Невероятные приключения Даниила и Артемия в Столице

      Артемия дети встречали всей оравой. Шумные Двоедушники, Песиголовцы в странных шапках, Капелла и Хан, которые после разрушения Многогранника старались поддерживать статус жениха и невесты и всегда ходили вместе; Спичка, крепко державший за руку Мишку; хромой Ноткин с котом, малыши, пришедшие вслед за Капеллой; даже Тая Тычик в окружении свиты из трёх мясников — словом, все Приближенные Бураха и хоть как-то связанные с ними дети с нетерпением ждали возвращения гаруспика.       Только вдалеке загорелся фонарь, на платформе поднялся радостный визг. Вскоре старый грузовой поезд с одиноким пассажирским вагоном в конце состава затормозил у Станции, и на перрон соскочил Бурах с сумкой. Дети кинулись обнимать его, восторженно галдя и наперебой что-то рассказывая. Артемий выхватил из толпы Мишку и поднял на руки. Та, насколько позволяла ее мрачность, светилась от счастья.       — А вы почему все не спите?! — перекрикивая детей, пробасил гаруспик.       — Мы тебя ждём! — хором ответила ребятня.       — Ну так вот он я, дождались. А теперь бегом по домам! Ишь ты, без родителей, в такую-то темень! Совсем страх потеряли?!       — С нами взрослые! — оправдывались дети и тыкали в Капеллу, Хана и мясников.       Бурах закатил глаза и грозно прорычал, размахивая руками:       — А сейчас как придёт Бабайка из Степи, как сцапает тех, кто старших не слушается!       Малышня с визгом побежала по домам. Остались только Ноткин, Каспар с Викторией, Спичка с Мишкой, да Тая со своей свитой. Этих никакой степной Бабайкой не напугаешь — и пострашнее вещи видели.       — Ну что, сейчас вам подарки дарить? — хмыкнул Артемий.       — Да-а! — довольно пискнула Тычик.       — Ты привез дядю-Бакалавра? — спросила Мишка, ткнув пальцем в клетчатую авоську. — Как же ты его в сумку засунул?       — Не привез, милая, — вздохнул Бурах. — Но он вам всем передает привет.       Дети заметно поникли. Привет от Бакалавра — это совсем не Бакалавр.       — Ну, чего носы повесили? Это тебе. А это тебе, это Хану, это Ноткину… — гаруспик один за другим доставал подарки и отдавал детям. Те улыбались и благодарно кивали.       — Виктория, эти конфеты надо маленьким поровну раздать, а вот эта коробочка лично тебе. Смотри, не дели, девчонкам не давай, только сама пользуйся!       Капелла кивнула и спрятала розовую коробочку в карман.       Потихоньку всё разошлись по домам. Спичка и Мишка шли следом за Артемием в старый дом Бурахов, где они теперь жили. Девочка крепко сжимала подаренного медведя.       — А ты хотя бы видел Данковского? — спросил Спичка.       — Видел, видел, — сказал Бурах.       — И что, он правда самый умный и знаменитый врач?       — Кто его знает. Живёт так же, как мы, ест совсем не из пробирок, кота завел.       — Ого, он тоже двудушник, как Ноткин?!       — Да нет. Одиноко ему. Вот и завел.       — Эх, приехал бы он к нам в гости!       — Некогда ему, некогда, — вздохнул Артемий. — В Столице столько людей, кто-то же должен их лечить.

***

      В один прекрасный день Данковского все достало: «Танатика», которая больше не «Танатика»; коллектив, работающий с ним ради престижа, а не ради результата; нелюбимая фармацевтика, лишнее внимание СМИ к нему, ипотека и, наверное, что-то ещё. Даниил уже сам не понимал, что с ним. Казалось, Столица — его дом и место в жизни — начала медленно отравлять его существование своей твердостью и непреклонностью. Но в глубине души Данковский знал: Столица ни в чем не виновата. Его достало одиночество, пустота внутри и абсолютная ненужность никому.       Артемий разрешил Даниилу приехать, когда тот соскучится. Но разрешат ли ему остаться насовсем? Может, Город-на-Горхоне и правда не так плох, как думал Данковский. Да, без Многогранника Город определенно хуже, но, наверное, стоило дать ему второй шанс.       В тот вечер учёный написал письмо и отправил Бураху.       Объявив всем, что уезжает в далёкую глубинку изучать фармакологическое действие растений вида herba tvirinae, Даниил уволился с работы, продал квартиру, окончательно закрыл ипотеку и купил билет на ближайший поезд до Города-на-Горхоне.       Это был единственный за последние четыре года понедельник, когда Данковский не пришел на работу.

