в память о проведенном вместе лете

      Пятница проникает в комнату Димы вместе с ласковыми лучами утреннего солнца, пробивающимися из-под двери. Им аккомпанирует негромкая трель будильника, и вожатый открывает глаза. Сегодня в столовой дежурит Ида, так что Позов позволяет себе поваляться в кровати еще немного, лениво потягиваясь и неспешно размышляя. На завтра назначен родительский день, и сегодняшний наверняка пройдет в нервной подготовке. Столько всего надо сделать: украсить летнюю сцену и въездные ворота, отрепетировать лучший номер третьего отряда, который будет показан во второй раз, специально для родителей, разобраться с номерами, которые представят на концерте сами вожатые… От одних только мыслей в голову закрадывается легкое напряжение, и Дима жмурится, стараясь подумать о чем-то другом, приятном.       Первым на ум приходит Серёжа. Позов даже не замечает, в какой момент размышления о событиях грядущего дня сменяются воспоминаниями вчерашнего, однако с удовольствием меняет тему.       …Матвиенко не сводит с него взгляда, улыбается ему одними глазами, и больше это не кажется вожатому неподъемной тяжестью. Даже наоборот, когда Серёжа смотрит на него вот так, Дима чувствует спокойствие, будто он под надежной защитой. И не может не глядеть в ответ, обнаруживая всё новые глубины карих глаз напротив, задаваясь тихим вопросом, отчего Матвиенко не подходит, но боясь, что тонкая связь между ними разрушится, если вожатый сделает хоть шаг в его сторону.       Мысли о Серёже заставляют улыбку расцвести, и Позов поднимает к лицу ладонь, пальцами касаясь своих губ, словно удостоверяясь в том, что они слушаются именно его. Дима фыркает, стараясь стереть с лица эту глупую мечтательность, но получается далеко не сразу. И только когда будильник звучит снова, намекая, что пора подниматься, Позов подскакивает с кровати. Собираясь, он по-прежнему размышляет о Матвиенко, чувствуя, как легкое и воздушное удовольствие наполняет грудь. И как он пришел от недоверчивой настороженности к смущенной симпатии за какую-то неделю? Что за привороты использует Серёжа?       Мысль о привороте заставляет Диму хмыкнуть, распахивая дверцы шкафа. Голова до сих пор забита никуда не ведущими размышлениями о Матвиенко, потому вожатый снимает с вешалки простую футболку поло кремового цвета без рисунка и натягивает черные джинсы, поправляя перекрутившуюся в процессе цепочку и придирчиво окидывая себя взглядом в зеркало. Оставаясь довольным полученным классическим образом и напоминая самому себе Дарью Михайловну, Дима проводит по лицу рукой, вновь отмечая выражение мечтательного удовольствия. Увидь Позов себя со стороны, он сказал бы, что Серёжа вскружил ему голову, но, находясь на своем месте, Дима только прокусывает губу, зыркая на свое отражение. Это не срабатывает, и вожатый только отмахивается. Ну и что, что ему нравится Серёжа Матвиенко, это ведь не преступление? Всякое бывает, и, в конце концов, он действительно хороший человек, который к тому же тянется к Позову в ответ.       В общем, договорившись с собой, что всё в порядке, Дима проводит ладонью по волосам, немного приглаживая их, после чего наконец покидает комнату, щурясь на солнце, поджидающее прямо за дверью, и начиная день для тех членов третьего отряда, кто еще не успел проснуться к этому моменту.       — Не забываем головные уборы, солнечного удара в расписании сегодняшнего дня нет! — подавая хороший пример, Позов надевает на голову кепку и покрепче шнурует белые кроссовки, направляясь к выходу на улицу первым и дожидаясь остальных подростков. — Поторапливаемся, а то не успеем зарядиться перед завтраком как следует! — немного поторапливает он третий отряд.       Уже пятью минутами спустя все собираются перед корпусом, быстро строятся и направляются на зарядку.       Дима вполуха слушает, как Соня рассказывает, что за ерунда ей снилась этой ночью, взглядом бесцельно очерчивая всех собравшихся у столовой, никого конкретно не ища, но отмечая знакомые лица. Вдруг глаза натыкаются на знакомую сережку в ухе, и Позов фокусируется на лице ее обладателя. Замечая, что Дима смотрит, Серёжа ловит его взгляд в ответ, и вожатый сам не замечает, как начинает приветливо улыбаться Матвиенко. Тот мгновенно возвращает улыбку, и, раздумывая всего минуту, вдруг направляется прямо к третьему отряду, не спуская глаз с Позова. Тот моргает, неосознанно поправляя футболку и цепочку на джинсах.

