Грозовое небо в её глазах

В молодости каждая мелкая неприятность кажется просто Концом Света. Но это не так. Это только начало. «Папе снова 17»

      Иво не дал Лу уйти на тренировку по пси голодной. Рид виделся акт мести в том, как Приор приказывает ей прямо перед инструктором вернуться в кухонный блок и поесть. Пришлось подчиниться, а после складывать дурацкие журавлики — от наказания девушка не смогла отвертеться.       А под конец занятия тренер решил ошарашить свою подопечную. Он собирался уволиться из КС и устроиться в довольно известную частную школу по обучению контролю пси-телекинезу. Лу хмурилась, даже обижалась, но в итоге только пожелала удачи и решила отпустить.       Было поздно. Рид долго проветривала голову за рулём мотоцикла. В голову лезли разные, в большинстве своём тяжёлые мысли о недавних событиях, связанных с очередным покушением на Мартена, а так же последствиями от выходки Тины. Доган уже шёл на поправку, но до сих пор лежал в больнице под присмотром Йонаса, отказываясь от помощи любого хилера, не только своего друга. Малую прессовали родители (и правильно делали, считала псионичка), а потом закрыли под домашний арест.       Ещё этот Иво. Въелся в мозг, разъедая и отравляя сознание, подменяя все ценности Рид на самого себя. Свернуться бы в позу эмбриона и долго-долго плакать, выпуская накопившиеся внутри переживания. Лу хотелось снова оказаться в его объятиях, почувствовать себя защищённой хотя бы на несколько мгновений, вдыхать сладковатый древесный запах, чувствовать нежные прикосновения рук, зарывшихся в её волосы, и слышать успокаивающий шёпот.       — Плачьте, Лу Рид. Позвольте мне забрать Вашу боль.       Девушка очнулась на перекрёстке, когда на светофоре уже десять секунд горел зелёный, а сзади слышались громкие раздражающие сигналы автомобилей и маты их водителей.       — Перед кем ноги за права раздвинула, потаскуха!       Лу закатила глаза, но никак не отреагировала на хамство. Она уже в Термитнике. Тут на каждую собаку лай — голоса лишишься.       Поздно. Очень поздно. Рид закупилась продуктами в Центре, а затем возвращалась домой самым длинным из известных ей путей. Ей оставался только час на то, чтобы приготовить поздний ужин, потом ещё четыре на сон, ведь до начала следующей смены оставалось семь. Но Лу всё равно предпочла потратить время на подумать, чем на поспать. К тому же ночью псионичку всё чаще стали посещать видения, которые едва ли давали отдохнуть и головой, и телом.       Жилой блок не пустовал. Впрочем, его хозяйка не очень-то и удивилась, обнаружив у себя дома Тину, которая должна сидеть под арестом дома. Рид тяжело вздохнула и завезла внутрь мотоцикл, а после закрыла за собой металлическую дверь.       — Снова сбежала? — риторически спрашивает псионичка.       Малая не отвечает — в этом нет смысла. Она сидит за столом и пьёт какую-то газировку.       — Тебе там посылку привезли. Точнее несколько. Но курьер был один. Кстати, расписаться дали мне почему-то.       Лу смотрит в сторону небольшой горы коробок, подходит. Открывает первую и видит в ней платье. Одно из тех, которые псионичка просматривала, чтобы выбрать в качестве наряда на светский вечер.       — Там было ещё это.       Тина вертит в руках открытку, чтобы привлечь внимание подруги к цветастой глянцевой картонке. Рид подходит к ней, окидывает хмурым взглядом, проверяя общее состояние, а потом читает послание.

Мадемуазель Рид, не хочется Вас расстраивать, но приходится. Я вновь взял на себя ответственность и выбрал для Вас несколько платьев. Надеюсь, хотя бы одно придётся Вам по душе или Вы, по меньшей мере, не захотите их сжечь.

