Называя звёзды

— Я больше не хочу видеть ни одной картонной коробки до конца своей жизни. — Ну, нам жить с половиной мебели ещё как минимум неделю, так что ты определённо ещё их увидишь, — сказал Минхо, обходя Чанбина, растянувшегося на полу гостиной. Джисон отложил последнюю стопку книг, которую нёс, и фыркнул на страдальческое нытье Чанбина. — У нас даже нет журнального столика в гостиной. Придется его чем-то заменить до следующей недели, пока он не приедет, — Минхо продолжал раскладывать вещи и обустраивать кухню, соединенную с гостиной, не обращая внимания на страдания Чанбина. Джисон пнул его в рёбра, когда проходил мимо, и, паскудно хихикая, убежал до того, как старший успел пнуть его в ответ. Он принёс коробку со всеми туалетными принадлежностями в единственную ванную комнату, которую им четверым придётся делить в обозримом будущем. — Ты едва дотащил сюда свои сумки и одну коробку с учебниками. Хватит ныть, будто ты весь день вкалывал, мы тебе не рабы. — Молчи, сопляк! Я, по сути, вырастил тебя, и вот как ты мне отплатил за это? — он наигранно драматично вздохнул, потирая бок, куда Джисон минуту назад пнул его. Тем не менее, Чанбин не предпринимал попыток встать с пола. За спиной хихикал Феликс, распаковывая коробки с обувью и складывая ту в шкаф у двери. Через несколько часов они, наконец, закончили расставлять свои вещи по местам, и единственное, что им оставалось, — это выбрать комнаты, в которых они будут жить как минимум предстоящий год. Сгорбившись над двумя коробками, которые служили им временным кофейным столиком, они ели рамён быстрого приготовления из ближайшего магазина прямо из бумажных стаканчиков. Телевизор на заднем плане был приглушён. Студенческая жизнь уже чувствовалась во всю силу. Пакеты с закусками и пластиковые стаканчики с газировкой покрывали всю поверхность импровизированного стола. — Ладно. Я думаю, надо сыграть в камень-ножницы-бумагу без переигрываний, — предложил Джисон с набитыми щеками, вытирая крошки чипсов со рта тыльной стороной ладони и запивая всё большим глотком газировки. — Чел, перестань есть так, как будто ты голодал весь последний месяц, это противно. — Ты бы тоже был голодным, если бы нёс одну коробку, хён, — Джисон наигранно противно улыбнулся, скорчив при этом слишком слащавый тон. Чанбин пожал плечами. Он не мог этого отрицать. — Только не опять камень-ножницы-бумага. У меня хреново получается! — пожаловался Феликс, пока Чанбин с Джисон тыкали друг в друга пальцами в микро драке. — Ты всегда так говоришь и непонятным образом всегда выигрываешь. В этот раз я не куплюсь на эту уловку, ты, маленький лживый пикси. Я слежу за тобой! — Минхо обвиняюще показал на младшего пальцем и сузил глаза, как будто разоблачал его перед судом присяжных. Дело в том, что в квартире всего три комнаты. Они нашли лучшую квартиру, учитывая, что она предназначалась для студентов. Очень открытая и светлая, с небольшой, но хорошо оборудованной кухней, большой ванной комнатой с настоящей ванной — предмет роскоши для студенческой квартиры — и крошечным залитым солнцем балконом, на котором Минхо выращивает свои пахучие растения и специи. И самое приятное то, что квартира находится всего в пятнадцати минутах ходьбы от их университета, что по утрам освобождало их от необходимости толпиться в общественном транспорте. Несмотря на всю удачу, найти недорогую четырёхкомнатную квартиру оказалось невыполнимой задачей. Даже если родители Чанбина предложили платить большую часть арендной платы, чтобы ребята могли жить более комфортно, мальчики не хотели обременять семью Со больше, чем необходимо, поэтому отказались. Чанбин целую неделю спорил на этот счёт, как избалованный богатый мальчик. Так что теперь они имеют три комнаты на четверых взрослых парней, с двумя односпальными кроватями в самой большой комнате. — Погнали, победитель выберет комнаты для всех, — объявил Минхо, когда все придвинулись ближе и потрясли кулаками в воздухе. То, что выиграл Феликс, самый младший в их компании, не стало удивлением ни для кого, кроме него самого. — Ладно, читер, выбирай, — сказал Минхо с тёплым взглядом. — Я не читер! Как вообще можно читерить в КНБ? — пошёл в защиту Феликс, пытаясь казаться обиженным, но не в силах скрыть улыбку, которая так и тянула вверх уголки его рта. Феликс рассматривал лица своих друзей, его волнение было заметно, даже если он и пытался выглядеть собранным. Ему нравилось хоть раз быть тем, у кого в руках власть над всеми. Его глаза остановились на Чанбине с чарующей улыбкой. Старший почувствовал, как его внутренности задрожали под глубоким взглядом Ли. — Нам занять двухместную комнату? — Что?! — Чанбин закричал громче, чем ожидалось. Джисон, стоящий рядом, с болезненным выражением лица закрыл уши. — Ой! Это такая хорошая идея, Ликс! — довольно проворковал Минхо, но его насмешливые глаза были прикованы к Чанбину. — Нет! План заключался в том, чтобы победить и поселить этих двух чёртов вместе! — протараторил Чанбин, почти заикаясь к концу. — А, ой, — Феликс проморгался, малость сбитый с толку, будто он только что проснулся и пытается понять, что вокруг происходит. В итоге он выбрал двухместную комнату для Минхо с Джисоном, а себе и Чанбину оставил две раздельные. Чанбин с облегчением завалился на свою новую кровать, все его чемоданы уже стояли в углу его новой комнаты. — Эй, Ликс! Это моя половина полки, чувак! Зачем тебе вообще столько кремов? Услышал Чанбин возмущения Джисона и Феликса из ванной и со вздохом встал. Он закрыл дверь своей спальни и снова рухнул на свою мягкую кровать с лёгкой улыбкой на лице. Спокойная совместная жизнь Минхо и Чанбина официально закончена.

✶

Отдавая клиентке сдачу, Минхо улыбнулся ей своей самой лучшей рабочей улыбкой. Даже не моргнув, он слегка поклонился, ожидая, пока та выйдет из кафе. Его улыбка не дрогнула, пока женщина не скрылась из поля зрения, даже несмотря на громкие звуки, доносившиеся из-за стола его лучших друзей. — У вас нет кого-то другого, кого можно было бы подоставать, вместо того, чтобы мешать мне посреди моей смены? — Минхо фыркнул на троицу. Вопреки своим словам, он положил перед мальчиками печенье и кусок чизкейка, убивая своими словами любую возможную угрозу. — Мелкие хотели посмотреть, где ты работаешь, — объяснил Чанбин, запихивая в рот целое печенье и запивая его глотком латте. — Я уже говорил тебе. Прекрати говорить, как будто они твои дети, это пиздецки стрёмно. — Мы скучали по тебе! — прервал их перепалку Феликс. — Да! Это наша первая неделя официального проживания вместе, а мы почти не виделись! — надулся Джисон, но его замечание было не особо убедительным, учитывая, что он быстро убежал к витрине с десертами. — Извините, что я не купаюсь в деньгах родителей, как некоторые, и мне реально нужно работать, чтобы иметь деньги на жизнь, — резко ответил Минхо. Трое друзей лишь моргнули, не поняв намека. — Хён, хён, боже. Этот чизкейк. Я готов расплакаться от того, насколько он хорош, — внезапно заявил Джисон, меняя тему. Верный своим словам, он продолжал набивать щёки. Минхо тихонько фыркнул "льстец", но не смог сдержать улыбку, которая всё же расцвела на его лице. — Нет, серьёзно, он невероятно хорош. Я умер и попал в рай? Потому что это слишком хорошо, хён, — Минхо с Чанбином закатили глаза на выходки младшего. Феликс рассмеялся, будто Джисон просто обалдеть как смешно пошутил (чего точно не было), и хлопнул друга по плечу, возможно, сильнее, чем задумывал. Джисон на это громко вскрикнул и начал жаловаться, потирая руку. — Видишь? Ты жив, так что не волнуйся об этом, — посмеялся Чанбин, заработав тычок пальцем от младшего. — Пожалуйста, не умирайте, пока я не уйду. Любой из вас. Моя смена заканчивается через 30 минут, тогда можете делать, что хотите. Сказав это и окинув всех троих многозначительным взглядом, Минхо вернулся к своей работе за баром, не обращая внимания на щенячьи глаза Джисона. — Ну, у меня пара в десять, так что, — объявил тот, торопливо закидывая в рот остатки чизкейка. Он встал и отсалютовал всем пальцами-пистолетиками. — Мне пора, если я не хочу опоздать. Пока! — Ни в коем случае не опаздывай! — запричитал Чанбин, но младший был уже слишком далеко, чтобы слышать. Он повернулся к Феликсу. — Разве тебе не надо тоже на занятия? Не опаздывай. — Да, мам, — рассмеялся Феликс. — "Мам"? — повторил Чанбин, притворяясь оскорблённым. — Позволь держать тебя в курсе, но если бы мы были семьёй, я бы сто процентов был отцом. Минхо больше похож на маму, чем я, — заявил он совершенно серьёзно. На лице Феликса расплылась кривоватая улыбка, а яркие глаза были прикованы к Чанбину. — Хорошо, папочка, — его хихиканье почти испортило озорство в голосе, но Чанбина всё равно будто замкнуло. — И ты... не учись на тупых шутках Минхо! — нервно воскликнул он. Когда он попытался шлёпнуть младшего по руке, Феликс перехватил его запястья, обездвиживая. Во время их мини-драки из бара донеслось резкое: — Сэр, пожалуйста, будьте тише и не мешайте другим посетителям, — сказал Минхо у кассы, кидая Чанбину убийственный взгляд, приправленный фальшиво-вежливой улыбкой. — Я на сегодня всё, — наконец ответил Феликс. Он закинул в рот последний кусочек печенья и проглотил его вместе с остатками латте. — Хочешь, пойдём домой? Можем пообедать по дороге, или я могу показать тебе несколько мест в этом районе, которые ты ещё не видел. Для того, кто живет с тремя парнями, Чанбин в эти дни чувствовал себя довольно одиноко. Мало того, что у всех у них были разные расписания занятий, так ещё и Минхо брал много смен на работе, Джисон записался на огромное количество факультативных кружков, а Феликс... ну, в последнее время было трудно с Феликсом. Не совсем так Чанбин представлял их воссоединение всех четверых после целого года разлуки. — Прости, хён. Мне надо встретиться с одногруппником, — извиняющимся тоном сказал Феликс. — Хёнджин, ты помнишь? Я рассказывал тебе о нём в первый же день. — Ага... — Но потом я иду домой! Мы всё равно можем поужинать вместе, когда я буду дома, да? — спросил Феликс, собирая свои вещи и собираясь уходить — Да, конечно. Я тогда зайду в музыкальный магазин Чани-хёна. — Круто. Покажешь мне в следующий раз! Я буду рад познакомиться с Крисом. Махнув рукой и широко улыбнувшись на прощание, Феликс ушёл. Чанбин допил свой уже остывший латте и вышел тоже.