***

      В сладкий Серёжин сон вновь грубо врывается будильник, вырывая вожатого из царства Морфея, где он был в сопровождении Позова, хоть после пробуждения Матвиенко и не знает этого наверняка, но явственно чувствует. Распахивая глаза, он первым делом вспоминает, о чем размышлял вечером. И теперь при свете дня Серёжа может с уверенностью сказать: вчерашняя краткая мысль не только не ослабла за ночь, но и умудрилась окрепнуть. Перед внутренним взором вожатого мелькает Димино лицо, и Матвиенко судорожно выдыхает, принимаясь тереть глаза ладонями, не уверенный, что теперь вообще сможет отвлечься на что-то еще.       Понимая, что только теряет время, Серёжа вылетает из кровати, собираясь быстрее, чем когда-либо, заправляя кровать и умываясь, собирая волосы в хвост и распахивая дверцы шкафа с таким энтузиазмом, что те жалобно хлопают, чуть не слетая с петель. Матвиенко даже не понимает, что нервничает, пока не осознает, что впервые за долгое время совершенно не представляет, что ему стоит надеть. Обычно Серёжа останавливается на сочетании удобства и текущего настроения, однако сегодня ему особенно хочется выглядеть привлекательно. Матвиенко хватает с вешалки какую-то тонкую кофту бежевого цвета с продольными «тигровыми» оранжевыми полосами, меряет, но остается недоволен. Решает дать ей еще один шанс, накидывая одни из своих любимых коричневых брюк — те же, что носит последние пару дней. Придирчиво окидывая взглядом свое отражение, Серёжа качает головой в намерении полностью переодеться.       В конце концов он останавливается на бежевой футболке с маленьким круглым логотипом бренда на груди, а брюки меняет на белоснежные штаны из плотной ткани. Подумав, Матвиенко даже переделывает хвостик, перевязывая его белой резиночкой вместо желтой. Снова внимательно рассматривая себя в зеркало, Серёжа решает, что теперь выглядит лучше.       Оказывается, что на сборы вожатый потратил слишком много времени, и третий отряд уже успел уйти на зарядку, но Матвиенко не унывает, дожидаясь, пока «Бонджорно!» соберется у корпуса и построится в колонну по парам.       Уже у столовой Серёжа оглядывает толпу, надеясь заметить Диму поверх чужих голов, но тот ловит его взгляд раньше, приветливо улыбаясь. Отражая его жест, Матвиенко направляется навстречу, не желая терять больше ни минуты, собираясь ненадолго увести Диму в сторону от толпы, за угол здания.       — Доброе утро, — мягко произносит Серёжа, готовый поклясться, что сейчас небо над головой стало светлее, а солнце теплее.       — Привет, — Дима продолжает улыбаться, проходясь взглядом по вожатому с головы до ног, отмечая, как похожи сегодня цвета их футболок.       Кажется, Соня тоже здоровается, поэтому Матвиенко коротко кивает ей в жесте приветствия, не отводя глаз от парня.       — Отойдем? — он кивает головой куда-то в сторону от столовой.       Позов чуть прищуривается, не зная, чего ожидать от собеседника, но в ту же секунду понимает, что доверяет ему, поэтому в ответ только кивает. Они успевают сделать два шага в сторону, как вдруг Диму окликают.       — Дмитрий Темурович! — вожатый оборачивается, вскидывая брови и глазами ища звавшую его Катю. — Вы же не бросите нас на зарядке? — девочка невинно хлопает глазами, заправляя светлый локон за ухо, и Позов склоняет голову набок, немного хмурясь. Лиза, стоящая рядом, только хмыкает, одаряя соседку нечитаемым взглядом.       — Нет? — отвечает вожатый неуверенно, после чего поворачивает голову на Серёжу, виновато пожимая плечами и стреляя глазами в сторону «Афинян».       Матвиенко понимающе кивает, поднимая ладони в останавливающем жесте, одними губами шепча: «Потом», после чего отходит, возвращаясь к шестому отряду. Уже отойдя от Позова Серёжа вздыхает, мысленно отмечая:       Количество проваленных попыток: 1.

***

      На зарядке Дима периодически отвлекается, ища взглядом Серёжу и пытаясь угадать, зачем он хотел отойти подальше от лишних ушей. Каждый раз замирая, Позов вздрагивает, поворачиваясь обратно, ловя на себе встревоженные глаза Кати. Он не понимает, зачем вообще та просила вожатого остаться, ведь рядом находится и Соня, которая явно воспринимает физические упражнения с бóльшим энтузиазмом.       Нервное напряжение, связанное с завтрашним большим концертом, ожидаемое Позовым чуть позже — хотя бы после завтрака — настигает парня раньше, заставляя теряться в догадках о мотивации тех или иных поступков людей, окружающих его. Наконец зарядка кончается, и отряды потихоньку стекаются в столовую. Пропуская всех подростков и напарницу вперед себя, придерживая дверь, Дима оказывается в обеденном зале последним. Серёжа оборачивается, глядя на него долгим взглядом, и Позов вздыхает, вновь желая узнать, зачем тот хотел отойти. Что-то сказать? Но что? Тревога вперемешку с фантазией накидывают несколько диаметрально противоположных вариантов, и Дима трясет головой, стараясь очистить голову и не нервничать зря.       Он быстро проверяет, что все члены третьего отряда получили по порции, после чего быстрым шагом направляется к вожатскому столу. Отодвигая стул, Позов даже не замечает, что ставит его почти вплотную к сидящему по левую руку Матвиенко. Тот не возражает, и Дима садится, боком чувствуя исходящее от его тела тепло, случайно задевая коленом чужое. Девушки то ли не замечают, то ли делают вид, но никак не комментируют, что двое вожатых весь завтрак сидят плечом к плечу, периодически касаясь локтями, никак внешне не реагируя на это.       Еще не успев допить какао, Дима слышит, как кто-то протяжно зовет его. Оборачиваясь на вход в обеденный зал, Позов замечает Иру, вожатую первого отряда, назначенную ответственной за украшение лагерной территории. «Доедай и на летнюю сцену!» — говорит она быстро и, получая кивок от вожатого, тут же скрывается за дверьми. Вздыхая, Дима прощается с напарницами, невесомо касается Серёжиного плеча на прощание и подхватывает пустую посуду, относя ее к мойке и допивая какао уже по пути.

