A priori to love

Альфа не спит полночи из-за переживаний и мыслей, а под утро чувствует себя отвратительно. Он окончательно понимает, насколько скотски обошелся с мальчиком, и теперь, сидя на кухне и смотря на суетящегося над плитой омегу, не смеет к нему прикоснуться. Тэхен выставляет перед альфой порцию жареной картошки с мясом и причем только одну. Сам садится напротив и пьет воду из высокого стакана. — Почему ты не приготовил для себя? — тихо спрашивает Чонгук, поднимая взгляд. Это первые слова, которые он сказал за сегодня. — Тут слишком много, поешь со мной. — Нет, спасибо, — сдержанно отвечает, не смотря в глаза. — Я не хочу есть. Чонгук опускает взгляд в тарелку, чувствуя слезы в глазах. Он давно не чувствовал себя так подавленно. Он все до последней крошки съедает, потому что неимверно голоден, и моет за собой тарелку. Всю неделю, уже после гона, пребывает в хмуром настроении и ни разу не прикасается к младшему. Тэхен с ним и разговаривать не желает, только здоровается и желает спокойной ночи. Готовит вкусную домашнюю еду и кормит ей. Все также учится в школе и потихоньку готовится к экзаменам. — Чонгук, объясни мне задачку по математике, — подходит с тетрадкой к Чонгуку, который бессмысленно ищет в ютубе, что посмотреть. Альфа вчитывается в задачку, она для него легкая, поэтому в два счета решает ее и объясняет беспристрастному Тэхену. — Спасибо, — он целует альфу в лоб, зачесав его волосы, что весьма неожиданно, но очень мило, а после убегает по своим делам. Чонгук чувствует себя растерявшимся после этого. Не знает, что сделать, чтобы отношения между ними стали налаживаться. И что значит этот жест Тэхена? Тэхен с ним. Он его кормит, целует вот так, но все не то. Это ощущается по-другому. — Тэхен, если ты хочешь к Хосоку, можешь ехать прямо сейчас, — негромко предлагает, находя мальчика в душе. Тот уже одевается и даже не закрывался на защелку на время принятия душа. Тэхену наверняка тут противно находиться… Особенно после того, что наговорил и натворил Чонгук, пребывая в гоне. — Я поеду вечером. У меня еще есть незаконченные дела. — Хорошо, — почесывает шею. — Мы поговорим, когда ты вернешься? — Я думал, ты сказал все, что хотел тогда, — остро подмечает омега и полотенцем обтирает волосы. — И поэтому я не хочу с тобой говорить. Проходит мимо Чонгука и ему даже не приходится убирать с себя чужие руки, потому что их попросту нет. Чонгук его не коснулся, как и всю неделю до этого. Раздражает. Тэхен хочет касаний, хочет действий, но совсем не хочет говорить. Что угодно, лишь бы не разговоры. Омега возвращается в ванную и целует старшего, следом на него запрыгивая. Чонгук сперва оторопевает, но руки сами хватают легкое тело и прижимают плотнее к себе. Альфа заторможенно отвечает на страстный поцелуй. — Я хочу тебя, — шепчет Тэхен. Чонгук укладывает на постель. Он знает, что ему нужно делать, но настрой совсем не тот. У старшего по щеке катится молчаливая слеза, и Тэ вытирает ее большим пальцем, поджав губы. Ему больно на такое смотреть, все же Чонгук — близкий для него человек, а видеть, как он плачет — невыносимо. — Я не могу, Тэхен, в другой раз, — относительно спокойным тихим голосом произносит, хотя чувствует, что глаза все также на мокром месте. Еще и это касание Тэхена… он снова касается его глаз и подцепляет пальчиком слезы. Чонгук слезает с него и вытирает простыней глаза. — Прости, — тихо говорит. — Мне нужно прогуляться. Чонгук, как есть, выходит в домашней одежде, на улицу. Как он мог только позволить себе повести себя как тряпка? Заплакал позорно и не смог удовлетворить омегу. Он тоже умеет переживать, плакать, злиться — он делает все то же самое, что Тэхен, только в гораздо меньшем