✶

— БЕРИ ЕЩЁ ДВЕ! Феликс истерически смеялся над жалобным криком Чана, старший снова и снова аккуратно бился лбом о кофейный столик. Одна карточка UNO прилипла к его лбу, заставив Феликса засмеяться ещё сильнее, свежекрашенные светлые волосы торчали во все стороны от того, сколько раз он провёл по ним пальцами за время игры. Чанбин сделал глоток пива и отвёл взгляд от двух австралийцев, теперь смотря на Джисона, Чонина и Сынмина на диване, болтающих о музыке и занятиях. Он уже собирался встать из-за столика на их маленькой кухне, когда две ладони, упавшие ему на плечи, заставили его сесть обратно. — Почему ты начинаешь хандрить так рано, мой крохотный друг? — промурлыкал Минхо, уши и задняя сторона шеи которого уже покраснели от нескольких бутылок пива, усаживаясь на соседний стул. — Я не хандрю, — нахмурился Чанбин, глядя на друга, и сделал ещё один глоток, снова взглянув на австралийцев. — Просто пью. — Почему бы тебе не пойти поиграть с ними? Ты в Чане дыру прожжёшь, если будешь так и дальше на него смотреть, — прошептал Минхо, пьяно хихикая и хлопая Чанбина по спине, почти выбивая из него воздух. — Говорю же тебе, нет! — Чанбин возразил сдавленным криком. — Они играют уже больше получаса, мне просто стало скучно, — Минхо хмыкнул, явно настроенный скептически. Чанбин бросил пустую бутылку в мусорное ведро и направился в свою спальню, чтобы переодеться. Всего через две недели после начала первого семестра погода всё ещё стояла прохладная, но с семью парнями, набившимися в их довольно маленькую гостиную, выпивающими и играющими в настолки, Чанбину стало жарко в свитере. Он снял верхнюю одежду и начал поиски чёрной футболки в шкафу. Он очень волновался знакомить Бан Чана с Феликсом и Джисоном. Чан старшекурсник, ему осталось всего год отучиться и он станет настоящим музыкальным продюсером. Он много помогал Чанбину — и, соответственно, Минхо, даже если они и учатся на разных специальностях, — на их первом году обучения. Чанбин восхищался его талантом и тяжёлой работой как продюсера, и ему не терпелось познакомить его с Джисоном, чтобы они могли втроём обсуждать музыку. Но первое, что привлекло Чанбина в Чане, это то, как он говорил, его речь очень знакома Чанбину, всегда вызывала в нём чувство ностальгии и заставляла скучать по дому. После их первой встречи он узнал, что Чан родился в Австралии и сразу же загорелся мыслью познакомить его с Феликсом. Да, он любит Чана. Но это не означает, что тот может украсть у Чанбина лучшего друга. Он услышал звонок в дверь, смешавшийся со смехом Феликса, и не смог удержаться от смешка. Оглядев комнату ещё раз, Чанбин, наконец, понял, что футболка, которую он ищет, скорее всего вообще не здесь. Прямо перед вечеринкой он переодевался в ванной, поэтому, наверное, и оставил её там. Чанбин подошёл к двери ванной и резко дёрнул на себя, замерев, когда услышал стук и вскрик. — Чего-? — он открыл дверь, на этот раз аккуратнее, и заглянул внутрь. Кто-то сидел на полу и шипел сквозь зубы, большими ладонями, с украшенными кучей колец пальцами, растирая красное пятно, уже проявившееся на лбу. — Боже! Извини! Ты в порядке? — Чанбин опустился на колени перед незнакомцем, даже не задавшись вопросом, что, например, этот незнакомец вообще делал в его ванной. — Да всё норм, ты мне, правда, чуть не расколол голову пополам, — ответил человек, шутливо усмехнувшись. По крайней мере, он не выглядел расстроенным. Когда незнакомец наконец опустил руки и посмотрел на Чанбина, от этого зрелища у него на мгновение перехватило дыхание. Обычно Чанбин никогда не считал других парней красивыми, но сейчас он уверен, что никогда не встречался с даже близко красивой девушкой, как парень, который сейчас смотрел на него с капельками слёз в уголках глаз. Чанбин завис, глядя на него, рассматривая полные блестящие губы, красивые глаза, идеально симметричный нос и невероятно красивый силуэт лица, обрамлённый шелковистыми светлыми прядями. В тот момент всё, о чем Чанбин думал, это как некоторые люди реально выигрывают генетическую лотерею. Жизнь чертовски несправедлива. Рука парня повисла в воздухе перед Чанбином, который просто таращился на неё, как баран на новые ворота, не зная, что сделать или сказать. — Поможешь мне хоть? — спросил парень после минуты молчаливого разглядывания друг друга, приподняв одну густую тёмную бровь. — Ой! Эм.. да, кхм, — пришёл в себя Чанбин и взял парня за руку, помогая ему подняться. — Красноречиво. Думаю, это всё из-за написания песен, — Чанбин посмотрел на улыбающегося ему человека, чей голос был скрашен нотками сарказма, но на лице не было никакой злобы. — Как ты...? — Ты, должно быть, Чанбин, верно? Феликс много рассказывал о тебе. Я Хёнджин, приятно познакомиться. О. Точно. Друг Феликса и Минхо с танцевального факультета. Они и его пригласили. — Да, эм, это я, — Чанбин продолжал неловко трясти руку Хёнджина, пока не вырвался из задумчивости и не отпустил её, нервно смеясь. — Я тоже много слышал о тебе. И, клянусь, мои тексты гораздо лучше, и моя неспособность формировать полные предложения сейчас не отражает моих навыков как автора песен. На этот раз Хёнджин громко засмеялся, узкие глаза превратились в полумесяцы, а красное пятно уже распухло на лбу, превращая его из умопомрачительно красивого в очаровательно милого всего за пару секунд. — Тогда я беру свои слова обратно и поздравляю тебя, потому что это было очень большое предложение. — Эй! Смеешься надо мной? Они оба смеялись, пока не успокоились, и просто стояли, глядя друг на друга немного неловко. Чанбин заметил, что Хёнджин пристально смотрит на него, и когда он проследил за его взглядом, то понял, что стоит с голой грудью на всеобщее обозрение. — Ой, прости, я собирался оде- — Да, нет, это ты извини, это я не пускаю тебя, — Чанбин попытался войти в ванную в то же самое время, когда Хёнджин попытался выйти, и оба чуть не врезались друг в друга и одновременно отступили. — Окей, я выйду первым, а ты зайдёшь, — со смешком сказал Хёнджин. — Хорошо, — согласился Чанбин. Наконец ему удалось попасть в ванную и закрыть за собой дверь, последний раз улыбнувшись всей этой ситуации. Чанбин прислонился лбом к холодной двери. Что, чёрт возьми, только что на него нашло?