***

      Матвиенко очень хочется просто взять Позова за руку, утащить за собой в туалет, закрыться изнутри и поцеловать, прижимая к белому кафелю, выливая на вожатого весь ураган эмоций, испытываемых Серёжей рядом с ним. Однако первый поцелуй в туалете столовой летнего лагеря — это не то, что хочется запомнить надолго. Потому Матвиенко держится, то и дело случайно соприкасаясь с Позовым локтями или коленями, довольствуясь малым и изнурительно ожидая окончания завтрака.       Приход — или, судя по скорости, прилет — Иры нарушает все Серёжины планы, кажется даже вместе с его душевным равновесием. Он смотрит Диме вслед, стискивая кулаки и широко раздувая ноздри. А после завтрака спокойным тоном просит Надю и Дашу отпустить его на помощь украшающим лагерь. Первая только вскидывает бровь, складывая руки на груди, зато вторая расплывается в улыбке, гордая самоотверженностью коллеги. Даша говорит, что с ребятами они справятся и вдвоем, и довольный Матвиенко припускает к летней сцене.       Оказываясь у купола, Серёжа важно кивает Ире и быстрым взглядом окидывая сцену в поисках Димы. Он находится почти сразу, и вожатый устремляется прямиком к Позову, делая вид, что жаждет помочь тому. Видя Матвиенко, Дима вздрагивает от неожиданности, но быстро расплывается в улыбке.       — Сбежал от своего отряда? — спрашивает Позов с притворной укоризной.       — Никак нет! — Матвиенко активно изображает деятельность. — Я предупредил и отпросился.       — У Даши? — легко догадывается Дима, прищуриваясь и склоняя голову набок.       — У Даши, — подтверждает вполголоса Серёжа, и вожатые коротко смеются в унисон.       Конечно, в чрезмерной ответственности и самоотверженности напарницы нет ничего забавного, но рядом с Позовым Матвиенко трудно сдержать улыбку и, хочется верить, тот чувствует по отношению к нему нечто подобное.       Вызвавшись помогать, Серёжа действительно таскает украшения, что-то развешивает и придерживает, помогая остальным вожатым. То и дело он отвлекается, ища глазами Диму, улыбаясь тому через всю летнюю сцену или подмигивая. И если в первый день смены Позов бы только закатил глаза и отвернулся, теперь он ловит глазами все Серёжины улыбки и отвечает ему такими же, разливая по телу Матвиенко неконтролируемое тепло. В какой-то момент Дима и вовсе зовет: «Серёж, помоги мне тут, пожалуйста!», и Матвиенко почти сразу оказывается рядом, ловя взгляд Позова своими глазами.       — Я теперь без тебя на стремянку не полезу, — смеясь, поясняет Дима, указывая на ворох плакатов и лесенку, приготовленную у дальних кулис.       — Польщен, что на роль страховщика ты выбрал именно меня, — поддерживает Серёжа с лукавой улыбкой.       — Ты замечательно справился в прошлый раз! — хвалит его Позов, и Матвиенко выкатывает грудь колесом, упирая кулаки в талию.       Он раскладывает стремянку, проверяя ее на прочность, подставляя к кулисам и приглашающе взмахивая ладонью.       — Прошу на взлет, — шутит он.       Дима улыбается, беря из стопки первый плакат и поднимаясь на несколько ступеней под строгим надзором Матвиенко.       Когда с украшениями заднего занавеса покончено, Серёжа, коротко оглядывая сцену и замечая, что все вожатые заняты своими делами, вдруг хватает Позова за руку и утаскивает за собой за кулисы. Дима успевает вскинуть брови, но не сопротивляется.       — Что-, — начинает вожатый, но Матвиенко быстро разворачивается к нему лицом. В полутьме немного пыльных штор, скрывающих их от солнца, глаза Серёжи горят какой-то внутренней решимостью, и только несколько секунд спустя Дима понимает, что тот так и не отпустил его руки.       Матвиенко медлит ещё только секунду, собираясь с силами, на мгновение перемещая взгляд с чужих глаз на губы. Но за эту секунду кулисы успевают с неестественно громким хлопком распахнуться, заставляя вожатых вздрогнуть и отпрыгнуть друг от друга. Ира, заглянувшая так невовремя, хлопает глазами, переводя взгляд с одного парня на другого, но, должно быть, решив не выяснять подробностей, как ни в чем не бывало говорит:       — Дим, тут всё украсили. Надо теперь перенести оставшиеся плакаты к выезду и украсить его тоже.       Позов долго смотрит на вожатую, кажется, больше всего на свете мечтая отказать ей и задернуть кулисы обратно. Но проходит секунда, другая, Дима глубоко выдыхает и направляется следом за Ирой. Серёжа забористо матерится себе под нос.       Количество проваленных попыток: 2.