      На карточке не указано имя отправителя, но Лу прекрасно знала, от кого посылки. Иво чёртов Мартен не оставляет для своей телохранительницы и секунды покоя. Секунды без мыслей о нём.       — Я честно не читала и не смотрела внутрь, — говорит Малая, когда подруга откладывает открытку и снова заглядывает в коробки, открывая, но скорее проверяя одну за другой. — Что там?       — Приказ, — Лу вздыхает, а потом поясняет:       — Платья. Я должна выбрать. Тут ещё обувь и побрякушки всякие.       — Шмот? — удивлённо и радостно одновременно переспрашивает Тина. — Клёво! Твой гардероб обновляется только насильно и чужими стараниями.       — Похоже на то…       Лу чуть вытаскивает из коробки одно из платьев за тонкую бретельку. Нечто то ли прозрачное, то ли блестящее, но очевидно настолько короткое, что едва смогло бы прикрыть все интимные места.       Взгляд Рид был скептическим и едва ли восхищённым, в то время как Тина смотрела на эту тряпку, как окрестила её в мыслях телохранительница Приора, почти что влюблённо.       — Примеришь? — воодушевлённо спросила Малая, нарвавшись на очередной вздох подруги.       — Придётся.       — Классно! Я заценю!       — Вот уж без мнения особо умных обойдусь, — Лу кольнула девушку взглядом, а потом взяла первую попавшуюся коробку и понесла её в ванную. Переодеваться в общей комнате было чревато — Рид не настолько устала, чтобы забыть о камерах и прослушки.       — Колючка! — послышался смех Тины за спиной.       Первое платье не понравилось ни Лу, ни Малой. Второе псионичка отказывалась даже мерить — это было просто какое-то нижнее бельё! Ещё и полупрозрачное! Приступила к третьему.       Малая ожидала подругу, нарезая купленные ею баклажаны (Рид успела припахать). Когда из ванной послышался громкий вскрик, а затем отменная ругань, Тина от неожиданности едва не уронила нож себе на ногу — вовремя отпрыгнула.       — Ты чего кричишь?       — Да эти долбанные стекляшки прищемили мне сосок!!!       Малая молчала несколько долгих секунд, переваривая то, что крикнула взбешенная Лу, а потом залилась таким смехом, что едва не согнулась пополам. Из ванны выглянула злая псионичка и запульнула в подругу нечто едва напоминающее одежду. Наряд был выполнен из зеркальных вставок, похожих на стекло, но не бился и не был опасным. Разве что для сосков Рид. Девушка никогда не носила нечто подобное, оттого и не особенно бережно натягивала на себя этот косплей диско-шара.       Всё ещё ухохатывающаяся Тина увернулась от снаряда подруги, а затем, кое-как подавив приступ смеха, поднесла ей остальные две коробки. Лу уколола взглядом хихикающую девушку, а потом закрыла дверь.       Осталось два платья. Чёрное, более закрытое и удобное, чем остальные, пришлось Рид по душе. Острое V-образное декольте до самого пупка и короткая длина являлись единственным смущающим фактором. Но грудь была более-менее прикрыта, да и особенность юбки, которая напоминала псионичке пышный цветок розы и стойко держала свою форму, не позволила бы случиться какой-нибудь конфузной ситуации и засветить своей обладательнице прекрасные ягодичные мышцы.       Лу уже хотела остановить свой выбор на этом наряде, но слишком красивая бордовая коробка не могла не пробудить в ней любопытство. Внутри оказалось не только платье, но и записка.