✶

— Почему из всех кафе в этом районе мы идём именно в то, где работаю я, так ещё и в мой выходной? — заскулил Минхо, роняя голову на плечо Чанбина, просто чтобы позлить его. — На самом деле, я задаюсь тем же вопросом. Сынмин подошёл к их столику, одетый в коричнево-жёлтую форму кафе и с маленьким блокнотом в руке, чтобы принять их заказы. — Сынмин-а, мило выглядишь в новой форме! — Чан едва не светился, глядя на парня. Сынмин удивлённо расширил глаза, но быстро взял себя в руки и снова по-привычному немного схмурил брови. — А я получу бесплатный чизкейк к своему заказу? Раз уж в свой выходной я нахожусь на рабочем месте, то должен, по крайней мере, быть вознаграждён, — спросил Минхо после того, как заказал свой обычный айс американо. — Разумеется нет, — невозмутимо ответил младший официант. — Твой рабочее время закончилось, поэтому твои рабочие права сейчас не работают. Большой айс американо и кусок чизкейка будут стоить девять тысяч девятьсот вон, — зачитал он, будто сценарий. Все за столом прыснули со смеху, увидев оскорблённое лицо Минхо. — Как ты смеешь брать с меня полную цену? Я дал тебе эту работу! — Меня нанял менеджер, ты едва упомянул, что мы знакомы, — категорично сказал Сынмин. Услышав вздох Минхо, он продолжил: — Когда я попросил тебя замолвить за меня словечко, я цитирую, ты мне сказал: "Сынмин-а, этот мир не так прост. Нужно научиться выживать самостоятельно", — закончил он с совершенно серьёзным лицом, показывая в воздухе кавычки как окончание цитаты. — Ой, — все за столом повернулись к Минхо, когда он, вспоминая, моргнул раз, второй, третий, а потом... — да, я говорил так, — согласился, хихикая почти смущённо. — Ты ужасен, — вздохнул Чанбин. Прошло всего две недели с тех пор, как Минхо и Сынмин познакомились, а у них уже сложились отношения между ненавистью и любовью — на потеху остальным парням из их недавно сформированной компашки. Чанбин любил их всех, включая Сынмина, даже несмотря на то, что он был настоящим дьяволёнком. Когда у четверых были готовы и поданы заказы, они начали говорить на главную тему, о которой будет говорить группа студентов колледжа. Домашка и проекты. — Какая тема у мистера Пака в этом году? — спросил Чан у Чанбина, жуя свой сэндвич. — Для чего тема? — с любопытством повернулся к ним Джисон, прерывая разговор с Минхо. — Каждый год мистер Пак даёт второкурсникам задание написать полную песню до конца семестра, — объяснил Чан и рассмеялся, когда Чанбин со стоном уронил голову на стол. — Каждый год основная тема меняется. У меня была тема взроcления. — О! А у тебя, хён? — спросил Джисон. — Любовь, — заскулил Чанбин, всё ещё пряча лицо между скрещенными руками. Остальные трое удивленно смотрели друг на друга. — Неплохо вроде? Это самая избитая тема. Я написал сотни песен о любви, — Джисон лишь пожал плечами. — О, серьёзно? — спросил Минхо с озорной улыбкой. — Заткнись. Не обязательно быть влюблённым, чтобы писать о любви, — Минхо тихо и почти беззвучно похихикал, глядя, как алеют круглые щёки Джисона. — Но я никогда не писал о любви! Я даже не знаю, с чего начать! — Чанбин попытался вернуть внимание своего друга к основной теме. — Это не такая уж и сложная тема. Просто попробуй подумать о том, что любовь есть для тебя, — первым сказал Чан, как более мудрый старшекурсник, которым он, собственно, и был. Минхо фыркнул. — Ага, Бинни. Что ты знаешь о любви? — издевался Минхо, увернувшись от скомканной салфетки, которая полетела в него. — По крайней мере, знаю больше тебя! — сказал Чанбин, но не смог скрыть смущения. — Просто попробуй использовать какие-нибудь скрытые образы в тексте, если не хочешь открыто говорить о теме, — очевидно, Чан был единственным, кто пытался помочь в данный момент. — Как я уже сказал, подумай о том, как выглядит для тебя понятие любви. — Ага, это как два котёнка, уткнувшиеся друг другу в носики, — неожиданно предложил Минхо. — О, да! Или видео с Ютуба, где выдры держатся за ручки! — подхватил Джисон. Чан бросил в сторону этих двоих многозначительный взгляд. — Точно. Не совсем то, что я имел в виду, но, думаю, что у всех это сработает по-разному, — отшутился Чан. — Ну, попробуй представить. Что для тебя любовь, Бин? — Не знаю, — пробормотал Чанбин. Как советчики, его друзья оказались бесполезными. Чанбин хотел, чтобы Феликс был сейчас с ними. Младший всегда был самым чувствительным из них четверых. — Может, просто иметь возможность наслаждаться присутствием друг друга, ничего при этом не делая, понимаете? Типа, сидя, смотреть на облака или считать звёзды ночью, — его голос становился всё тише с каждым словом, а лицо с каждой секундой всё краснее. — В любом случае, я не знаю! — внезапно крикнул он, испугав Джисона, что сидел рядом. — Красиво, Бин, — подбодрил его Чан. — Это так по-детски, хён. Тебе сколько, пять? — хмыкнул Джисон. Минхо с Чаном заговорили о новом книжном магазине, в который хотели сходить, пока Чанбин продолжал о чём-то препираться с Джисоном.

✶

— Привет, как прошёл день в библиотеке? — Очаровательно, — с сарказмом пробормотал Феликс, позволяя себе рухнуть на кухонный L-образный диван и приложиться головой о стол. Минхо хмуро посмотрел на него, отводя взгляд от сковороды, на которой готовил жареный рис. Чанбин поднял глаза от своих конспектов, наблюдая за ними. — Я же просил тебя говорить мне, если у тебя будут проблемы с учёбой. Я мог бы помочь, ты же знаешь, что госпожа Сон любит меня, и я знаю, как лучше всего расположить её к себе, — Минхо продолжал вальсировать по кухне, выученными движениями доставая специи для гарниров, которые мамы прислали им к ужину. — Ты уже очень помог мне вчера, хён. Не хочу быть обузой, у тебя есть свои дела, над которыми нужно работать, — устало вздохнул Феликс, но принюхался, почувствовав, как рот уже наполняется слюной. Он проторчал в библиотеке весь день и не обедал. — Это жареный рис? — Да, Джисони очень хотелось, поэтому я подумал, что мы можем сегодня поужинать пораньше, — Минхо выключил плиту как раз вовремя: Джисон только вышел из ванной, на ходу вытирая волосы, свежеокрашенные в вишнёвый блонд. — Ужин через десять минут! — крикнул он, когда Джисон сел рядом с Чанбином на диван, получив от них обоих в ответ поднятые вверх большие пальцы. — Хочешь, я помогу тебе после ужина? — спросил Минхо Феликса, когда они почти доели. Джисон уже засыпал, удобно устроив голову на плече старшего. — Нет, на сегодня я всё. Сегодня пятница, не хочу думать об учёбе по крайней мере до завтрашнего дня, — фыркнул Феликс, не сводя глаз с телефона и что-то печатая в нём. — Я ухожу чуть позже, — объявил он, вставая и унося пустые тарелки к раковине. Чанбин встал помочь ему. — Опять? — спросил он с лёгким осуждением в голосе. — Опять встречаешься с Чаном? — Кто-то нуждается, — пропел Минхо из гостиной, и Джисон тихонько усмехнулся. — Не ревнуй, хён! Ты знаешь, что ты всё ещё мой хён-намбер-ван, — поддразнил его Феликс с обезоруживающей улыбкой, обняв одну руку Чанбина всем телом. — Неправда! — фыркнул Чанбин. Он попытался высвободиться из хватки младшего, весь розовый от смущения до кончиков ушей. — Просто в последнее время ты часто куда-то уходишь. — Это просто вечеринка сонбэ с танцевального факультета. Я встречусь с Хёнджином через двадцать минут. Ты тоже можешь прийти, если хочешь, хён! Не хочу, чтобы ты чувствовал, что я пренебрегаю тобой, — предложил Феликс, мило улыбнувшись, всё ещё цепляясь обеими руками за руку друга. — Я что, твоя собака? — огрызнулся Чанбин, взбешённый хихиканьем Минхо с Джисоном из гостиной. — Что? Нет! — Феликс быстро ответил, опустив лицо. — Просто Чан не придёт, и до того, как ты сказал... — А, так я не собака, а просто запасной вариант, — Чанбин развернулся, собираясь уйти. Он понимал, что ему лучше просто заткнуться, потому что всего десять минут назад всё было в порядке, но в один момент он дико разозлился, и понял, что пока он говорит, всё становится только хуже. — Чанбин-хён! Что ты такое говоришь? Ты же знаешь, я не это имел в виду... — начал Феликс, но Чанбин оборвал его на полуслове. — Нет, всё нормально. Не волнуйся, мы с Джисоном всё равно собирались пойти куда-то вечером, — сказал Чанбин. — Что? — пробубнел Джисон, сбитый с толку тем, что его втянули в эти разборки. — Да, ты сказал, что хочешь пойти на вечеринку к этому продюсеру. — Я имел в виду, если мы пойдём с Чан-хёном, но он не идёт, так что мне не особо хочется встречаться с кучей незнакомцев, — он уронил голову на плечо Минхо. — Я устал. Как только лягу, просплю часов четырнадцать. Чанбин ныл ещё десять минут, но так и не получил от Джисона ничего. Феликс снова предложил пойти вместе, но старший всё равно отказался. Ему не нужны эти подачки. Феликс фыркнул, явно обиженный и, вероятно, не имеющий ни малейшего понятия, что на Чанбина нашло. Чанбин задавал себе ровно этот же вопрос. Он увидел, как Феликс выходит из своей комнаты, готовый к выходу, одетый во всё чёрное и смоки на глазах, из-за чего его взгляд выглядел загадочно и в какой-то мере пугающе, абсолютно противоположно его обычному невинному образу. Младший в последний раз перед уходом спросил Минхо, придёт ли он. — Не знаю, мне на самом деле не хочется, — старший перевёл взгляд с Феликса на Чанбина, который застёгивал ботинки. Посмотрел на Джисона, который уже дремал на его плече. — Я остаюсь, а вам двоим хорошо повеселиться. — Обязательно, — одновременно сказали они, кинув в стороны друг друга хмурые взгляды, и вышли по очереди. Путь вниз на лифте был напряжённым. Чанбин чуть не матернулся, когда Феликс сел в такси, уже ожидавшее, и закрыл дверь, даже не взглянув на него. Он увидел Хёнджина на другом сиденье, который растерянно переводил взгляд с одного на другого. Видимо, поняв что к чему, Хёнджин помахал Чанбину на прощание, неуверенно улыбнувшись, и машина уехала. Чанбин вздохнул. В таком случае, ему и самому лучше вызвать такси.

