A priori to love

— Тебе не хочется иногда совершать абсурдные поступки? — интересуется Тэхен, оседлав старшего. Перед этим повернул его кресло к себе, чтобы ему было удобнее. Они оба в одежде и на работе Чонгука. Настроение игривое, вот и залез на него. Тэхен облизывает губы, пока ждет реакцию. — Хочется. — Мне в последнее время хочется очень много близости, — признается, сжимая плечи альфы. — Я ощущаю себя полноценной шлюхой, когда чувствую возбуждение, — шепчет в щеку. — Ты, должно быть, теперь меня ненавидишь, я теперь такой, как все. — Что значит «как все»? Ты не как все. — Шлюховатый, нервный и ничего не стоящий. Тэхен сказал это спокойно, у него было достаточно времени, чтобы подумать над этими словами. Это правда — то, что он сказал. Прежде он был другим. Это все рядом с Чонгуком, эти изменения. — Ты для меня много стоишь, поверь, — он встает вместе с ним на руках. — И перестань нецензурно выражаться, тебе не к лицу. Ну а нервный ты из-за меня и из-за экзаменов, это я знаю. Я в этом сам виноват. Чонгук садит его на диван, и мальчик смотрит на него красивыми глазками и слушает внимательно. — В каком месте ты шлюха, детка? — он садится перед ним на корточки и касается колена. — Ты совсем не такой, я знаю. Уверен больше, чем знаю, и знаю больше, чем уверен. — Зачем ты меня путаешь этими словами? — Нравится твое растерянное лицо, — улыбается. Касается его живота, залезши под толстовку. — Если ты хочешь близости, я тебе ее дам. — А если кто-то другой захочет с тобой близости? Захочет, как я, оседлать, поцеловать, обнять, — убирает от своего живота руку, хмурясь. — Ты тоже им это дашь? — Нет, ни в коем случае, — мотает головой. — Мне не нужен никто, кроме тебя. — Я тебе не верю. Ты говоришь мне ровно столько лживых фраз, сколько и правдивых. — Как мне доказать тебе, что мне правда никто не нужен? — смотрит внимательно в карие глазки. — Значит, все-таки врешь мне. Ты не ответил на мое предыдущее высказывание. — Детка, я серьезно, мне никого не надо. — А от меня что надо? Наверное, со шлюхами правда легче. Они вопросов не задают, не устраивают истерик, скандалов, — взмахивает руками. — Что ты несешь, мальчик, — он встает на ноги и сжимает его руки в районе локтей, пристально глядя на злую моську. — Мне порой кажется, в тебя бесы вселяются время от времени. — А в тебя нет?! — дуется, отводя взгляд. — Ты тоже бываешь дикий. — Да ты не просто дикий, малыш, ты неуправляемый, — шепчет. — Расскажи все мои минусы в таком случае, — также шепчет в губы и слегка кусает за нижнюю. Гладит гладкую щеку старшего и целует. Зарывается пальцами в густые черные волосы, и его поднимают на руки. — Не стану. — Почему? — У тебя итак много тем для размышления. — Ты на что это намекаешь? — хмурится. — Вот, детка, — он усаживает на стол и смотрит пристально в бегающие глаза. — Детка, зачем ты это делаешь? — Что я делаю? — тихо спрашивает. — Это сложно объяснить, — замолкает ненадолго. — Ты выводишь меня из себя и проказничаешь, мягко говоря. Я знаю, что в твоем сердце пробуждается бунтарский дух, когда тебя лишают свободы или чего-то желаемого, враждебность просыпается, но я ведь не враг, — гладит его ручку. Тэхен в глаза не смотрит — интерьер рассматривает. Не сказать, что ему это интересно, скорее ему страшно смотреть на Чонгука сейчас, потому что тот говорит весьма правдивые слова. А правда несладкая. Вправду много бесит его в последнее время и выводит из себя, Тэхен признает. Он не может назвать конкретную причину, скорее, он не очень нормально морально себя чувствует, а поэтому хочется творить всякую дичь. Тэхен всхлипывает, и Чонгук прикрывает глаза. Снова он плачет. Это не надоело Чонгуку, ни в коем случае, наоборот — слишком часто его сердце стало сжиматься от этих слез. — Не плачь, пожалуйста, — вытирает большими пальцами соленые слезы мальчика и смотрит взволнованно в покрасневшие мокрые глаза. — Ты много плачешь в последнее время, и это меня беспокоит. Целует в губы, в щеки, в нос — везде целует, где может оставить любящие поцелуи. Перестрессует, перенервничает, потом успокоится. Потом это через месяц, год