Я буду очень сильно ревновать

      Девушка усмехнулась, откладывая карточку в сторону. Всего несколько слов смогли бы заставить её надеть хоть одну рыбацкую сетку.       Когда Лу вышла в общую комнату, чтобы посмотреть на себя в зеркало, у Тины челюсть едва не повстречалась с полом. На псионичке было надето поблёскивающее не пошло, а совсем чуть-чуть золотое платье-сорочка. Очень глубокое декольте, микро размер, высокие разрезы на бёдрах, обнажённая до самой поясницы спина. Бретели-цепочки крепились к чокеру из мелких кристаллов. Под такой наряд можно было надеть только очень и очень маленькие стринги, и то для успокоения своей совести и остатков порядочности со стыдом.       — Лу, ты просто секси! — восхитилась Малая и тут же подала подруге босоножки на шпильке под цвет платью. Рид покорно обулась и подошла к едва ли не единственному зеркалу в своём жилом блоке, которое отражало фигуру человека в полный рост.       — Думаешь, мне это идёт? — хмуро спрашивает псионичка, скользя взглядом по отрытым участкам кожи.       — Очень!       Лу вздыхает.       — Придётся клеить на груди, чтобы избежать сердечных приступов у некоторых церковников в особенно почтенном возрасте.       — Ты что, правда его наденешь? — у Тины брови улетают на самый лоб. Девушка ждала, что подруга обматерит создателя этого платья и всех тех, кто посмел подумать, что она его наденет, а тут из всех присланных нарядов Рид выбирает, похоже, самое открытое и вызывающее.       — Кажется, мне не оставили выбора.       Лу непонятно хмыкает своему изображению в зеркале.       — Тебя точно подменили… — бросает задумчивое Тина в спину подруге, когда та уходит в ванную, чтобы переодеться обратно в домашнее.       Через десять минут Рид в компании Малой готовила салат на поздний ужин. Пока телохранительница Приора жарит баклажаны, её юная помощница нарезает репчатый лук и помидорки.       — Мне кажется, или ты влюбилась? — вдруг спрашивает Тина, внимательно наблюдая за реакцией Лу. От неожиданности вопроса рука псионички, которой она сжимала лопатку, замирает над сковородкой. Только спустя несколько секунд девушка отмирает, продолжая готовку.       — Я что, когда-то сделала тебе солёный чай?       — Нет. Но ты бы ни за что не надела такое платье даже под страхом смерти, только если не решила кого-нибудь впечатлить. Или соблазнить. И этот кто-нибудь явно с твоей работы.       — Ты где-то прошла курс детективов?       — О, так я права! Тебе кто-то нравится, да?       — Нравится да, — передразнила Лу, не видя смысла скрывать очевидное. — И что с того?       — Так. Дай угадаю. Это ваш начальник охраны.       Рид глухо рассмеялась, может даже нервно. Представлять Гектора в качестве любовного интереса было столь же забавно, сколь жутко. Безусловно, он был красив, так по-мужски брутально, но уж очень суров, а ещё, кажется, совсем не имел чувства юмора. В отличие от Иво.       При мысли о Приоре Лу перестала хохотать, успокаиваясь. Он снова был в её голове.       — Боюсь, месье Баретти женат на работе.       Тина снова гадает:       — Тогда… хм… может, та симпатичная чикса, которая тебе дарила букет в день твоего посвящения?       — Даниэль? — Лу поднимает бровь. — Мы подруги.       — Уверена, ты её расстроила, когда заявила об этом. Но насильно мил не будешь, — Малая отмахивается от своей очередной версии, как от мухи, качая ногой, закинутой на ногу. — Раз не этот Баретти и не Даниэль, то… Кей?       — Кей?       Рид подходит к столу. В её руках чашка с только что обжаренными баклажанами. Псионичка смешивает их и нарезанные Тиной овощи, превращая в приемлемый, даже вкусный салат.       — Ага! — в одном слове столько воодушевления, что Лу кажется, будто Малая сама втрескалась в её напарника. — Ты сказала, что он симпатичный, а он очень даже красивый. Скрываешь своё увлечение за такими фразочками?       — «Красота в глазах смотрящего», Малая, — сентенциозно произносит Рид, ставя перед подругой тарелку с натуральной едой.       Тина тут же набрасывается на еду, и псионичка понимает — давно не ела. Может, даже весь день. Мало ли, сколько она ждала Лу с работы?       — То есть, ты не считаешь, что Кей красивый? — с набитым ртом спрашивает Малая, и Рид улыбается, совсем как мама, наблюдавшая за забавляющим её ребёночком.       — Это неважно, — она пожимает плечами и сама приступает к салату. — Одной красоты недостаточно, чтобы полюбить.       — Ты точно так старой девой умрёшь, — озвучивает свой приговор Тина, и Лу снова смеётся.       — Если бы я об этом переживала, то потащила в загс Йонаса ещё лет в пятнадцать.       — Эй!       Малая недовольно щурится, легко распознавая сарказм в голосе подруге. Но девушке всё равно обидно. Совсем чуть-чуть. Бэр не так давно отшил её, и рана на нежном подростковом сердце хоть и затягивалась, но всё равно кровила при надавливании.       Тина быстро возвращает своё воздушное настроение.        — Впрочем, ты ведь сказала, что тебе кто-то нравится, а я все ещё не поняла. Зато есть одна положительная новость. Ты не законченный кусок льда.       — Ауч… — медленно произносит Лу, устремляя на подругу колкий взгляд. — Было больно.       Малая, довольная своей маленькой местью, вовсю размышляла над своей великой идеей вслух:       — Может, мне помочь вам сойтись? Только сначала надо вычислить, кто он.       — И что? Предложишь мне сфоткаться в белье, отослать и спросить мнение?       2:0 в пользу Рид. Она сардонически усмехается, пока Тина обиженно дует губу, а потом прицепляется к следующей своей мысли.       — К слову о белье, мы давно с тобой ничего не покупали. Одного нормального комплекта мало. Вдруг у тебя что-то наклюнется плана 18+, а у тебя лифчик и трусы разные?       — Крэп… — угрюмо ругается псионичка. — Мы с тобой не виделись несколько дней, до сна у меня меньше получаса, а ты говоришь о какой-то ерунде.       — Мальчики это не ерунда, а очень даже важно, — почти обиженно отзывается Тина.       Лу встаёт, забирает у подруги опустошённую тарелку и несёт её вместе со своей к раковине, чтобы вымыть.       — Если только в четырнадцать лет.       — Эй! Мне не четырнадцать!       — Тебе даже не четырнадцать, а ты только и говоришь о парнях, — вздыхает Рид.       — А что такого? Я хочу секса.       Лу едва не роняет тарелку, которую собиралась поставить на сушку. Озирается на стену, разукрашенную мохом, а затем недовольно бурчит:       — О нет, Малая, заткнись.       — А что? Да пусть слушают, кто там тебя слушает. Это нормально. Физиология и всё такое.       Тина, похоже, и впрямь не знает о маломальских приличиях, от чего Рид думает над тем, чтобы приехать к ней домой и вставить втык родителям за плохое воспитание. Потом псионичка допускает мысль, что в её резко обострившейся правильности виновата новая работа, многочисленные светские вечеринки и этот этикет, будь он неладен.       — Все хотят трахаться, и ты тоже, — Тина завершает свой псевдопоучительный диалог мыслью едва ли умнее и пристойнее предыдущих.       Рид хочется закрыть свои уши и громко-громко «лялякать», чтобы Малая, осознав бесполезность своих «лекций», замолчала.       — Тина, хватит. А то я сама тебя трахну. Вот этой битой.       Лу кивает на настенные стеллажи, где хранилась посуда, на которых под самым потолком и вправду лежит бита, выглядывающая своей рукоятью.       — Вау! У тебя обновка? — Тина оценивает то ли саркастично, то ли и впрямь восторженно. — Но мы отвлеклись от темы.       — Какой блять темы, Малая? — откровенно бесится Рид и складывает руки на груди, чтобы не запустить в девушку чем-нибудь тяжёлым. Псионичка убеждает себя в том, что волнуется не за безопасность подруги, а за собственное здоровье — на сон времени совсем нет, а завтра новый день ещё и рядом с Мартеном.       «Будет тяжело…»       — А такой! — восклицает Тина. — Три года уже под целибатом, вот поэтому ты такая бука-злюка. У тебя недотрах!       Лу прикрывает глаза и медленно успокаивает дыхание, считая до десяти. Злость внутри наросла, давит на мозг, упрашивая действительно треснуть Малую. Справляясь с эмоциями во многом благодаря усталости, девушка нервно выдыхает.       «Лишь бы месье Мартен не просматривал эти долбанные записи вообще никогда», — молит Рид всех, кого только можно, сильно сомневаясь в своём утверждении, которое даже для себя именовала самообманом.       