***

      Был поздний вечер. Бурах сидел на маленькой кухне с детьми и вслух читал энциклопедию Спички. Мишка почти задремала у Артемия на коленях. Спичка болтал ногами, сидя на стуле.       — Степь — это травянистое сообщество в засушливой зоне с черноземной почвой, — бубнил гаруспик. — Ну и книжку тебе Бакалавр выбрал. Как учебник прямо!       Тут в дверь постучали. Артемий насторожился: если стучаться ночью, то явно не в гости зашли. Кто-то заболел, поранился или, упаси Бодхо, умирает?       Бурах распахнул дверь. На пороге стоял Данковский. Причесанный, одетый с иголочки, но неизменно в змеином плаще, как и четыре года назад. Весь из себя столичный учёный, теперь Бакалавр, словно что-то инородное, стоял посреди пыльных сеней Бураховского дома.       — Надо же, какие люди! — удивился Артемий. — Здравствуй, ойнон. Соскучился?       — Здравствуй, — едва заметно улыбнулся Даниил. — Есть такое, да.       Услышав знакомое «ойнон», дети встрепенулись и выскочили в прихожую.       — Дядь-Бакалавр! — хором воскликнули они и кинулись к столичному гостю. — Дядь-Бакалавр приехал! Ура!       Оторопевший Данковский испуганно глядел то на детей, то на Артемия. Гаруспик лишь усмехнулся и пожал плечами.       — Скажи, Артемий, есть у кого-то здесь дома на продажу?       — Ого, а ты, я гляжу, не в гости приехал! На постоянное место жительства?       — Пока не уверен, но останусь на какое-то время. В Столицу уж точно не хочу.       — Зачем тебе покупать дом? Живи с нами, — предложил Бурах. — Комнату тебе выделим, у нас их много. Да и дети против не будут.       — Может, лучше к Еве попроситься? — улыбнулся Даниил.       Спичка и Мишка хором пискнули:       — Не надо к Еве! Оставайся с нами!       Бакалавр потрепал их по макушкам и согласно кивнул.       — Учтите, я не один. Со мной Каттус и три чемодана.       Данковский вкатил за собой три чемодана на колесиках, поднял с них переноску с котом и открыл. Утомленный двухдневным путешествием в поезде, Каттус, покачиваясь, выполз из сумки.       — Котик! — ахнула Мишка и протянула чумазую ладошку к Каттусу. Тот осторожно принюхался, доверчиво ткнулся носом и разрешил погладить себя. Радости Мишки не было предела.       — Кактус, Кактус! — довольно улыбалась девочка, неправильно услышав имя.       Заметив, что, кроме чемоданов и переноски, у Даниила за спиной был рюкзак, а в руках пакет, Артемий вопросительно поднял бровь:       — Ты как вообще с таким количеством сумок доехал?!       — Ну я же надолго. В одном чемодане лежит одежда, в другом — работа, в третьем — все остальное, в переноске — кот, в рюкзаке — то, что не влезло в третий чемодан, в пакете — подарки.       С этими словами Данковский вытащил из пакета блестящую розовую коробку с красивой белокурой и голубоглазой куклой.       — Это Мишке, — улыбнулся Бакалавр.       — Что это? — нахмурила бровки девочка, отпуская кота и принимая коробку.       — Кукла.       — Не похоже. А она тоже Землю слушает?       — Думаю, нет. Она для игр, не для обрядов. Как твой медвежонок.       — А, я поняла. Спасибо, дядь-Бакалавр.       — А это тебе, Спичка, — Даниил протянул мальчику тяжёлую книгу, оказавшуюся анатомическим справочником. — Ты говорил, что хочешь быть врачом, так что эта книга должна тебе пригодиться.       — Ого! Он прямо с картинками! — Спичка восхищённо листал справочник. — Вот спасибо! А ты тоже по нему учился?       — Конечно. А вот это тебе, — Данковский протянул Артемию пакет. Внутри лежала пара сапог. — Не знаю, вроде твой размер. Просто когда ты приехал в Столицу, твоя обувь была в ужасном состоянии. Осень же впереди, а у вас это, кажется, самое рабочее время.       — Спасибо, ойнон, — улыбнулся Бурах и примерил сапоги. Даниил как раз угадал с размером. Гаруспик довольно походил по комнате.       — Гораздо удобнее, чем здешние армейские!       — Ну вот и здорово!       Решено было заселить Данковского на второй этаж. Подняли чемоданы, вкрутили лампочку, застелили старую кровать, открыли окна, чтобы было не так душно. Радостных детей еле уложили спать.       Время было за полночь. Даниил мечтательно глядел в окно на летнюю тихую ночь. Напуганный и уставший Каттус свернулся клубочком на коленях. Тихо скрипнула половица, и в комнату зашёл гаруспик.       — Не спишь? — шепотом спросил он.       — Не-а, — ответил Данковский. — А ты чего не лёг?       — Я вот думаю, что там должно было случиться в Столице, что ты в ненавистное место вернулся?       — Разве ты не получил письмо?       — Нет.       — Ожидаемо. Стоило использовать телефон. Скажи, Артемий, здесь хотя бы 3G ловит?       — Наверное, нет. А что это?       — Ясно. Wi-fi тоже нет?       — Ты опять на латыни разговариваешь?       — Это английский.       — Так что случилось-то? — фыркнул Бурах.       — Я просто понял, что не люблю Столицу, — вздохнул Данковский. — И ещё решил дать второй шанс этому Городу. Может, ты прав, и он не так плох, просто я попал сюда в самое страшное время?       Артемий улыбнулся и мягко обнял Даниила за плечо:       — Теперь здесь все по-другому. Город изменился. Тебе точно понравится. Вот увидишь.

