко, неглубоко. Тот с шумом выдыхает и тянется оставить ответный поцелуй за ухом. От живота руку ведёт ниже, неторопливо запускает под резинку белья. Оглаживает левую зону паха и поцелуями осыпает шею.   Серёже становится жарко, а макбук мешает. Просит Кира включить ночник, чтобы при лёгком фиолетовом свете поставить фильм на паузу и отложить устройство в угол кровати. Моментально ощущает две пары тёплых рук в разных участках тела, когда, встав на колени, освобождается от тяжести. Они пробираются под ткань одежды и трепетно сжимают. Цепляют, гладят. Нетерпеливо раздевают. Серёже хочется сказать, что сейчас они похожи.   Оставив в одном белье, целуют. В плечи, в шею, грудь. Поочерёдно даются в руки, чтобы самим, стоя на коленях, остаться без одежды. Элемент за элементом, сохранив лишь ту же ткань белья. Обнимают, сталкиваясь длинными руками, и прижимают ближе. Каждый по-своему. Звуки тяжёлого дыхания сплетаются со звуками влажных прикосновений губ. Принимать это, как кукла, невозможно. Хочется сжимать, гладить, кусать в ответ. Кир никогда не запрещал. Серёжа вырывается из хватки его цепких рук, обнявших со спины, и обнимает зубами участок крепкой шеи. Прикусывает до расцветающего за мгновение следа. Опускается пониже, к животу, цепляет кожу там. Старший судорожно выдыхает, расправляя плечи, и послушно принимает ещё один укус.   Младший робко и заворожённо наблюдает за его реакцией. Смотрит на приоткрытый рот и опущенные ресницы. Думает, как же часто Акума вот так с его братиком играется. До тихих стонов, до отметин.   Размазав по укусу слюну языком, Серёжа поворачивается к застывшему наблюдателю. Аккуратно тянет за руку к себе, не оставляя без внимания ноготки.   — У котика красивые лапки, — улыбается с чужого смущения, притягивая ближе.   Шизо мельком поглядывает на брата, когда чужие уверенные руки прихватывают за бока.    — Можно тебя укусить? — мягко раздаётся над ухом.    Шизо скованно кивает, вновь ненадолго задерживая взгляд на брате, и Серёжа опускает голову на уровень его бледного втянутого живота. Прихватывает кожу послабее, не так, как старшему, и прижимает мокрым языком. Шизо разнеженно вздыхает и напрягает мышцы живота сильнее. Отстраняясь, Серёжа оставляет лёгкий поцелуй поверх следов. Поднимает голову, рассматривает смущённого и такого заведённого от простого укуса котёнка. Видит дрожащие, закусанные губы, трепещущие крылья носа и чёрные, блестящие из-под опущенных ресниц глаза. Выпрямляется и оттягивает кончиком большого пальца закушенную нижнюю, в немой просьбе перестать. А после — медленно целует. Курсед плавно перемещается Серёже за спину и касается губами шеи, а ладони кладёт спереди, над кромкой его чуть натянутого членом белья. Целует вдоль шейных позвонков и сжимает у пупка, пока Серёжа трепетно ласкает в губы младшего.   Шизо слепо, как ведомый, раскрывает рот и старается сделать приятное в ответ. А потом быстро оказывается опрокинутым на спину с чужими пальцами в волосах. Акума массирует и гладит у висков, смотрит в глаза и восхищённо разглядывает тело целиком, всё ещё радуясь тому факту, что играть теперь можно с двумя. Шизо судорожно вздыхает, запрокинув голову, и вверх тормашками поглядывает на старшего, переместившегося вбок, пока чужие руки, смещаясь, уверенно исследуют бледные изгибы.   Кир ухмыляется от вида вмазанного, не знающего, куда себя деть, брата и переводит взгляд на Акуму, который увлечённо тянется оставить ещё один укус на бедре недалеко от паха. Шизо комкает руками одеяло, когда зубы несильно сцепляются на тонкой коже, и отворачивает от обоих голову. Серёжа, умиляясь, какой младший всё-таки нежный и чувствительный, пробирается по телу выше и накрывает своим. Плотно притирается членом, толкаясь бёдрами вперёд, и следит за сладкими метаниями и полувсхлипами снизу. Дразнит младшего, пытаясь сделать мокрым, и попеременно поглядывает на Кира. У того, кажется, глаза тоже почернели. Сидит, расставив колени, и глубоко, размеренно дышит, облизывая Серёжу своим голодным взглядом.   На очередном размашистом толчке Шизо чувствует руку в волосах над ушком, которая чуть тянет голову в другую сторону. Послушно поворачивается, ловит восхищённый взгляд зелёных глаз, таких неестественно тёмных в холодном свете ночника. Но не выдерживает долгих гляделок и опускает веки, попутно роняя стон, который выходит тихим визгом, когда Серёжа снова прижимает его член своим и замирает. Мягкий, робкий и такой же послушный, как брат.. И можно многому научить.   Ткань белья сильно мешает. Шизо первый, кого избавляют от неё, освобождая вставший член. Дальше — старший. Акума оставляет несколько укусов на его бедре, пока стягивает трусы ниже. Член слабо ударяет по животу, но Кир не издаёт ни звука. Выносливый, послушный мальчик. Он первым тянется к резинке на белье Серёжи, а младший повторяет. Кир оголяет ягодицы и целует под затылком, а перед младшим предстаёт потяжелевший и такой же вставший член. Шизо смущённо поднимает взгляд, успев зрачками облизать каждый сантиметр, и встречается со взглядом тёплым, но голодным и уверенным. А потом его тянут в горячий, влажный поцелуй.   Пока Курсед целует участки нежной шеи и крепко обнимает сзади, Шизо мягко тычется приоткрытым ртом Серёже в губы. Потом братья меняются. Серёжа поворачивается всем телом к старшему и завлекает в глубокий, вязкий поцелуй, а младший трепетно касается губами серёжиных плеч и лопаток. Трётся об них носиком, пытаясь восполнить моментально зародившуюся нехватку тактильности. Будто оставленный ребёнок. Серёжа ощущает это от обоих. И, отрываясь от припухших губ, обхватывает каждого под ушком, тянет к своему лицу. Попеременно оставляет поцелуи на тёплых щеках. Прижимает за затылок ближе, направляя по собственному телу. Гладит и легко царапает, когда братья спускаются губами вниз.   