Тина говорила правду. Вот уже как три года Рид разочаровалась в сущности постоянной половой жизни с беспорядочной сменой партнёров. Она урывала кусочки тепла, погружалась в иллюзию собственной нужности, но раз за разом стоило девушке проснуться утром в пустой ли постели или рядом с совершенно незнакомым человеком, на неё обрушивалось осознание собственной глупости, никчёмности и совершенной бесполезности. Никакое краткое удовольствие (получаемое достаточно редко) не могло по силе сравниться с этим гнётом.       Внутри росла пустота. Пожирала любые светлые мысли. Превращала из bad girl в чуть замкнутую, в основном молчаливую девушку, для которой душевное равновесие было важнее удовлетворения желаний плоти. А стоило Рид прекратить эти похождения, так она поняла, что всё это «непреодолимое» вожделение было ложным, не таким нужным, как казалось ей в пятнадцать-семнадцать лет. И дыра, которую псионичка пыталась заполнить эти годы, осталась всё такой же зияющей и болезненно тянущей.       Кажется, тогда она и полюбила книги. Не церковные тексты, наполненные высоким (слишком высоким для термитницы) смыслом и скучные учебники. Нет. Лу поглощала романы, фэнтези и приключения, в основном доштормовых авторов. В их библиотеке интерната, больше походившей на склад барахла, куда однажды привёл Доган подругу, таких содержалось немного, и абсолютно все были взахлёб прочитаны девушкой минимум три раза. Старые потрёпанные книги из настоящей бумаги, которые, несмотря на это, совершенно не ценились в современных реалиях их мира.       Рид наполняла себя эмоциями и переживаниями героев. Может, она тосковала по романтике, хотя сама себе в этом не признавалась, а может, просто бежала от серой реальности, где каждый второй считал тебя годной только в инструмент для Церкви, забывая о том, что все они люди, независимо от того, носят ли в своём геноме пси-ген или нет. К удивлению, выдуманные истории оказались куда более действенным лекарством, чем секс и самообман.       Лу подняла на подругу задумчивый взгляд, решая, сможет ли привезти её в какую-нибудь библиотеку в Центре, чтобы познакомить с культурой чтения и, возможно, вытеснить из её головы такую мысль как секс в роли панацеи, которая в конечном итоге окажется простой плацебо. Но, кажется, Тина пока была не готова к этому. Полностью оправдывала своё прозвище.       «Совсем малая ещё…»       И Лу не осуждала её — сама ведь была такой же. Тине нужно было время на повзрослеть. Понять, что сама суть взросления не в возможности выпивать, материться и трахаться, как сама говорит и думает Малая, а умении делать выбор, а потом отвечать за его последствия.       В последнее время сама Рид сделала два важных, почти судьбоносных выбора. Пошла в КС, а потом в охрану Приора. Последствия, с которыми она столкнулась, были колоссальные по своей силе и масштабности, и псионичка, не жалуясь на тяжкую судьбинушку, приняла их, несла это бремя.       — С каких пор ты заделалась сексологом, док? — иронично приподняв бровь, спросила Лу, сложив руки на груди. — Очевидно, ты не знаешь, что такое врачебная тайна. Или ты забыла, что нас слушают?       — Ну и пусть слушают, — в который раз легкомысленно отмахнулась Тина, а её более взрослая подруга только нахмурилась от такого ребячества. — Может, там сидит тот, кто тебе нравится? Он, наконец, поймёт, какой остолоп, и возьмёт тебя на ближайшей горизонтальной поверхности, как только вы с ним встретитесь в следующий раз.       Малая дёрнулась от резкого звука. Это Лу заехала себе ладонью по лицу в совершенной обречённости. Нет, с тем, что этот грёбаный самый лучший начальник в мире Мартен, который всё никак не покидает её голову даже будучи на расстоянии в десятки километров, был полнейшим и законченным остолопом, Рид не спорила.       — Давать тебе смотреть тот фильм было ошибкой Томы… — от безысходности, что прозвучала во вздохе Лу, Тина едва вновь не рассмеялась во весь голос.       — Эй! — с весёлой усмешкой возмутилась она. — Там классные актё…       — Тихо! — резко приказала Рид, замерев на месте в напряжённой позе.       