***

      Дима искренне радуется, когда Серёжа появляется на летней сцене. Даже одно присутствие Матвиенко теперь заставляет Позова улыбаться, то и дело оглядываясь на вожатого. Увидь Арс такое поведение своего друга, тут же бы начал дразниться, примерять фамилию Матвиенко на Димкино имя и вообще вести себя еще несноснее обычного. Эти мысли отчего-то только смущают Позова, заставляя неуместные вопросы возникать в его голове. Арс шутил бы, что Дима влюбился? А Дима влюбился?.. Делать какие-либо выводы было слишком рано, да и не в характере Позова, потому он усиленно гнал от себя все лишние мысли. Но не Серёжу. Его хотелось держать ближе.       Уже за кулисами сердце Димы останавливается, а глаза расширяются, причем не только от полутьмы укромного места. Он не успевает ничего предпринять, замирая и глядя на Серёжу во все глаза, даже не зная, какого действия ждет от него больше. Единственное, в чем Позов уверен — он точно не хотел, чтобы Ира прерывала их так внезапно.       Решение просто уйти дается Диме так же тяжело. Приходится сжать в кулак всю доступную волю и ответственность, а также львиную долю самообладания, чтобы сохранить непоколебимое выражение лица и не бросить на Серёжу прощальный долгий взгляд.       Подобрав нужные плакаты, Позов плетется к выезду из лагеря, мысленно ругая расписание смены за то, что организовало родительский день так невовремя!       Он методично развешивает плакаты, что-то напевая себе под нос, гадая, где сейчас Матвиенко, и можно ли пробраться к нему, чтобы закончить так и не состоявшийся разговор.

***

      Глядя вслед уходящему Позову, Серёжа догоняет Иру со смирением в глазах.       — А что делать мне? — без особого интереса спрашивает Матвиенко.       Девушка оборачивается, прищуриваясь и кивая собственным мыслям.       — Знаешь, — тянет она гласные, что-то сверяя с заметкой, открытой на телефоне, — Юля говорила, что ей нужна помощь. Она делает фоторепортаж, и завтра распечатанные кадры будут висеть по всему лагерю, — Ира улыбается, кивая на вышеупомянутую вожатую. — Там необязательно уметь фотографировать, достаточно лишних рук.       — Руки есть, — вздыхая, Серёжа демонстрирует их, не сдержавшись от шутки, после чего направляется к Юле с протянутой для знакомства ладонью. — Сергей.       — Юлия, — представляется с улыбкой девушка, пожимая протянутую руку. — Пойдем, у нас не так много времени, а у меня полно идей!       И Матвиенко покорно устремляется за вожатой.       Девушка ловко щелкает камерой, пока Серёжа придерживает кусты, держит в кадре ветки или наоборот убирает лишние, помогает выбрать наилучший ракурс — «как обыватель, конечно!» — и в целом выступает в качестве послушной рабочей силы. Вдруг Матвиенко понимает, что они находятся неподалеку от главного въезда на территорию лагеря, где сейчас украшает ворота плакатами Позов. И пока девушка что-то сосредоточенно высматривает в объектив, Серёжа, не долго думая, опрометчиво срывается с места, попросту сбегая от девушки.       Тяжело дыша, он добегает до резной ограды, оглядываясь в поисках Димы.       — Поз! — зовёт Матвиенко, видя вожатого и хватая того за локоть, оттаскивая подальше от ворот, поближе к ограде, под тень деревьев.       — Напугал! — парень притворно хватается за сердце, но глаза сверкают любопытством и радостью. — Ты как тут оказался?       — Сбежал от обязанностей! — Серёжа по-прежнему тяжело дышит, изо всех сил стараясь поскорее привести дыхание в норму, не отпуская чужого локтя.       — Тебе влетит за это, — ласково предупреждает Позов, замечая веточку на плече вожатого и аккуратно стряхивая ее.       — Нестрашно, — отвечает беззаботно Матвиенко, вновь неотрывно глядя на Диму, любуясь им в мягком солнечном свете, вновь наполняясь жгучим желанием прикоснуться к его губам.       — Серё-ёжа! — зовёт из-за стволов девичий голос, постепенно звучащий всё ближе. — Я видела, что ты бежал в эту сторону! Некрасиво так поступать с девушко-ой!       Матвиенко смотрит на Позова со страдальческим выражением лица, и тот с жалостью касается его плеч ладонями, в жесте поддержки чуть сжимая.       — Боже, — выдыхает Серёжа, бессильно падая лбом в плечо Димы, на несколько мгновений пряча лицо в изгибе его шеи.       Позов замирает, почти не дыша и чувствуя, как чужое дыхание щекочет кожу. «Давай вечером покурим», — выдыхает он, пытаясь заглянуть в лицо Матвиенко и чувствуя, как сердце затапливает странное желание обнять того покрепче.       Серёжа поднимает взгляд на вожатого, и глаза вновь вспыхивают надеждой. Он нехотя отстраняется от Димы, поправляя край футболки и вновь растягивая губы в улыбке. «Покурим», — обещает Серёжа, направляясь на голос Юли, на прощание нежно сжав чужой локоть. Кажется, Позов смотрит ему вслед, но Матвиенко не решается обернуться.       Количество проваленных попыток: 3.