Даже с опущенными веками легко определить, чей рот ласкает участок его тела. Такие непохожие в ощущениях, но такие одинаковые, стоит раскрыть в тёмной комнате глаза. И оба жмутся ближе, как котята. Просят ответной ласки. Тяжело и громко дышат, наклонившись и уткнувшись в бёдра с двух сторон, и со жгучим трепетом ожидают, когда окажутся внутри горячего и растянутого под обоих тела.   Серёжа проводит по их волосам, пропускает сквозь пальцы разноцветные пряди. Оглаживает скулы, пока братья медленно и лениво целуют под тазовыми косточками, переглядываясь. Их желание растрахать Акуму до влажных хлюпов уже пропитало всю комнату насквозь. Особенно это заметно по вздохам младшего. Маленький, голодный, нетерпеливый котёночек.   Когда Серёжа тянет его выше, у того глаза чёрной бездной наполняются. Послушно следует за обхватившими в плечах руками и получает ещё один лёгкий поцелуй в губы. А после просьбу:   — Котёнок, ложись на спину.    Серёжа мягко подталкивает к изголовью кровати. Укладывает на подушки, целует в родинку на груди — едва заметную в слабом освещении, но всё такую же сладкую на вид. Младший приоткрывает рот с тихим вздохом. Эти поцелуи приятны в обе стороны.    Устроившись на бёдрах, Серёжа тянет руку в сторону Кира. Зовёт к себе. К ним. И когда тот оказывается сзади, обхватывает за руку с чернилами и тянет в сторону своих ягодиц. Ждёт, пока Кир поможет избавиться от силиконовой пробки, что так любовно и старательно вводил ещё пару часов назад.     // — стонешь от неё громче, чем от меня, — шутливо-обидчивый и слабый укус в ягодицу.   — Не ревнуй, — чуть ёрзая животом по постели, заводит руку за спину, обнимает ладонью волосы на макушке. //     Игрушка немалых размеров отлетает в сторону макбука, а Серёжа расслабленно и мягко выдыхает. Кир отстраняется, чтобы забрать отложенные в верхний угол кровати смазку и салфетки; прихватывает и виноградную электронку. Возвращаясь, вновь устраивается за спиной и оставляет короткий поцелуй над лопаткой. Бросает рядом с младшим флакон со смазкой и пачку салфеток, а электронку передаёт Серёже. И, пока тот медленно вдыхает пар, Кир со спины тянется ближе. Обнимает поперёк живота и прячется лицом в изгибе шеи, ощутимо притираясь головкой члена к пояснице. Серёже хочется сказать «Тише», «Потерпи», но весь воздух выбивает, когда младший приподнимается, опираясь рукой о постель, и садится так, чтобы губами до сосков достать. Накрывает ртом один и касается кончиком языка, опуская веки. А через пару секунд чувствует руку в волосах, что поощрительно гладит по затылку.   Серёжа прижимает к себе ближе, а сам спиной льнёт к Киру, переступая коленями по постели. Делает глубокую затяжку и, прикрыв глаза, чувствует, как ладонь младшего уверенно располагается у поясницы. Сегодня всё ощущается ярче, чем в прошлый раз. Сегодня с Серёжей они оба. Целуют, вылизывают, жмутся плотнее. Хотят быть рядом и внутри одновременно. Трутся лапками об участки молочной, привыкшей к ласке коже. Просят.   Шизо накрывает ртом второй сосок, медленно толкается языком, смотря перед собой из-под опущенных ресниц, а Кир мягко обнимает и сбито, заведённо дышит под самым ухом. Серёжа крепче сжимает руку у младшего в волосах и поворачивает голову, чтобы смазанно поймать губами губы старшего. Целуют друг друга долго, глубоко. Кир так пылко и настойчиво лезет внутрь языком, будто пытается показать, как хочет трахнуть. И у Серёжи быстро зарождается одна хотелка. Переместив руку с электронкой на затылок, оттягивает старшего, как котёнка, от себя. И выдыхает в распухшие губы:   — Оближи меня внутри.   Голос дрожит, низ живота болезненно тянет, а телу критически мало. Серёжа не понимает, в какой момент стал таким голодным и капризным. Не понимает, когда одновременное внимание двух братьев успело так его разбаловать.   А у Кира глаза загораются с новой силой. Будто озёра из чистейшей нефти, в которые попала яркая искра. Он оставляет чувственный, горячий поцелуй у Серёжи на шее и послушно опускается вниз. Тянется губами к копчику и целует, посылая рой мурашек, пока Серёжа гладит и прижимает к себе младшего. Тот попеременно тычется ртом в разные участки на груди и тихо постанывает, когда Серёжа чуть оттягивает пряди у корней.   Спустя пару секунд Кир наклоняет их обоих вперёд, вынуждая лечь, и устраивается сзади поудобнее. Оставляет влажный поцелуй под самым копчиком. И легко проводит кончиком носа между ягодиц — знает, как Серёжка любит, когда его нос бесстыдно касается эрогенных зон. Помнит, как Серёжа может стонать, если толкнуться кончиком внутрь. И помнит, как чуть сам не кончил, когда они впервые это пробовали.   Поцеловав посередине, чуть раздвигает ягодицы в стороны. Проводит носом снизу вверх и повторяет языком. В ответ получает нежный, судорожный вздох и еле заметную ямочку от напряжённых мышц. Тянется и целует уже туда.   Младший, чуть подняв голову, довольно размыто понимает, что происходит сзади и почему Акуму настолько мажет. Но вид, который открывается ему спереди… Он хочет, чтобы Акуме так хорошо было всегда. Под его тихие, нежные стоны Шизо тянется и касается губами между ключиц. Серёжа затягивается виноградным паром и прикрывает глаза на несколько секунд, а когда распахивает, утягивает младшего в мокрый нетерпеливый поцелуй. Гладит по волосам, легко сжимает шею и елозит по гладко выбритому телу каждый раз, когда чужой носик или язык толкается глубже.   