✶

Чанбин застонал, когда свет просочился через занавески и попал прямо в глаза. Он чувствовал себя так же плохо, как звучал его голос, больше похожий на низкое басистое рычание. Горло пересохло и ощущалось так, будто засыпано песком от того, что за всю ночь не взял в рот ни капли воды. Он едва держался в сознании и уже пожалел обо всех решениях, которые привели его к прошлой ночи. Что бы ни нашло на него прошлой ночью, из-за чего он затеял всю эту ссору с Феликсом, нынешнему Чанбину это всё казалось несусветной глупостью. Он пошёл на вечеринку, которую устроили друзья Чан-хёна в клубе недалеко от университета, но, как и ожидалось, без Чана его окружила кучка пьяных незнакомцев. Общаться ему особо не очень хотелось, настроение было испорчено после домашней ссоры. Однако он остался ещё на некоторое время, просто из чистого упрямства и потому, что после двух кружек пива он никогда не принимал хороших решений. Чанбин катался по кровати, пытаясь найти положение, в котором свет не падал бы на глаза. Он почувствовал, как всё тело ломит, а желудок подскакивает до самой глотки. Прежде чем снова смог заснуть, Чанбин услышал приглушённый смех Феликса где-то в доме. Мозг будто сразу пришёл в себя. Младший, должно быть, уже встал и завтракает. Он всегда был ранней пташкой, даже после ночных гулянок. Чанбин со стоном встал и пошёл на кухню, чтобы позавтракать с лучшим другом, как они делали обычно, и прогнать неловкость между ними. Однако, войдя на кухню, он застыл на месте, наблюдая, как Феликс и ещё один парень сидят, прижавшись друг к другу, за маленькой кухонной стойкой. — Доброе утро, хён! Голодный? Я сделал вафли! — О, привет, Бинни, доброе утро! Чон Уён, его одноклассник с шестого класса, приветливо улыбнулся ему. С его кухонного стола. Перед ним стоит тарелка с приготовленными в микроволновке вафлями. Какого хера? — П-привет, — Чанбин подошёл прямо к кофеварке и налил себе самую большую чашку, которая у них есть. Ему очень надо. Дело не в том, что он не встречался с Уёном за всё это время. После окончания средних классов они пошли в разные старшие школы, но всё равно время от времени виделись в районе, где жили. Кроме того, в прошлом году они случайно встретились в первую неделю учебного года и с тех пор время от времени обедали вместе с друзьями-танцорами Минхо и Уёна. Не то чтобы они были незнакомы. Но он, конечно, не ожидал встретить его с Феликсом после ночной вечеринки. Чанбин вернулся к реальности от пронзительного смеха Феликса. Они с Уёном смотрели вчерашние фотографии с телефона младшего, и, похоже, на самом деле они здорово повеселились. Что ж, хорошо им. По крайней мере, один повеселился после дебильной ссоры. Чанбин почувствовал, как горячая чашка обожгла руку, и с шипением поставил её. Он так крепко сжимал чашку, что какое-то время не замечал температуры. Он подул на ладонь, пытаясь немного успокоить ожог, и оглянулся на двух других через плечо. Они всё так же смотрели в экран телефона, даже не замечая его. Чанбин почувствовал, как от этого что-то сжалось в груди. Взяв свой кофе и оставив вафли, Чанбин вышел из кухни, пробормотав что-то на прощание и даже не обернувшись, чтобы заметить устремленный на него нетерпеливый взгляд Феликса.

✶

— Ола-ола, ребятки! Чанбин оторвался от своей пасты болоньезе и увидел Уёна, подсаживающегося к нему, и улыбающегося Чана с подносом в руках. — Эй, Уён! Как идёт семестр? — Чан улыбнулся ему, по-доброму и дружелюбно, каким он и был со всеми. Чанбин рыскал взглядом по кафетерию в поисках друзей Уёна, но никого так и не увидел. — Пока хорошо, но на следующей неделе препод по ритмическому анализу завалит нас макулатурой, так что я развлекаюсь, пока могу, — шутливо ответил он. Затем снова посмотрел на Чанбина, который так ничего и не сказал с момента его появления, и игривая улыбка медленно сошла с его лица. — Привет, Бинни. — Привет, — Чанбин попытался улыбнуться ему в ответ, но сам почувствовал, как натянуто эта улыбка давалась. Он не понимал, почему так себя ведёт. У него не было причин чувствовать себя неловко рядом с другом. — Ты всё ещё злишься на меня? — спросил Уён, положив подбородок на ладонь. — Ч-что? О чём ты? Я не злился? — протрещал Чанбин. Он пытался не обращать внимания на укол вины в груди. — Ты спрашиваешь? — парень рассмеялся. — Я имею в виду, ты был очень бледным, когда на днях увидел меня у себя дома. Ты точно не выглядел довольным. — Я просто... я был удивлен. Всего-то, — Уён не выглядел так, будто поверил, но всё равно пожал плечами и сменил тему. — Послушай, я хотел поговорить с тобой о Феликсе, — голова Чанбина дёрнулась от упоминания имени лучшего друга. — В прошлые выходные я всё ещё чувствовал некоторую неловкость в вашей квартире, и я хочу, чтобы ты знал: если между вами что-то есть, я не хочу влезать в это, хорошо? — Чанбин замер, широко раскрыв глаза. Он чувствовал, как Чан скачет взглядом с Уёна на него и обратно, полностью игнорируя телефон в руке. — Эм, чего? Мы с Феликсом не такие, — поспешил уточнить Чанбин. Нервно дёрнув рукой, он задевает свой стакан с водой и едва не опрокидывает его полностью, Чан быстро вытирает пролитую часть салфеткой. Чанбин благодарит его и возвращается к подозрительному лицу Уёна. — Не смотри на меня так. Мы лучшие друзья, мы как братья, вот и всё, — у Чанбина похолодели руки, хотя до сих пор ему было жарковато в толстовке. Невозмутимый немой вопрос в лице Уёна совсем не помогал. — Ну, тогда, наверное, всё хорошо. В любом случае, мы всего один раз поцеловались, так что это не имеет большого значения. Я просто хотел прояснить ситуацию между всеми нами. — он взял с подноса кусочек маринованной редьки и кинул в рот, пережёвывая. Чанбин почувствовал, как в ушах будто нарастает белый шум, сквозь который прозвучало тихое и едва слышимое "о" Чана. Стоп... Чего?

✶

— Выходит тридцать тысяч вон, сэр. Чанбин уже протягивал купюры за дополнительный час в караоке женщине у стойки регистрации, когда почувствовал, как две сильные руки обвились вокруг его груди, а чей-то подбородок упёрся в правое плечо. — Спасибо, папочка~ Чанбин закатил глаза, уже привыкший к подобным приколам Минхо. Он заметил, как в удивлении расширились глаза женщины, прежде чем она отвела их в сторону, занявшись компьютером. Нетрудно было догадаться, о чём она подумала. Как ни странно, это не особо беспокоило Чанбина. — Тебе всегда обязательно делать это при незнакомцах? — со смиренным вздохом спросил Чанбин, когда они вернулись в арендованную комнату, Минхо шёл рядом, его рука висела в миллиметрах от руки Чанбина. Со почувствовал, как его щеки порозовели, когда он вспомнил, как пару недель назад Феликс пошутил точно так же, явно взяв эту дурную привычку у Минхо. — Это весело, — старший лишь пожал плечами. Чанбин заметил небольшой румянец на его точёных скулах и то, как немного сбилась походка. — Я вижу, как ты веселишься, — с ухмылкой заметил он. — А я вижу, что ты нет, — парировал Минхо. Они остановились перед своей комнатой. Та была закрыта, поэтому они не слышали криков парней, не говоря уж об их пении. Чанбин вздохнул и снова посмотрел в сияющие глаза Минхо. — Я в порядке. Я имею в виду, мне весело. Просто... думаю, в последнее время у меня много чего происходит в голове, — теперь настала очередь Чанбина пожимать плечами, хотя с его стороны этот жест выглядел гораздо менее убедительно. Когда Минхо вперился в него взглядом своих тёмных кошачьих глаз, Чанбин бы испугался, если бы тот при этом не раскачивался медленно из стороны в сторону, будто не в состоянии стоять ровно. — Знаешь, ты всегда был очень наблюдательным и проницательным, — сказал Минхо, всё ещё глядя на Чанбина и не пропуская ни слова даже в таком состоянии. — Но ты каким-то волшебным образом превращаешься в идиота, когда дело касается Феликса. С этими словами Минхо открыл дверь в их комнату, выпуская в коридор шум веселящихся друзей. — Эй, как это понимать?!