***

      Дима чувствует, как и сам начинает раздражаться каждый раз, когда кто-то врывается в их с Серёжей «моменты». Последние пару дней Позов слишком остро реагирует на присутствие вожатого и любые его действия, а случайные мысли заставляют всё больше укореняться в мысли, что Матвиенко нравится Диме. Поз человек рассудительный и серьезный, и даже то, что Арс называет «шалости на вечер», он одобряет с огромным сомнением. Так что неудивительно, что и сейчас Дима не уверен. То есть, очевидно, что Позов испытывает определённую симпатию к одному несносному вожатому шестого отряда, но куда она ведет, и что по этому поводу считает сам Серёжа — вот, что хотелось бы услышать от него. Причем чем дальше, тем сильнее.       Позов смотрит Матвиенко вслед, потирая шею, куда пришлось его дыхание, чувствуя лёгкое разочарование из-за того, что их прервали, и слабую надежду, что скоро удастся уединиться и обсудить животрепещущую тему за парой сигарет. Вздыхая, Дима возвращается к въезду на территорию лагеря, заканчивая с оформлением, придирчиво разглядывая получившуюся композицию и, оставшись довольным, направляется в сторону столовой на обед.       Уже за столом они вновь пересекаются с Серёжей, и Позов вымученно ему улыбается, касаясь под столом своим коленом чужого. Матвиенко бросает на него короткий взгляд из-под опущенных ресниц, и ногу не убирает, отчего по спине Димы бегут робкие мурашки, а губы так и жаждут растянуться в смущенной улыбке. Позов одергивает себя, хмурясь и не в силах понять, как может такое незначительное действие всколыхнуть внутри такую бурную реакцию.       Дима пытается отвлечь свои мысли разговором с вожатыми, спрашивая у Иды и Сони, как вели себя подростки в его отсутствие, не баловались ли и хорошо ли погуляли. Те, смеясь, пересказывают события дня, в ответ интересуясь, насколько художественно подошёл Позов к украшению сцены. Тот легко поддерживает беседу, продолжая периодически покрываться мурашками, когда Матвиенко намеренно или случайно касается его под столом, но не показывает виду.       После обеда все дети снова разбредаются по кружкам, а все свободные вожатые приглашаются под купол летней сцены для репетиции номеров, придуманных специально для завтрашнего концерта. От них требуется целых три номера: общий танец, какая-нибудь трогательная песня и небольшая сценка о лагере, его отдыхающих или по теме смены. Особенно активные вожатые — вроде Иры и Юли — уже придумали всю необходимую программу, и от остальных требуется только внимание и немного репетиций.       Дима и Серёжа, не сговариваясь, встают неподалёку друг от друга, переглядываясь и переговариваясь одними глазами. Позов отдал бы полцарства за буквально десять свободных минут, проведённых с Матвиенко. Но почему-то именно сегодня, когда ему так необходимо это время, его совершенно неоткуда взять. И Дима почти смиряется, концентрируясь на движениях танца, пытаясь запомнить сразу все и верно повторить за показывающими пример девушками. Серёжа, очевидно, схватывает лучше Позова, потому что все показанные элементы и связки получаются у Матвиенко с первого раза. Но Дима нисколько не завидует, скорее любуется.

***

      Юля конечно пытается допросить Серёжу, когда тот появляется на дорожке прямо перед ее лицом.       — Куда ты бегал? — спрашивает она таким тоном, словно Матвиенко должен отчитываться перед девушкой.       — Нет, ты должна была спросить, где я был, — не теряется вожатый. — Я бы ответил тебе, что бегал, а ты бы в ответ сказала: «Но твоя футболка сухая и совсем не пахнет!»       Юля не сдерживает смешка, отмахиваясь от своего сбежавшего помощника, чуть погодя принимая еще несколько попыток выведать у Серёжи информацию, но быстро сдаваясь от его непреклонного молчания. До обеда Матвиенко выдерживает с трудом, снова незаметно от вожатой ретируясь в сторону столовой в поисках своего отряда.       За обедом Дима вновь продолжает эту теневую игру с прикосновениями, и Серёжа понимает, как тяжело бывает сосредоточиться на еде. Он бросает короткие взгляды на девушек, на Позова, развлекающего их разговором, после чего неизменно — под стол, где его колено касается колена вожатого. Матвиенко сглатывает, уговаривая себя потерпеть еще немного — до вечера осталось не так много времени — но каждое случайное прикосновение поднимает в сердце новую волну желания. Отрешенно Серёжа благодарит судьбу за то, что он не монах и не давал никаких обетов. Если выдержать день для вожатого сродни пытки, что было бы, ограничь он себя в чем-то на более долгий срок?..       После обеда дети разбредаются по кружкам, а вожатых собирают под куполом летней сцены. Серёжа с удовольствием обнаруживает себя рядом с Димой, не слишком замотивированный учить какие-либо танцевальные движения, но рассудительно решивший, что чем сильнее он занят, тем быстрее придет возможность улизнуть с дискотеки на их любимое место за куском старой ограды.       Благодаря танцевальному прошлому Матвиенко легко повторяет заучиваемые движения, запоминая нужную последовательность и даже начиная получать определенное удовольствие от возрождения занятия, которым он не занимался уже много лет.       Вдруг Юля хлопает в ладоши и объявляет перерыв, после которого начнутся прослушивания для ролей в сценке, причем, по ее словам, распределение пройдет «в добровольно-принудительном порядке». Серёжа негромко фыркает на эту реплику, всей душой надеясь, что с него хватит участия в общем танце. Поворачивая голову, Матвиенко вдруг видит взгляд Позова, направленный прямо на него. Слово «перерыв» стремительно проносится в голове вожатого, и тот думает только секунду, вновь решаясь рискнуть. Он подмигивает Диме, кивком головы указывая на лес за куполом открытой сцены. Позов вопросительно приподнимает бровь, как бы спрашивая, не стоит ли им подождать после всех неудачных попыток, но Матвиенко решительно качает головой, поднимая ладонь и показывая почти соединенные большой и указательный палец. «На чуть-чуть», — одними губами произносит Серёжа, и, сдаваясь, собеседник кивает.       Стараясь не привлекать излишнего внимания, изображая живой диалог, ведущийся вполголоса, вожатые успевают преодолеть половину пути до спасительного прикрытия густых ветвей елей и дубов, как Позова вновь окликают. Почти как утром.       — Дима! — зовет Ида, и парень оборачивается на напарницу с таким видом, будто она воткнула в его спину с десяток ножей. Серёжа вздыхает так, что весь кислород покидает его легкие, и прикрывает глаза.       Количество проваленных попыток: 4.