или пятилетку. Потому что Чонгук его не отпустит от себя никуда. Ни в другую семью, вообще никуда. Нечего ему бродить где-то еще и с кем-то другим. Он с меткой на шее, с Чонгуковым сердцем и с ног до головы помечен альфой. — Прости меня, — со всхлипом выдает, зажмурив глаза. — Я просто ужасный. Я треплю нервы, истерики устраиваю и ничего больше. Тэхен убирает от себя чужие заботливые руки, можно сказать, грубо отпихивает и пытается сбежать. Отпихивает и ничего более, не бьет и не делает больно старшему. Он не хочет этого, ему за это влететь может. — Пусти, пусти, — истерично шепчет, когда руки альфы вцепляются мертвой хваткой в талию. — Почему ты меня не отпускаешь… — Я не хочу, — твердо отвечает, смотря на напуганное лицо. — Если тебе так хочется плакать, то плачь тут. — Ты сумасшедший, — все же отпихивает от себя, ударив по рукам, хотя не хотел этого делать, и убегает к выходу. Чонгук не идет за ним, только говорит напоследок, чтобы вернулся до темноты. Им еще вместе домой ехать. Естественно, что Тэхену хочется побыть одному, когда он плачет, а Чонгук его пускать не хотел… Озверел совсем. Тэхен плачет в одиночестве, гуляет по крыше, потому что дальше ему нельзя, и возвращается, как Чонгук ему и сказал. Хочет переспать прямо сейчас, потому что нервы и стресс, но боится попросить Чонгука об этом. — Пойдем в машину, — Чон дает нестрогую, но доктринскую команду, встав из-за стола. — Если тебе еще есть, что мне сказать, то скажешь мне это дома. Однако Тэхен молчит всю поездку и всю ночь. И последующие дни тоже молчит, практически не разговаривая с Чонгуком. — Детка, давай поговорим, — в один день подходит к столу мальчика и кладет руку на тетрадку, мешая писать. — Потом уроки сделаешь, ты целый день только ими и занят, как будто тебя это интересует, и совсем не разговариваешь со мной. Мне не хватает пожеланий доброго утра и спокойной ночи. Чонгук забирает из его рук карандаш и поворачивает омегу вместе с креслом к себе. Наклоняется к нему и настойчиво пытается заглянуть в бегающие глаза. — Посмотри на меня, — проговаривает приказным тоном в щеку и следом трется об нее носом. Тэхен не поворачивается, и тогда Чонгук поворачивает его за подбородок и целует в пухлые губы. Но мальчик и тут не сопротивляется. Покорно принимает поцелуй и отвечает на него. Чонгук сжимает его волосы на макушке, зарывшись до самых корней, и поднимает подбородок повыше, потянув за волосы, чтобы открыть себе доступ к шее. Сильно сжимает волосы, что Тэхен пошевелиться не может. Но это не слишком больно. Но сглатывать слюну проблематично. — Мы не будем говорить, если ты не хочешь, только не игнорируй меня, детка, — шепчет в шею между поцелуями. Кусает несколько больно, что Тэхен протестующе мычит, потому что ни на что другое больше не способен. Его подавляет аура Чонгука, поэтому он даже руки поднять не может. Он в таком состоянии может только подчиняться. Чонгук поднимает мальчика за руку, отпустив, конечно же, волосы, и ведет к кровати. — Не хочешь принять душ перед близостью? — предлагает Чонгук. То, что сейчас будет близость — неизбежно, Чонгук не потерпит отказов. Он всю неделю не получал ни ласк, ни слов. Это невыносимо и абсолютно возмутительно. — Хочу. Чонгук касается его спины между лопаток, когда Тэхен идет в ванную. Приходит уже освеженный и румяный от горячего душа, в одном полотенце. Садится на кровать, к альфе. Тэ не против близости, правда, потому что говорить ему совершенно не хочется. Лучше говорить на языке тела. Слабо толкает старшего в грудь и сам садится на его бедра. — Хочу тебя, хен. Хочу так, чтобы потом от усталости не мог весь день на ноги подняться, — кусает старшего в шею, умостив ладони на его груди. — Пожалуйста. Омега ерзает на крепких бедрах, чувствует прекрасно свое и чужое возбуждение. — Ты не будешь плакать после близости? — Посмотрим, — шепчет Тэ. Чонгук убирает с мальчика полотенце и чувствует, как влажные бедра мальчика намочили его одежду. Это возбуждает. Берет его страстно и много, до цветных пятен в глазах у омеги, до его сорванного голоса и доведенного до пика тело. Тэхен после того, как