Скерцо

      В каюте стоит жаркая духота, Луччи моментально хочется выйти обратно в коридор. Приходится сдержать этот порыв. Металлический кислый запах дурманит, делая голову такой легкой и воздушной, но Роб понимает, чья это кровь, поэтому тут же прокашливается в кулак, пытаясь подавить возникающую жажду. Помещение в полутьме, горит только лампа у кровати Джабуры, а сами агенты собрались около своего шефа, рассевшись на полу.       Трафальгара внутри уже нет, как и ведра, в которое он скидывал использованные тряпки и инструменты.       В первую секунду Луччи пугается — кажется, что Спандам совсем не дышит, настолько спокойным он выглядит, непривычным. Но затем он слышит тихий хриплый смех, когда Джабура выдает очередную сортирную шутку и тут же получает от Бруно крепкий подзатыльник. Остальные тоже посмеиваются, сидя на противоположной стороне. Луччи останавливается напротив кровати.       — Выглядишь неважно, — ухмыляется Спандам кончиками губ. На нем нет той самой кожаной маски, но лицо все равно скрыто под плотным слоем бинтов. Луччи жалеет, что его не было здесь, когда Трафальгар снимал ее, больно уж интересно посмотреть на шефа без его «защиты».       — Получше вас, Спандам-сенсей, — качает головой Луччи и отходит к своей кровати, откидывая легкое одеяло к изножью. Быстро скинув с себя пиджак с рубашкой и сложив их на стул, он ложится в кровать. Разговоры — пустая трата времени, от них путаются в голове мысли и сбивается ритм сердца, когда он пытается привести их к частному. Воспоминания последних месяцев возвращают его в реальность. Кровавые адреналиновые бойни с пиратами заставляют раз за разом желать еще больше и повторять в голове — «Все ради службы Мировому Правительству». Идеальное оружие не должно думать больше положенного, не должно анализировать свои чувства и чего-то желать. Хотеть, чтобы ему принадлежал кто-то другой.       — Следуйте его примеру, отбой. — посмеивается Спандам, но тут же заходится в кашле.       — Есть, шеф. — слышится из разных частей каюты, и агенты потихоньку разбредаются по своим койкам. Потухает лампа Джабуры, и вокруг становится слишком тихо.       Тьма сгущается вокруг Луччи, нависая над изголовьем железной кровати уродливой жуткой фантазией. Почему-то учащается пульс и по спине пробегает крупная дрожь, его бросает то в жар, то в холод. Такое происходило крайне редко, обычно Луччи вырубается, как только голова касается подушки. Но сегодня этого не случилось, и он трясся под одеялом от страха, крепко зажмурившись. Ужас переполняет его за считанные секунды, подкидывая самые сюрреалистичные варианты происходящего. Хотя, головой он и должен понимать, что здесь, на Полярном Тане, в окружении Девятого Сайфер Пола, ему ничего не угрожает. Не должно угрожать. Ощущение безысходности нарастает, к ней прибавляется параноидальное чувство, что кто-то уже совсем близко, буквально дышит в затылок обжигающим дыханием, готовый наброситься и растерзать. Он начинает считать секунды.       Один.       — Луччи…       Это лишь наваждение. Два.       — Луччи.       Ему это кажется. Может, даже снится? Три…       — Луччи, открой глаза!       И тут он понимает — это ничерта не сон, а вокруг темно лишь потому, что он настолько сильно зажмурился, что ничего не видит. Распахнув глаза, он сталкивается взглядом со Спандамом, сидящим на корточках напротив его кровати. На секунду реальность взрывается сотней ярких цветов, в ушах шумит. В углу комнаты, где и располагалась кровать шефа, тускло горит лампа, разгоняя тьму приятным светом. Под капельницей болтаются сорванные трубки, с игл медленно капает кровь. Чем дольше Луччи фокусируется на огоньке, тем легче становится. Страх отпускает, конечности расслабляются, все еще слабо подрагивая.       — Что это было? — шепчет Спандам, разглядывая взмокшего перепуганного Луччи, — ты боишься темноты?       Он лишь бездумно открывает рот, но ничего не говорит. Боится темноты? Слабость. Он не может бояться чего-то настолько простого и детского. В конце концов, ему скоро получать Дьявольский фрукт, и он обязан быть настолько бесстрашным, насколько это вообще возможно.       — Понятно, — чешет затылок Спандам свободной от перевязки рукой. Его губы едва двигаются, пока он говорит максимально тихо, чтобы не разбудить хоть кого-нибудь из агентов, — что же мне с тобой делать…       Луччи аккуратно хлопает ладонью по кровати, на которой лежит, отодвигаясь назад. Замирает, и настороженно смотрит на шефа, чуть прищурившись.       — Ты уверен?       Робкий кивок.       Спандам лишь на секунду задумывается, но потом все же решается, медленно забираясь в кровать. Подавляет порыв облегченно громко вздохнуть, когда устраивает перевязанную конечность в более-менее удобном положении, насколько к этому вообще применимо слово «удобно». Луччи останавливается, неловко приподняв руку, но потом все же придвигается, обняв шефа за талию и устроив голову на его груди. Под ухом не слышно сердцебиения, а жаль. Но все равно куда теплее и спокойнее, чем одному. Ему лишь остается надеяться, что наутро никто ничего не спросит.       Ночник в углу так и остается гореть.       Просыпается Луччи один. Он не знает, радует его это или все же разочаровывает, но другая сторона кровати уже совсем холодная. Ему что-то снилось, но вот что — он не может вспомнить. Лампы в углу вообще больше нет, как и капельницы. Возможно, ему все это и вовсе привиделось в бреду? За спиной копошится Калифа, что-то перекладывающая туда-сюда. Стоящие перед ним кровати Фукуро и Кумадори застелены так, будто на них никто и не ложился.       — Сколько мы спали? — приподнимается Луччи на локте, ощущая неприятную тяжесть в голове, будто бы еще немного — и она будет болеть. Калифа откладывает сложенную чистую форму на покрывало.       — По меньшей мере двенадцать часов.       У Луччи невольно дергается глаз, когда он комкает в руках одеяло.       — Как это, двенадцать часов?!       — Нам плыть еще чет типа недели, а площадок для тренировок здесь никаких нет. Считай, полный расслабон, — вставил свои пять копеек Джабура, развалившись на не заправленной кровати.       — Да, так нам сказал Хирург Смерти, когда заходил с утра.       — Прекрати его так называть, у меня от этого очко сжимается, блять!       — Сударь! — слышится из другого угла комнаты высокий голосок.       — Умолкни нахуй, мелочь.       Калифа фыркает и подходит к кровати Луччи, садясь спиной к препирающимся Каку и Джабуре. Она быстро достает что-то и кармана юбки, демонстрируя сложенную вчетверо розыскную листовку, а потом разворачивает. На них опять смотрит тот же «Монки Д. Луффи».       — Нашла в плаще шефа. — как можно тише говорит Калифа.       — Думаешь, стоит рассказать остальным? — предлагает порядком удивленный Луччи. Слишком много странных совпадений из совсем уж неожиданных источников. Каку, Трафальгар Ло, Спандам, все они говорят об одном и том же человеке. Почему и зачем?       — Нет, сейчас все это слишком странно, да и шефа не стоит тревожить попусту. — качает головой Калифа, сверля глазами пустоту перед собой. Сколько бы они не спали, чем бы не отвлекались, странное предчувствие ни на секунду не покидало никого из них. Все на нервах, будто натянутые струны. Потяни еще немного — они лопнут. Молчаливее обычного, или, наоборот, разговорчивее, в каждом движении агентов была видна неопределенность. А точно ли сейчас ничего такого не случится? Наконец, Калифа отмирает и сует листовку обратно в карман. — Может, как-нибудь потом.       Дверь в каюту открывается, и Фукуро с Кумадори заходят внутрь. Их руки забиты пачками с крекерами, шоколадным печеньем и несколькими кружками с соком, которые Кумадори удерживает волосами. Джабура улюлюкает, вскакивая с кровати, и подлетает в два шага к вернувшимся.       — Зачетно!       — А где шеф? — Луччи подходит к ним и берет у Кумадори одну из кружек, отпивая, чтобы промочить пересохшее горло. Морщится, потому что сок оказывается чересчур уж засахаренным и оседает на языке неприятным послевкусием.       — Черт знает, как мы проснулись, так его и нет. — Джабура уже снова улегся на кровати, закинув длинные ноги на стену и поедая крекеры. — Только Трафальгар заходил, что-то забирал.       — Сядь нормально, подавишься…       Пока остальные спорят, разбирают угощения от подчиненных Трафальгара и пробуют их, Луччи отставляет кружку на тумбу, одевается, и собирается выйти из каюты. Только коснувшись кончиками пальцев ручки, он чувствует на себе взгляд. Знает, что Калифа буравит его недовольными глазами. Хочет, чтобы он обернулся. Роб не доставит ей такого удовольствия, только не сейчас, когда ему итак до невозможности тошно. Тяжелая дверь захлопывается за ним.       В коридоре стоит собачий холод, и Луччи машинально ежится, растирая плечи. Почему на Полярном Тане именно сегодня такая аномально низкая температура, хотя в каюте это совсем не чувствуется — загадка. Он идет без всякой цели, просто чтобы не сидеть на месте, не давать себе задумываться дольше положенного. Как плохо, ведь он не особо в курсе, что движение как раз таки больше всего стимулирует мозговую деятельность, позволяя принимать решения намного легче и продуктивнее. Это ведь совсем не то, чего ему нужно добиться. Никаких решений — только следование регламенту и приказам начальства. Когда у оружия появляется воля, оно перестает быть удобным. Когда оружие перестает быть удобным — его нужно выкинуть.       — Извини, ты заблудился?       Луччи поднимает взгляд и смотрит… на медведя. Большой белый полярный медведь в черном комбинезоне, как и у других агентов Трафальгара. У него очень маленькие пугающие черные глаза-бусинки и полный рот острых клыков.       — Я… нет, вроде как? — Роб стойко смотрит прямо на медведя. — мне бы хотелось узнать, где наш шеф.       Тот издал какие-то странные булькающие звуки, от которых голова в очередной раз опасно готова была зазвенеть. К Луччи приходит осознание, что это он так смеется. Позади запоздало слышатся гулкие шаги.       — Тебе нельзя тут так просто расхаживать. Возвращайся в каюту, мальчишка. — Трафальгар проходит справа от Луччи, задевая его плечом, и отдает медведю папку с бумагами. — отнеси Шачи, Бепо.       Медведь забирает документы и сразу же уходит, напоследок махнув лапой Луччи. Роб в ответ неловко приподнял руку с раскрытой ладонью. Ее тут же опустил Трафальгар. У него неприятные грубые пальцы, на которых Луччи мельком замечает длинные светлые шрамы.       — Не стоит заискивать перед моими подчиненными. Спандам был со мной и Стусси. Скоро освободится. — Ло смотрит сверху вниз, настойчиво разглядывая Луччи, как бы намекая на высказанное ранее «приглашение» вернуться в каюту. Луччи нехотя отводит взгляд первым, чувствуя себя пораженным.       — Я понял. Извините.       Он уже готов был пойти обратно, когда в конце коридора громко хлопнула дверь и послышался знакомый ему набор бранных слов.       — Кто ж знал, Стусси?! Ай, блять, не надо! — на свет ламп под потолком вышли Спандам и Стусси собственной персоной. Она явно чем-то недовольна, и виноват в этом был именно шеф Девятого Сайфер Пола. Трафальгар хмыкнул.       — Быстро вы.       — Делов-то. Не был бы Спандам таким болваном, решили бы еще вчера. Будь аккуратнее в следующий раз, милашка. — Стусси качает головой, ее светлые брови подскакивают вверх, когда она устало вздыхает. Тем не менее, выглядит она все так же прекрасно, как и всегда. И когда только успевает прихорашиваться?       — О, Луччи, ты чего тут блуждаешь? — взгляд Спандама заметно смягчается, когда он замечает Роба рядом с Трафальгаром. Стусси же только отмахивается, проходя мимо них и исчезая за поворотом. Судя по отсутствию неудобных вопросов, она ничего не говорила про их с Калифой прогулку у каюты Ло. Луччи не может понять, почему вышло именно так, но он благодарен Стусси за это.       — Извините, я немного… Устал сидеть на одном месте. Решил пройтись, наткнулся на медведя, потом на вас, — Луччи мазнул взглядом по лицу Трафальгара и снова отвернулся.       Спандам быстро взял его за плечо здоровой рукой и развернул на сто восемьдесят градусов, толкая в сторону поворота обратно к каюте.       — Да-да, я тебя понял, пошли. — Луччи не успевает обернуться на Трафальгара, но отчетливо слышит тихий смешок. Он может понять торопливость шефа — выдержать общество Хирурга Смерти довольно сложно. Надменный и с крайне тяжелой аурой, будто бы давящий своей Волей со всех сторон. И Роб четко для себя осознал — Трафальгар Ло не идиот. Не стоит обманываться, он всегда на шаг впереди и подмечает мельчайшие детали. Начиная от его поразительной способности сканировать состояние пациента за доли секунды, заканчивая собственной комнатой, в которой наткнуться на что-то мало-мальски полезное случайно буквально невозможно.       — Думаю, ты должен знать, что доплывем мы в ближайшие два дня. Открылся другой путь, по нему доберемся быстрее. Хоть за что-то Дозору можно сказать спасибо. — Спандам наконец-то отпускает Луччи, когда они отходят достаточно далеко. На плече остается призрачное тепло.       — Это хорошо. О чем вы говорили с ними?       — Вот сюда не стоит совать нос. Ты еще всего лишь мальчишка.       Мальчишка. Слишком часто его так называют в последнее время. Кажется, будто бы все вокруг готовы недооценивать Луччи. И от этого приходится стискивать зубы так сильно, что в голове слышен низкий гул, а боль пульсацией проходится по черепу, напоминая о себе.       — Ясно. — безэмоционально отвечает Луччи. Внутри все чуть ли не кипит от ярости, для него мальчишка будто красная тряпка для быка. Хочется наброситься и разорвать на куски, с блаженством слушая убогие булькающие хрипы умирающей жертвы. Роб вздрагивает, возвращаясь в реальность. Ему опять нехорошо.       Следующие два дня ожидания проходят как в тумане. От безделья и периодических всплесков дикой жажды крови хочется лезть на стену, вгрызаясь в металлическую обшивку зубами, лишь бы не ощущать практические непреодолимое желание убивать. Ходящий по коридорам Бепо уже не кажется пугающим, скорее беззащитной мягкой игрушкой, которую хочется выпотрошить, чтобы вместо мягкого наполнителя обнаружить там еще теплые органы, окрашивающие руки по локоть в кроваво-красный. Бепо, будто бы чуя его состояние, старается обходить Луччи стороной, насколько это возможно на тесной подводной лодке.       Покалывание в ноге заставляет беспорядочно ею дергать, пока он сидит на кровати в попытке успокоиться и перестать постоянно думать-думать-думать.       — Все окей? — спрашивает Кумадори, когда Луччи с самым мрачным выражением лица десять минут подряд тупит в такой же металлический, как и все остальное, пол.       — Да.       Видно, как Кумадори еле-еле удерживается от того, чтобы вскочить и уйти, когда Роб поднимает глаза на него. Луччи пытается улыбнуться, но со стороны это выглядит как угрожающий оскал. Роб пытается отвлечься, рассматривая Кумадори. Всегда было интересно, как работают причудливые розовые волосы, которые, между прочим, были очень мягкими и приятными наощупь. Никто из них не знает своих родителей, кроме Калифы, чей отец давно еще служил вместе с отцом Спандама в этом же Девятом Сайфер Поле, и как раз таки Кумадори, который постоянно упоминает свою мать. Мертва ли она — вопрос второстепенный.       Дверь громко хлопает. Шеф так и не научился нормально ее закрывать за собой. После прошлого раза, когда он чуть не зарядил дверью по лицу Стусси, его старались не пускать первым, но не всегда получалось.       — Ну что, все готовы? — Спандам выглядит чуть менее помятым, чем после операции. На руке у него свежая перевязка и любимый плащ, который подчиненные Трафальгара отстирали и залатали без лишних вопросов. Агенты одновременно поднялись с застеленных кроватей и обернулись к шефу. Руки по швам, взгляд прямо перед собой. — Прекрасно.       Коридоры субмарины будто бы стали светлее, туда-сюда шныряли агенты Трафальгара в черных комбинезонах. Из входного люка в глаза бил солнечный свет, заставляя щуриться. Над островом Навароне солнце уже стояло в зените, а ветер был совсем легким и приятно путался в волосах.       — Ну наконец-то, я бы не выдержал здесь две недели! — Джабура с чувством потягивается, растягивая спину, и переступает с ноги на ногу.       — Будьте начеку. — Стусси легкой поступью проходит мимо и в какой-то момент просто исчезает с помощью Сору. Спандам практически неслышно цыкает.       Трафальгар подходит к нему и грубо сжимает плечо здоровой руки.       — Тебе еще нельзя драться.       — Да-да, все я помню, — Спандам сбрасывает его ладонь с себя, кривясь, и поворачивается к своим агентам. — Бруно и Фукуро, идете в западное крыло. Джабура, Кумадори и Каку, в северное. Луччи, Калифа, вы со мной.       Когда все разошлись, Спандам повел Луччи и Калифу по длинным душным коридорам. Поначалу было просто пусто, но чем глубже они уходили от доков, тем сильнее чувствовался металлический тяжелый запах крови. Никаких источников света поблизости нет, кроме окон-иллюминаторов, из которых достигали стен лишь тусклые редкие солнечные лучи, которые то и дело исчезали из-за надвигающихся туч.       Под подошвой что-то хлюпнуло, и Луччи замер. Длинное кровавое пятно тянется от стены к иллюминатору, брызги застыли на стекле и мешали лучам пробиться внутрь. Окно обшарпано и поломано, его явно пытались захлопнуть, но получилось с большим трудом и не сразу.       — Луччи! — зовет его Калифа из конца коридора, куда они с шефом уже успели уйти.       Чиркает зажигалка, когда Спандам подносит ее к сигарете между губ и закуривает. Калифа даже не начинает недовольно ворчать, как обычно всегда делает, стоит шефу вновь вспомнить о своих вредных привычках. Луччи быстро подходит к ним, кровавый след проследовал за Робом на пару шагов. Остановившись, он наконец-то смог увидеть происходившее за поворотом.       Это была просто-напросто мясорубка. Выпотрошенные и расчлененные тела лежали в одной большой куче, устланные по полу до самого конца коридора. Перепутанные конечности причудливо изломаны, будто бы принадлежали не людям, а шарнирным куклам. Ручки дверей вырваны с корнем, из открытых комнат тоже торчали части человеческих тел, некоторые из которых были отрезаны ненатурально идеально ровно, нападающий явно искусно управлялся с мечом. Женщины, мужчины, стажирующиеся подростки, кто бы не устроил здесь резню, он не щадил никого. У некоторых были пробиты черепа и настолько изуродованы лица, что на их месте осталась лишь неясная ярко-красная каша и опознать пол не представлялось возможным. Необычайная жестокость увиденного не давала до конца осознать, что все это произошло на самом деле.       Да, с пиратами они расправлялись ничуть не милосерднее, но то бандиты, которые и сами были готовы перегрызть тебе глотку даже на последнем издыхании. Они заслуживали смерти, дозорные G-8 — нет.       Самым странным был запах. Вместе с тяжелым металлическим от обилия крови вокруг, тошнотворным из-за испражнений мертвецов, душком горелого мяса также был… аромат сладких цветочных духов. Калифа, выдержав еще не больше пяти секунд, отворачивается и отбегает на пару шагов. Согнувшись, отплевывается желчью и безуспешно пытается подавить новые рвотные позывы. Как хорошо, что она предусмотрительно не завтракала.       — Что ж… — Спандам отбросил окурок и придавил его каблуком ботинка, а потом решительно пошел прямо на груду мяса, которые когда-то были людьми. К сожалению, потолок был слишком низким, так что Геппо тут не поможет, Сору — тем более. Спандам вытащил меч из ножен, бережно прошелся ладонью по рукояти и одному из слоновьих рогов. Поморщился от стрельнувшей в плечо боли. Сзади тупик, стальные стены были пока что непреодолимой преградой для агентов Девятого Сайфер Пола, а обходить придется слишком долго.       — Elephant Punch! — лезвие меча начало причудливо извиваться, образуя форму слона. Спустя еще мгновение лезвие ожило, действительно становясь безумно похожим на настоящее животное, но с лезвием вместо хобота. Взревев, слон понесся вперед, с трудом проталкивая гору трупов вперед, кромсая и распихивая итак обезображенные тела. Новая волна запахов всех мастей ударила в нос, вызывая у Калифы желание уйти обратно в док. Но, в конце концов, такая уж у них работа.       