То ли инстинкты били тревогу, то ли Лу действительно услышала какой-то резкий, громкий звук со стороны коридора, что начинался за дверью, ведущей в её жилой блок.        — Что это было? — тихо, словно у самой себя спросила псионичка, и тут просторную комнату наполнил ещё один оглушающий стук в металл. Глубокая вмятина появились на двери в мгновение ока, заставив девушек едва не подпрыгнуть от неожиданности. Тина крупно вздрогнула от страха и подскочила со стула на ноги, испуганно смотря на подругу.       Рид жестом, приложив палец к губам, наказала Малой и дальше молчать. Снова раздался стук, громче и ужасающе, чем прошлые. Ещё одна вмятина «украсила» дверь. Тогда Лу протянула ладонь за спину. С кухонного ящика на стене, не издав и звука, поднялась в воздух металлическая серебристая бита и стремительно прилетела прямо в руки хозяйке. Псионичка взглядом велела Тине прятаться в ванной, а сама медленно направилась к источнику шума.       Малая скрылась. Стук повторился ещё раз, и всё стихло. Лу стояла около входа в жилой блок, хмурым взглядом подмечая глубокие вмятины на не сильно толстой металлической планке, которую представляла собой механизированная дверь. Сейчас девушка заметила, что из неё торчат лезвия ножей, на которых виднелась кровь. Странно, ведь криков слышно не было.       Кто-то пришёл, повредил ей дверь и воткнул в неё окровавленные ножи? Мало верилось. А звучало вообще как бред. Лу искривила лицо в гримасе почти ненавистной ко всему этому безумию, что творится в последний момент в её жизни. Плакать больше не хотелось. Хотелось снести кому-нибудь голову этой самой битой, что сжимали её чуть вспотевшие от волнения ладони.       В кармане завибрировал телефон. Рид не стала проверять, кто прислал ей смс — телефон был личным, а не рабочим. Наконец, едва слышно выдохнув давящие на голову и сердце эмоции, девушка чуть провела рукой в воздухе, отворяя дверь-книжку.       Она отворилась с шипящим звуком, складываясь пополам, первым делом запуская в жилой блок Лу багровеющую на сером полу лужу крови.

***

      Тишина чересчур затянулась. Тина нервно кусала губы, едва удерживая себя от того, что забиться в угол в ужасе и просто истерично звать на помощь. Тело потряхивало от страха.       Оставаться в гнетущей тишине было уже практически невыносимо. Лу не подавала признаков жизни и сама не появлялась, но Малая не слышала никаких звуков, которые бы заставили её усомниться в целостности подруги. Рид даже не проматерилась, а это уже о многом говорило.       Собравшись с силами и решив, что лучше уж ужасный конец, чем ужас без конца, Тина приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Когда её взгляд зацепился за напряжённую спину Лу, девушка с облегчением выдохнула и, едва успев произнести имя псионичке, вдруг замерла, будто в ступоре. В этот момент сама Рид наоборот вышла из оцепенения, оторвала взгляд распахнутых глаз от шокирующей картины, и обернулась на Малую.       — Нет, Тина, не смотри на это! — приказала было она, но было уже поздно.       Тину вывернуло недавно съеденным салатом прямо себе под ноги.       К одной из створок двери жилого блока Лу, которая всегда оказывалась внутри при открытии, был пригвождён охотничьими ножами с очень длинными толстыми лезвиями, воткнутыми в правые руку и плечо, самый настоящий труп. Ещё один нож лежал под ногами, а левая ладонь, ещё минутами ранее точно так же пронзённая, свисала, как рудимент.       Тело было столь сильно обожжено, что не с первого раза можно было угадать, было это раньше женщиной или мужчиной, молодым человеком или старым. Только одежда в неоновых цветах подсказывала, что жертвой страшного зверства стала молодая девушка. Одежда, которая не была Рид и Малой незнакомой.       — Это что… — тихо выдавила из себя Тина, когда её перестало рвать. — Тара?..       Лу только искривила лицо в гримасе, полной скорби. По её бледным щекам текли злые молчаливые слёзы, а ладони сжимали в кулак так сильно, что ногти впивались в кожу до боли.       В одной из них был зажат лист чуть покрасневшей органической бумаги. Кровь, залившая его, не могла скрыть текст, пропечатанный жирными маленькими буквами.       «скоро встретимся, Лу Рид…»