Грозовое небо в её глазах

У самого злого человека расцветает лицо, когда ему говорят, что его любят. Стало быть, в этом счастье… Лев Николаевич Толстой

      Лу листала фотографии в телефоне. Пару минут назад Катон сделал перерыв в поздневечерной тренировке: у девушки не получалось выполнять требования ментора и она уже была близка к надрыву. Глаза стали побаливать, так что небольшой отдых точно бы не повредил. Поэтому псионичка улеглась на тренажёр, на котором качают пресс, вооружилась смарт-гаджетом и забила в поисковике браузера «Иво Мартен».       Прошла неделя с разговора Рид и Приора про дальнейшие пути развития их отношений. Все эти дни они общались только согласно субординации и по рабочим темам. Вчера Лу взяла выходной и поехала в гости к матери, чтобы получить у неё какой-никакой совет. Никаких имён девушка не называла, но всю сложность ситуации в общем и целом описала.       — Если любишь, будь готова к трудностям и жертвам, — сказала Энн тогда дочери.       «Легко сказать «если любишь». Как тут понять, люблю или нет? Что не менее важно, он сам меня любит?»       Рид нахмурилась, наткнувшись на достаточно новую фотографию. На ней она сама и Иво выходили из высотного здания. Какие-то журналисты смогли урвать кадр, когда псионичка и Мартен вместе с остальной охраной уезжали из апартаментов советника Сарду. Мужчина держал под руку свою подчинённую. На телохранительнице — разорванное алое платье, скрытое под форменной туникой Приора, и чёрные кибер-очки, одолженные Иво, закрывающие её кровоточащие глаза.       — Ты сегодня особенно рассеянна, — говорит Катон, подходя к ученице и присаживаясь на велотренажёр, что находился рядом.       Последние несколько занятий Кроу замечал за бывшей девушкой, что та частенько уходит в свои мысли. Раньше это не приносило неудобств, но с момента, когда парень начал обучать Лу сканированию местности вокруг или каких-либо объектов разных габаритов, чтобы в будущем она могла управлять пси вслепую, несобранность телохранительницы Приора буквально срывала уроки.       — Ты когда-нибудь любил? — вдруг спрашивает Рид, убирая телефон в карман и полностью укладываясь головой вниз на тренажёр, удерживая себя от падения сгибами колен с помощью специальных валиков для ног.       Псионичка, кажется, кожей почувствовала, как на несколько мгновений у Кроу вытянулось лицо. Отвернувшись от подопечной, парень задумался, неосознанно начиная покручивать одну педаль вперёд-назад. Он молчал долгие три минуты.       — Нет. Определённо нет, — наконец, ответил. — Кроме тебя особо даже и вспомнить некого. А ты сама была больше объектом одержимости, нежели любви.       — И как ты избавился от этой одержимости?       — Психиатр очень хороший попался, — Катон усмехнулся. Парень совершенно не стыдился того, что с ним занимались специалисты такого профиля. К тому же, Лу была в курсе этой страницы его биографии. — Клер Кимберли. Славная женщина.       — Угу… — только и изрекла Лу в задумчивости.       — Разочарована?       — Нет. Я тоже тебя не любила.       Без сожалений. Без стыда. Без призрака любых эмоций, не только тех, что отражают оттенки печали или грусти. Просто и в лоб. Так, как и всегда общается Рид.       Это был её стиль по жизни, который так нравится Иво и который так восхитил и даже заворожил Катона когда-то очень давно.       — Знаю, — лёгкая усмешка, не выражавшая ровным счётом ничего. Псионичка не понимает, гнетёт ли эта истина её бывшего парня или же ему так же наплевать, как и ей. — Почему спрашиваешь? Неужели Лу Рид не может разобраться в своих чувствах?       Девушка не отвечает. Между ней и тренером повисает молчание. Катона занимают свои мысли, Лу — свои.       Вскоре телохранительница Приора поднимается из некомфортного положения. Кровь прилила к голове, которая начала болеть. Зато глаза уже почти не резали. Рид поудобнее устроилась на тренажёрной скамье и продолжила диалог.       — Как понять, что человек тебя любит?       — Э-э-э… — Кроу почесал в белобрысом затылке. — Какие интересные у тебя вопросы. Любовь это не что-то одно, а совокупность. Это трепетное и бережное отношение. Это, конечно, комплименты. Не дежурные. Это открытость и желание быть самим собой рядом с той, кого любишь. Это потребность не только обладать, но и отдавать. Когда полностью доверяешь. Когда хочется видеть только её и в радости, чтобы разделить, и в печали, чтобы она её утолила. И когда ты утоляешь её печаль, потому что её улыбка — это самое прекрасное, что видел в своей жизни. Когда все твои мысли занимает только она. Любимый человек становится для тебя всем миром.       Лу насупилась, поджав губы, будто бы Катон сказал ей что-нибудь весьма разочаровывающее или даже обидное.       — Легко сказать… — пробурчала она себе под нос. — Я что, ему в голову залезу?       — Почему бы и нет?       В ответ улыбке Кроу был отправлен скептический взгляд псионички. Она смотрела на своего тренера, как на пациента психиатрической клиники.       Впрочем, спокойное и лучезарное выражение лица тренера было непробиваемо.       — Ты когда-нибудь слышала о нулевой ступени?       Тишина со стороны Лу была красноречивее любого её «нет». Улыбка Кроу стала ещё чуть шире.       — На самом деле у каждого вида пси не пять, а шесть ступеней. И исчисляются они с нуля. Нулевая ступень представляет собой высшую степень владения пси-способностью. Не только управление, но и создание. В отношении пиро- и аквакинетиков этот термин предельно ясен: они могут не только покорять стихию, но и созидать. Но с нами — телекинетиками — всё гораздо сложнее и интереснее. Телекинез — наша основная сила, — в сущности, представляет собой воздействие силой мысли, без прямых касаний на разные объекты: предметы и живые существа. Но кто сказал, что это воздействие применимо только к физическим вещам?       — Телепатия? — чуть хмуро спросила Рид, зная, что вопрос её скорее риторический, и озвучен он больше из неверия, чем из желания убедиться в правильности догадки.       — Телепатия, — кивнул Катон девушке. Лу стала ещё более задумчивой. — Поиск, взлом разума, проникновение в сны, внушение, изменение памяти и самое простое — считка мыслей. Чуть сложнее — их транслирование. В совокупности получается телепатическое общение.       — Это сказки.       — Ой ли? — Кроу насмешливо поднял тёмноватые на фоне обелённых волос брови. — Официально эта пси-ступень телекинеза ни подтверждается, ни отрицается. Ты понимаешь, она слишком мощная. Настолько, что одно её существование могло бы вызвать у народных масс волнения. А это не нужно ни Церкви, ни советникам. Сейчас все такие телекинетики находятся под контролем властей. Способных к телепатии по пальцем пересчитать, а тех, кто достиг нулевой ступени, и того меньше.       — Ты знаешь таких? — в голосе Лу всё ещё не было веры, но проклёвывался интерес.       Катон кивнул.       — Одного. Парень. Имя и фамилию не скажу. Была ещё девушка, мы учились в одном интернате. Ты наверняка её помнишь. Тара Хилл. Её убили недавно.       У Лу брови едва не улетели на затылок от изумления.       — Тара была телепатом?! — псионичка едва не подскочила с тренажёра, устремляя шокированный взгляд распахнутых до предела глаз в серьёзного Кроу.       — Эй, не кричи так, — шикнул Катон, покосившись сперва на камеры, которые не передавали звук, но записывали картинку, а потом на вход в спортивный зал. — Да, была. Об этом мало кто знал.       — Что за бред? — Лу едва не шептала после предупреждения Кроу не повышать голоса. — У неё телекинез даже четвёртой ступени не достиг.       — Именно. Тара стала той, кто доказала, что нулевой ступени можно достигнуть в обход остальных пяти. Проще говоря, не владея, в сущности, телекинезом, она владела телепатией.       — Но раз КС следил за ней, почему допустил смерть?       — Может, она услышала в чьих-то мыслях то, что никто не должен был знать?       Тара была просто проституткой. Проституткой в доме терпимости Термитника. Навряд ли в него захаживают какие-нибудь очень важные шишки. Хотя, бордель в трущобах — прекрасный вариант обставить встречу максимально инкогнито.       Теперь Рид не могла не развивать свою мысль.       Могла ли Тара быть засланцем КС в бордель? Бывшая содержанка, привыкшая к шикарной жизни и оставшаяся на улице без гроша, когда её бросил состоятельный мужик. Хилл и в интернате не выказывала высокоморальных взглядов. И если Лу спала с самым популярным парнем, то Тара — с богатыми. И не только своей возрастной категории. И меняла Хилл их едва ли не по три раза на дню, не имея постоянного партнёра никогда.       При должной оплате эта девушка вполне могла пойти работать шпионом в публичный дом. И ведь её убийство расследует Инквизиция. Раньше Лу думала, что она взялась за смерть Хилл из-за того, что труп был обнаружен буквально прибитым к двери телохранительницы Приора, но что если эта причина не основная?       — Звучит как какой-то бред… — вслух подводит итог своим размышлениям Рид.       Катон не отрицает, но и не подтверждает, произнося загадочное:       — Возможно.       У Лу сложилось стойкое ощущение, что её ментор знает гораздо больше, чем ей говорит. Хотя даже за озвученную информацию, если она была истинной, можно было всерьёз подставиться перед КС и Инквизицией. Либо Кроу слишком уверен в своей важности, либо просто наплёл ей какую-то ерунду.       — А ты сам телепат?       — Я? — теперь уж лицо вытягивается у Катона. Он кратко смеётся, растроганный такой силой веры Лу в свои способности. — Нет. Но я вхожу в число так называемых «способных». Кое-какие цыганские фокусы знаю, типа счесть мысли, но это не дотягивает до нулевой ступени. Внушать я не умею.       — Угу, — Рид прищурилась, задумываясь на несколько секунд о чём-то своём, а потом уточнила:       — А я?       — Что ты?       — Способна? — хмуро уточнила псионичка. Она помнила Катона как достаточно сообразительного парня.       — Я практически уверен, что да, — Кроу пожал плечом. — В противном случае я бы не взялся тебя обучать.       — Чего? — Лу в который раз нахмурилась, поймав себя на мысли, что у неё уже успело заболеть лицо от постоянного угрюмого выражения, отпечатывающегося на нём при общении с малоприятными личностями. — Это ещё почему?       — Потому что я ограняю только алмазы. Все мои ученики занимают высокое положение в иерархии нашего мира. И заняли они эти места не за красивые глазки. Я не работаю с пустышками — это, sorry за тавтологию, пустая трата времени.       Рид закатила глаза.       — А я-то думала, что по старой памяти решил помочь.       — По старой памяти я мог тебя трахнуть, — на лице Катона расплылась самодовольная ухмылка, за что парень тут же получил удар в плечо, который чуть не скинул его с велотренажёра. Тренер кратко рассмеялся и продолжил:       — Тут другое. У меня есть возможность вырастить ещё одного великолепного телекинетика-возможно-телепата и ещё больше укрепить позиции людей с пси-геном.       — Вот как? Да ты миротворец.       — Я тот, кто хочет свободы себе подобным. Твой Мартен тоже этим занимается. В смысле, расширяет лояльность чистых к псионикам. Да и к нечистым тоже.       Лу прищурилась на формулировке «твой Мартен», но больше бить бывшего не стала. Хотя очень хотела. Однако если Иво смотрит записи их тренировок (хотя что за «если», он сто процентов смотрит их), такая агрессия в сторону ментора могла бы повлечь его увольнение без разбирательств.       