Через минуту-полторы, меч снова начал втягиваться обратно и, наконец, принял свою исходную форму. Лезвие клинка было полностью покрыто толстым слоем крови и ошметками плоти с вкраплениями кусочков костей. Спандам поморщился и с недовольством начал обтирать меч об край плаща. Как бы он его не любил, но Фанкфрид заслуживает всего самого лучшего, как ценнейший подарок за всю его жизнь.       — Давайте, топайте.       Луччи оглянулся на Калифу, но та просто покачала головой. С ней все в порядке, если не считать легкого головокружения. Агенты идут вперед, ступая по грязному полу. Под подошвой хрустели не доломанные Фанкфридом кости, хлюпала кровь, отчего приходилось быть аккуратнее, чтобы ненароком не поскользнуться. Спандам шел чуть позади, матеря тех, кто устроил это рубилово. Наконец послышался звук вставляемого в ножны меча, и он затих. Остановившись в конце коридора, Луччи и Калифа дождались Спандама, и, когда тот повернул направо, пошли уже позади.       Во многие помещения нельзя было зайти, они, вероятно, завалены чем-то изнутри. Бездумно толкаться во все двери смысла не имеет, им нужно попасть в кабинет командира базы, но Спандам просто на всякий случай проверяет.       Луччи вдыхает поглубже тяжелый воздух. Да, ситуация была страшной, погибло много невинных, но… Кончики пальцев постыдно подрагивали каждый раз, когда он представлял себя на месте неизвестных нападающих. Он ничего не может с этим поделать.       На удивление, одна из очередных дверей поддается, и Спандам толкает ее внутрь. Предусмотрительно вынув из ножен Фанкфрида, он осторожно заходит внутрь первым. Калифа странно глянула на Луччи и тут же отвернулась, подходя поближе к открытой двери. Что это такое сейчас было?       — Здесь, кажись… Агрх! Ах ты ж сука, отцепись! Бля-я-ять! — Спандам дико завизжал и вылетел из небольшого помещения, грохнувшись на пол. За ним, вцепившись в штанину, проехалась крайне ужасно выглядящая девушка. Она была по пояс обожжена, одежда, кажется, срослась с ней самой. Видные части тела были покрыты нитями розовых шрамов, как после удара молнией.       — Помогите… они еще здесь! — девушка сразу же начала рыдать, ее голос надломился, и она согнулась пополам, стеная от боли. Только тогда Луччи заметил, что у нее не было левой руки, лишь уродливый обрубок.       — Кто они?! Да отцепись же ты! — Спандам скривился, когда заметил, что на штанине остаются кровавые пятнышки и мелкие кусочки отваливающейся кожи. — кто ты такая?!       Девушка испугано отдернула руку, смотря на собственную конечность широко распахнутыми красными глазами. Короткие светлые волосы были подпалены, кое-где вырваны целые клоки и видно покрытую кровоподтеками кожу головы. Издав нечленораздельный звук, она бросилась вперед, пытаясь одной рукой схватиться за Фанкфрида. Неясно, чем несчастная руководствовалась, но Спандам без особого труда отскочил назад и попятился еще на пару шагов.       — Сообщи остальным, что мы нашли выжившую. — легонько толкает Калифу плечом Луччи, пока шеф пытается отвязаться от обезумевшей, которая довольно неплохо ухлестывает, с одной то рукой.       — Кто ты, черт тебя побери, такая?!       Девушка, обессилив, падает ничком на пол и выдает совсем тихо:       — Джессика. Шеф-повар.       Спандам, сдержанно вздыхая, присаживается перед девушкой на корточки.       — Мы дозорные с другой базы. Расскажи, дорогая Джессика, что здесь случилось? — ему дорогого стоит сохранить более-менее нейтральный тон, несмотря на отвращение, непроизвольно возникающее при одном лишь взгляде на Джессику.       — Пираты… Упали на нас с неба прямо на своем корабле… Их- мгх… их капитан в соломенной шляпе, — Джессика замолкает, но тут же заходится диким свистящим кашлем. Спандам лишь ждет, когда она продолжит. — еще два… Нет, три парня и две девки. Один, кажется, минк. Олень.       Луччи таращится на Джессику как на нечто иноземное. Пират в соломенной шляпе. Нет, ну не может же мир быть настолько тесным, чтобы это все был один и тот же человек.       — Вот как. — глухо отвечает Спандам и встает. Замахивается, когда Джессика приподнимается, вскидывая голову. На ее лице мелькает секундный испуг, а потом ужас. — Калифа, сообщи новую информацию. Выживших нет.