✶

Через полчаса Чанбин выпил ещё три стакана и почувствовал себя значительно лучше. Они с Джисоном заняли первое место со сложной песней в стиле хип-хоп девяностых, но всего через несколько песен их место на подиуме было отобрано внезапно открывшимся талантом Минхо и Чонина к троту. Сейчас Феликс с Джисоном пели какую-то песню женской группы, а Минхо подбадривал их, как какая-то агрессивная фанючка. Чан с Сынмином ещё раз листали список песен, и Чанбин на секунду позволил себе закрыть глаза. Когда он снова открыл их, его взгляд упал на фигуру Хёнджина, сидящего на диване перед ним. Тот положил голову на плечо Чонина и тихо, устало вздохнул. Чонин даже не отреагировал на это, его глаз почти не было видно из-за того, как довольно он улыбался, наблюдая, как парни дуэтом поют новую песню Twice. Чанбин позволил своему взгляду бесстыдно блуждать по лицу Хёнджина, пока все были заняты своими делами. В первый раз, когда они чуть не столкнулись и Чанбин сбил его дверью (несколько недель назад), Со был поражён тем, насколько Хёнджин красивый. Тот вернулся к своим натуральным чёрным волосам, всё ещё довольно длинным, достающим до плеч и слегка падающим на лицо, когда он немного глубже зарылся им в изгиб плеча младшего. Ему идёт новый цвет. Он сделал его ещё более ангельским и невинным. Чанбин всего на секунду оглянулся на Феликса, который в данный момент пел на маленькой сцене. Младший продолжал взволнованно прыгать, пытаясь петь и одновременно исполнять хореографию песни только по памяти, заметно не справляясь с такой многозадачностью после того, как выпил слишком много, но он всё равно довольно смеялся и искренне улыбался. Даже если он завязывает волосы в полухвост, светлые пряди всё равно выбиваются из-под резинки и обрамляют лицо. Разноцветные огоньки комнаты-караоке бросают розовые, синие и фиолетовые краски на его волосы и лицо, затемняя веснушки и делая их ещё более заметными. Ага. Чанбину больше нравится блонд. Он снова отвел взгляд от Хёнджина, который сейчас пытался поцеловать Чонина в щёку, но тот, всей ладонью накрыв его лицо и закатив глаза, не дал ему этого сделать. Хёнджин тянулся к Чонину наигранно громкими поцелуями с преувеличенно надутыми губами, едва сдерживая смех при виде лица младшего, полного отвращения. Прежде чем Чанбин это осознал, его взгляд скользнул к губам Хёнджина. Они кажутся такими мягкими и нежными, будто были сделаны из мягких перьев и хлопка. Полные, в какой-то степени даже слишком. Но даже пока он продолжал демонстративно и шутливо дуть их, они всё равно выглядели бархатисто-мягкими. Целовал ли Хёнджин Чонина раньше? Или какого-то другого парня? Почему-то его губы выглядели слишком мягкими, чтобы их целовали девушки. Такие губы лучше бы сочетались с другими немного шероховатыми мужскими губами. Он хорошо целуется? Красивые модельные мальчики, такие как Хёнджин, просто обязаны хорошо целоваться. Особенно с такими губами. Тем не менее, Чанбину нравились губы чуть более тонкие, мягкие, но с острыми уголками и чётким луком Купидона, идеально очерченные. Такие просто созданы для поцелуев, когда губы подходят друг другу, как кусочки одного пазла. Чанбин недостаточно пьян, чтобы понять, у кого такие губы. Не хотелось сейчас думать об этих губах. О том, какие они красивые, или о том, кому посчастливилось их попробовать. Был только один способ это исправить. Он снова взял пиво и залпом выпил половину.