Каким бы Катон не был ушлёпком в делах амурных, педагог он реально первоклассный. Как Мартен и рассчитывал, парень преподавал максимально доступно и, что самое главное, действенно. Пусть он провёл с Рид всего несколько уроков, псионичка уже замечала результат. Плюс изменённая стратегия развития её способностей помогала тратить меньше сил и увеличить так называемое качество применения.       — Надеюсь, в ближайшем будущем нестабильные и псионики смогут дышать хотя бы легче… — закончил Катон. Его практически всегда улыбчивое лицо сейчас омрачилась печалью.       Печалью, что была знакома Лу.       — А как ты понял, что я могу быть способна к телепатии? — вдруг спросила девушка. Она не желала углубляться в горестные диалоги и дискуссии.       — Ну не то, чтобы я прямо уверен. Но, по моим наблюдениям, телекинетики, способные к телепатии, на несознательном уровне могут расположить к себе любого человека. Даже Приор относится к тебе не так, как к другим своим сотрудником, а он известная в наших кругах ледышка. А ещё, твой скан пусть и очень плох, но он у тебя есть. А эта способность пограничная между телекинезом и телепатией. Поэтому я не просто так тебя обучаю ей.       Лу смолчала несколько минут, а затем подняла всё ещё скептический взгляд на Катона.       — Ну и как мне прочитать мысли?       Кроу улыбнулся так, будто знал, что его слова пробьют трещину в скептицизме Рид.       — Через прикосновения лучше всего, потому что нужна огромная концентрация. Каждое сознание защищено своеобразной стеной, которая утончается рядом с теми, с кем человек чувствует себя в безопасности. Если псионик входит в круг этих лиц, прочесть мысли проще некуда. Нужно нащупать эту стену, а потом попытаться заглянуть сквозь неё. Как я тебя учил — сканируй. Чтобы взломать разум, эту стену нужно разрушить. Однако уже во взломанном разуме стена хрупчает — повторное вмешательство ещё проще, чем первое. Вообще достаточно сильно ударить по голове, чтобы сбросить морок. Но даже скан мыслей занимает очень много сил, будь готова. Как твой ментор я настоятельно прошу, если ты вдруг окажешься телепатом, не пробуй никого взломать. Ты можешь умереть от перенапряжения или ослепнуть как минимум.       — Да я и не собиралась, — раздражённо отмахнулась Лу, чувствуя, что ещё обвиняют в том безумстве, которое она ещё не совершила. — Вообще я мало верю в эту чушь.       Вдруг у Лу пиликнул телефон. Она разблокировала гаджет и заглянула в непрочитанные СМС.       «И долго вы ещё будете вести светские беседы с месье Кроу? У вас тренировка, а не раут»       Рид усмехнулась едва ли не победно, поднимаясь с тренажёра.       — Я пойду.       — Что? Куда это? — Катон распахнул свои голубущие глаза в возмущённом удивлении. — Вообще-то здесь я тренер и я объявляю конец тренировки. Твой скан всё ещё плох.       — Катон, я иду, а ты тут тренируй кого хочешь, — отмахнулась Рид, едва ли не бегом направляясь к двери. — Вон кубики и пирамидки уже скучают по твоему супер-пупер продвинутому пси целой первой ступени. Сканируй их сколько хочешь.       — Вот язва… — выдохнул Кроу уже в пустоту зала.       Лу быстро поднялась в офис. Благо сегодня вместо шпилек на ней были удобные босоножки под цвет чёрных кожаных штанов и блузки с опущенными плечами и пышными летящими рукавами, тоже чёрной.       В пустом холле была обнаружена только Даниэль, работающая за своим столом. Девушки повторно поздоровались и перебросились парой фраз, после чего Рид спросила, где Мартен. Вейсс оповестила — у себя в пентхаусе.        Лу и накуксилась.       «Ну и как мне туда попасть?» — размышляла она под весёлым прищуренным взглядом Даниэль, который секретарша бросала на подругу поверх монитора. Вдруг телефон снова пиликнул. Рид потянулась за гаджетом, обнаруживая новое СМС с того же номера.       «Пароль от лифта 9346»       На лице псионички расплылась довольная улыбка, которая не могла не заинтересовать Вейсс.       — Ты так коварно усмехаешься…       — Ох Даниэль… — девушка окинула подругу взглядом, полным смешинок и какого-то обречения. — Иногда мне кажется, что лидер коварства сменился.       — Или ты изначально уверовала в ложность своего лидерства.       Подниматься было невысоко, но Лу казалось, что время превратилось в резину. Зато Иво встречал её прямо на входе, одетый не в свою чересчур строгую униформу инквизитора, а в так полюбившуюся псионичке домашнюю одежду: футболку и какие-то чёрные джинсы. Не сводя весёлого взгляда с мужчины, который ждал её, сложив руки на груди и прислонившись плечом к стене, телохранительница скинула туфли. Теперь и она, и Мартен были босы. Однако тёплый пол пентхауса не давал повода волноваться за здоровье.       — Вы снова подглядывали за мной, — вместо приветствий озвучила Рид претензию, которая звучала больше как простая констатация факта. Улыбка Иво стала чуть шире.       — Не подглядывал, а следил, — поправил Приор без единого отблеска стыда в мерном голосе. — Здесь принципиальная разница.       — Даже так?       Лу кратко рассмеялась. Она прошла мимо Мартена в глубину просторной гостиной. Иво следил за передвижениями девушки, не сходя со своего места, пока псионичка более подробно, чем в прошлый раз, рассматривала минимизированный декор интерьера.       — А как ты хотела? Восхитительно красивая девушка и её малоприятный, но достаточно смазливый бывший в приватной обстановке. После вашей сегодняшней тренировки я подумываю приказать поменять камеры на те, что с прослушкой.       — А Вы ревнивец, — усмехается Рид, проводя подушечками пальцев по крышке клавиатуры рояля.       Музыка, которую играл Иво в прошлый раз, когда Лу была у него дома, запала девушке в душу. Она поняла, что, помимо байка и книг, нашлось ещё что-то, что трогает её сердце. Искусство, названное элитарным, проняло её сущность девочки-из-трущоб.       — Ещё какой, — согласился Мартен. — Трудно оставаться спокойным, когда у тебя пытаются украсть твоё сокровище.       Хотя, кажется, к байку, книгам и музыке добавился ещё кое-кто.       Рид подняла просиявшие глаза на мужчину. Иво подошёл к ней, остановившись у изгиба рояля, и опёрся о его панцирь локтями, уложив на него предплечья и сплетённые в замок пальцы.       — Во-первых, я ещё не Ваша, — Лу зашла дальше за музыкальный инструмент и обошла его с другой стороны, направляясь к диванам, между которыми стоял журнальный столик. — Во-вторых, меня никто не украдёт, если я сама не захочу. А я не захочу.       Мартен усмехнулся. Девушка опять стала играть с огнём, и это не могло не очаровывать и не будоражить.       — Голодна?       — Нет. У меня к Вам дело, — увидев отблеск заинтересованности в глазах Иво, псионичка продолжила:       — Вы должны беспрекословно выполнить несколько моих просьб и не спрашивать ни о чём.       — Хорошо. Допустим, я согласился.       «Слишком просто», — пронеслось в мыслях Лу, но она не стала их озвучивать.       Девушка велела Иво сесть на диван и он действительно, никак не прокомментировав её просьбу, повиновался. После того, как Мартен достаточно удобно устроился, Рид и сама подошла, опускаясь так близко, что коленом ноги она касалась бедра мужчины.       Всё так же молча Приор наблюдал за тем, как Лу потянулась к его лицу. Чуть прохладные ладони легли поверх шеи и нижней челюсти Иво. Девушка притянула его ближе к себе, приложившись своим лбом к его, носом к носу, и прикрыла глаза. Их губы касались друг друга едва-едва, совсем легко и невесомо, однако поцелуя как такового не было. Пока Мартен наблюдал за своей телохранительницей из-под полуопущенных ресниц, она безмолвствовала, пытаясь выполнить то, о чём ей рассказывал Катон.       Всё казалось колоссальным бредом. Никакой стены Лу не могла нащупать. Псионичка так долго сидела, не двигаясь, что тело уже начало затекать. Уже когда невероятная по силе и размеру упёртость девушки начала сдавать свои позиции, она вдруг услышала, как в её голове зазвучал чужой и одновременно знакомый голос.       «У неё очень красивая улыбка»       «Как от неё умопомрачительно пахнет…»       «Хочу, чтобы она осталась. Нет, чтобы сама хотела остаться»       «Пришла и снова бегает. Проверяет мои нервы? Когда-нибудь я её поймаю и надеру её прелестный зад»       «Язык такой острый, что порезаться можно. Смелость это или безумие, но её свобода меня восхищает»       «Я сойду с ума, если не поцелую её прямо сейчас…»       Лу кажется, что она уснула, и этот голос ей приснился, но вдруг на девичью шею под затылок ложится мужская ладонь. Иво держит крепко, притягивает к себе вплотную, уничтожая те микромиллиметры, которые остались между ним и псионичкой.       Его губы накрывают её, требовательно, но аккуратно, в тягучем, хмельном и сладком поцелуе. Не похожем на прошлые. Он ласковый, мягкий. Любовный. Выражающий тот трепет и глубину нежности, которые испытывает Иво по отношению к своей телохранительнице. И Лу тает, плавится ещё больше, чем под предыдущими обжигающими прикосновениями и лобзаниями, которые своим напором и лёгкой грубостью были больше похожи на взятие бастиона, а не маленький акт любви.       Мартен отрывается от псионички только когда чувствует вязкое тепло на своих щеках. Её глаза вновь обливаются кровью. В лёгком ошеломлении девушка касается алого подтёка на лице, только сейчас чувствуя, как сильно режут глаза от боли.       Она надорвалась всего за минуту попыток телепатического воздействия.       И впрямь очень коварная сила.       Иво немедленно принимается за помощь. Даёт девушке пачку специальных салфеток, а сам уходит за аптечкой. Лу не знает, откуда, но в достаточно технологичном боксе, где всё так до жуткой дрожи педантично расфасовано, хранятся средства, помогающие псионикам избавиться от боли и последствий надрыва. Кровь останавливается достаточно быстро, а вскоре и неприятные ощущения сходят на нет.       Псионичка лежит щекой на плече Мартена, уткнувшись носом ему в шею, и чувствует, как медленно, но верно резь отступает. Чуть холодные ноги, укрытые пледом, закинуты прямо на диван, а руки обнимают крепкий мужской торс. Иво поглаживает Лу по светлым волосам и щекам, напевая так сильно полюбившуюся ей мелодию из плей-листа плеера, который несколько месяцев назад прислал псионичке после нападения на приёме у Сарду.       Его голос красив и чист. Бархатный. Низкий. Он успокаивает и даже чуть укачивает, хотя Лу хочется слушать и слушать. Девушка допускает мысль, что если бы не должность Приора, Иво вполне мог бы стать первоклассным исполнителем арий и песен в оперном театре (и, кажется, был бы куда известнее самого себя сейчас, учитывая мизерное количество фотографий и информации о нём в интернете, что объясняется достаточно высоким уровнем сокрытия личной жизни).       — Что ты прочла у меня?       Лу сквозь лёгкую пелену дрёму не сразу понимает, что её о чём-то спросили, и только спустя минуту более-менее анализирует слова Мартена. Отстраняется, находит чуть изумлённым взглядом непроницаемо спокойные глаза Приора, который заинтересованно и выжидающе смотрит прямо на девушку, желая получить ответ, едва ли не как ребёнок заветную сладость.       — Так это не бред?       Она садится прямо, кутается в плед, потому что без тепла, идущего от мужского тела, сразу стало холодно. Иво помогает, подтягивая края на плечи и запахивая их на груди псионички.       — Нет. Не бред, — голос вновь флегматичный, почти безжизненный. Такой, как и всегда, когда Приор ведёт разговор на рабочие или мало интересующие его темы. — Ты думаешь, месье Кроу рассказал бы тебе конфиденциальную информацию, если бы я ему перед этим не разрешил это сделать?       — То есть ты знал, что я попытаюсь залезть к тебе в голову? — Лу прищурилась, сдерживая желание двинуть начальнику по затылку. От вдруг накатившейся волны злобы девушка даже забыла про субординацию, неосознанно переходя на «ты». — И даже открыл мне сознание! А ты в курсе, что я могла перенапрячься от неумелости так, что ослепла бы?!       Иво примирительно улыбнулся и взял ладошку девушки, которой та держала края пледа поверх плюшевой ткани, потягивая её к своей груди и согревая своими руками.       — Поверь, любые риски были исключены. Ни месье Кроу, ни уж тем более я не подвергли бы тебя неоправданному риску.       В попытке задобрить взбеленившуюся псионичку Мартен оставил на острых костяшках продолжительный поцелуй, не отрывая тёмных глаз от её — посеревших.       — Придурки, — буркнула она и отвернулась в попытке укрыться от гипнотизирующего и утоляющего её злость взгляда.       Иво потянул девушку на себя. Лу упала на мужскую грудь, а сам Приор уткнулся носом в её макушку, вдыхая уже родной запах, напоминавший плотный аромат дыма от медовых свеч, с лёгким шлейфом от натурального кофе. Он отпечатался на ней, так как в последнее время девушка буквально подсела на этот напиток, не имея других действенных средств будить себя. Из-за новой работы Рид преследовал жуткий недосып.       — Мне нравится твой острый язык, — раздалось игриво сверху, после чего Лу сжали в крепких объятиях.       — А я знаю, — снова буркнула. — Я прочла это в твоих мыслях.       — И что ты там ещё прочла?       — Много чего полезного.       — Полезного для чего? Или кого?       Лу беззвучно усмехнулась. Иво был весьма нетерпеливым человеком, несмотря на весь его образ сдержанного джентльмена, которого сможет вывести из равновесия чувств разве что ещё один шторм или что-нибудь очень безумное. Например, улыбающийся Гектор.       Впрочем… безумное, а не неосуществимое.       — Для меня, — ответила Рид. — Для Вас. Для нас.       — Ты приняла решение? — в обычно безэмоциональном голосе Иво появилась и заинтересованность, и надежда, и даже, кажется, удивление.       Лу улыбнулась. Скинула плед, привстала на колени, приподнимаясь на диване, чтобы перелезть прямо на Иво. Усевшись на его бёдрах, девушка обвила и ногами, и руками тёплый крепкий торс и шею, чувствуя, как под прохладными ладонями, нашедшими место на обнажённом участке бледноватой кожи, мужчина вздрогнул. После этого псионичка немедля приложилась своими губами к губам Мартена.       Ещё один упоительный, чувственный и пьянящий поцелуй. Они смаковали этот момент, наслаждаясь тем, что находятся в зависимости друг от друга.       Обоюдная власть.       Обоюдное подчинение.       Иво укутал Лу в кокон своих рук, сжимая, защищая, согревая, уберегая и претендуя. Но прежде, чем потерять голову, он снова проявляет чудеса своей выдержки и внимательности к чужим чувствам. Мартен размыкает губы, ожидающе всматриваясь в сперва непонимающее глаза псионички, в которых тут же плещется откровенное удивление, которое могло бы перерасти в злость неудовлетворения.       — Ну… Это ведь не нет, но и не да.       — Да заткнитесь уже. Вы что, дурак? — Рид хмурится, запуская пальцы в мужские волосы и, распустив, стянула с них узелок. — А то не понятно же, да? Может, мне ещё расписку написать? Если Вы меня сейчас не трахнете, Вас трахну я.       — Намёк понят, — Иво усмехается, проводя руками сверху-вниз по рёбрам и бокам девушки, то ли желая согреть, то ли просто стремясь трогать манящие изгибы.       — Намёк? Да я же прямо говорю.       Лу плотнее придвинулась к мужчине, явственно ощущая силу его желания, плотнее обхватила бёдрами его таз, после чего намеренно поёрзала своим взад-вперёд, проезжаясь промежностью прямо по начинавшему каменеть стояку. Слуха псионички коснулся шумный хрипловатый выдох Иво. Он откинулся назад, на спинку дивана, сжимая укрытые блестящей чёрной кожей леггинсов ягодицы девушки, после чего глухо простонал. Этот звук вызвал восхитительную дрожь уже в теле Рид. Лу победно улыбнулась и повторила свои действия, чувствуя, как Мартен сам помогает ей своими руками прижиматься ещё плотнее. Возбуждение моментально прострелило Приора мелкими разрядами тока, а руки едва не потряхивало от желания.       Следующий поцелуй не был нежным. Вернулась алчность, пылкость, терпкость, страсть и глубина. Языки столкнулись друг с другом в почти равной битве, вторя лижуще-борющимися движениями во ртах ритмическому еложению девичьего таза. Восхитительный дискомфорт, который приносили эти ёрзанья, сводил с ума не хуже игривого взгляда небесно-грозовых глаз, ехидой улыбки соблазнительных губ и недавней попытки привести Мартена в бешенство через ревность к Катону.       Когда терпеть больше не осталось сил, Иво поднялся с дивана прямо с девушкой на руках. Лу теснее обхватила его талию, скрещивая и скрепляя ноги за поясницей Приора. Пока её несли в неизвестном направлении куда-то вглубь первого этажа, ещё неизученного псионичкой, Рид покрывала воспалёнными поцелуями шею мужчины, чувствуя, как напрягаются его мышцы под скользящими по спине ладонями.       Её снова впечатывают в стену у двери запертой комнаты. Иво разблокирует какую-то панель, засветившуюся в полумраке неосвящённого коридора, и прикладывает руку к датчику, считывающему отпечатки всех пяти пальцев. А в это время девушка ловит ещё один краткий, но глубокий поцелуй, тихо постанывая в чужие губы. По венам разливается лава, Лу уже изнемогает от желания и едва ли не вслух восхваляет Единого, когда железная дверь всё-таки отодвигается, пропуская их внутрь.       