Нефритовый Рыцарь | Jᴀᴅᴇ Kɴɪɢʜᴛ

      — И что же ты собираешься делать со всеми этими книгами? Сэллоу окинул заинтригованным взглядом внушительную стопку, подготовленную библиотекарем.       — Очевидно, сжечь во славу святой инквизиции, — усмехнулась Джейд. — Что за вопросы?       — Просто, знаешь, я почти лучший на курсе, и тебе вовсе не обязательно зарываться в книги, чтобы подтянуть успеваемость. Они с Оминисом решили, что Джейд пыталась сбежать, потому что не справлялась с учебой и стрессом и не прижилась в Хогвартсе. Такой вариант мог оказаться правдоподобным, если бы она действительно отставала во всем. Но успехи все-таки были, и немалые. Все, что касалось практики заклинаний, получалось хорошо. Уроки чар, Защиты и даже Трансфигурация. Травология и Уход за магическими существами также не доставляли хлопот. Астрономия и История магии — сносно. Руны — превосходно. А вот с Зельями, теорией и домашними заданиями было посложнее. Зачастую Джейд попросту не могла объяснить, почему у нее получался тот или иной результат или как удалось выполнить задание, а домашние эссе и вовсе вызывали головную боль и отнимали много времени, чтобы разобраться и хоть что-то нацарапать в свитке. Но эти сложности явно не были поводом покинуть школу. Выжидающее ответа лицо Сэллоу светилось лукавой улыбкой, и морщинки запали в уголках глаз.       — Почти? — Джейд не могла не обратить внимание на это уточнение. — И кто же может быть лучше тебя?       — Оминис, конечно, кто же еще, — легко ответил Сэллоу. — Он чертовски умный и много всего знает, просто скромничает и этого не показывает. А ты думаешь, почему слепому так легко может даваться учеба? Неудивительно, учитывая, что его практически с пеленок обучали частные профессора.       — Так, может, в случае необходимости за помощью логичнее обратиться к нему? — риторически заключила Джейд. — Тем более не хочется отрывать тебя от невероятно важного дела всей жизни.       — Собираешься снять с Оминиса запрет на оказание помощи? — с ухмылкой поинтересовался Сэллоу. От необходимости отвечать избавила библиотекарь, вернувшись с последней заказанной книгой. Поджала губы и недобро зыркнула на Себастьяна, за что получила от него гримасу в спину.       — Нет-нет-нет, — он запротестовал, едва Джейд намерилась поднять непосильную ношу. — Во-первых, ты можешь использовать магию, а во-вторых, — он ухмыльнулся, — меня. Слизеринка сдавленно захихикала, и Сэллоу принял это за согласие. Не стал сам применять волшебство и просто взвалил на себя книги, а Джейд спешно подхватила две верхние, рискующие упасть.       — Давай я отнесу все это в крипту? — предложил Себастьян. — Отсюда до нее гораздо ближе, чем до общей гостиной, и там спокойнее. Сможешь читать в тишине и без опаски. Джейд скептически нахмурилась. Все еще недостаточно хорошо ориентировалась в замке, чтобы определить реальную близость крипты в сравнении с подземельями, но дело было не только в этом.       — А ты у Оминиса поинтересовался, могу ли я там торчать? Крипта не в твоем единоличном распоряжении.       — Ну, вообще, ты права, спросить стоит. Но едва ли Оминис будет против. Я узнаю, если для тебя это так важно, как только донесу книги. Не хочу зря тащиться с ними туда-сюда.       — Сама спрошу, — решила Джейд и взяла левее, к коридору.       — Направо! — крикнул Себастьян и чертыхнулся, чуть не свалив книги на пол. — Проклятье. Ладно, подожди, я с тобой, потеряешься же… И ради Мерлина, почеши мне, пожалуйста, нос. В общей гостиной от глухого удара стопки книг о стол проснулся и убежал чей-то кот, мирно спящий на коленях Оминиса. Гонт чуть нахмурился, подняв голову на звук, и заулыбался, едва Себастьян устало плюхнулся в соседнее кресло.       — Неужели наконец решил взяться за многотомное издание «Как не быть идиотом», которое я тебе неустанно советую прочесть?       — Ты можешь не выставлять меня в невыгодном свете при даме и, например, упомянуть одно из множества моих достоинств?       — Конечно, Себастьян. Ты очень оптимистичен и до последнего веришь в лучшее. Например, что достоинств действительно множество. Сэллоу закатил глаза.       — А ты куда? — он заметил, что Джейд набирает книги и собирается уходить. — Передумала все это сжигать?       — Не сейчас. У меня много дел, — последовав совету, она взмахом волшебной палочки подняла стопку в воздух. Себастьян повернулся к другу с недовольным видом.       — Ну вот, ты отпугнул даму.       — А ты спугнул котика, — парировал Оминис.       — Не уходи, — Сэллоу попросил жалобным тоном у Джейд. — Посиди с нами, отдохни. Помочь с домашними заданиями? Можешь списать мое эссе для Шарпа.       — Вообще-то, Оминис, я уже некоторое время планирую пригласить тебя выпить со мной, — Джейд будто только что вспомнила об этой затее. — Я угощаю.       — Меня? — удивился Гонт. — А…       — Его? — выпалил Сэллоу и мягче добавил: — У тебя что, к нему что-то личное?       — Нечто в этом роде. Мне нужен именно Оминис.       — Завидую…       — И правда неожиданное предложение, — хмыкнул Гонт, и Сэллоу заметно напрягся, ожидая вердикта. — Джейд, я бы с удовольствием согласился, если бы на днях мы с Себастьяном бессовестно не выжрали бутылку огненного виски на двоих. А я так много пить не привык.       — Я привык, — воодушевленно вклинился Сэллоу.       — Не страшно, Оминис, — решила Джейд, проигнорировав предыдущую реплику. — Тогда можешь просто составить мне компанию. Пить буду я. Оминис заколебался в неуверенности, чувствуя на себе сразу два выжидающих взгляда. Почуял какой-то подвох и скрытый смысл и уточнил:       — Уверена, что пойти стоит именно мне?       — Абсолютно.       — А разве это не попадает под понятие оказания помощи, что ты мне сама же и запретила?       — Нет, — Джейд усмехнулась, — я более чем в состоянии напиться самостоятельно.       — Возможно, он бы согласился охотнее, если бы ты дала понять, что подразумевает твое загадочное предложение, — заинтригованно предложил Себастьян, желая узнать таинственные подробности.       — Я не смогу собраться с мыслями и результативно поговорить в твоем присутствии, — ответила слизеринка. — Тем более если много выпью. Щеки Сэллоу вспыхнули от двусмысленности ответа. Оминису тоже стало неловко быть участником такого странного разговора.       — Возможно, много и не стоит? — резонно предложил Себастьян, на что она отрицательно помотала головой. — Значит, ты собираешься напиться и о чем-то поговорить с моим лучшим другом. Скорее даже о ком-то… Опущу свою крайнюю настороженность этой затеей и предупрежу: Оминис мне в любом случае потом все расскажет, если только строго-настрого ему это не запретить.       — Не сомневаюсь. Я не против. Это приватная встреча, но не конфиденциальная.       — Так, может, не будешь обременять его необходимостью пересказывать и просто возьмешь меня с собой?       — Так сильно хочешь, чтобы я тебя взяла? — Джейд ухмыльнулась, завидев блеск в его глазах. Оминис то ли издал смешок, то ли кашлянул в кулак. Сэллоу полноценно зарделся, покрывшись густым румянцем.       — А как насчет справиться без меня? — предложил Гонт, когда переборол неловкость. — Кажется, я буду только мешать.       — Как раз таки наоборот, без тебя ничего не получится. Ты, конечно, в праве отказаться, но рекомендую этого не делать, — многозначительно произнесла Джейд.       — Вот что значит иметь дело со слизеринцами, — выдохнул он. — Они весьма убедительны в желании добиться своего любыми способами.       — Могла бы просто попросить, — подсказал Сэллоу. — Вот, например, я могу пойти с вами? Кто-то должен отвести тебя назад. Или ты доверишь это дело Оминису?       — Можешь, — легко согласилась Джейд. — При одном условии. Будешь сидеть под Силенцио, Петрификус Тоталус и Дезиллюминационными чарами. А мы сделаем вид, что тебя рядом нет, и вовсю перемоем косточки. И назад я дойду сама.       — Это три условия, — поправил Себастьян и ухмыльнулся: — А что, удержаться и просто не смотреть на меня ты не сможешь? По дороге в Хогсмид Джейд пребывала в молчаливом умиротворенном расслаблении, Себастьян несуразно пытался что-то болтать и еле удерживался, чтобы в нетерпении не подорваться и рвануть вперед, а Оминису все еще было неловко идти между ними двумя. Они заняли в «Кабаньей голове» столик сомнительной устойчивости, и Джейд не стала накладывать на Себастьяна чары, как обещала, и любезно заказала сливочного пива обоим парням. Бокал замер на полпути ко рту Сэллоу, а челюсть обескураженно упала, едва он завидел, как слизеринка принялась невозмутимо заливаться ромом непрерывными глотками. Оминис тоже заслышал характерные звуки, и морщинка залегла между его бровей.       — Оминис, — серьезным тоном начала Джейд, поставив наполовину осушенную бутылку. Оба слизеринца обратились в слух. — Скажи, почему я еще не в Азкабане за применение Непростительного заклятия в вашем присутствии? Почему-то он улыбнулся, заслышав это.       — У меня есть как минимум три аргумента в твою защиту: это был вопрос жизни и смерти, заклинание исполнялось на единоличной территории Салазара Слизерина, во времена жизни которого оно не являлось Непростительным, и… я прощаю тебя, Джейд. Слизеринка захохотала, но Себастьян оставался все таким же внимательным, безмолвным и настороженным.       — Вот как. Я полагала, у тебя бескомпромиссная нетерпимость к Темной магии, а не талант находить оправдания там, где их нет.       — Бескомпромиссная нетерпимость к Темной магии — у Соломона, что его явно не красит, делает зашоренным, ограниченным и даже тупым, неспособным выйти за пределы круга собственных принципов и взглянуть на ситуацию под другим углом. Видишь ли, принципиальность — не всегда хорошо, и как бы тверды ни были принципы, жизнь рано или поздно устроит проверку на прочность. Иногда, чтобы выжить, приходится адаптироваться, уступать и действовать не твердо, а гибко и мудро. Либо же оставаться преданным собственным убеждениям до конца и подохнуть смертью упрямого идиота.       — Ты изучал этику? — внезапно спросила Джейд, под впечатлением вглядевшись в Гонта.       — Ну, можно сказать и так, — он еле заметно смутился ее догадливостью. — Намеренно меня этому не обучали, но в детстве, в попытке найти ответы на множество внутренних вопросов, которое некому было задать, я сам читал разнообразные трактаты, затерявшиеся в огромной родовой библиотеке. Пытался понять, это со мной что-то не так или с остальными миром, — добавил Оминис и с усмешкой отпил пива. — Ты спрашиваешь о непростых и глубоких вещах, но я точно не стану говорить, что «все Непростительные в любых случаях — это всегда плохо», и сдавать тебя мракоборцам за спасение наших задниц. Я ведь не Соломон, — он снова усмехнулся. — Мое восприятие мира гораздо шире и не ограничено глубинной обидой на семью за то, что они со мной сделали. Это не превратило меня в ярого борца за справедливость и защитника законов, который только и ждет, чтобы кого-нибудь сослать на суп дементорам. По такому принципу сидеть должна вся моя семья и еще множество магов, использовавших Темные заклинания в моем присутствии, но, заметь, по некоторым причинам этого не случилось. Моя нетерпимость распространяется только на меня, да и то между глупой смертью в скриптории и применением Круциатуса на Себастьяне я бы смиренно выбрал второе.       — Значит, ты не презираешь меня за пытки лучшего друга и даже отвращение не испытываешь?       — Презираю? — удивился Оминис. — Очевидно, нет. Твой поступок был вынужденной мерой, к которому формально мы же тебя и принудили, взяв с собой. Если бы не ты, применять Круциатус пришлось бы мне, и я искренне благодарен тебе за благородство и возможность этого не делать. Если на кого катить бочки, так это на Себастьяна, ведь именно из-за него пришлось все-таки открыть скрипторий.       — Ну уж нет, — возразила Джейд в защиту Сэллоу. — Во всем виноваты гоблины, проклявшие Анну. Прозвучало как тост, и она стукнулась бутылью о его бокал.       — Примерно с таких слов и начинаются межвидовые войны… Почему ты все это спрашиваешь? — поинтересовался Оминис.       — Хотела понять, насколько ты предан себе, и твой образ мышления весьма впечатляет. Как оказалось, Себастьян не способен стойко придерживаться идеи-фикс помочь сестре и с легкостью подвинул ее в списке приоритетов, переключив все внимание на меня. У меня тоже с самоконтролем не очень хорошо и, наверное, даже хуже. Ты ценил меня за превосходство над Себастьяном, за невосприимчивость к его воздействию и обаянию, и я подвела тебя, когда потеряла контроль над собой и не смогла больше противостоять ему. Отчасти поэтому я здесь. Хочу извиниться.       — Ох, Джейд, — вздохнул Гонт. — Не за что извиняться. И тем более передо мной. Ты мне ничего не обещала, клятву не давала и ни в чем не подвела. Я допускал, что такое может произойти, и дело вовсе не в твоей слабости, а в силе Себастьяна. Когда он хочет чего-то добиться от других, становится крайне проницательным, наблюдательным и безошибочно определяет мягкие места жертвы. Вот и ты попала под его взор. Это не делает тебя слабачкой, что сопротивлялась недостаточно стойко, а только доказывает, что, несмотря на прошлое, не утратила человечность и способность чувствовать. И это искренне радует меня. Джейд задумчиво нахмурилась, закусив губу, и уже некоторое время не пила.       — Тем не менее ты был против, чтобы Сэллоу приходил ко мне после просмотра воспоминаний, — напомнила она. Оминис вздохнул и перед ответом промочил горло.       — Но ты пригласила меня отнюдь не поэтому, — подметил он.       — Верно. Ты явно понимаешь намного больше, чем Себастьян, и беседовать с тобой гораздо продуктивнее. Не говоря о том, что с ним мне в принципе непросто разговаривать.       — Я догадывался, — Гонт улыбнулся и предложил: — Тогда давай начистоту? Ты — совершеннолетняя, практически состоявшаяся волшебница, живешь сама по себе уже много лет, и не мне тебе что-либо указывать и запрещать. Мое мнение субъективно, не основано на релевантном жизненном опыте и не должно оказывать на тебя никакого влияния.       — Начистоту? Хорошо. Я не волшебница, а только учусь, — поправила Джейд. — Сама по себе не живу, а существую с переменным успехом, и жизнью это можно назвать с очень большой натяжкой. О своем реальном возрасте узнала только этим летом во время визита в Министерство, когда встал вопрос, на какой курс меня отправить. Может показаться, что мой опыт стал чем-то неоценимым и наделил мудростью, но на деле лишь принес разнообразные травмы, с которыми приходится справляться по сей день. Из-за искривленного восприятия мне гораздо сложнее здраво смотреть на мир, сделать правильные выводы, принимать верные решения и выносить полезные уроки из прошлого. Я практически ничего не знаю о людях, кроме того, что они жестокие и эгоистичные, и едва ли понимаю, как правильно жить эту жизнь. Сложившаяся ситуация затрагивает не только меня и Себастьяна, а еще и тебя ввиду ваших тесных дружеских связей. Мнение Анны мне известно, но у нее все предельно просто. С тобой же несколько сложнее. Каким-то образом тебе удалось вызвать у меня доверие и уважение, и я считаю себя обязанной хотя бы узнать твое мнение. Это единственный шанс поступить правильно, потому как сама я затрудняюсь принять настолько ответственное и значимое решение, последствия которого, возможно, повлекут необратимые изменения в жизнях сразу нескольких человек. Из всех нас ты наиболее адекватно мыслишь и самый беспристрастный.       — Уважение? А вот теперь мне по-настоящему неловко, — Оминис обхватил руками бокал сливочного пива. — Но почему?       — Пожалуйста, не проси пояснить еще и эти чувства, — заныла Джейд. — Тебе наверняка понятно больше моего. Я сама едва ли могу их осознать и объяснить. Прими как данность: точно так же, как Себастьяну досталась моя симпатия, тебе перепало доверие и уважение. И явно не потому, что ты — Гонт. Мне эта фамилия не говорила ровно ни о чем. Я это просто чувствую — и все. По факту твоего существования в нынешнем состоянии.       — Что ж, мне… безусловно, приятно, — неловко произнес Оминис, так и не отпустив бокал в желании занять пустые руки. — И я… никогда не встречал настолько серьезного подхода к близкому взаимодействию с другими людьми. Сказал бы, что слишком заморачиваешься, если бы не понимал, почему так случилось. Это пояснять не придется. И вообще, не тебе следует сейчас ломать голову над всеми этими вопросами, а Себастьяну, как инициатору. К сожалению, у него, наоборот, все слишком просто и подход совершенно иной: он делает то, что хочет, и особо не задумывается ни над последствиями, ни мотивами. Я бы, может, посоветовал тебе попробовать то же самое, но, боюсь, Себастьян этого попросту не переживет, — Гонт многозначительно улыбнулся.       — Я ведь не про себя думаю, — объяснила Джейд, — а про вас. У меня нет никакого желания отбирать у тебя Себастьяна, вмешиваться в вашу дружбу и оказывать влияние. Думаю, ты уже успел представить, как придется постоянно терпеть рядом с ним мое присутствие, а то и вовсе смириться, что он вечно ошивается со мной вместо тебя. Постепенно ваше общение будет сходить на нет и рискует однажды закончиться.       — Джейд, — с противоречащей серьезному тону улыбкой обратился Оминис, — меня поистине умиляет, как упорно ты защищаешь себя от нас, а нас — от себя. Ты невероятно ответственна в противовес Себастьяну, и мне беспокойно чувствовать твои терзания и колебания. Все опасения мне более чем понятны, но спешу заверить: твое присутствие я не терплю, а получаю от него удовольствие, и твоя компания мне порой более приятна, чем Себастьяна. Кроме того, между мной и Себастьяном действительно очень тесная и крепкая связь.       — Настолько, что какой-нибудь гипотетической девушке ее не разрушить? — уточнила Джейд.       — Гипотетической, — Гонт усмехнулся. — Уже два года мы постоянно ссоримся из-за одной и той же девушки. И имя ей — Анна. Как видишь, все еще вместе. Слизеринка задумчиво замолчала, и Оминис прервался на пиво. Сэллоу все это время сидел не шевелясь и с начала беседы не застал на себе ни единого взгляда. Они и правда говорили так, будто были только вдвоем, а он остался в общей гостиной.       — И все же ты был против, — не уступала Джейд.       — Не потому, что считаю тебя неподходящей парой для Себастьяна, — напрямую объяснил Оминис. — А наоборот. Будем объективны: он потрясающий, яркий, впечатляющий и запоминающийся, но его отрицательные черты, известные далеко не всем, составляют серьезную конкуренцию положительным, лежащим прямо на поверхности и заметным каждому. Поверь, я не понаслышке знаю обратную сторону Себастьяна, которую он обычно не показывает. Себастьян банально незрелый, сумасбродный, несдержанный, весьма безответственный, а порой и откровенно наглый и бессовестный. Лишен склонности продумывать поступки наперед и минимально прикидывать последствия. Склонен действовать сгоряча и на эмоциях может натворить серьезных дел.       — Тогда почему…       — Почему мы дружим? — догадался Оминис с улыбкой. — Все банально и предельно просто. Я люблю Себастьяна, а он любит меня. Думаешь стал бы я терпеть все его дерьмо, если бы не любил так сильно?       — Выходит, любить означает терпеть? — рассудила Джейд.       — Нет-нет, — запротестовал Гонт. — Ты меня не слушай, хорошо? Вот бы Себастьян ко мне так же прислушивался… а тебе точно не стоит. В моем представлении любовь в принципе не несет много приятного, но для каждого человека это понятие имеет свой смысл и способ выражения, и тебе еще предстоит отыскать свои. Не позволяй сложившемуся мнению наделять еще и безусловным авторитетом каждое мое слово. Так ты даешь мне власть над собой, а это слишком ответственно, и я не готов ее принять. Точно так же, как ты не желаешь влиять на нашу дружбу, я не хочу влиять на тебя. В результате наблюдения, и я имею в виду не непосредственно визуальную слежку, а исследовательский метод восприятия и осмысления, — эта ремарка явно полагалась Себастьяну, — пришел к выводу, что подавляющее большинство людей сильно заблуждаются, думая, что что-то знают. И чем сильнее они в этом уверены, тем более велика вероятность обратного. Проще говоря, люди — идиоты, а несогласные с этим — упрямые идиоты. Так что лучшее, что я могу тебе сказать, — никого не слушай. Джейд улыбнулась, но ничего не ответила. Поджала губы и вдруг протянула:       — Ты кажешься неплохим человеком. Конечно, не исключено, что я критически ошибаюсь и рискую серьезно пожалеть об этом суждении, но пока что все так. Не думай ничего такого, — быстро добавила она, — я не пытаюсь подружиться. Просто… ни к чему не обязывающие мысли вслух.       — Ну… хорошо, — Оминис мягко улыбнулся. — Тогда и я подумаю вслух. Для Себастьяна не придумать пары лучше тебя. В тебе есть все, чего он желает и считает привлекательным. Непредсказуемость, разносторонность, переменчивость и такое впечатляющее разнообразие проявлений глубины личности. Зачастую и вовсе противоречивое сочетание взаимоисключающих понятий: сила и слабость, покорность и непослушание, игривость и холодность, доброта и жесткость. Податливость и неоспоримое превосходство. Себастьян никогда не встречал никого похожего, не смог тебя разгадать, и это невероятно влечет его, лишает покоя и забирает все мысли. Ты интересна ему не тем, из каких далей прибыла, какой магией владеешь и какое прошлое таишь за спиной, а именно этим. Самой своей сутью, каждой чертой характера, которая определяет тебя. И если вдруг остались сомнения в его честности, хочу заверить: Себастьян от тебя искренне тащится, и я это прекрасно чувствую. Джейд заморгала, глядя в его лицо, и рассмеялась.       — Забавно, что Себастьян считает очаровательными проявления моих психических и поведенческих расстройств. Но ты-то понимаешь, что реально стоит за всем, так влекущим его?       — Да, Джейд, — кивнул Оминис. — К сожалению.       — Значит, тебе не придется объяснять, как много у меня внутренних проблем и как непросто с ними справляться. Рассказывать про постоянные перепады настроения и эмоциональную нестабильность, слабый самоконтроль и необоснованную агрессивность, патологическое отношение к малейшему сближению, привязанности и касаниям. Крайне сомнительную мораль, молчаливость и полное отсутствие представлений о дружбе, отношениях и адекватном межличностном взаимодействии. Насколько я привлекаю Себастьяна, настолько же объективно ему не подхожу. Во мне нет абсолютно ничего стабильного, кроме безумия, и это ничуть не привлекательно.       — Примерно это и пытался ему донести, — согласился Оминис. — Ну, кроме последнего пункта. Себастьян тебе тоже не подходит. Он не только едва ли способен помочь справиться с прошлым, но и по неосторожности и неопытности рискует сделать только хуже. Мне бы не хотелось, чтобы он ставил на тебе эксперименты в попытке узнать, что будет если вступить в полноценные отношения, не будучи готовым к этому.       — Ну вот, — закивала Джейд. — Рада, что мы с тобой пришли к консенсусу. Впору пожать друг другу руки, разойтись и больше никогда не заговаривать вновь. На стол со звоном упал галлеон. Прокатился немного и оказался в руках Оминиса.       — Но, Джейд, — он задумчиво постучал золотом по столу и улыбнулся половинкой рта, — не забывай, что у монеты есть не только аверс и реверс, но и гурт. После этих слов половина оставшегося в бутылке смородинового рома была выпита залпом. Заслышав это, Оминис еще больше усмехнулся, предвидя продолжение разговора.       — Знаю, — ответила слизеринка. — Аверс — объективное мнение, к которому мы пришли: мне и Себастьяну сходиться не стоит. Реверс — его альтернативное мнение и желание обратного. А гурт… влияющий фактор и обстоятельства непреодолимой силы.       — Это так ты называешь свои чувства? — догадался Оминис и засмеялся. — Очень… концептуально.       — Знаешь, какова вероятность, что при броске монета встанет на ребро? От одной шеститысячной до пяти процентов в зависимости от размера. Для галлеона, — она прищурилась, на глаз прикидывая расчеты, — чуть больше.       — Впечатляющие познания, — Гонт играючи завертел монетой между пальцев. — Да только чувства не поддаются измерению. Тебе придется самой принять это решение Джейд. Максимум, что я могу, — не дать Себастьяну повлиять на тебя. Увы, не выйдет проследить, чтобы он тебе не навредил, потому как ты лишила меня такой возможности.       — Да поздно, — обронила Джейд. — Не в смысле, что я уже все решила. Одно его существование уже влияет само по себе. Он умен и прекрасно знает, как меня соблазнить, и это проблема. Одна из множества уже имеющихся… — она тяжело вздохнула. — С одной стороны, Сэллоу поступил великодушно, предоставив мне право выбора, а с другой — просто перекинул на меня всю ответственность и тяготы принятия решения. Ну и третья сторона — я чувствую, что выбора нет. Тяжело колебаться, понимая, что он способен сделать со мной одним только взглядом. И вдвойне тяжелее, потому что неумолимо хочется поддаться. Он уходит, но меня тянет вернуться.       — Я понимаю, Джейд, — опечаленно произнес Оминис. — Я тебе сочувствую.       — Ну да ладно, — она допила остатки смородинового рома и сменила тон на более оживленный. — Раз уж ты не подскажешь решение моей проблемы, можешь напоследок задать любые вопросы.       — Любые? — повторил Гонт, насторожившись таким предложением. — Абсолютно?       — Ага. Смелее. Возможно, что-то в воспоминаниях осталось непонятным. Хочу окончательно все прояснить и никогда больше к ним не возвращаться.       — Хм, ну… — он задумался. — Есть парочка. Например… что произошло после последнего эпизода? По моим подсчетам оставалось пару лет. Откуда девушка с Севера знает слово «консенсус», обладает такими обширными познаниями в разных областях и почему так чисто разговаривает без намека на акцент?       — Ну, на родном языке я не разговаривала с момента ухода из семьи, а кочевники пришли с востока и использовали соответствующий диалект, — ответила Джейд. — Леди Мартина прибыла из Европы и знала, что английский — универсальный вариант. Пыталась обучить еще и французскому, но у меня не задалось. После финального эпизода воспоминаний ничего интересного не происходило. Я пробралась на корабль и сошла уже в Лондоне. Там же и провела первое время, продолжая подворовывать, чтобы хоть как-то закрепиться и выжить. Магию так и не стала использовать. А потом удалось разжиться деньгами и попробовать сойти за нормального человека. Не хотела… всю жизнь заниматься нехорошими делами. Подалась на службу в архив Кембриджа, зарабатывала переводом рун и читала… всякое. От того и чистый английский, и познания. Как и ты, искала ответы на свои вопросы в книгах, только в научной литературе, а не в философских трактатах.       — Нашла?       — Да, — усмехнулась Джейд. — В справочнике психических заболеваний. Но не будем об этом. Многое уже в прошлом и стало неактуально.       — И как ты… — несмело начал Оминис, — смогла справиться? В ответ он заслышал сперва тишину, затем какое-то неясное копошение. Под молчаливым обалделым взглядом номинально присутствующего Себастьяна Джейд ослабила галстук, расстегнула верхние пуговицы рубашки и полезла под ткань. Что-то вытащила и дала в руку Гонту, перегнувшись через стол.       — Что это? — Он нащупал нагретую теплом тела тонкую цепочку, на которой висело что-то маленькое в форме капли.       — Плачущий черный нефрит, — пояснила Джейд. — Плачущий — образно. Так называется окрас камня. В нем зеленые вкрапления, которые видны только на свету и скрываются в тени. Смысл в том, что сложнее нефрита расколоть только жадеит, но он более редкий и на него моего жалования на момент покупки не хватило. В общем, маленький камешек в твоих руках — это я. Навсегда останется черным и плачет вместо меня, но не расколется до последнего. Вот и я тоже… не хочу окончательно сломаться. Это будет значить, что они победили.       — Кто?       — Они все, — Джейд устремила взгляд в пространство и помолчала. — В моей голове есть очень темное место, в которое лучше никогда не подсвечивать, чтобы не видеть, что там. В нем хранится все самое… плохое и страшное, что есть во мне. Как черная дыра, только наоборот: не засасывает во тьму, а источает ее. Туда же отправились и мои демоны. У них есть голоса и лица, и периодически они приходят в сновидениях, если погрузиться в сон слишком глубоко. Первое время я видела их в отражении позади себя и слышала их шепот в тишине. Они говорили ужасные вещи, которые я старательно пыталась забыть, чтобы сохранить рассудок, не давали отпустить прошлое и сами держали меня, напоминали… кто я есть. И практически постоянно… приходится это сдерживать. Следить, чтобы оно не выползло наружу и не пробралось за пределы. Оттуда исходят жуткие мысли и безумные идеи, так что потерять контроль попросту опасно. Я пыталась договориться с ними, представить, что все осталось на полуострове и произошло не со мной, а с девочкой, которой больше не существует… Поменяла имя, но так и не смогла избавиться от воспоминаний. Некоторые из демонов убиты, но живу я и если тоже погибну… они достанут меня и там, в небытие. Когда смерть кажется освобождением, я вспоминаю об этом и тут же передумываю. Мне нигде от них не скрыться, и это уже не поправить. Но ты ничего такого не подумай и за меня не беспокойся, — спешно добавила Джейд, вернув взгляд обратно на Оминиса. — Я способна самостоятельно со всем справиться. Со временем стало намного легче. Лондон этому напрямую поспособствовал, и оттуда начался путь наверх. Там я увидела красивых женщин, подобных Мартине и тому, что она сделала из меня. Правда, они были либо аристократками, либо дорогостоящими проститутками, но в любом случае я перестала считать себя таким же уродом, как и при рождении, только в противоположном смысле. А как справилась… не знаю. Наверное, только благодаря нежеланию проигрывать и способности разумно мыслить. Я трижды могла умереть и бесчисленное количество раз — окончательно сойти с ума. Но этого не случилось, значит, в этом заложен какой-то смысл. Поначалу казалось, я обречена на вечные муки в безумии, а потом пришло осознание, что страданий я не заслужила и смысл не в них. Я была невинна и получила шанс, оставшись в живых. Шанс на что — не знаю, но пытаюсь выяснить. Найти этот пресловутый смысл жизни. А вообще, чем меньше обо всем этом задумываться, тем на больший срок