✶

Чанбин ерошил волосы пальцами, вымывая остатки шампуня. Он нежился под душем уже почти полчаса, вода была такой горячей, что почти кипела, от чего его шея и рельефная грудь вспыхнули ярко-красным. Будучи студентом, измученным бесконечным потоком домашки, тестов и вообще студенческой жизнью в целом, найти минутку покоя и умиротворения было практически невыполнимой задачей. Когда он почти закончил смывать руками пену со своего тела, одна зависла очень близко к паху. Да, расслабиться и выпустить пар тоже довольно тяжело, когда живёшь с тремя другими парнями в крохотной квартирке со слишком тонкими стенами. От скопившегося горячего пара стало тяжелее дышать. Громкая музыка, что играла из динамика его телефона, лежащего на раковине, отражалась от стен ванной и звенела в ушах, создавая ложное ощущение уединения. Когда его рука, наконец, обвилась вокруг члена, от одного лишь прикосновения по всему телу побежал табун мурашек, и Чанбин судорожно вздохнул, сам не осознавая, как сдерживался до сих пор. Он даже не успел как следует провести рукой, когда раздался звонок во входную дверь. — Кто-нибудь, откройте, пожалуйста! Это, должно быть, Хёнджин! — прозвучал голос Феликса из-за двери ванной, сопровождаемый топотом босых ног по деревянному полу. — Джисон! Открой! — Я сейчас не в том состоянии, чтобы показываться кому-то! — крикнул в ответ Джисон. Единственным ответом Феликса стало раздражённое фырканье. — Что? Хочешь, чтобы я пошёл открывать дверь с высунутым членом? — Мерзость! — даже сквозь плеск воды и музыку в ванной было слышно смех Феликса, и Чанбин вздохнул, убирая руку со своего — уже мягкого — члена. Чёрт бы побрал Джисона, который своими словами вбил ему в голову образы, которых Чанбин не хотел. Они все собирались в эту пятницу вечером. Старшекурсник, один из тысяч знакомых Чан-хёна, Джонни, устраивал вечеринку, и Чан пригласил их всех. Чанбин не особо любил вечеринки, но ему нравилось, что они будут там все вместе. — Спасибо, Минхо-хён. Ты только что спас мои бедные, невинные глаза, — Чанбин услышал, как Хёнджин проходит мимо двери по пути в комнату Феликса. — Ты хотел! — крикнул Джисон, и Чанбин синхронно с Хёнджином, находясь по разные стороны двери ванной, изобразили рвотный позыв. Два часа спустя они впятером выходили из такси и шли по двору удивительно большого дома, где проходила вечеринка. Это было современное роскошное здание с огромным двором, уже забитым пьяными людьми, сидящими на дизайнерских стульях вокруг бассейна. Несмотря на размеры территории, им не потребовалось много времени, чтобы найти остальную часть компании. Сынмин и Чонин приехали с Чаном всего за несколько минут до них и отдыхали на диване за напитками. — Пошли проверим стулья у бассейна! — крикнул Феликс, перекрикивая громкую музыку, и потащил Хёнджина во двор за руку. Глядя на них, выходящих в панорамные двери от пола до потолка, Чанбин заметил, что несколько человек окидывают их взглядом. Чанбин не мог их винить. Феликс был одет в белую футболку с глубоким вырезом, поверх которой надет тонкий черный блейзер. Короткие чёрные шорты придавали ему немного мальчишеский вид, если бы не смоки на глазах, которые ему сделал Хёнджин. Такое сочетание невинности и соблазнительности привлекло внимание нескольких человек, и Чанбину пришлось воздержаться от того, чтобы не бросить им всем предупреждающие взгляды. Они пили, танцевали и встретили много друзей с однокурсниками. Почти весь универ был здесь. Чанбин и Чан встретили Хонджуна, младшекурсника по их специальности, с которым они дружат. Они немного пообщались и узнали, что тот тоже пришёл со своими друзьями. Первой мыслью, которая появилась в голове Чанбина, было то, что Уён тоже должен быть где-то здесь. Они ещё немного потанцевали, перекусили, и Феликс чуть не упал в бассейн. Дважды. Он отсмеялся с весёлой улыбкой, желтоватый свет садовых фонарей отражался в его глазах и пухлых глянцевых губах (опять же по вине Хёнджина). Чанбин опустил взгляд в свой стакан. Пора бы его мозгу перестать зацикливаться на таких глупостях. В какой-то момент (это было неизбежно) их компания оказалась вместе с компанией Хонджуна в углу гостиной. Один из ребят, которого, как Чанбин только что узнал, зовут Юнхо, внезапно одним махом закончил своё пиво и предложил сыграть в правду или действие, покрутив в пальцах пустую бутылку. Чонин застонал, но остальные выглядели взволнованными этой перспективой. Все, кроме Джисона. — Вам не кажется, что это детский сад играть в правду или действие, когда мы все студенты универа? — сказал Джисон низким голосом, состроив глупое лицо. — О чём ты? Тебе нравится правда или действие. Это тебя нам обычно бояться приходится, — рассмеялся Феликс, потянув Джисона за рукав на пол ко всем остальным. Игра началась, и Чанбин был рад, что, пусть они и пошли сразу по теме секса, вопросы были довольно скучными. Кто-то спросил, когда они в последний раз мастурбировали, и Чанбин узнал, что Минги последний раз делал это тем же вечером. Информация эта ему не нужна, но игра есть игра. В первый раз, когда бутылка остановилась перед Чанбином, её крутил Ёсан. Чанбин без колебаний выбрал правду. — С кем из присутствующих ты бы переспал? — Чан-хёном, — ответил Чанбин, криво улыбнувшись и показав хёну сердечко пальцами. Чан в ответ хмыкнул и подмигнул, поиграв бровями. Все были достаточно пьяны, чтобы просто посмеяться с этого нелепого диалога, в конце всего шутливо поаплодировав. Чанбин заметил, что Феликс смотрит в пол, а чёлка слегка падает ему на глаза. Он единственный был таким тихим. Чанбин старался не зацикливаться на этом. Всего через два раунда бутылка снова остановилась, указав на Чанбина. Он был уверен, что снова выберет правду, но один быстрый взгляд на сжатые губы Феликса заставил его в последнюю секунду выбрать действие. Ему стоило предугадать это. Он должен был быть осторожнее, учитывая, что в тот раз бутылку крутил Ли Минхо. — Даю тебе действие поцеловать Феликса, — сказал Минхо с озорной улыбкой и пристальным взглядом прямо в глаза Чанбину. — В губы. Минимум пять секунд. Чанбин почувствовал, как его уши загорелись от возбужденных возгласов ребят. Мозг на секунду перестал работать, сердце замерло в груди, когда мир на секунду перестал вращаться. Поцеловать Феликса? В губы? Это абсурдно. Зачем ему это делать? Чанбин убьёт Минхо дома. Он поднял глаза на Феликса. Брови у того были нахмурены, когда он поднял взгляд, лицо раскрасневшееся, а нижняя губа неловко закушена. Чанбин на мгновение потерялся при виде жемчужно-белых зубов, впивающихся в кожу, прежде чем мысленно вернул себя в реальность. Это просто поцелуй. Просто поцелуй в губы. Безобидное действие, которое оживило бы настроение игры, поскольку они все здесь именно для того, чтобы развлекаться и делать всякие глупые вещи. Но потом в его голове всплыло воспоминание о том, как Уён рассказывал ему, что целовался с Феликсом, и чувство жжения, которое Чанбин испытывал тогда, сейчас вернулось с десятикратной силой. Чанбин потянулся к шотам, стоявшим в середине их импровизированного круга, и без лишних слов взял один. Алкоголь прожигал путь к желудку, усиливая жар, который и без того сильно жёгся под кожей. Минхо фыркнул, а остальные в шутку засвистели на трусость Чанбина. Тот показал всем по среднему пальцу и воздерживался от того, чтобы задерживаться взглядом на смеющемся лице Феликса. Он не хотел замечать опущенные плечи младшего или то, как тот улыбался с пустыми глазами. Игра обострилась. Прежде чем Чанбин смог оправиться от всего этого, Сан (который, если Чанбин правильно запомнил, лучший друг Уёна) раскрутил бутылку, указав на Феликса. — Даю тебе действие поцеловать Уёна, — сказал он с ухмылкой. — Чего?! Чанбин почувствовал на себе множество взглядов ещё до того, как понял, что сказал. — Заткнись, Чанбин-хён. Если ты собираешься чудить, то тебе лучше не играть, — выпалил Сынмин. Алкоголь уже забрал его. Минхо захлопал и крикнул что-то вроде "моя школа!", но Чанбин не обратил на это внимания, устремив взгляд на Феликса и Уёна, обменивающихся весёлыми и уверенными улыбками. Мерзкое чувство закипело внутри Чанбина, когда он увидел, как Феликс на четвереньках пополз в сторону Уёна, прищурив блестящие глаза и улыбаясь ему. Руки бессознательно сжали собственные колени железной хваткой, чтобы удержаться от глупостей. Чанбин ощутил, как воздух покидает лёгкие, когда блондин посмотрел на него с озорной улыбкой. Чанбин не смог скрыть своего угрюмого выражения. Затем Феликс остановился в середине круга, взял один шот и, игриво подмигнув Уёну, выпил. Все снова неодобрительно закричали, когда Феликс отшутился и вернулся на своё место справа от Чанбина. Их разделял только Чонин. — Ты задел мои чувства, Ликси! — наигранно заплакал Уён, а Феликс лишь рассмеялся и показал ему сердечко пальцами. Когда напряжение отпустило, Чанбин повернулся к Феликсу, который ласково улыбался ему. Чанбин улыбнулся в ответ, выдохнув. Он не знал, почему Феликс решил выпить вместо того, чтобы выполнить действие, но Чанбин почувствовал такое облегчение, что не стал думать об этом. Но, как говорится, бог любит троицу. Когда бутылка остановилась перед Минхо, заговорил парень по имени Сонхва — один из друзей Хонджуна, немного пугающего вида, который тоже занимается танцами. — Минхо, поцелуй Хёнджин-а. В губы, минимум пять секунд. Твои же правила, а не мои, — отшутился он. — Хорошо. Я покажу вам, как играть в эту дурацкую игру, — уверенно сказал Минхо. Половина круга Хонджуна довольно засвистела, пока сторона, где сидел Чанбин, тихо сидела и наблюдала, включая самого Хёнджина, как Минхо подполз к нему буквально за секунду. Он закинул одну ногу на длинные, скрещенные ноги младшего и сел ему на бёдра, обхватив за шею руками. — Откройся для хёна, Джинни, — промурлыкал Минхо с дразнящей улыбкой в ​​паре сантиметров от ошарашенного лица Хёнджина. Прежде чем младший успел сказать хоть слово, Минхо подался вперёд, и руки Хёнджина рефлекторно обхватили старшего за бёдра. У Чанбина едва челюсть не отвалилась, пока он смотрел, как двое его друзей едва не заглатывают друг друга. Минхо, не теряя ни секунды, запустил пальцы в шелковистые волосы Хёнджина и крепче прижался к его губам, заставляя их открыться шире. Он провёл языком по языку младшего, отчего у Хёнджина заметно перехватило дыхание, а пальцы сильнее впились в бёдра старшего. Чанбину было не интересно смотреть, как его друг детства и его новый друг целуются, будто похотливые подростки. Это примерно то же самое, как если бы ваш брат целовался с кем-то, но по непонятной причине Чанбин не мог оторвать от них глаз. Когда Минхо, наконец, разорвал поцелуй, Хёнджин покраснел ото лба до самой шеи, грудь его часто вздымалась и опускалась, когда он снова пытался выровнять дыхание. Минхо усмехнулся, ущипнув его за щёку, и довольный вернулся на своё место. Сонхва покраснел, спрятав лицо в ладонях, но наблюдал за всем широко открытыми глазами через раздвинутые пальцы. Когда Чанбин повернулся, то увидел, что его друзьям не лучше. Все они потеряли дар речи, кроме Сынмина и Чана, пьяно смеявшихся до упаду. Феликс в таком же состоянии, что и Сонхва и, как оказалось, Джисон. Друг выглядел потрясённым, а брови хмурились у переносицы. — Вот как это делается, лохи. Так что теперь мы играем по правилам, и я получу то, что хочу, — заявил Минхо, взяв бутылку в центре круга. — От одного и того же задания нельзя отказаться дважды. Вы предупреждены. Чанбин почувствовал, как сердце заколотилось в груди, когда Минхо бросил на него решительный взгляд, говоря, буквально говорящий "я иду за тобой", и раскрутил бутылку. Взгляд Чанбина на секунду метнулся к Феликсу, прежде чем он начал молиться, чтобы старший промахнулся. Как бы то ни было, его молитвы не были услышаны. Бутылка хоть и не остановилась на Чанбине, но остановилась на Феликсе. — Мне всё равно, — прямо сказал Минхо. — Феликс, целуй Уёна. И поторопись. У Чанбина в голове зазвенело. Это не то, о чём он думал, попросит Минхо! У самого Феликса на лице чётко читалось замешательство. — Только так, отказаться нельзя, — заявил Минхо, пожимая плечами и лукаво улыбаясь. — Но это не то, что ты хотел?!! — едва не закричал Чанбин на Минхо. Теперь все взгляды были прикованы к ним. — О? И чего же, по-твоему, я хотел? — спросил Минхо, невинно моргая. Чёртов дьявол. — Всё, чего я хочу, это чтобы люди перестали трусить и повеселились. Давайте, ребят, шевелите булками. Минхо сделал жест руками, призывая их продолжить игру, и Чанбину казалось, что всё происходит в замедленной съемке. В какой-то момент он наблюдал за тем, как обменялись взглядами неуверенно улыбающийся Уён и смущённо хихикающий Феликс. Кровь прилила к ушам, а в глазах побелело. В следующий момент его рука двигалась сама по себе, будто на автопилоте, когда схватила Феликса за футболку и потянула, а сам Чанбин перегнулся через колени Чонина и впился в губы младшего. Мир замер. Чанбин не слышал удивлённых вздохов вокруг или приглушенного писка Феликса в его собственные губы. Он погрузился в полную тишину, окруженный только мягкими, пухлыми губами Феликса и опьянённый его сладкими, цветочными духами. Прежде чем он успел вырваться из своих мыслей, губы Феликса начали двигаться по его губам, осторожно, но в то же время торопливо, так, будто этим действием не хотел лопнуть их собственный хрупкий шар, отделявший их от всех вокруг, но в то же время не мог сдержаться. Чанбин, не раздумывая, ответил на поцелуй. Они касались друг друга губами и носами между тихими вздохами, и он как-то интуитивно прошёлся языком по губам младшего. Это было так нежно и грязно одновременно, будто у него внутри прорвало плотину и все чувства, сдерживаемые внутри, вырвались, наконец, на свободу. Феликс приятный на вкус, настолько чертовски приятный, лучше, чем кто-либо другой, кого Чанбину когда-либо приходилось целовать. Даже явный привкус алкоголя не мог скрыть естественный сладкий вкус Феликса, и Чанбин уже чувствовал, что зависим от этого. Он почувствовал, как одна маленькая ладонь Феликса легла на его колено, и это, наконец, вырвало его из оцепенения. Он плавно откинулся назад, наслаждаясь тем, как их губы разомкнулись с влажным звуком. Чанбин открыл глаза, видя так близко закрытые глаза Феликса, длинные чёрные ресницы которых отбрасывали тени на розовые щёки, усыпанные созвездиями веснушек. Чанбин уже собирался улыбнуться от этого зрелища, когда к нему вернулись чувства, и низкий шепот наконец достиг его ушей. — Пожалуйста. Не делайте это у меня на коленях. Типа. Никогда больше. Пожалуйста, — заскулил Чонин. Чанбин почувствовал, как его лицо стало ещё горячее, но проигнорировал слова младшего. — Вот. Этого ты хотел, верно? — Чанбин огрызнулся на Минхо, но он не мог смотреть своему другу в глаза, вместо этого его глаза были потеряны в какой-то точке стены рядом с головой Минхо. — Я устал от этой игры, устал от тупых правил, которые ты придумываешь. Я собираюсь выпить ещё. Когда Чанбин ушёл на кухню, ему показалось, что он услышал, как кто-то хлопает и свистит, но звук быстро заглушился музыкой. Вечеринка продолжалась, и с наступлением ночи всё становилось ещё более диким. Чанбин выпил ещё, чтобы заткнуть свой надоедливый мозг, но всё равно не слишком много. Он не хотел нажираться в хлам, Феликс в этом деле отдувался за них обоих, и Чанбин должен был вернуть их домой целыми и невредимыми, когда вечеринка закончится. Младший веселился, пил, танцевал и широко улыбался, но не отходил от Чанбина, всю ночь свисая на его руке. Когда он, уже будучи крайне пьяным, сказал, что ему нужно отойти в туалет, то чмокнул Чанбина в губы перед тем, как уйти. Старший потерял дар речи и был сбит с толку, но решил перестать думать и просто насладиться вниманием, которого он жаждал в последние месяцы (а может, и больше). Чанбин не видел Минхо или Джисона до конца ночи. Это казалось странным, но в то же время Чанбин не хотел, чтобы они нарушили этот пузырь, в котором он находится с Феликсом в тот момент. В какой-то момент (как, в принципе, и ожидал Чанбин) Феликс упал в бассейн и промок по самый пояс. — А я говорил тебе быть осторожным. Как ты мог не заметить ступеньки? — Чанбин пытался вбить здравый смысл в голову младшего, помогая ему выбраться из воды. — Эй, ты в порядке? Какой-то парень появился из ниоткуда. Несмотря на его вопрос, он не выглядел особо обеспокоенным или хотя бы заинтересованным. Впечатление от него было какое-то странное, и держался он отчуждённо, что прилично раздражало Чанбина. — Холодно, — выпалил Феликс, полностью выйдя из воды. — Пойдём. Я дам тебе сменную одежду, — сказал незнакомец, уходя в сторону гостиной, не вынимая рук из карманов. Расстёгнутая гавайская рубашка, которую он носил поверх белой футболки, развевалась позади него. "Так это и есть тот самый знаменитый Джонни", — подумал Чанбин, обхватив Феликса за плечи одной рукой и следуя за парнем на второй этаж. Он провёл их в комнату, настолько большую, насколько можно ожидать в таком доме, и дал им чистую одежду. — Между прочим, мы до сих пор не были представлены, — сказал Чанбин, протягивая парню руку, пока Феликс переодевался. — Я Чанбин, а это Феликс, мы друзья Чана. Приятно познакомиться, сонбэ. — Я первокурсник, но мне нравится обращение сонбэ, можешь продолжать звать меня так. Тоже рад познакомиться, — парень пожал руку Чанбина, игнорируя его озадаченное выражение. — Что? Первокурсник? Ты не Джонни? — тогда почему этот парень давал им то, что, как Чанбин лишь догадывался, являлось одеждой Джонни, если это не его дом? — Джонни-хён играет внизу. Я Джемин, первокурсник, мне двадцать. Лев, играю в бадминтон, любимый цвет — жёлтый. Хобби — музыка, основное направление — медицина. Однажды я стану врачом, хоть моя мама и говорит, что я слишком тупой для этого, — Чанбин пытался уследить за всем этим потоком информации, даже если и не понимал, для чего она. Джемин, наконец, ещё раз пожал ему руку, затем он пожал руку Феликсу, и вышел. Вот так просто. — Пока! Чанбин растерянно моргнул, глядя на открытую дверь. Какие-то девушки прошли мимо и заглянули внутрь в поисках свободной ванной. Со посмотрел на свою руку, которую жал Джемину, и разжал кулак. Там была жвачка в розовой упаковке. — О, конфетка! Виноградная, моя любимая! — довольно запищал Феликс у него за спиной. У Чанбина клубничная.