Стенки изнутри отдают смазкой, но совсем не портят ощущений. Серёжу вылизывали с ней и без неё. Хотя им следовало бы полностью перейти на съедобную. Кир напомнит, если не забудет. Обмажет Серёжу изнутри какой-то со вкусом шоколада и вылижет дочиста. А пока хватит и приятного запаха клубники.   Серёжа рефлекторно дёргается от языка вперёд, но потом моментально двигает бёдрами назад, в немом и таком понятном им обоим «Ещё». Задевает лобком чувствительную кожу младшего, заставляя слабо хныкать в поцелуй, и тут же виновато гладит по затылку, целуя нежнее. В голове мелькает картинка, как оба брата устраиваются сзади и поочерёдно тычутся красивыми носами в растянутую дырку. Так бы оно, возможно, и было, если бы Серёжа не нуждался в объятиях во время этого процесса. Когда Кир оказывался сзади, ему всегда их не хватало. Часто приходилось заменять игрушкой, если дело происходило не в ванной. Сейчас же можно было почувствовать тепло чужого тела и получить отдачу. Шизо мягкий, нежный и сладкий. И очень отзывчивый. Восполняет нехватку сильнее любой игрушки. Серёжа отрывается от его рта отдышаться, но как только старший широко мажет языком от промежности до дырки, а следом оттягивает верхнюю стенку носом, миллионы искорок-иголочек, застаканных по телу, заставляют стервозно застонать и вновь попытаться успокоиться об губы младшего.    Шизо послушно подставляется и тянется сам. Иногда дёргается, когда Серёжа чуть сжимает шею или надавливает на затылок. Давится собственными вздохами и сглатывает обилие слюны. Делит густой и сладкий пар, которым Серёжа наполняет свои лёгкие.   В один момент Кир по-особенному сильно мажет языком по припухшим краям, а после закрепляет маленькими поцелуями в самую дырочку. Серёжа вздрагивает и замирает. Напрягается всем телом, жмурится, вжимаясь лбом в лоб младшего. Приоткрывает рот и заламывает брови.   Шизо не может оторвать взгляда: такой чувствительный, голодный и до стоящего колом члена красивый. Его хочется трахать вечность. Киру очень повезло. Ещё хочется, чтобы Акума и от него так же стонал и дрожал, пока течёт членом на живот.   Когда раздаётся слишком громкий и влажный чмокающий звук, у Шизо не остаётся сомнений, чем занят старший. От этого щёки вспыхивают и под рёбрами перекручивает. То, насколько братик с Акумой близки и друг для друга, вызывает сначала возбуждение, а потом зависть. Уткнувшийся лицом в чужую шею, младший, не понимая своих чувств, пытается перетянуть всё внимание на себя. Трётся носом и губами об изгиб выше плеча, тянет руки к пояснице, мелко вскидывает бёдра. Серёжа, прикрыв глаза и отбросив электронку, одной рукой прижимает заведённого котёнка за затылок к себе ближе, а пальцы другой вплетает в волосы котёнка сзади, направляет глубже. Ёрзает, гладит и подмахивает, пытаясь удовлетворить потребность во внимании у обоих.   Его довольные вздохи, переходящие в мягкие и ленивые стоны, заводят всех троих. Шизо глубоко и часто дышит через рот, размазывая тёплую слюну по шее; несильно скребёт зубками, пытаясь куда-то деть энергию. А Кир, прикрыв глаза, с упоением устилает оттянутые в стороны ягодицы нежными поцелуями и чувствует, как непроизвольно начинает толкаться членом в мягкое одеяло. Замирает, пытаясь немного успокоиться. На периферии замечает, как Серёжа снова тянет младшего в глубокий поцелуй, обхватив за голову двумя руками и толкаясь бёдрами вперёд. Губами пытается успокоить, а телом — извести до скулежа. Курседу знакомо. Помнит, как сам скулил, словно породистый щенок без матери, когда Серёжа надел на него кольцо и не давал кончить.   От этих сладких мыслей член снова проезжается по намокшему одеялу. Кир с дрожью выдыхает, напрягая мышцы живота в попытке себя сдержать. Затем наклоняется к промежности и вытягивает объятый слюной язык на максимальную длину. Припадает к коже всей поверхностью, чуть задевая яйца, и медленно ведёт вверх вдоль ягодиц; затрагивает обласканную дырку, пока тянет мокрую дорожку выше к пояснице; не отрываясь, приподнимается и ведёт дальше, по позвоночнику. Серёжа разнеженно вздыхает в обласканные губы, пока горячий, гладкий от слюны язык дотягивается до его шеи. А следом чувствует, как притирается головка члена к копчику, пока старший нависает, оперевшись на руки. Так медленно, но плотно. И очень аккуратно. Просит. Прихватывает губами изгиб шеи и сразу в него целует. Ведёт кончиком носа по затылку. Уговаривает.   Серёжа перехватывает его голову под челюстью, ощущает кончиками пальцев бешеное биение пульса. Гладит за горячим ухом, успокаивая. И чувствует, как младший перенимает эту жгучую нетерпеливость. Она щекочет братьям низ живота и скапливается тёплой влагой на головке члена.   Два беспокойных и изнеженных котёнка с диким голодом оплетают его тело; начинают сладко, несдержанно ластиться. Кир ожидаемо заходит дальше первым. Скользит рукой до упругого отверстия, одним плавным движением вводит указательный и средний пальцы до упора. Растянутые стенки почти не ощущаются фалангами, но Кир нарочно задевает их, толкаясь туда-обратно на всю длину. Добавляет ещё один. Растрахивает медленно, но глубоко и ритмично, как делал бы членом. Серёжа сжимается с тихим стоном и ведёт бёдрами навстречу.   Шизо смелеет следом. Тянется руками к животу и ведёт подушечками от пупка, прихватывает за талию. Перебирается на ягодицы. Гладит и легко сжимает, пока старший ласкает пальцами внутри и без разбора тычется губами в шею, в щёки, скулы.   — я больше не могу, — бросает едва различимо Серёже на ухо Кир, вытаскивая пальцы. И в подтверждение словам несдержанно вбивается бёдрами в чужие, заставляя грязно, сладко пружинить в постель. С тяжёлым вздохом роняет голову на зацелованное плечо и тут же получает ласкающие, призванные успокоить — в который раз — пальцы в волосах. Но больше не желает быть успокоенным. Мотает головой и снова скользит членом между ягодиц.   Серёжа мягко выдыхает и выпускает младшего из рук. Приподнимается так, чтобы устроиться сидя. Без лишних слов тянется к флакону, открывает и выливает прохладный гель прямо ему на член. Шизо вздрагивает от окутавшего снизу холода и с силой втягивает живот. Серёжа смазывает очень обильно, неторопливо. Немного заигравшись, оттягивает кожу кверху и сжимает под головкой, провоцируя на жалобный хнык. Возвращением в реальность служит горячее шумное дыхание над ухом. Серёжа напоследок проводит младшему по всей длине мокрого ствола, а затем протягивает флакон себе за спину. Просит:   — Помоги мне.   И прогибается в спине, расставляя ноги шире.   Кир послушно принимает флакон в руку. Оттягивает ягодицу в сторону, пока Серёжа вытирает салфеткой кисть, и льёт прямо на дырку. От обилия смазки начинает улавливаться едва ощутимый прежде аромат клубники. А пальцы левой руки, которыми Кир равномерно распределяет гель внутри, грязно и сочно хлюпают, когда въезжают до костяшек. Ощущая, как легко и мягко скользят в Серёже уже все четыре, Кир запрокидывает голову от нехватки кислорода, а потом, чуть отдышавшись, припадает ртом к тёплой шее. Рваными поцелуями тянется выше.   — в тебе так много места, — шепчет восхищённо, с отдышкой, задевая дрожащими губами ухо. И пальцами сильнее давит внутрь, выбивая тихий, но очень сытый стон.   Серёжу такой распалённый, заведённый и уязвимый от собственного возбуждения Кир доводит до поджатых пальцев ног и сочащейся головки. Большой измученный тигрёнок. С огромными чёрными глазами и красивым мокрым членом. Тычется лицом в затылок и правой рукой обнимает поперёк живота. Никогда не начнёт без разрешения. Никогда толкнётся собой внутрь, пока не будет уверен, что можно.   Серёжа его левую руку аккуратно тянет из себя за запястье. Переплетает испачканные пальцы со своими, чуть сжимает. Вторую руку кладёт поверх татуированной на животе. Кир горячо выдыхает в его шею и, кажется, уже не ощущает из своего тела ничего, кроме пульсирующего члена.    Переместившись чуть вперёд, Серёжа приподнимает бёдра. Поворачивается в его сторону.   — Посади меня, — просит тихо.   И чувствует, как рука старшего сжимает бок сильнее. Кир отпускает переплетённые пальцы, чтобы потянуться ими к члену младшего. Не видит, но чувствует, как Шизо сжимается, когда фаланги обхватывают ниже набухшей головки.   Приподняв голову и закусив губу, младший пытается рассмотреть, как его член направляют к готовому отверстию. Дрожит от предвкушения и почти не дышит. Пальцы брата на собственном стволе, хоть их сейчас и не видно — что-то трепетно-приятное, но давно забытое. Однако тело на его касания реагирует, как и в юности.       — вот видишь, я же говорил так приятнее.    —- мокро.    — зато охуенно, глупый.       Головка едва проходит внутрь, и тихий стон, который младший не захотел сдержать, срывается с зацелованных покрасневших губ. Но усмиряется всего одним трепетным касанием кончиками пальцев до груди — прохладных от смазки и слегка липких после пальцев Кира — пока Серёжу, обхватив за молочные бока, медленно насаживают на горячий член.    — Потерпи, котёнок. — Выдыхает с нежностью и тянет другую руку к волосам, принимая сантиметр за сантиметром.   Вид крепких сильных рук, сжимающих кожу талии, пока бёдра опускаются всё ниже, восхищает. Но больше внимания у младшего привлекает чужой член. На вид как бархатный, тяжёлый и потемневший, аккуратно покачивается из стороны в сторону и блестит у самой головки. В фиолетовом холодном свете ночника выглядит, как самая грязная и сладкая сказка в его жизни. Хочется трогать везде и сразу. Голова кружится. А ещё хочется увидеть, как это выглядит для брата сзади.   Кир насаживает медленно и очень плавно. Упивается тем, как член постепенно утопает между горячих мокрых стенок, заполняет Серёжу всё сильнее. А младшего медлительность происходящего сводит с ума. Не в силах больше сдерживаться, он позволяет себе сделать одну шалость. Напрягает бёдра и сам мелко толкается навстречу, почти не ощущая стенок. Серёжу эта отчаянная несдержанность плавит.   — Будь хорошим мальчиком. — Всё с той же нежностью просит, глядя в глаза; успокаивающе гладит за ушком.   Шизо поджимает губы и больше не пытается толкнуться глубже. Внутри у Акумы так растянуто и мокро, что член скользит слишком свободно. От нехватки трения хочется стонать, пока не успокоят. И капризно хныкать, пока не сожмутся вокруг члена посильнее. Но Шизо должен быть послушным мальчиком. Должен потерпеть.   Член входит почти на всю длину, и на последней паре сантиметров Кир опускает растянутое тело резко, нарочно создавая сочный шлепок. Серёжа откидывает голову, и руки с его талии скользят на раздвинутые бёдра, крепко сжимают, пачкая смазкой левое. Шизо отмечает про себя, что руки брата смотрятся охуенно на любой части этого тела.   Серёжа вскидывает бёдра и слабо толкается вперёд. Пальцы на нежной коже тут же сжимают чуть сильнее. Шизо подмахивает следом. Тянет руки и обхватывает за бока, как делал брат. Серёжа выгибается навстречу и, повернув голову, обращается уже к старшему:   — Твоя очередь.    Кир шумно выдыхает на ухо и оставляет чуть пониже поцелуй. Тянется за смазкой, выливает немного в уже испачканную руку. Затем несколько раз проводит вдоль ствола и обхватывает посередине, а правой рукой аккуратно давит на плечо. Серёжа наклоняется вперёд, чуть соскальзывая с члена, и замирает. Шизо рефлекторно подаётся следом, вновь заполняя собой на всю длину.   — братик, потерпи, — с укором просит Кир, располагая головку над погруженным членом.   Шизо смущается, и хорошо, что красных щёк в слабом освещении не видно. Замерев, не сводит с Серёжи взгляда. Рассматривает сосредоточенное на ожидании лицо, плавно вздымающуюся грудь, а иногда цепляет краем глаза покачивающуюся от дыхания тяжёлую головку. И сам дрожит в томном ожидании, когда наконец почувствует узость с трением от второго члена.   Одним плавным, уверенным движением руки Кир загоняет головку целиком. Запрокидывает голову, хватая ртом побольше воздуха; сглатывает и помогает себе бёдрами — удерживая чужое правой кистью, медленно ведёт вперёд своими. От двух стволов внутри наконец становится жарко и охуенно узко. Даже с обилием смазки второй член входит туго.   — ты как? — тихо и слегка волнительно, в самое ухо.   — Нормально. Продолжай, — делает глубокий вдох и максимально расслабляет стенки.   Кир поощрительно целует под затылком, гладит правой рукой бедро. И, не сводя с собственного члена взгляда, аккуратно проскальзывает до половины.   Заполненность ощущают все трое. Серёжа выпрямляется, сделав глубокий вдох, и подаётся назад, старательно впуская оба члена глубже. Сжимается вокруг стволов и тут же плавно толкается вперёд, слегка соскальзывая. Шизо откидывает голову, прикрыв глаза. Подмахивает мелко, хватая глоткой воздух. Приятно ощущать горячие, натянутые стенки; ещё приятнее делить их с братом на двоих. Кир чувствует эти нетерпеливые скольжения, с которых внутри всё жжёт и плавится, и замирает, пытаясь взять своё тело под контроль; быть хищником, как привык. Сделав глубокий вдох и расправив плечи, возвращает левую руку Серёже на бедро. И, крепко обхватив по обе стороны, тянет на себя, пока скользит по стеночкам и члену брата глубже. Сжимает мягкую и такую чувствительную во время секса кожу посильнее, размеренно дышит. Большими пальцами поглаживает бархатистые участки, пока скользит внутрь на всю длину. Насаживает до лёгкого шлепка, соприкасаясь с задом яйцами, и запечатывает ещё одним толчком, пытаясь оказаться глубже, чем возможно. Скребётся выбритым пахом, а руками продолжает мять и гладить бёдра. Серёжа прогибается в спине и наклоняется вниз, опираясь на расставленные руки. Целует младшего сначала в грудь, где родинка, а затем и в губы. Покачивается вперёд-назад, тихо постанывая в ритм, а потом вдруг вспоминает об оставленной в сторонку электронке. Находит недалеко от смазки у переплетённых ног. Затягивается, снова выдыхает младшему в приоткрытый рот. В клубах густого дыма утопает вместе с ним, зачёсывая назад цветные волосы, пока старший понемногу растрахивает с большей амплитудой, заставляя проезжаться в такт по телу снизу. Стонет в горячий мокрый рот, пока Кир выходит до половины и звонко толкается обратно. У Шизо вспыхивают уши, когда влажный, чавкающий звук становится таким отчётливым. Но он быстро отходит на второй план, стоит только чужим губам снова накрыть собственные.   Они целуются до стекающей вязкой слюны, до удушения от нехватки воздуха. Мягко толкаются друг другу в бёдра и тихо вздыхают, пока старший с оттяжкой трахает в нежные стенки. Иногда Кир замедляется, пытается дышать ровнее, растягивая и без того неторопливое движение. Иногда резко насаживает за бёдра на себя, когда до основания остаётся пара сантиметров или больше. Эта хаотичность — то, что так любит Серёжа у них в сексе. В особенности, когда Кир с диким голодом сжимает чувствительные участки его тела. Как сейчас.   Оторвавшись от зацелованных распухших губ, Серёжа поднимается и прижимается к старшему спиной. Разводит ноги шире, вдыхает полной грудью, плотнее вбирая оба члена. Кира вмазывает моментально. Уткнувшись лицом в затылок, скользит правой рукой на талию. Бережно сжимает, двигается выше. Оглаживает грудь, указательным пальцем чуть давит на сосок, выбивая томный вздох, на который член внутри реагирует сильной пульсацией. Целует в шею под самым ушком и спускается рукой пониже, к рёбрам. Сжимает их. Гладит все участки,  которые встречает по пути. Не прекращает целовать. В шею, в плечи, в острые лопатки. Прижимает к себе ближе, надавливая на живот. Левой рукой скользит к  напряжённой ягодице, оттягивает в сторону. И плавно, широко втрахивается внутрь.   Серёжа задыхается. Вскидывает бёдра, выгибая спину, и толкается вперёд на каждом вдохе, заставляя тело младшего проезжаться по постели, а собственный член тяжело покачиваться в стороны. Втянутый живот, бледная грудь, широко расставленные ноги и расправленные плечи — самый желанный и роскошный мальчик для обоих. Шизо тоже хочет ощутить его сладкую дрожь и отзывчивость своими руками. Медленно протягивает лапки к бёдрам, где ещё недавно кожа была объята паучьими пальцами, и несколько раз несильно сжимает. Серёжа опускает голову, моментально реагируя, и в этот же момент Шизо встречается с потемневшим,  плотоядным взглядом брата.   Две пары глаз, таких одинаковых генетически и таких разных, если дойти до взгляда. Уткнувшись носом в чужое плечо, так, что только глаза и видно, Кир снова смотрит, как голодный тигр, с тысячей демонов внутри. Даже замедляется, мягко вогнав член на всю длину, чтобы рассмотреть брата получше. Притирается плавными круговыми движениями к заполненному заду и не сводит с Шизо взгляда, поглаживая Серёжу большими пальцами обеих рук по животу и ягодице.   