удается забыть, пока снова ненароком не вспомню. Что-то типа бессмысленного существования в сознательном дистанцировании и обособлении от прошлого. От отдельных фраз у Оминиса кровь стыла в жилах. Некоторое время он молчал, переваривая услышанное, и протянул:       — Выходит, твое имя…       — Дженнифер? Простая декорация на переднем плане. Ничего не значит и существует только для того, чтобы было чем представляться. Мое первое имя перестало существовать вместе с ребенком, которому его дали, а потом продали. А вот Джейд… она совсем другая и реально существует. Впервые я увидела ее, когда сняли бинты, и по сей день мы… — Джейд осеклась, — нет, я… в конце концов я приняла в ней себя. Она всегда была рядом, ничего плохого мне не сделала и продолжает быть, не покидая ни на секунду. Когда я попыталась спросить у нее, кто я, она не ответила и из зеркала говорила одновременно со мной. Значит, она — это я. Оминис нервно сглотнул и спросил:       — А фамилия…       — Найт? Да, она тоже немало для меня значит. Бывает, я теряю себя и нуждаюсь в подсказках или опоре. Но чаще — в веской причине не делать чего-то плохого. Оминис, как думаешь, что правит этим миром? Глупые ответят, что мужчины, блудливые — что женщины, отчаявшиеся и одинокие — что бог. Умные понадеются, что наука и здравый смысл, романтики смело заявят, что, конечно же, любовь, и только реалисты согласятся: да, любовь. И уточнят: любовь к деньгам. Если бы титул рыцаря существовал на сегодняшний день, я бы смогла его выкупить и пройти настоящее посвящение. Но довольствоваться фамилией мне тоже приятно. Она помогает помнить, что внутри есть не только плохое, и олицетворяет лучшее во мне: отвагу, благородство и бесстрашие, преданность себе, великодушие и благоразумие, честь и свободу. Такими значатся рыцарские качества, и на них я и стараюсь ориентироваться. Не всегда получается, но стрелка компаса каждый раз возвращается на север, как бы сильно его ни трясли. Оминис закивал, опомнился, что слишком долго держит нефритовую подвеску, и отдал ее. Нервно обхватил бокал и молчал, пока Джейд возвращала украшение назад и застегивалась.       — А ты… как называешь себя? — осторожно поинтересовался он.       — Оминис, моя личность не настолько расколота, — Джейд хихикнула, догадавшись о сути его вопроса. — Все хорошо. Мы все живем в мире и согласии. Она захохотала, завидев, как вытянулось от удивления лицо Оминиса.       — Шучу, — успокоила слизеринка. — Поверь, сейчас я в большем порядке, чем когда-либо прежде.       — Тогда я задам тебе два последних вопроса.       — Валяй, — она стала поразительно беззаботной и расслабленно откинулась на шатком стуле.       — Что значила та руна? У тебя… позади. Никогда такую не встречал.       — Нечисть, — легко ответила Джейд. — А центральная линия, проведенная снизу вверх, обозначает избавление от чего-либо. Изгнание нечисти.       — Мне жаль, — тихо произнес Гонт.       — Да ладно, не переживай. Задавай второй.       — Чего ты на самом деле хочешь?       — Вы с Себастьяном сговорились, что ли? — пробурчала Джейд. — Это сложный вопрос. Сложный! Мои желания зависят от множества факторов, включая время суток, фазу луны и окружение, так что они еще более хаотичны, чем движение частиц Брауна. И, как я уже сказала Себастьяну, очень часто мне не стоит их исполнять. Я хочу то проломить ему голову, то… просто хочу и, как можешь заметить, в итоге не делаю ни того, ни другого. Сейчас хочу взять вторую бутылку и… нет-нет, не ударить ею тебя, — поспешно успокоила она. — Нужно выпить еще, чтобы назавтра не вспомнить этот разговор.       — Да уж, я, с твоего позволения, присоединюсь, — решил Оминис. Себастьян так и не отпил из своего бокала и смотрел в пустоту, будто тоже ослеп.       — Ты не думай, что все очень плохо и в любой момент я начну кидаться на людей с ножами, — пояснила Джейд. — Оно только представляется так страшно, когда я об этом говорю и думаю. На деле все немного иначе и не настолько безнадежно и фатально. Я правда справляюсь, и, если бы не рассказала, ты бы наверняка ни о чем и не догадался. У меня есть голова, и она исправно работает. И я успешно все контролирую. Ну, ладно, почти все. Кое-что я все-таки не могу перебороть. Никак не получается. И был бы здесь Сэллоу, уже наверняка вовсю пыталась его украдкой под столом соблазнить.