✶

— Уф, Ликс, давай, мы дома. Чанбин, спотыкаясь, выбрался из такси, помогая пьяному, почти спящему Феликсу. — На, попей. Оказавшись на кухне, Чанбин дал младшему стакан воды, и сам тоже выпил один. Феликс улыбнулся ему, прежде чем выпить, хотя и медленнее, чем старший. Они стояли, молча глядя друг на друга посреди пустой кухни своей квартиры в 3:21 утра. Чанбин почувствовал, как его желудок сжался от всепоглощающей тоски в ​​глазах Феликса. Он выглядел счастливым, довольным. Узел, застрявший в горле Чанбина, только увеличился. Он кашлянул, чтобы голос звучал чётче. — Давай уложим тебя в постель. Чанбин помог младшему лечь. Прежде чем он успел уйти в свою комнату, Феликс схватил его за руку и попросил остаться. В последнее время с Чанбином, должно быть, происходило что-то странное, потому что он больше не мог отказать младшему. Он пошёл к себе, чтобы переодеться в пижаму, и вернулся к почти уснувшему Феликсу. Блондин открыл глаза, как только почувствовал, как матрас прогнулся под весом старшего. Как только он лег, Феликс придвинулся ближе, пока не вжался в тело хёна и не обнял его. — Я скучал по этому. Когда мы в последний раз спали вместе, хён? — спросил Феликс в полусне. Он уткнулся носом в грудь Чанбина и вздохнул. — Не могу вспомнить, — прошептал Чанбин. Он чувствовал, как Феликс засыпает, поэтому тоже попытался расслабиться и обнял мальчика руками, простыни немного сползли вниз от этого. Феликс уткнулся лицом ему в шею, вдыхая смесь запаха его духов и естественного запаха Чанбина, и нежно поцеловал обнаженную кожу. Сердце Чанбина екнуло. После этого Феликс уснул. И хотя мозг Чанбина работал на пределе своих возможностей, снова и снова прокручивая одни и те же сцены минувшей ночи, его тело ужасно устало. Размеренное, тихое дыхание младшего убаюкивало его, и менее чем через десять минут он и сам погрузился в беспокойный сон.

✶

Чанбин проснулся через несколько часов с пересохшим и воспалённым горлом, да и в общем сбитый с толку своим окружением. Он развернулся на незнакомой кровати и наткнулся на тело Феликса, растянувшегося на другой стороне кровати, одна его рука свисала с края. Парень, всё ещё спящий, дышал медленно, глубоко. Нежная, рассеянная улыбка расползлась по лицу Чанбина, прежде чем он почувствовал, как в груди забила тревога. Воспоминания вчерашнего вечера крутились в мозгу Чанбина, как чертова романтическая комедия. Внезапно ему стало очень жарко, голова закружилась. Он встал, к счастью, не разбудив младшего, и пошёл в гостиную, где начал нервно ходить взад и вперёд. Когда посреди ночи пол заскрипел под его весом, Чанбин всё же сел на диван и попытался успокоиться. С дивана он разглядел красные неоновые цифры часов на микроволновке, показывающие 5:07 утра. Он проспал меньше двух часов, логично, его голова ощущалась так, будто вот-вот взорвётся. Итак, он сделал единственное, что всегда успокаивало его. Начал писать. Чанбин взял блокнот, который держал на полке под кофейным столиком, и открыл его, сев на диване в позу лотоса. Окно пропускало ночной свет и первые лучи солнца в комнату, позволяя ему видеть, что он пишет. Он не мог сейчас продолжить свою песню для задания профессора Пака, ему не хотелось думать о песнях про любовь. Он пытался распутать запутанный клубок собственных чувств, застрявший в груди, развязывая ниточки каждым движением ручки по бумаге. Вероятно, он не извлек бы ничего ценного из этих текстов. Он не умел быстро писать. Изливать свои чувства в тексты песен за считанные минуты и получать из этого шедевры было больше похоже на Джисона. Чанбин писал медленно, анализируя каждое слово, чтобы получить наилучший результат, независимо от своих чувств или момента. Тем не менее, этого было бы достаточно, чтобы сердце перестало болеть. — Хён? — вспомнишь солнышко... Чанбин остановил руку, поворачиваясь к потерянному Джисону, смотрящему на него сверху вниз с забавно торчащими волосами. Со наклонил голову немного в бок, показав, что слушает, но не сказал ни слова. — Ты чего делаешь? Ещё и шести нет? Ты спал вообще? — спросил Джисон, но ближе не подошёл. Когда сон медленно покидал его тело, замешательство переросло в беспокойство, и он бросил настороженный взгляд на блокнот в руках Чанбина. — Спал. Не волнуйся, Джи, — вздохнул Чанбин, закрыв блокнот и бросив его обратно на стол. Глаза Джисона проследили за ним, когда Чанбин встал и побрёл в свою комнату. Он выглядел взволнованным и хотел что-то сказать, сжав губы в тонкую линию, но в конце концов не стал и просто спросил: — Ты уверен, что всё в порядке? — Да. Ничего серьёзного. Возвращайся в постель. Похлопав младшего по спине, Чанбин наконец ушёл в свою комнату.