объеме. Сейчас его нервы и переживания вырвались наружу в виде крохотных слез. Чонгук правда не привык плакать и показывать себя слабым. Когда он возвращается, то остаток дня не смотрит Тэхену в глаза, даже если омега показывает, что ищет этот зрительный контакт. — Хорошо, я тебя поласкаю, как ты и хотел, — говорит Тэхен, заходя в комнату старшего. Сейчас ночь, и Тэ все же не уехал к Хосоку. Он не может оставить Чонгука в таком состоянии. Они не общались целый день, и Чонгук был весьма подавленным. Тэхен иногда касался его руки или волос, но ответную реакцию на все это не получал. Только вопросительный взгляд, когда Чонгук отвлекался на него от работы. Что бы Тэхен ни чувствовал к старшему, он явно ощущает сейчас сочувствие и жалость. Он не может совсем уж равнодушно смотреть на его страдания. Тэхен садится на кровать. Чонгук не двигается, продолжая лежать отвернутым от него и быть недвижным. То ли спит, то ли нет. — Повернись ко мне, — просит Ким, и со стороны Чонгука видно движение. Он поворачивается послушно и закрывает глаза, чувствуя холодную ладонь младшего на своей щеке. Он перехватывает запястье, совсем уж слабо и невесомо сжимая. — Почему у тебя руки холодные? Ты мерзнешь? — Только если слегка. Омега выпускает свои феромоны, чтобы успокоить, и гладит по волосам, гладит плечи и бока, а по итогу усыпляет быстрее самого себя, чем старшего, и ложится спать рядом с Чонгуком, закинув на него руки и ноги. Чертовски милый и домашний. Альфа конечно же не против. Он легонько касается его волос, делая массаж головы, и тоже засыпает быстрее, чем в последние напряженные дни. Чонгук запрягает себя работой, чтобы как можно меньше думать об отношениях с Тэхеном. Сейчас они просто ужасны. Чонгук все же хочет сохранить к себе человеческое отношение, а потому его мозг судорожно размышляет в каждую свободную минутку на эту тему. И это тоже ужасно чувствуется. После работы Чон покупает пару бутылок коньяка, но не спешит идти домой. Напьется, начнет приставать не дай бог, больно сделает… он не хочет такого хода событий, но напиться ему нужно, а потому сидит под дверьми своей квартиры. Он не может и не хочет уходить куда-то и неизвестно к кому, потому что его всё находится здесь, в этом доме. Когда время подходит к к часу ночи, Тэхен выходит за дверь квартиры и обнаруживает на полу Чонгука. От него противно несет алкоголем, а сам он сонный и ничего не соображающий. — Ты совсем что ли? Его голос для Чонгука словно гром среди ясного неба, звонкий от злости и все такой же мелодичный… — Почему ты здесь? Я тебя ждал между прочим! — касается его плеча, присев на корточки. — Да ты совсем никакой, от тебя несет за километр! — принюхивается сильнее и морщит нос. — У тебя что, кризис среднего возраста? — Не издевайся, — Чон почти беззвучно произносит, прикрывая глаза. В глазах темнеет периодически, тело слабое, кажется, что даже дышать сложно, не то что подняться с пола. — Хорошо, не буду. Сам зайдешь или тебе помочь? Альфа поднимается на ватных ногах и проходит в дом, иногда держась за стены для опоры. Коньяк очень туманит разум и тормозит активность, поэтому ему проблематично передвигаться сейчас. Мысли все хуже и хуже, а Тэхен как назло, ни на шаг от него не отходит, всегда готов поддержать, если упадет. Не сможет ему помочь никак, потому что он слабее, но забавно видеть его рядом. Хочется коснуться, правда. Запустить руку в его мягкие волосы, ощутить запах юной кожи и прижаться носом к шее. Многого хочет сейчас, даже эта малость является непозволительной. Когда он отказывал себе в последний раз? Это происходит слишком часто рядом с Тэхеном. Чон сразу же направляется в душ, чтобы и помыться, и зубы почистить. Не трогал Тэхена. Ему теперь