***

      Как и предполагалось, напарница зовет Диму для чего-то настолько неважного, что хочется взвыть. Перерыв быстро кончается, и Позов возвращается на облюбованное место, останавливая тоскливый взгляд на Серёже, проходясь по его белоснежным штанам и бежевой футболке, аккуратно завязанному хвостику, ставшим знакомыми чертам лица… Как же хочется узнать наверняка, что именно прерывают все сегодня! Воображение услужливо подкидывает сцену, рождающую в душе Димы робкую надежду, что Матвиенко расставит в их странных вчера и сегодня отношениях все точки над и. Желательно, конечно, первым признавшись в этой вдруг вспыхнувшей симпатии, но даже мысли об этом приводят Позова к легкому смущению.       Наконец все три номера оказываются подготовлены, роли выданы, танец отрепетирован и песня выбрана. Время кружков так же подходит к концу, и все вожатые направляются к столовой, намереваясь собрать отряды воедино перед ужином.       А после «Афиняне» возвращаются в корпус, чтобы решить, что они сами желают показать родителям на завтрашнем большом концерте. Дима то и дело глядит на часы, не осознавая, как подгоняет стрелки двигаться быстрее, приближая время сборов на дискотеку.       — Я сегодня вас не подстрахую, девчонки, — как бы между делом выдает Позов тоном, который не предполагает вопроса. — Пойдем с Серёгой воздухом подышим, тяжелый был день.       Соня смотрит на напарника с озорной веселостью в глазах, а Ида вскидывает брови.       — Да мы-то никогда не против, ты же знаешь, Дим… — начинает она, отчего-то чувствуя неловкость и легкую вину за новость, которую собирается сообщить. — Только эту дискотеку нельзя пропустить… На ней будет что-то вроде… проверки? — Ида кидает взгляд на Соню, прося ту поддержать, и девушка подверждающе кивает головой. — Нам толком ничего не объяснили самим, но недвусмысленно намекнули, что сегодняшняя дискотека должна пройти показательно. Так что лучше вам с Матвиенычем помелькать перед другими людьми вечером, а то как бы не наступили последствия…       Ида закусывает губу, сначала отворачиваясь от Димы, но после поднимая глаза в его лицо, будто опасаясь, что все собаки будут повешены именно на нее, но Позов, к своей чести, реагирует сдержанно.       — Спасибо, что предупредила, — выдает он, мысленно разражаясь громким воплем негодования и бросаясь стульями в ближайшие окна. — Было бы очень неприятно получить по шапке прямо в канун родительского дня, — Дима заставляет себя хмыкнуть, выходя из общей комнаты. В коридоре он долго смотрит в окно, после чего хватается за дверную ручку чуть крепче положенного и резко распахивает дверь, скрываясь в своей вожатской вплоть до дискотеки.

