Бал-маскарад

      Чужая маска брошена на тумбу у кровати, на которую без сил свалился сам Кавех. Вновь и вновь прокручивая в голове прошедшие события вечера, парень воссоздаёт в своей голове прикосновения прохладных рук, круговорот танца по залу, дурманящий запах цветов..       Кажется, тот аромат вновь щекочет нос Кави, успевшего погрузиться в дрему. Алые глаза распахиваются и в лёгком испуге бегло осматривают комнату. Он у себя дома, в своей кровати, в одной лишь рубашке.. И не один. В дверном проёме стоит уже знакомая фигура с бокалом, в котором плещется алая жидкость. Воспоминания о её вкусе пряностью осели на языке и губах, и Кавех инстинктивно смочил губы вязкой слюной.       Фигура приблизилась, в приятном полумраке тёплых цветов комнаты Кави смог различить строгие черты лица гостя.       — Аль-Ахмар?       — Без маски я ношу несколько иное имя, можете звать меня Аль-Хайтам.       Кавех хмыкнул, мысленно повторив имя, будто смакуя его вкус.       — Что же хозяин бала забыл в моей квартире? Неужто роскошь особняка стала не мила, или ты прозрел и понял, насколько там безвкусный и тяжёлый интерьер? — Зачесав золотистые пряди со лба, Кави опять облизал губы, скосив взгляд на бокал. Жутко хочется пить.       Проследив за взглядом Кавеха, Хайтам расплывается в ухмылке и отпивает из бокала, однако кадык не двигается в глотке. Хозяин особняка оказывается у кровати, и упираясь коленом в край, притягивает Каве за подбородок к себе.       Взгляд изумрудных с красным отблеском глаз встречается с рубиновым алым, и губы двух парней сталкиваются, разделяя пряное вино. Часть напитка течёт струйкой по бледной коже Кавеха, скрывается за воротом рубашки и тут же проступает на ткани багровым пятном.       С трудом оторвавшись от мягких губ, Аль-Хайтам толкает парня на кровать, нависает сверху и легко расправляется с пуговками на испачканной рубашке, хоть кажется одна отлетела куда-то, звякнув по полу.       Алое вино льётся на оголенную грудь тонкой струйкой, и Кави закусывает губу, забывая дышать. Возбуждение уже давно закручивается тугим узлом в низу живота, и холодное вино остужает кожу, но никак не успокаивает жар желания.       Парень вцепляется пальцами в простыни, не в силах подавить протяжный стон, когда широким движением Аль-Хайтам проводит от груди до пупка, собирая на язык вино, сцеловывая следы с кожи и оставляя за собой другие, яркие пульсирующие метки.       Спустившись немного ниже, хозяин особняка замирает, и вместе с ним и Кавех, стыдливо отвернувшись. В подбородок Хайтама упёрся вставший горячий член, но кажется, его это ни капли не смутило. Закончив слизывать вино с бледного тела, он обхватывает основание чужой плоти в кольцо пальцев, на пробу проводит вверх, и размазав по головке выступившую естественную смазку, возвращается к основанию, массируя в ладони яички.       — Я не давал тебе согласия, нахал.. – Шипит Кавех, плавясь от удовольствия под прохладными руками. Поддаваясь Хайтаму, он слегка разводит ноги и переводит затуманенный взгляд алых очей на происходящее снизу. Кави задыхается, когда вокруг покрасневшей головки смыкаются губы, и горячий язык щекочет уретру.       Что-то холодное и влажное скользит между бледных ягодиц, отчего Кавех вздрагивает, и тугое колечко мышц лишь больше сжимается от попытки проникновения. Пока нет ни боли, ни дискомфорта, лишь лёгкое раздражение и мимолетная мысль "зараза, знал и готовился". Изумрудные глаза метают недовольный взгляд в личико Каве.       — Если ты не расслабишься, мы ни к чему не придём. — Рычит Хайтам и вбирает возбуждённый член блондина в рот наполовину, и один палец легко скользнул внутрь, заставляя Каве выгнуться, несдержанно простонав. Свободная рука хозяина особняка сжала бедро, не давая отстраниться и настойчиво сгибая палец в горячем нутре.       Неприятные ощущения от растяжки перекрываются лаской возбуждённого члена, и Кавех жмурится, скулит, закатывая глаза, уже не различая, что его растягивает два, а скоро и три пальца.       — Хайтам.. Аль-Хайтам.. Я сейчас.. — парень вцепляется пальцами в простыни до жалобного скрипа ткани и разочарованно стонет, когда с пошлым причмокиванием его член выпускают изо рта.       Стерев с подбородка слюну, смешанную со смазкой, Аль-Хайтам разводит пальцы, толкнув их глубже, и, наконец, вынимает из горячего нутра. Мышцы тут же сжались от неприятной пустоты.       — Блять.. Верни, я уже почти кончил, ты, невыносимый..! — бессильно ругается Кавех и падает на подушки, чуть ли не плача. — Я сойду с ума от пустоты, пожалуйста..       — Как пожелаешь.       К растянутому и смазанному входу прижимается горячая головка, и Кави нетерпеливо двигает бёдрами, пытаясь насадиться, но Аль-Хайтам лишь дразнит, трётся плотью о чужое тело, будто нарочно выводя Кавеха из себя. Привстав, блондин хватает любовника за волосы, развязно целуя в губы со всей страстью, что только может. Тяжело дыша, парень прикусывает чужую губу до крови и негромко рычит.       — Да вставь уже! Возьми меня, вытрахай душу, заставь корчиться от удовольствия и боли, не жалей, блять! — Кави умоляюще скулит, задыхается в безумии от невыносимого возбуждения, шире разводит ноги, оттянув одной рукой ягодицу и открывая вид на пульсирующую красноватую дырочку.       Глядя сверху на разгоряченного парня, Хайтам усмехается такой похоти, что скрывалась под ангельским видом. Одним резким движением он входит наполовину, с любопытством осматривая любовника.       Член оказался гораздо больше трёх пальцев, и от резкого проникновения в узкое колечко мышц, Кавех выгнулся дугой, раскрыв рот в немом крике. По красным щекам потекли обжигающие слезы и из груди вырвался жалобный болезненный стон.       Аль-Хайтам подался немного назад, и сразу толкнулся до упора, до приглушённого шлепка кожи о кожу и оглушающего крика Кавеха. Блондин обхватил ногами любовника, прижав его к себе вплотную, руками царапая плечи и спину Хайтама.       Мучительная для обоих минута, сопровождаемая шумным дыханием обоих и редкими поцелуями, окончилась кивком Кави и первым, аккуратным движением. Пробным толчком хозяин особняка задел чувствительный комок нервов внутри, вырвав громкий стон из груди нижнего. Широкие ладони легли на талию Каве, сжали с силой, и Аль-Хайтам принялся неспешно двигаться в хрупком теле, усеивая его метками и укусами.       Постепенно темп меняется на более резкий и быстрый, в комнате смешивается запах секса и цветов из особняка.       С чужим именем на губах Кави сжимается, излившись себе на живот, на грани сознания ощущая, как горячее семя наполняет его внутри, и..       Открывает глаза.       Он у себя дома, в своей домашней футболке, проснулся от озорных солнечных лучей, пробившихся сквозь шторы. На теле ни одного, даже малюсенького следа от бурной ночи. Ни ломоты в пояснице, ни лёгкой боли в горле, хотя Кавех точно помнит, как срывал голос, извиваясь под Аль-Хайтамом. Видимо, чересчур реалистичный сон?       Поднявшись с постели, Кави в недоумении вышел в ванную. Отражение в зеркале немного растрёпанное, заспанное, как и в любое другое утро.       Вот только в умывальнике лежит застиранная рубашка, с пятнами от вина и одной оторванной пуговкой.