Приор аккуратно сбрасывает свою ношу на просторную двуспальную кровать и тут же нависает сверху, принимаясь расстёгивать бесхитростный замочек девичьих леггинсов. Рид и сама пытается помочь, но, в сущности, нетерпеливые действия обоих только мешают эффективно избавить псионичку от её штанов. В конце концов, железная дужка поддаётся и выталкивается из другой. Следом была расстёгнута молния, после чего Мартен освободил стройные ножки от плена искусственной кожи, то ли стягивая, то ли нервно сдёргивая её.       «Надо будет поблагодарить Тину за то, что она настояла обновить комплекты нижнего белья…» — усмехается про себя Рид, на пару с мужчиной снимая с себя блузку.       Лу снова оказывается опрокинутой на кровать. Потемневшие глаза псионички следят за выпрямившимся Приором, чьё колено упирается в постель прямо между ножек телохранительницы. Иво подтянул футболку на спине, стягивая её и обнажая уже знакомые Рид рельефные линии мышц, от вида которых сейчас у девушки чуть снова не пошла кровь, только теперь носом. Жадные глаза без капли былого стеснения и стыда принялись поглощать всё, что только видели.       Мартен чуть усмехается и вновь нависает над телохранительницей. Но вопреки ожиданиям и желаниям его губы не встречаются с её: они принимаются изучать притягательный изгиб шеи, острые ключицы и чувствительную зону под ушком, вырывая из груди псионички сладкие стоны наслаждения.       — Лу Рид, — шепчет бархатный низкий голос прямо на ухо, обжигая горячим дыханием и пуская волну мелких мурашек по телу, — ты не представляешь, что я хочу с тобой сделать.       — Делайте, что угодно, — едва не выстанывает девушка, шумно дыша. — Я вся Ваша.       Мужчина отстраняется от Лу ровно настолько, чтобы заглянуть ей в глаза.       — Учитывая… ммм… плоскость, в которую перешли наши отношения, ты можешь обращаться ко мне неформально. Наедине, по крайней мере.       — А мне вдруг понравилась идея субординации, — дерзкая улыбка растягивает припухшие от поцелуев губы телохранительницы. — Я даже прониклась. Месь-е Мар-тен.       Она приподнимается на локтях, шепча на ухо:       — Или мне лучше называть Вас господином, м?       Иво улыбается, даже как-то обречённо, потом хватает девичьи плечи и пригвождает псионичку к постели. Приглушённый краткий смех Лу наполняет комнату, восхищая и завораживая.       Мартен качает головой.       — Мадемуазель Рид, сейчас я трахну Вас так, что Вы больше не посмеете мне перечить.       — Месье, не пытайтесь меня напугать. Я ждала этого слишком долго.       Слова были более не нужны. Они снова вцепились друг в друга руками, губами и зубами, оставляя на чужой коже алеющие пятна, знаменующие об обоюдной принадлежности. Пока Лу, глубоко дыша, воевала с ремнём Приора, сам он выцеловывал дорожку на освобождённой от бюстгальтера груди псионички, стискивая чувствительный сосок между пальцев, доставляя псионичке колючее удовольствие. В это время его другая рука настойчиво ласкала промежность Рид через ткань нижнего белья. В момент, когда кружево в очередной раз, но куда грубее предыдущих, прошлось по самому клитору, девушка звонко и протяжно простонала, выгибаясь и теряя силы бороться с хитровышмурганной бляшкой.       Теперь-то потряхивало её.       — Fuck! — выругалась термитница, едва не всхлипывая от обжигающего низ живота желания, когда Иво вновь потревожил сверхчувствительный бугорочек нервов. — Fu-u-uck! Хватит. Пожалуйста! Просто возьмите меня уже!       — Тише. Три года это много. Ты ещё не готова. Потерпи.       Не просьба, а почти приказ, но голос и посыл такие ласковые, что Лу скулит от щемящей нежности в груди. Однако огонь внутри выжигает любые здравые мысли. Псионичка вцепляется в бугрящиеся мышцы широких мужских плеч, сжимая так, словно пытаясь унять пламенное желание. Или поделиться им с Иво.       — Нет. Пожалуйста. Хватит, не надо. Я не могу.       — Лу… — просьба-зов, и в ответ девушка отзывается своей:       — Иво…       Собственное имя, кажется, впервые произнесённое этой невероятной особой, ласкает слух. Корни того самого чувства в сердце словно бы получают ударную дозу синтетических удобрений, в сотни раз ускоряющих их рост.       Иво понимает, что пропал. Не может оторваться, не может не поддаться. Лу не привыкла себя сдерживать. Она ведь импульсивна, прямолинейна, свободна. Если говорит, что не может терпеть, это значило именно отсутствие уже иссякнувших сил.       — Может быть больно, — Мартен хмурится, находя чуть влажные глаза девушки своими, смотря серьёзно, предупреждающе.       — Не с Вами. Не с тобой.       Иво кивает. Освобождает себя от остатков одежды. Лу окидывает взглядом обнажённого мужчину, скользя им по вороным волосам, широкой груди, достаточно рельефному прессу, до дрожи красивым рукам и крепким бёдрам. Щёки сами заливаются краской от вида эрегированного члена своего начальника, и теперь Рид гадает, как он собирается поместить это в неё.       Но ответ узнать не терпится.       «За три года я не стала снова девственницей, но ебанашкой — очень даже», — ругается псионичка в мыслях.       Иво стягивает последний элемент нижнего белья со своей телохранительницы, обнажая промежность, сочившуюся соками и влажно поблёскивающую в полумраке спальни, освещённой только светодиодной подсветкой, тянущейся по стенам, словно жилы. Мужчина вновь рушит все ожидания нервной от перевозбуждения Лу, проникая в неё сначала пальцами, наполняя комнату пошлыми влажными звуками и срывая с любимых губ очередной протяжный стон-протест.       — Нет. Пожалуйста, — отчаянно шепчет она, пытаясь оттолкнуть руку, но все попытки тщетны. — Не так, пожалуйста.       Мольбы не разжалобили серьёзно настроенного любовника. Иво проталкивает одну руку под поясницу Рид, притягивая её к себе и фиксируя, чтобы девушка не смогла отползти. Его пальцы медленно скользят внутри, раздвигая тугие стенки и задевая сверхчувствительную точку, одновременно стимулируя многострадальный клитор. Лу кусает мужское плечо, сцеживая в него стоны, и хнычет, сжимаясь всем телом. Низ живота болезненно тянется ещё больше.       — Пожалуйста, — снова исступленно молит, словно в забвении, ощущая себя самым слабым существом на земле, попавшим в руки какого-то тирана и садиста. — Ну пожалуйста.       — Знаю. Сейчас. Подожди.       — Иво…       Повторное применение запрещённого приёма работает. Иво поддаётся уговорам, перестаёт попытки хоть как-нибудь расширить Лу и выскальзывает пальцами из её лона.       — Да, моя хорошая, — обречённое согласие. — Я тоже хочу тебя. Сейчас. Раздвинь ножки.       Она, быстро кивая уже неконтролируемо, несколько раз подряд, и подчиняется беспрекословно, сгибая колени и широко разводя их в стороны. Но прежде Мартен чуть приподнимается, поднося поблёскивающие от влаги Лу пальцы к своим губам. Язык проходится по ним снизу-вверх слишком пошло, слизывая вязкий секрет, а взгляд дегтярных глаз вызывающе-любовно окидывает распластавшееся под ним тело псионички, восхитительно прекрасное и желанное едва ли не с первого упавшего на него взгляда.       — Сладкая… — информирует.       Плотоядная усмешка заставляет Рид шумно сглотнуть. Она едва не загорается от смущения — так сильно пылали её щёки. Мартену пришлось собрать всё своё самообладание, чтобы не кончить от одного вида раскрасневшейся девушки, лежавшей под ним точно добытый в тяжком бою трофей. Его личный пир.       Лу едва успевает опомниться, когда одним длительным толчком Иво проникает в неё, срывая сдавленный скулёж и, кажется, отборный мат с искусанных губ. Внутри тесно, узко, влажно. Восхитительно. Возможно, стоило и потерпеть, но куда там? Терпеть не для неё.       Это хорошо, чертовски хорошо. Ошеломительное чувство наполненности, отдающее в самые кончики пальцев ног, щекочущее давление и ощущение горячей плоти внутри.       — Не больно?       Кусая губу, Лу отрицательно помотала головой. Боль была, но она не сравнится с тем наслаждением, что испытывала сейчас псионичка, чувствуя, как член Мартена растягивал под себя её слишком узкое лоно.       Из всех девушек, многие из которых были гораздо более красивыми, покладистыми, учёными и «подходящими», чем Рид, Приор Инквизиции, второй человек их мира, выбрал её. Псионичку из Термитника, бывшего юнца-стажёра КС, свою телохранительницу.       Нечистую.       Но до безумия желанную.       Лу Рид.       — Двигайся же, — снова мольба. — Пожалуйста.       Он подчиняется. Доминирует и всё равно слушается. Ещё один толчок, сопровождаемый тихим стоном Рид, почти болезненным. Второй. Иво аккуратен, нежен, ласков. Отвлекает от неприятных ощущений поцелуями, властными прикосновениями, красивыми словами вкупе с проникновенным шёпотом. Лу сладко выстанывает его имя, подстёгивая желание мужчины. Он ускоряется, внемля её озвученным просьбам и велению собственного разума, приказам своей похоти и вожделения.       — Смотри на меня.       И Рид смотрит. Тяжело дышит и ловит такое же сбивчивое дыхание мужчины. Их губы в паре миллиметров друг от друга, но больше не сливаются в поцелуе. Влажные, хлюпающие звуки и пошлые, развратные шлепки, наполняющие комнату, приводили в какой-то неизъяснимый восторг. Мартен заглядывает в глаза своей Лу и видит, как там рождаются во взрыве сверхновые звёзды, пока в ответ чернота его радужек затягивает девушку безвозвратно и навсегда.       Совсем скоро быстрыми, почти грубыми рваными толчками Иво вбивался в свою псионичку, вдалбливая её таз в постель и вырывая из неё то стоны, то вскрики, то ругань, то умоляющий шёпот. От интенсивности фрикций Рид вся дрожала от макушки до пальцев ног, а её бёдра сами двигались навстречу, в попытке подхватить и подстроиться под скорость заданного ритма.       Она не помнит, когда в последний раз ей было так хорошо. И было ли вообще хоть с кем-нибудь.       О нет. Определённо нет.       — Давай, малышка. Я хочу, чтобы ты кончила, — напряженным от возбуждения голосом прошептал мужчина.       Лу стонет что-то неразборчивое в ответ. Наверняка очередное крепкое словцо или просьбы ускориться, иметь её грубее, быстрее, жёстче, дать ей ещё больше. Её слишком давно не трахали, да ещё и так качественно, что впору было оргазмировать в момент, когда длинные любимые пальцы в первый раз проникли во влагалище. Но здесь было не только тупое желание плоти ощутить разрядку.       Сейчас рядом был тот, ради кого Лу могла бы самолично вскрыть свою плоть меж рёбер даже тупым столовым ножом, достать истекающее кровью сердце и вручить его на блюдце — непременно серебряном и укрытом алой бархатной тканью — Приору. Новое, ещё непонятное, но опьяняющее своей сладостью чувство разливалось в груди вместе с достигающим своего пика вожделением. Лу вдруг задумывается, всегда ли она хотела почувствовать себя в чьей-то власти? Того, кто куда сильнее (не берём в расчёт пси), умнее, влиятельнее. Того, кому не в тягость оборотить скалящуюся псину в покорного щеночка.       От восторга перехватывало дыхание.       Рид знала, что так будет только с ним. С грёбанным и столь же драгоценным Иво Мартеном.       Стоило только пальцам мужчины лечь на клитор и несколько раз грубо пройтись по нему, как Лу, прежде глуха ко всему, выгнулась и протяжно застонала в голос, едва не срывая его, пока тело пробивало от мощной волны оргазма.        Сокращающиеся стенки всё ещё тесного лона дополнительно стимулировали. Совершив ещё несколько толчков, Иво, в упоении захватывая губы псионички долгим влажным поцелуем, вошёл так глубоко, как позволяла выбранная поза, изливаясь. Они оба заглотили стоны друг друга: Лу — хриплый, низкий и подавленный, Мартен — протяжный, полный наслаждения.