Отблеск этих демонов в зрачках не сразу поддаётся распознаванию. Шизо замирает, ослабив пальцы, и заворожённо разглядывает чёрные глаза в ответ. Спустя пару секунд, когда старший тянется ртом к чужой нагретой возбуждением и собственными губами шее, в этом взгляде отчётливо расцветает хищность и лукавость. Братику интересно, как Шизо будет себя вести. Каких участков тела коснётся и с какой амплитудой будет Серёжу трахать. А спустя ещё пару секунд младшим распознаётся и грязный, неутолённый голод. Он отражается мокрым звуком скользящего внутри члена и сильными касаниями к бледной коже. И он только для Акумы.   Не отрывая взгляда, Кир медленно, интуитивно выскальзывает почти на всю длину и со шлепком вгоняет член обратно. Серёжа вздрагивает. Разводит бёдра шире и откидывается назад, тут же попадая в крепкие объятия обеих рук.   — тише, — теперь пришла очередь Кира позаботиться. Уводит от младшего взгляд, обнимает Серёжу поперёк живота крепче. Почти шепчет: — тише.   И членом держит один неторопливый темп. Целует в щёку и в скулу, прячет лицо в изгибе шеи. Трахает глубоко и старательно.   Шизо подвисает, смотря на это. Приходит в себя, когда Серёжа тянет его лапки со своих бёдер на грудь. Располагает так, чтобы основанием ладоней задевать соски. Держит чуть выше запястий и надавливает, ожидая, пока младший подхватит сам.   Шизо, понимая, чего от него ждут, сжимает пальцы и давит ладонью на потвердевшие, немного влажные от собственного рта соски. Поднимает взгляд в поиске одобрения и встречает мгновенный, сильный отклик. Серёжа смотрит довольно, одобрительно. На глубоком вдохе прижимает лапки младшего плотнее и не сводит с восхищённого лица своего взгляда. Показывает, как ему нравится и как будет приятно.   — Сожми сильнее, котёнок, — выдыхает, запрокидывая голову. — Да, умница…   От двух членов, мягко натягивающих изнутри, так хорошо и сладко, что тянет шептать грязь.   — Вот так.. Смелее, котёнок. Хочу тебя поглубже.   Шизо краснеет и чуть сбивается с ритма. Трахает мелко и быстро, как умеет. Но старается толкнуться глубже. Массирует ладонями по кругу, сдвигает лапки ниже, обнимает под грудью; большими пальцами давит на соски, оттягивает в стороны. И сосредоточенно, с усердием трахает. Хочет, чтобы Серёжа стонал чаще. На каждом некрупном толчке внутрь. Стонал от него.   А тот ёрзает в обе стороны, сжимая чужие лапки, и,  откинув голову старшему на плечо, слабо, но интенсивно вскидывает бёдра. Кир ведёт носом по его щеке, гладит втянутый живот, прижимает к себе крепче. Смотрит какое-то время на обхваченные кисти брата.   И тянет свои туда же. Располагает поверх кистей Серёжи. Целуя под челюстью, снова переглядывается с младшим. Упивается тихими серёжиными стонами и сжимает его кисти посильнее, когда начинает вгонять член с оттяжкой.   — хороший мальчик, — шепчет для всех троих, оглаживая под костяшками; целует в висок. Не прекращая звонко трахать, добавляет: — самый охуенный. правда, братик?   Но Шизо слишком вмазан и слишком заведён, чтобы ответить. Серёжа это видит. Они оба видят. Нежный, перевозбудившийся котёнок. Если бы не желание сладко, густо кончить, Серёжа мог бы прыгать и елозить на нём часами.   Облизнув от жарких мыслей губы, он рвано выдыхает и с силой толкается бёдрами вперёд, заставляя младшего проехаться телом к изголовью, а кровать чуть заскрипеть. Это становится точкой невозврата.   Расставляя ноги шире, а лапками сжимая грудь сильнее, Шизо делает один резкий размашистый толчок. До чавкающего, смущающего звука. И так глубоко, как только может, пытаясь повторить за братиком. Старший продолжает глубоко потрахивать с оттяжкой, пока Серёжа, улыбаясь, ритмично ведёт бёдрами вперёд-назад. Ёрзая, спускает лапки младшего по собственному телу ниже. Драконит. Кир возвращает руки на живот, а Шизо, закусив губу, с силой втрахивается снова. И снова. Спустя ещё три-четыре толчка Серёжа подстраивается под этот неторопливый и такой непривычный для младшего темп. Тихо постанывает и гладит себя податливыми лапками. Ведёт ладонями вдоль живота, к лобку, задевая пальцы старшего. Нарочно не даёт коснуться члена, утягивает на тазовые косточки. Оставляет там и кладёт свои ладони младшему на грудь. Гладит между рёбер. Сминает под сосками.   Кир наблюдает и неторопливо поглаживает Серёжу повыше пупка. Трахает в среднем темпе, синхронно с младшим. А потом решает пропустить пару движений и начать зеркалить — когда Шизо толкается внутрь, он выскальзывает; когда Шизо ведёт членом наружу, он вгоняет свой на всю длину. Спустя ещё несколько движений начинают потрахивать поочерёдно. Интенсивно и, по ощущениям для принимающего, беспрерывно.   Да.. беспрерывно. Постоянное ощущение заполненности. Оно быстро балует. Серёжа подумать не мог, что настолько. Опирается ладонями младшему на рёбра. Сладко, тихо стонет, помогая себе бёдрами, и слегка царапает ноготками грудь. А братья, ощущая такое яркое скольжение друг об друга, влажно, дико переглядываются. Кир пытается дышать ровнее, изводится и напрягает всё, что ниже живота. Шизо подставляется под тёплые ладони. Вздыхает, позволяя тискать и сжимать себя, как игрушечного котика. Котика с горячим твёрдым членом.    Два одинаковых ствола ласкают изнутри густо и с избытком, но Серёже всё равно мало касаний. Руками, губами, языком. Натянувшись, как струна, он поворачивает голову и, не отнимая от чужой груди рук, заводит старшего в торопливый, вязкий поцелуй. Наскоро облизывает свои-чужие губы, пока бёдра подрагивают в такт растраха; выдыхает очередным довольным стоном прямо в рот. Такой довольный и уязвимый. Кир слизывает дрожь с его раскрытых губ и опускает руки ниже. Решает, что пора. Наощупь находит основание члена кончиками пальцев, не прекращая глубоко, ритмично трахать, и урывисто ведёт вдоль по стволу к головке.    