волнительно его трогать, боится, что сделает больно или омеге станет неприятно. Тэхен волнуется за это состояние Чонгука. Он в последние две недели сам не свой. Его не касается, даже когда Тэхен открыто просит этого, ест мало, а ночами не спит, предпочитая работать. Слова могут ранить острее любого ножа, и это серьезно подействовало на Чонгука. Зачем держит Тэхена здесь, почему Тэхен безвольный и насколько далеко он способен зайти — эти мысли бесконечным круговоротом вертятся в его голове. Ему страшно засыпать, потому что боится не найти Тэхена утром. Многого боится, потому что знает, что не совсем положительно влияет на Тэхена. Однако упорно тянет его за собой и заставляет держаться рядом и нигде больше. Альфа выходит из душа, приведя себя в порядок, и на выходе видит Тэхена. Обеспокоенный мальчик, который тянет руку к его щеке и спрашивает, все ли нормально. Конечно не нормально. И у самого Тэхена тоже все ненормально, по-любому. Гон давно прошел, но мозги текут, как прежде. Скорее всего полностью разрушит доверие, если он может это сделать еще сильнее, но ответно касается мягкой щеки и целует в губы. Целует нежно, потому что по-другому сейчас не умеет, подхватывает на руки, чувствует себя так, словно заплачет, если Тэхен оттолкнет. Омега, на удивление, не отталкивает, он тихо и часто дышит, смотря на старшего. Не может вымолвить ни слова, он укладывает на кровать и нависает над мальчиком, тяжело дышит, борясь с внутренними противоречиями и глядя на приоткрытые пухлые губы напротив. У Тэхена есть над ним власть. Чонгук никогда не хотел этого допускать, но сейчас он безвластен. Опустился на такое дно, в котором еще не был, и не уверен, сможет ли выбраться. Пить после работы, плакать, не спать ночами и бояться коснуться любимого человека… Он не хочет такой жизни. Он хочет любить, заботиться и чтобы о нем заботились в ответ. Больше ничего не хочет. Беспомощный и слабый. Не может говорить сейчас, потому что грудь сдавливает тяжестью переживаний, и он молчаливо целует в красивые губы, не отвечая на вопрос, хочет ли он покушать. Чонгук тычется носом в шею, в ключицы, нюхая нежный запах и трется лбом о шею младшего, после замирая в таком положении. Раскрывает губы, чтобы сказать хоть слово, но кроме тихого дыхания ничего выдать не может. — Ты очень устал сегодня, я думаю, хватит поцелуев и объятий, — мягко говорит Тэхен, поглаживая старшего по волосам. — Я сегодня в школе хорошие оценки по математике получил, представляешь? Ты мне все хорошо разъяснил, лучше, чем объясняет математику наш учитель. Ты меня слушаешь? Чонгук только молчаливо ластится под нежные касания. — Ляжем сейчас спать? Ты вправду выглядишь ужасно. — Я не засну, — шепчет. — Тогда я найду нам занятие, — улыбается Тэхен. Отпихивает от себя, чтобы встать с постели, но Чонгук упорно не сдвигается с места. — Встань, пожалуйста. — Я еще хочу, — тихо признается и мажет губами по шее. — Я не хочу тебя отпускать. Можно мне еще немного? Пожалуйста. Тэхен послушно лежит, наслаждаясь близостью, пока старший целует его и обнюхивает, осторожно гладит под футболкой. Ощупывает живот, отмечая про себя, что его мальчик немножко набрал в весе, как Чон и хотел. Ему очень идет, животик теперь самый идеальный на свете. Тэхен до этого больно худой был. Омега тоже тянется к его футболке, залазит под нее и аккуратно касается холодной ладонью его живота. — У тебя очень подтянутое тело. Мне нравится. — Кроме тела что-то еще нравится? — шепотом спрашивает. — Ты хороший, Чонгук, — касается щеки, смотря в глаза. Видит в них понимание и продолжает: — Сам по себе хороший, но когда у тебя гон или плохое настроение… хочется сбежать, правда. Я не перестаю верить, что ты хороший