✶

Чанбин всегда считал себя уравновешенным, рациональным человеком. В голове у него всегда был чёткий образ своих приоритетов и убеждений. Он был честен и прямолинеен, высказывая своё мнение, и не позволял недопониманию испортить отношения с друзьями или членами семьи, всегда первым высказывался и прояснял ситуацию. Это был, наверное, первый раз, когда он убегал от конфронтации. На следующий день после вечеринки он проспал (или пытался) до полудня. Съел рамён быстрого приготовления, когда был уверен, что кухня свободна и что он может поесть в одиночестве, и вернулся в свою комнату сразу же, как только закончил. Несмотря на все его усилия, он неизбежно столкнулся с Феликсом, когда шёл в ванную той ночью. Как только он увидел, что глаза младшего засияли от одного только взгляда на него, полные надежды, но в то же время осторожные, Чанбин почувствовал, как сердце упало, и он запаниковал. Он отшутился, выдав какую-то дебильную шутку, которую уже даже не помнит, и заперся в ванной. С вымученным стоном он ударился головой о дверь. Почему он так ведёт себя? Это точно не он. Но, опять же, не было и поцелуев с другом детства посреди тривиальной пьянки просто из-за чего? Ревности? Собственничества? Он сам не знал, что на него нашло. Это всё — прямой путь к самоанализу, к которому он пока не готов.

✶

Он ел один в гостиной, скроля в телефоне, когда раздался звонок в дверь, и Феликс выбежал из своей комнаты, чтобы открыть, даже не взглянув на Чанбина. Тот снова ощутил, как в животе немного крутит от нервов, но постарался сохранять спокойствие. Феликс вернулся с пакетом из доставки и сел на пол перед ним со слабой улыбкой. Чанбин сразу задался вопросом, где Минхо с Джисоном. Ему казалось, что он не видел их все выходные, и сейчас ему действительно не помешало бы отвлечься. Не подозревая о хаосе, творящемся внутри Чанбина, Феликс просто сидел и ел свою жареную курицу. Он выглядел поглощённым едой, поэтому и Чанбин вернулся к своему обеду. Через несколько минут звуки, исходящие от Феликса, жующего хрустящую куриную ножку, стали слишком шумными и отвлекающими для Чанбина, чтобы их игнорировать. Услышав очередной слишком громкий укус со стороны младшего, Чанбин собрался уже что-то сказать ему, но его рот так и замер открытым от представленного зрелища. Губы Феликса ярко блестели от жира, плотно прижимаясь к жирной кожице цыплёнка при каждом укусе. Чанбину хотелось чувствовать отвращение ко всему этому, но он понял, что слишком заворожён видом губ младшего, которые казались слишком полными и сочными. Феликс низко замычал от удовольствия, и это прозвучало почти как стон, и звук этот пошёл прямиком в низ живота Чанбина. Какого хера? Когда Феликс закончил со своей куриной ножкой и потянулся за новой, облизывая губы, его взгляд на секунду встретился с загипнотизированными глазами Чанбина, из-за чего он замер. Младший не отводил глаз, его брови приподнялись под челку, а уголок рта приподнялся в понимающей ухмылке. — Тебе нравится то, что ты видишь, хён? Чанбин почувствовал, что начинает нервничать из-за того, что его спалили за разглядыванием, все его мысли чётко читались по сжатым губам и красному лицу. — Не знаю, о чём ты, — отмахнулся он и вернулся к еде, пытаясь убежать от вопроса. Ухмылка Феликса стала ещё шире. — Тебе так нравятся мои губы, Чанбин? — сказал блондин, не желая так легко отпускать старшего. — Не можешь перестать думать о них с той ночи, а? Внезапно Феликс по-кошачьи быстро забрался Чанбину на колени. У старшего перехватило дыхание. — Всё в порядке, хён. Я тоже не могу перестать думать об этом. О поцелуе. Обо всем, что мы могли бы сделать. Обо всех местах, где я мог бы коснуться тебя губами. Член Чанбина дёрнулся под весом младшего, и прежде чем он успел что либо сказать, Феликс притянул его ближе, обхватив руками за плечи, и заткнул рот поцелуем. Мозг Чанбина тут же превратился в кашу. Он позволил себе раствориться в поцелуе, сосредоточившись только на пухлых губах, на их вкусе, мягкости и жаре, которые сложились, как части пазла. — Чанбин. О, Боже, — простонал Феликс над ним. Блондин начал плавно тереться о его промежность, вырвав всхлип из Чанбина. Руки Чанбина скользнули вверх по телу Феликса, по его смятой домашней одежде, скользнули вниз под толстовку и, наконец, коснулись кожи. Младший на ощупь был горячим, немного вспотевшим и податливым под его руками, пальцы Чанбина впились в тонкую талию, дав дополнительное давление и вжав его плотнее в свою промежность, а собственные бёдра дёрнулись навстречу. От этого словно ток прошёл по их телам, и Чанбин заглушил стон Феликса своим собственным. После этого они не могли говорить. Они продолжали ласкать друг друга, пока разум Чанбина тонул в омуте того, как они касались друг друга, а их руки, будто самовольно, срывали с них одежду в поисках полного контакта кожа к коже. Звук телефона где-то вдалеке заставил Чанбина отвлечься, и он повернулся на своей кровати. Дыхание его было прерывистым, пока он искал свой телефон под подушкой, слепо рыская рукой в темноте. Он вернулся в свою комнату? Он... один? Чанбину потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что только что произошло. Телефон запиликал кучей уведомлений из соцсетей. Он потянулся за ним, но в этом момент воздух будто выбило из лёгких, когда он протёрся членом о матрас, и в нижней части живота расползлось удовольствие. — Что за...? Он накрыл промежность ладонью, понимая, насколько он твёрд. Точно. Сон. О Боже. Блять. Он убрал руку со своего члена, будто обжёгся, и выругался себе под нос. Сцены из сна снова мелькнули в его голове, как фильм, снятый только для того, чтобы мучить его. "Это не правда, это не правда", — повторял он как заклинание. Он попытался сомкнуть ноги, но от этого стало только хуже, из-за чего он сдавленно простонал в тишине комнаты. Он напрягся, спешно проверяя время на телефоне. 3:49 утра. Все должны спать. Он медленно выдохнул, делая глубокие вдохи и выдохи, но это совершенно не помогало. Мозг работал на пределе, производя перед глазами все те греховные образы, которые совсем не помогали его проблеме между ног. Не думая о последствиях того, что он делает (или, скорее, избегая мыслей об этом), он опустил руку под простыни и провел рукой по члену в боксерах. Он подавил стон, когда начал плавно двигать рукой, закрыв глаза так сильно, что увидел звёзды под закрытыми веками. Звёзды, подобные тем, что были нарисованы на щеках Феликса, когда он опустился на колени во сне, беря его в рот, не отрывая взгляда от глаз Чанбина. На этот раз он громко заскулил, ускоряя движение руки. Прикусил губу, пытаясь заглушать стоны, гонясь за освобождением. Кончая, второй рукой он закрыл себе рот, стараясь оставаться тихим, пока судорожно продолжал толкаться в ладонь. Размазывал сперму, скользя вверх и вниз по члену, расслабляясь в удовольствии и оставляя липкое месиво в нижнем белье. Чанбин посмотрел на потолок, глаза наконец привыкли к темноте. Он попытался выровнять дыхание. Глаза защипало, и когда он моргнул, одна слезинка покатилась по виску. Судорожный выдох сорвался с губ, и он, наконец, встал, грубо вытер слёзы предплечьем и пошёл в ванную.

Возьми мою руку

И проведи через тьму

Переверни мой мир,

Не притворяйся,

Ты никогда не чувствовал подобной любви,

Но мы никогда не спустимся вниз.

Теперь говори со мной, пока я больше ничего не смогу слышать

Sean Della Croce — Name the stars