***

      — Может, чтобы понять тебя, мне и нужно было залезть в твои мысли, но ведь я для тебя открытая книга. Ты знал, что я приняла решение ещё до того, как дал мне выбор. До того, как я сама поняла это. Моё сердце уже давно выжжено и заполнено тобой. И вообще мне кажется, что я тебя люблю.       Лу слышит бархатный смешок сверху, чувствуя, как поднимается мужская грудь, на которой она лежала. Пальцы, выводящие какие-то непонятные узоры на пояснице псионички, на миг остановились.       — Правда? А мне не кажется.       — В смысле? — Рид приподнимается на руке, чуть нависая над Иво, и устремляет на него подозрительный взгляд прищуренных глаз. — Думаешь, не люблю?       — Неверно.       Лёгкая усмешка коснулась тонких губ, и Лу залюбовалась ею на несколько долгих секунд.       — Ах, месье Мартен, я поняла! Вы убеждены в своей неотразимости и в том, что в Вас не влюбиться невозможно, поэтому…       — Я не о твоих чувствах говорил.       — Что?       Лу не сразу поняла, что имел в виду Иво. Она вдруг оказалась опрокинута на постель, а мужчина, на котором псионичка лежала мгновением ранее, навис над нею. Одна рука Мартена лежала под затылком девушки, а большой палец нежно и трепетно оглаживал её щёку. Другой он взял ладошку Рид, которая ещё недавно покоилась на его груди, и поднёс к своим губам, оставляя на тыльной стороне затяжной поцелуй.       — Лу Рид. Я люблю тебя.       В ответ на шок, отразившейся на лице девушки, Иво вновь улыбнулся, ещё раз целуя её руку. Переварив услышанное, она расцвела, а в грозовых радужках тучи отступили с неба, открывая вид на луну, мягко светившуюся в ночи. И этим светом сейчас сияли глаза Лу.       Псионичка приподнялась на локте, оставляя невесомый, почти воздушный поцелуй на чужих губах, нежный, точно прикосновение натурального лепестка какой-нибудь розы. Отстранилась, легко улыбаясь, и снова легла, обводя взглядом любимые черты лица напротив.       — Только ты никому не говори, — бегло усмехнувшись, вдруг произнёс Мартен.       Рид закатила глаза, нарекая:       — Дурак! И сосулька!       Она вытащила руку из захвата мужчины и стукнула кулаком по его груди. А потом ещё несколько раз под приглушённый смех Приора.       — Ладно, хорошо, — Иво вновь поймал ладошку Лу и опять поцеловал ту в примирительно-усмиряющем жесте. — Был не прав.       Она ещё несколько долгих секунд смотрела недовольно. Мартен склонился ближе, боднул своим носом нос девушки, и чмокнул её в надутые губки. Больше притворяться обиженной псионичка не смогла: притянула к себе Иво, укладывая его щекой на своё плечо и грудь, запуская руку ему в волосы.       Через секунду Приор перевернулся на спину, утягивая за собой звонко смеющуюся Лу. Теперь вновь над Мартеном нависала она.       Проведя рукой по сбившимся угольно-чёрным прядям мужчины, она попросила:       — Скажи ещё раз.       — Я люблю тебя.       И снова признание звучало так просто и искренно, что сердце в груди сжималось от упоённого блаженства. Иво даже не задумывался, о чём именно просила его псионичка, будто заранее был готов к её просьбе. Лу чувствовала себя самой счастливой девушкой на земле.       Все трудности жизни и страдания, унижения и борьба, порой с самой собою, были ничтожной платой за то, чтобы оказаться в этом моменте и услышать заветные слова.       — Странно… — лёгкий смешок. Рид провела рукой от шеи к груди мужчины, останавливая её аккурат напротив бьющегося в клетке рёбер органа, с немым восторгом ощущая, что стук его сердца был столь же частым, как и у неё в эти минуты.       Эмоции можно скрыть. Истинные чувства, которые они отражали. Овладеть мимикой лица настолько, что просто заморозить её. Мартен был в этом искусстве мастером высшего ранга. Да что уж тут говорить — он изобрёл его. Но усмирить голос сердца не способен никто, особенно когда рядом человек, одно только присутствие которого вызывает трепет.       — Не слышу в твоём голосе сожалений по этому поводу, — закончила Лу свою мысль.       — Я сожалею лишь о том, что не могу прокричать об этом на весь мир. В первую очередь, из-за твоей безопасности.       — Кое-кто мне сказал, что любимый человек становится для тебя целым миром. Итак, если ты меня и вправду любишь…       — Что за «если»? — сразу же перебил Мартен псионичку.       — Хорошо, — Рид улыбнулась. — Раз ты меня любишь, разве тебе не достаточно просто прошептать своё признание? И весь твой мир в лице восхитительной, обворожительной, прекрасной, незабываемой, безупречной…       — Скромной… — вставил между делом Иво.       Рид не обратила на это внимание, продолжая список:       — …великолепной, восторгающей, ну и что уж тут таить — просто идеальной меня тебя услышит. И даже в стенающем людском сонмище я различу твой шёпот.       Иво уложил ладонь на щёку девушки, и Лу прикрыла глаза, прикладываясь к источнику тепла и ласки.       — Лу Рид, — улыбнулся. Искренне. — Я люблю тебя.       — А я люблю тебя больше, Иво.       Девушка вновь улеглась на своё законное место — плечо Мартена, — утыкаясь носом в шею Приора, вдыхая родной запах сладковатых древесных нот.       — Ну, это мы ещё посмотрим, — озвучивает мужчина, накрывая себя и псионичку одеялом и обвивая её руками, сжимая в объятиях и тепле.       — Мой Иво… — шепчет в полудрёме Рид, не в силах удержать свою улыбку.       — Моя Лу…

***

      Через два дня, на следующей тренировке по пси, Катон невзначай поинтересовался, смогла ли его ученица применить на ком-нибудь скан мыслей. Рид серьёзно кивнула.       — Ты был прав. Дорогой мне человек был открыт разумом, — в голосе больше нет неверия или скептицизма. Теперь она точно знала, что телепатия существует, несмотря на всю свою фантастичность, невероятность и устрашающую силу, даже некую жуткость. — Я смогла прочесть некоторые мысли.       — И как? Не сильно разочаровалась тем, что услышала?       На усмешку Кроу его подопечной даже не захотелось закатить глаза. Все мысли девушки были заняты позапрошлым вечером, плавно перешедшим в прошлое утро и вообще во все дни её грядущей жизни в новом статусе обоюдного объекта воздыхания Приора Инквизиции.       — О нет, — с лёгкой улыбкой Лу покачала головой. — Наоборот. Это помогло мне понять кое-что очень важное.       «Я люблю Иво, а он любит меня», — закончила про себя Рид.       Преисполненная воздушностью и счастьем псионичка не заметила продолжительного отяжелевшего взгляда тренера, которым он поглощал её каждую микроэмоцию, что отражались на лице.       От своих мыслей Катон нахмурился ещё больше, но быстро вернул детскую весёлость, стоило Лу посмотреть на него.       — Продолжим тренировку, — предложил Кроу. — У тебя сегодня приём, надо закончить вовремя.