Шизо подхватывает. Скользит ладонями под тазовыми косточками, перемещая кисти на ритмично вздрагивающий зад. Сжимает и оттягивает ягодицы в стороны. Понимает, что хотел бы оказаться сейчас сзади и легонько укусить. Кир резко замирает внутри на всю длину. Давит кончиками пальцев на головку, похлопывает по уретре и мелко растирает подушечкой среднего. Потом перемещает руки на живот и проводит выше до сосков. Нарочно задевает. Возвращаясь к члену, мнёт и сжимает ствол обеими руками; трётся сзади пахом и лобком.   Серёжа с жарким вздохом отрывается от его пухлых, украшенных слюною губ и опускает голову; любуется на две ласкающие пары рук. Сжимает собственные на груди младшего сильнее. Рвано приподнимается и опускается, шлёпаясь о его промежность с капризным стоном. Сев поудобнее, наклоняется вперёд и, расставив руки, снова мокро, грязно целует. В который раз не беспокоится, что от очень глубоких поцелуев младший кончит слишком быстро. Знает, что после первого раза сдерживаться проще — помнит по себе и Киру. Следом чувствует крепкую, мраморную грудь, что плотно накрывает его молочную спину.   Кир целует в плечи и, накрыв расправленные на постели кисти своими, начинает плавно, размеренно толкаться. Водит по горячим стенкам сначала размашисто, медленно; затем постепенно ускоряясь — помельче и быстрее. Трахает, будто огромный пёс, учуяв течку. Уже не заботится о том, как и с какой скоростью будет вбиваться младший. Прижимается всем телом и мелкими толчками до упора заставляет дрожать под собой обоих. Шизо чувствует фалангами горячую кожу его паха, постанывает с Серёжей на пару. И непонятно, что в нём откликается сильнее: узость и мягкость мокрых стенок или жар и упругость члена брата. Серёжа целует младшего в распухшие, вылизанные губы; ощущает, как тот подгибает ноги и приподнимает таз, устраиваясь под разомлевшим телом поудобнее. Шизо сдвигает руки на бёдра, чтобы не мешать братику, и двигается внутри по-своему, а сбиваясь с ритма, расстроенно фыркает в поцелуй. Серёжа успокаивающе мажет по его носику своим и накрывает губы снова. Ощущает, как пальцы младшего уверенно сминают и оттягивают чувствительную кожу; совсем близко с местом, куда хлёстко вбиваются бёдра старшего.   Кир трахается сильно, а целует мягко. Трепетно ласкает губами порозовевшую щёку, пока бёдрами сытно шлёпает о чужие, заставляя Серёжу мелко, грязно пружинить над телом снизу. Доводит обжигающим контрастом. Ускоряется на пару секунд, прикрывая глаза, и сладко вздыхает на ухо. Вогнав до упора, замирает, вновь притираясь круговыми движениями. А когда медленно, но крепко вжимается глубже, все трое стонут в унисон.    — Блять, — вмазанно выдыхает Серёжа. — Ещё немного — и я почувствую твой член желудком.   — ещё немного — и ты не закроешься после нас пару дней, — опаляет тихим ответом Кир.   И наклоняется ниже, чтобы поцеловать в уголок губ. Ведёт бёдрами по кругу, медленно вздыхая и двигая бёдра Серёжи следом. Целует в щёку и давит собой сильнее.   — как же легко тебя будет трахать, — шепчет только для двоих.    И делает ещё один лёгкий шлепок о ягодицы — наверняка давно покрасневшие от таких частых толчков и всё такие же мягкие. Правой рукой тянется к члену, обнимает посередине всей ладонью. Скользит вверх до вымокшей насквозь головки, обхватывает кольцом из указательного и большого пальца прямо под ней. Чуть крутит и сжимает, слабо потрахивая в ритм. И громко дышит, уткнувшись всем лицом в затылок.    Серёжа, разомлевший и обласканный со всех сторон, расставляет руки шире, прогибается в спине и вздёргивает выше зад. Откидывает голову. Замирает, жадно впитывая все касания, которыми одаривают братья снаружи и внутри. Кир снова ускоряется, скользя рукой на члене так же быстро, а Шизо всюду тянет лапки: трогает, гладит и сжимает трясущееся от сладкого растраха тело. Хватается везде, где будет чувствительнее всего: соски, сгиб у тазовой кости, где расположен пах, бёдра с внутренней стороны, лобок и ягодицы, между которых так старательно вбивается старший. Шизо максимально оттягивает их в стороны, чтобы братику было удобнее, и сам старается не отставать и трахать быстро.   Серёжа молча принимает все ласки, изредка отпуская стон через закрытый рот. Жмется спиной к старшему, прикрыв глаза. Чувствует, как зарождаются предпосылки яркого оргазма.   Шизо рассматривает его заломанные брови, поджатые влажные губы и дрожащие ресницы. Опускает взгляд ниже, туда, где рука брата обнимает член. Следит, как и в каких местах сжимает кисть, чтобы сделать хорошо. Кир двигает ей быстро и под самой головкой, иногда замедляясь и оттягивая кверху. Младший вздрагивает. У него бы от таких перепадов скорости вырвался капризный недовольный хнык.       — не скули.    —- прекрати.    — ну, братик.   —- не делай так.    — вот так?    —- переста-ань..       Ощущение заполненности, чужие руки на сосках и пальцы под головкой члена щекочут всех бабочек внутри. Серёже кажется, что трахнута каждая из них. Подняв правую руку, наклоняет старшего за голову к своему лицу.   — Быстрее, — просит изведённо, с щекочущим всё тело возбуждением.   Кир молча выполняет. Усердно шлёпает промежностью о зад. Быстро, звонко, глубоко. Периодически выбивает из Серёжи стервозные, но сытые стоны, когда вгоняет слишком сильно. Видит, как близится его оргазм. Целует в щёку и старается не сбавлять темп. Хочет, чтобы у Серёжи оба члена изнутри на стенках отпечатались. Чтобы его тело всегда помнило, как сладко было выебано.   