***

      За завтраком они собрались впятером: два врача, два ребенка и кот. Даниил очень удивился, когда узнал, что Бурах пользуется самоваром. Бакалавр с интересом наблюдал, как Артемий готовит заварку, наливает воду и выполняет прочие манипуляции. От созерцания этого процесса его отвлёк стук в дверь. Не дожидаясь, пока ему откроют, на порог шагнул мясник в старой кожаной куртке с рыжими пятнами.        — Мэндээ, яргачин, — звонко воскликнул гость.       — Мэндээ, хатангэр, — ответил Бурах. Данковский недоуменно переглянулся с детьми. Те лишь снисходительно кивнули, мол, сами степной речи не понимаем.       — Ойнон ерээбши, — продолжил мясник и говорил что-то ещё, нечленораздельное и непонятное. Артемий лишь кивал, а затем что-то проговорил в ответ.       — Баярлаа, — сказал гость и грозно прорычал бакалавру: — Ошыш даа!       Артемий тут же осадил его. Мясник нахмурился и вышел во двор.       — Чего это он? О чем вы говорили? — поднял бровь Даниил.       — Мать-Настоятельница не может собрать мой подарок. Всю голову сломала! Тая думает, что раз ты из Столицы, то и столичные загадки решать можешь. Вот и послала за тобой мясника.       — Покупать маленькому ребенку кубик Рубика было плохой идеей! Хорошо хоть, что самый простой выбрал! Мне что теперь, в Термитник идти?       — Не бойся, тебя проводят и никто не тронет. Иди, помоги, а то маленькая Тычик всех там на уши поднимет. Но сначала позавтракай.       После завтрака Данковский, явно напуганный компанией мясника, отправился в Термитник. Спичка с Мишкой ускакали по своим ребячьим делам, и Артемий остался дома один. Наконец он может спокойно намешать хотя бы парочку тинктур про запас.       Гаруспик уже было спустился в подвал, где у Бураха была лаборатория, но его снова отвлёк стук в дверь. В сенях стоял мальчишка, разносивший раз в неделю почту.       — Вам письмо, дядь-Бурах! , — отчитался паренёк, всучил конверт гаруспику и был таков.       Артемий с интересом крутил письмо. Белоснежный конверт был подписан каллиграфическим почерком. Письмо пришло из Столицы от их вчерашнего гостя.       «Артемий,       Помнишь, наш разговор о Город-на-Горхоне? Я решил пересмотреть свое отношение к нему. Видишь ли, я понял, что все, к чему я стремился, мне осточертело. Я ненавижу все, что когда-то считал смыслом жизни. Собираюсь уйти с работы и исследовать вашу необыкновенную твирь (к сожалению, с точки зрения фармации). Надеюсь на твое содействие. Есть ли в вашем Городе возможность купить дом или остановиться где-то? Нужно ли что-то из Столицы? Я бы отправил сообщение, но снова забыл спросить твой номер, поэтому пишу письмо.       Пользуясь случаем, расскажу о том, что случилось после твоего отъезда. Вечером того дня, когда ты уехал, пришло твое письмо, где ты просился на ночлег. Меня очень веселит наша почта. Надеюсь, с этим письмом так не выйдет (я отправляю за неделю до выезда.)       Моя соседка, которая одолжила постельное белье, совершенно перестала интересоваться мной, как женихом ее племянницы. Разумеется, это хорошо. Но теперь она мне покоя не даёт, расспрашивая о тебе. Артемий Исидорович, вы вскружили голову пенсионерке! Теперь она спит и видит твою свадьбу с ее родственницей. Так что знай, тебе здесь подобрали невесту. Не могу сказать какую, ни разу ее не видел.       Каттус отказывается теперь есть что-то, кроме рыбы. Зачем ты отучил его от корма! Где я возьму в Столице свежую рыбу?       Начинаю уже писать всякие глупости, поэтому заканчиваю. Будет что-то новое, расскажу при встрече.       Кажется, я и правда соскучился.       Скоро увидимся.

Д.Данковский.»