человек, несмотря на твои дурные поступки. Ты делаешь для меня очень много хорошего, и я это ценю, вот только на той неделе… на той неделе твои слова были ужасными. Я не хочу другого альфу и сбегать не всегда хочу, но я должен знать, что у меня есть шанс на свободу. Это для меня ценно, понимаешь? Осознание того, что я не в оковах. — Люблю твою хорошенькую голову, в которой такие мысли, — тихо говорит Чон. — А насчет избиения того человека и твоего покушения на меня, — делает угрожающую паузу. — Я ненавижу жестокость ни в каком ее виде, знай это. Он тянет за волосы голову старшего к себе и шепчет на ухо: — Если еще раз сделаешь мне плохо, я не побрезгую сделать это в ответ, — кусает мочку уха. — Я хочу тебя в себе прямо сейчас, пожалуйста, — он скользит под штаны старшего и с удовлетворением чувствует его возбуждение. — Пожалуйста, Чонгук. Я хочу, чтобы ты был со мной груб сейчас, — отпускает волосы старшего. — Мне хреново, а потому я хочу жестко. — Ты не любишь насилие. — Сейчас я хочу именно это, — кусает губу. — Скажешь, когда мне остановиться, — целует в щеку. Чонгук кусает его шею и лижет метку, сдергивая с младшего шорты с нижним бельем. После раздевает до конца и ставит мальчика на четвереньки, прилипая к нему. Чонгуку разрешили быть грубым, он и сам чувствует злость наравне с Тэхеном, пассивную такую, а потому растягивает его тугое влажное нутро не очень долго и проникает сразу на всю длину. Мальчик мычит в подушку от чувства наполненности и стонет прерывисто, когда его обслуживают резко и грубо, как он и хотел. Кровать от такого ходит ходуном. Тэхен дрожит, сжимая в кулачках бедную мягкую подушку. Потом Чонгук переходит на медленный темп и меняет их местами. Садит мальчика на себя, и Тэхен осторожно насаживается на твердый ствол, медленно работая бедрами. Затем останавливается, чтобы поцеловать Чонгука. Целует его в губы. Обычный поцелуй, вот только в необычных обстоятельствах. Чонгук не думал, что будет получать поцелуи в ближайшие месяцы. Он нежно гладит талию мальчика, отвечая на горячий поцелуй. — Мне нравится, — говорит Тэхен, не отлипая от его губ. — Ты хорош в постели. Обычно говоришь ты, но в этот раз получается наоборот, — усмехается и кусает слабо губу альфы. — А еще ты вызываешь привыкание, хен. Расскажи мне, как это работает. Чонгук заметил, что Тэхен вправду стал разговорчивее, увереннее в своих действиях. — Вообще я много над этим работал, я не смогу рассказать так сразу. — Мм, я понял. Спасибо за чудесную ночь, я больше не хочу, — слезает со старшего. — Я буду рисовать, у меня появилась идея. Чонгук сжимает его бедро напоследок, а затем отпускает. Он должен првыкнуть к тому, что Тэхен делает что и когда захочет, причем так внезапно. Он не должен ему мешать. — Что нарисуешь? — Руки в цепях и колючках, которые держат черное, сгнившее сердце. — Неплохая задумка. Тэхен надевает футболку Чонгука, чистую и вкусно пахнущую альфой, и идет к мольберту, который находится в гостиной. Открывает тюбики с краской, в первую очередь это черный, красный и белый цвета, достает кисти и идет на кухню, чтобы налить стакан с водой. Попутно берет конфетки со стола и возвращается к рабочему месту. У него там есть небольшой стульчик, специально для этого. Рядом на коврике уже сидит Чонгук, готовый наблюдать за процессом. Тэхен не ожидал его тут увидеть, но пусть сидит, раз пришел. Тэхен, к счастью, устойчив к такому вниманию, и это его нисколько не отвлекает от работы. Он делает зарисовку карандашом, затем наносит аккуратные мазки по холсту и красиво смешивает краски. Чонгук смотрит на его работу, не отвлекая, и через некоторое время уходит заниматься своими делами. У Тэхена получится хорошая картина, он уверен.