***

      Сначала кончается репетиция, потом подходит к концу и ужин. Серёжа совсем перестает чувствовать течение времени. Он может только вертеть головой, рассматривая людей без особого интереса, чувствуя лёгкую неприязнь к каждому из них просто от того, что они тут. Единственный, кому позволено находиться рядом с Матвиенко и не раздражать его сейчас — это Позов, сидящий справа и в таком же утомлении поедающий свою порцию. И без того тяжёлый, наполненный приготовлениями день растягивается сильнее, действуя на нервы. С тоской Серёжа вспоминает, как встал утром в нервном предвкушении. Боялся ли он, что Дима оттолкнет его? Безусловно. Ожидал ли вожатый, что к самому вечеру так и не воплотит свое желание? Однозначно нет.       Третий отряд направляется к корпусу, и Матвиенко смотрит им вслед. Ничего, скоро все направятся на дискотеку, и уж тогда… Почти угасшее предвкушение вновь разгорается маленьким костерком где-то внизу живота, и Серёжа улыбается, прося членов шестого отряда быстренько построиться и вприпрыжку добраться до своих комнат.       В обсуждении по поводу выбора лучшего номера для показа родителям Матвиенко не участвует. Он водит мутным взглядом по отрядной комнате, то путаясь в свисающих с потолка пиццах, то медленно считая количество окошек в нарисованном Колизее, то пытаясь проследить, куда ведёт та или иная нитка желтого клубка в миске на столе. Пару раз Даша обращается к Серёже, пытаясь втянуть того в обсуждение, но вожатый отвечает односложно, и напарница оставляет попытки. Надя только сверкает глазами в сторону Матвиенко, пытаясь понять, отчего тот в таком удивительном симбиозе подавленного и предвкушающего настроения.       «Сегодня опять прогуливаю дискотеку», — хвастается Наде Серёжа, когда репетиции выбранного номера заканчиваются, и детей отпускают отдохнуть и приготовиться к ежевечернему выходу под купол летней сцены. «Нет», — просто отвечает девушка, и Матвиенко резко поднимает голову, прищуриваясь и пытаясь разгадать, что значит ее ответ. «Что значит «нет»?» — сдаваясь буквально через пару минут, прямо уточняет Матвиенко. «Перед завтрашним днём тренируются. Сегодня на дискотеке проверка», — просто поясняет напарница. — «Красиво ли украшено, соответствует ли дисциплина стандартам лагеря, хорошо ли мы обращаемся с воспитанниками и всё такое», — девушка безразлично пожимает плечами. — «Ко мне не придраться, и к Даше тем более. А вот к тебе возникнут вопросы, особенно, если задать их будет некому», — Надя корчит печальное выражение лица, в притворном жесте поддержки хлопая по Серёжиному плечу. Он молчит, сжимая руки в кулаки так сильно, что чувствует в пальцах пульсацию кровеносных сосудов. Матвиенко шепотом ругается, и на душе становится самую малость легче. Если это, конечно, вообще возможно.       Количество проваленных попыток: 5.       Нет необходимости говорить Диме, что их план в который раз потерпел крах — вожатые сталкиваются в коридоре, собираясь выходить на улицу в ожидании своих отрядов.       — Может, отойдем? — предлагает Позов, кивая на угол корпуса, но Матвиенко качает головой. Да, он всё ещё очень хочет просто притянуть к себе вожатого и поцеловать, но после фантазии об одной обстановке крайне тяжело согласиться на другую, не такую символичную. Позов всё понимает, громко вздыхая и засовывая руки в карманы.       Они даже не разговаривают, солидарно размышляя о несправедливости жизни, о ее слишком быстром беге и о том, что для самого важного в повседневной рутине никогда не хватает хотя бы десяти уединённых минут. Наконец оба отряда собираются и одной большой вереницей устремляются на дискотеку.       Музыка кажется Серёже слишком громкой, мигание лампочек — раздражающим, а толпа и вовсе удушающей. Ему хочется найти в ней Диму, прижаться головой к его плечу и простоять так, пока вся суета не обойдет стороной их островок спокойствия, а потом поднять вверх взгляд, притянуть вожатого ближе и поцеловать, не в силах оторвать от него глаз. Матвиенко ловит в толпе танцпола фигуру Позова, и ладони вдруг снова чешутся кинуться к нему, утащить поглубже в лес и не отпускать хотя бы несколько долгих минут…       В это время на дискотеку приходит проверка. Дети немного смущаются и тушуются, косясь на серьезных взрослых из администрации без вожатских галстуков, но диджей вовремя включает энергичную песню, и некоторые отвлекаются на ее ритм.       Серёжа видит, как неподалёку от Димы дежурит один из проверяющих, краем глаза замечает еще одного у себя за спиной, качает головой, закатывая глаза. Голова начинает потихоньку гудеть, что только усугубляет громкая музыка, но Матвиенко держится на чистой злости, не позволяя одному шиворот-навыворотному дню выбить его из хрупкого душевного равновесия. Конечно, если подумать, можно немного подождать, но это совершенно не в характере Серёжи. Да и сколько ждать? Скорее всего, завтра тоже пролетит в суете.       Матвиенко ловит на себе Димин взгляд и выдавливает улыбку. Они пытаются поддержать друг друга на расстоянии, хотя оба уже выдохлись за день. Серёжа обречённо обновляет счётчик.       Количество проваленных попыток: 6.       