Шизо встречается с горящим взглядом брата. Понимает, что Акума скоро кончит в их руках. Максимально ускоряется и гладит по разведённым бёдрам. Серёжа тянется к нему за поцелуем, вздрагивая и широко дёргаясь от члена старшего; протяжно стонет в рот, на каждом толчке вперёд растягивая по новой гласный.   Братья ластятся в последний момент перед оргазмом, как новорождённые котята. Толкаются так глубоко и целуют так ласково, что глаза закатываются. Серёжа опускает голову прямо у младшего перед лицом и изведённо отсчитывает секунды.   Крупная дрожь, а после — спазмы. Резкая вспышка тепла, волнами расползающаяся от низа живота. Горячие губы под челюстью и руки, крепко сжимающие бёдра. Капли густой белёсой спермы, обильно залившей чужой живот и татуированную кисть. Облегчённый выдох и моментальная, нежная усталость. Серёжа сжимается на членах, целиком ложась на тело младшего; обнимает и прячет лицо у него на шее, пока братья продолжают трахать в пульсирующую после оргазма дырку. Шизо обнимает за плечи в ответ и кидает взгляд в сторону братика. Тот убирает от чужого члена руку; опирается, как и второй, о постель. Пачкает ладонью одеяло и, наклонившись, ложится на Серёжу сверху; тычется носом в угольный затылок, жмурится. Шизо резко ощущает тяжесть от двух тел, но дискомфорт — последнее, что он сейчас испытывает.   — братик.. хочешь кончить вместе? — Кир задыхается, но смотрит, сверкая демонами, неотрывно. Такое младший часто слышал в юности.   Шизо соглашается кивком и следующее, что он ощущает, когда Кир приподнимается — тёплые подушечки пальцев, вытягивающие его член наружу. Замирает, вздрагивая, и волнительно вздыхает. Ждёт вслепую. Чувствует мимолётные, мягкие касания у головки, а после — как член брата оказывается рядом, уже снаружи. Сводит брови и поджимает губы, когда большая ладонь, обняв сразу двоих, начинает уверенно скользить вверх-вниз. Быстро, до чавкающих звуков.   Пальцы второй руки Кир сразу тянет к краям распухшей дырки. Касается подушечкой большого, гладит. В груди горит от осознания, что это результат его с братом стараний. Чуть давит пальцем глубже, поглаживает изнутри. Извиняется, что так резко оставили пустым. Скользя по двум членам одновременно, понимает, что младшему нужно меньше — из них двоих Кир всегда был более выносливым. Поэтому отпускает его член и некоторое время продолжает дрочить только себе. Когда возвращает ладонь на оба, ускоряется. Спустя десяток движений Шизо начинает вскидывать бёдра. А спустя ещё пару секунд — мелко вздрагивать.   Как только это происходит, Кир быстро помещает два члена обратно, в растянутую под обоих дырку. Тяжело дыша, ложится сверху и возобновляет глубокие толчки. Трахает со всей любовью, что в нём есть. Так быстро, сильно — пылко. Настолько, что следы на ягодицах от шлепков останутся. Это его любовь. Глядя на брата — на его чёрные, как в зеркале, глаза — целует Серёжу в район затылка. Смотрит, как хищник, но усмирённый. Прячется носом в тёмных прядях и чуть опускает веки, когда тело начинает содрогаться в расцветающем оргазме.   Движений его члена хватает, чтобы Шизо наконец ощутил свой. Зажмурившись и откинув голову, он делает глубокий вдох; напрягается всем телом, чувствуя приятный спазм. Вскинув бёдра и прижав левую кисть ко рту, толкается в последний раз. Крепко сцепляет в основании мизинца зубы и с тихим стоном изливается меж горячих, мокрых стенок. А затем, обессилив, расслабляет бёдра и небрежно выпрямляет ноги вдоль постели.       — охуенно. . .   —- да. .   — давай всегда так делать.    —- только, когда все спят.   — можно будет тебя раздеть в следующий раз?   —- а чё ты хочешь?   — потрогать.   —- везде?   — везде. так можно?    —- а ты разденешься?    — если хочешь.   —- хочу.       Воспоминание, цветными пятнами пронзившее память, резко отдаёт снизу тёплым и густым. Словно мёд, разлившийся изнутри по стенкам живота. А следом мягкие вспышки такой же густой и тёплой эйфории проносятся по всему телу, от члена до кончиков ушей. Руки слабеют, вынуждая сильнее прижаться к расслабленному телу под собой, а бёдра немеют. Укрытый волнами оргазма, Кир ярко ощущает, как бешено колотится рядом с чужой лопаткой его сердце и как стремительно накрывает приятная усталость.   Будто трое котят, наигравшихся друг с другом, они без сил лежат на грязном, мокром одеяле. Тяжело, устало дышат и совсем не двигаются.   —- братик, ты тяжёлый, — спустя минуту подаёт голос Шизо.    Кир улыбается и неторопливо привстаёт, опираясь на всё ещё ослабленные руки. Стараясь не выскользнуть из разнеженного тела, прихватывает Серёжу за талию, постепенно выпрямляется. Так же аккуратно Серёжа до половины приподнимается вместе с ним.   Сладкая истома отдаётся отголосками в конечностях и утягивает в ласки. Кир чуть сжимает за бока, а Шизо мягко прихватывает бёдра. Серёжа прогибается в спине, разминая мышцы, и следом ощущает тягучий поцелуй между лопаток. А потом ещё один, почти такой же, в грудь. Братья целуют нежно, без капли похоти. Ластятся так, будто не мечтали десять минут назад пробраться членом между рёбер. И если от Кира это ожидаемо, то от младшего в новинку. Серёжа отвечает каждому. Гладит и целует, оттягивает пряди у корней и прижимает за загривок ближе.   — Нам надо в душ, — зачёсывая Шизо волосы, выдыхает тихо.   — если встанем, из тебя всё вытечет, — так же тихо отвечает Кир и целует под челюстью.   Серёжа улыбается одним лишь уголком. Протягивает назад руку и легко сжимает старшего за волосы.   — Я не хочу слипнуться, как три собаки.   — для этого надо сидеть так минут двадцать. смотри, — указывает кивком на младшего, прижавшегося к груди, — он тоже не хочет тебя отпускать.   — А я никуда и не уйду. Он пойдёт с нами.