Остаток дискотеки проходит тоскливо. Матвиенко усиленно делает вид, что этот день нисколько не вымотал его, и только за дверью своей комнаты позволяет себе расслабиться. Спиной Серёжа прислоняется к деревянному косяку, бесцельно водя взглядом по углам вожатской, отрешённо воображая, что было бы, если бы каждый из его порывов окончился поцелуем. Сердце затапливает разочарование, и кулаки сами снова сжимаются, вожатый отлипает от двери и подходит к шкафу, хмуро глядя на свое отражение.       — Ну что, поцеловал Диму? — негромко язвит Матвиенко сам себе, расстёгивая серёжку.       Вдруг он замирает, не сводя глаз с зеркала. Судорожная мысль врывается в сознание, и вожатый медленно защелкивает застёжку обратно. Он неуверенно смотрит в глаза своему отражению, как бы прикидывая, стоит ли. После чего решается, зажмуриваясь и не позволяя себе передумать.       Серёжа вылетает из вожатской и в полутьме отбоя крадётся в холл. Если ничего не выйдет, если Дима оттолкнет его, всё в этом корпусе до самого конца смены будет напоминать Матвиенко о его провале. Ну, а если нет… Словом, вожатый готов рискнуть, если есть хотя бы крохотный шанс, что его желание наконец исполнится.       Он медленно поднимается по лестнице, крепко держась за перила, чтобы не поставить ногу мимо ступеньки. В окна на втором этаже проникает лунный свет, и чем ближе Матвиенко к верхней площадке, тем лучше освещен его путь.       Задумавшись, Серёжа не замечает, как сталкивается лицом к лицу с Димой на верхней ступеньке лестницы. Его глаза сверкают жадным любопытством и каким-то нездоровым азартом. Матвиенко вглядывается в лицо Позова, прикидывая, какова вероятность, что тот ему только мерещится.       — Так чего ты хотел весь день? — шепчет Дима, пристально вглядываясь в Серёжины глаза и пытаясь найти ответ там. — Я уснуть не смогу, если не узна-       Матвиенко не думает вовсе. Он уже пытался сегодня, это никуда не привело. И теперь, когда объект его желаний стоит так близко на темной пустынной лестнице, вожатый не сдерживает себя. Он перебивает Диму, притягивая пальцами за ворот футболки, и порывисто целует, сжимая в кулак ткань чужой одежды и прижимая сильнее к себе. Позов замирает, не отвечая и не отталкивая, он поднимает ладони от неожиданности, но так и не опускает их, во все глаза глядя на Матвиенко.       Количество проваленных попыток:       Количество НЕ проваленных попыток: 1.       — Вот, — отстраняясь, тихо говорит Серёжа, поднимая глаза на Диму и боясь увидеть в его взгляде неприязнь. — Весь день об этом думал…       Позов стоит спиной к свету, и Матвиенко не может точно прочесть взгляд, направленный на него, потому замолкает, глядя с нежностью на вожатого, то и дело опуская взгляд с глаз на губы и с напряжением ожидая реакции Димы.       В ночной трели сверчков, доносящейся из открытых на проветривание окон, тот секунду стоит неподвижно, после чего хватает Серёжу за воротник футболки и втаскивает на лестничную площадку второго этажа, утягивая дальше и вжимая в стену справа от лестницы прямо рядом с окном. На мгновение свет падает на Димино лицо, и тугая пружина внутри Матвиенко, успевшая закрутиться до боли в ребрах, резко расслабляется. А в следующую секунду Позов целует его, выпуская из пальцев ворот футболки, обхватывая ладонями чужое лицо и притягивая ближе, наваливаясь на вожатого всем телом и зажмуриваясь, желая сконцентрироваться на поцелуе.       Время замирает. Серёжа прижимает к себе Диму за талию, вновь комкая его футболку в пальцах, не забывая отвечать на долгожданный поцелуй, становящийся жадным. Позов отрывается на мгновение, после чего припадает к его рту снова, наклоняя голову в другую сторону и проверяя, как будет удобнее. От его рвения у Матвиенко сносит крышу, и он ведёт ладонями вверх по изгибам чужого тела, ненамеренно приподнимая футболку. Димины ладони ласково поглаживают его лицо, очерчивая скулы кончиками пальцев и словно бы обнимая. Но вот они немного опускаются, задерживаясь на плечах и вновь исследуя, как бы примеряясь. И стоит Позову переместить руки, его лицо обхватывает пальцами Серёжа, вновь притягивая ближе к себе, не оставляя ни шанса на глоток кислорода, готовый задохнуться, но не выпустить сейчас их своих объятий Диму. Тот упирается ладонями в стену по обе стороны от туловища Матвиенко, чувствуя, как подкашиваются колени и ища дополнительной опоры.       Серёжа пытается углубить поцелуй, и Позов легко позволяет ему, приоткрывая рот и пробуя вновь почти забытое за семестр упорной учебы наслаждение от этого действия. Воздух выходит из лёгких совсем, но вожатые не спешат оторваться друг от друга, будто бы их снова кто-то может прервать. И только когда в груди начинает жечь от отсутствия кислорода, Дима неохотно отрывается от Серёжи, судорожно глотая воздух и наваливаясь на него всем телом, пряча лицо в изгибе шеи. Тяжело дыша, Матвиенко прижимает вожатого к своей груди, обнимая, откидываясь затылком на прохладную стену и чувствуя, как горит собственная кожа. Позов обжигает его шею дыханием, после чего и вовсе коротко целует, и Серёжа готов поклясться, что в ладонях этого парня он тает даже от подобных мелочей. На лице Матвиенко расцветает мечтательная улыбка, освещаемая луной, губы покалывает, но все тревоги прожитого дня отступают на второй план перед таким его завершением. Кажется, уже почти за полночь, и завтра организм Серёжи пожалеет, что не спал достаточное количество часов. Но точно не сам Серёжа. Он готов поставить жизнь на паузу и навсегда застыть в этом моменте. И только усиливающееся желание вновь прикоснуться к губам Димы останавливает Матвиенко от этого.