из него выходят и кусают лопатки, соплей растекается по постели, но вскоре находит в себе силы обнять Чонгука, завалившись с ним набок. Так и засыпает в обнимку. Чонгук тоже засыпает. Засыпает с мыслью о том, что между ними все совершенно ужасно. Наутро Тэхен по-прежнему с ним не разговаривает, и Чонгук на свой страх и риск решается спросить, почему он не разговаривает с ним. — Я думаю и поэтому молчу, — проговаривает младший, наливая себе стакан молока. Кушает здоровую, правильную пищу и без голодовок — уже хорошо. — О чем же ты думаешь, милый? — забирает у него стакан, но Тэхен даже не думает злиться. — О том, что я шлюха и бесполезный. Чонгук ставит стакан, полный молока, на стол, чтобы не швырнуть его абсолютно случайно в стену, и берет мальчика за руки. — Детка… — Не говори мне ничего, ты ничего нового не скажешь, — мягко высвобождает свои руки. — Это невежливо по отношению к взрослым, — делает замечание Чонгук. — И не смей язвить. — Я хочу к Хосоку ехать. Жить, — уточняет на всякий. — Да пожалуйста, живи, где хочешь, — чуть ли не выплевывает эти слова. — Но не больше 24-х часов. — Неделю хочу. — Неделя много. — Хочу. — Ладно. Я за это время мозги проветрю. Чонгук уходит на улицу. Тэхен его с ума сведет, этот маленький мальчик… Тэ ему язвит, выводит из себя, соблазняет и, самое страшное, что он по большей части молчит. Это длится уже месяц, и Тэхен больше, чем одну неделю, живет с Хосоком. Чонгук заезжает в школу за своей гордой и неприступной крепостью, ждет встретить в дверях класса. Ему не хочется стоять и ждать на улице, когда он в это же время может пройти дальше порога школы. — Чонгук-щи, здравствуйте, — Чимин здоровается и кланяется, как только замечает старшего. Тэхен же рядом с ним молчит, но хотя бы смотрит в глаза. С Тэхеном сложно, Чонгук это признает. Он не хочет того, с кем будет легко, — это ему не нужно. Любит Тэхена и ничего сделать с этим не может. Они вышли раньше всех из класса, потому что уже дописали тест. Все остальные еще пишут, и Юнги в том числе. — Привет, Чимин, — кивает омеге. — Мне нужно с тобой поговорить, — неожиданно изъявляет желание. — Пойдем. — И без Тэхена? — вопрошает Пак. — Разумеется. Я думаю, мне хватило посмотреть в его красивые холодные глазки, — и смотрит в эти ледышки, потому что нет, не хватило и никогда не хватит. — Он же не живет дома теперь. Тэхен показушно отворачивается и шагает на выход. Вправду гордый и неприступный. — Вы его сильно обидели. — Когда я успел? — не понимает Чонгук. — Вы в самый первый день вашего знакомства приняли его за мальчика легкого поведения, а сейчас, после частой, по словам Тэхена, близости, — Чимин кашляет, потому что ему неловко, что он поясняет такие простые вещи. — Он чувствует, что выполнил свою первоначальную… функцию. — Что за ересь, — шипит Чонгук, разблокировывая машину. Тэхен все же утопал сам. Благо до дома Хосока идти пять минут, сам дойдет, не маленький. — И поэтому он не может с вами общаться, как прежде, — Чимин поворачивается к окну, когда уже садится в машину. — Это слишком элементарные вещи, чтобы я их рассказывал, особенно вам. — В кафе или ресторан, куда предпочтешь поехать? — учтиво спрашивает. — Ох… я был бы не против, но меня там кое-кто ждет, — показывает в сторону школы. — Я не могу поехать, извините. — Кто-то особенный? — Да. Я обещал погулять с ним. — Хорошо, тогда посиди в машине еще немного, я поспрашиваю вопросы.

***

Юнги выходит из школы, но нигде не видит Чимина. Пишет сообщения, но и те остаются без ответа. Внезапно он выходит из машины, роскошной машины, к слову, а рядом с ним в салоне взрослый альфа. Юнги не понимает: какого черта здесь творится? И кто этот мужчина? Он выглядит взрослым, это однозначно. Растерянность и потерянность взяли верх, а потому Юнги стоит на лесенках школы. Вскоре к нему подходит Чимин, румяный от быстрой ходьбы и взволнованный. — Кто это был? — с ходу задает вопрос Мин. — Почему ты меня не ждал? — Это Чон Чонгук, альфа Тэхена, — честно отвечает. — Он позвал меня для разговора, поэтому я ушел. Извини. Мы с ним ни в каких отношениях не состоим, — зачем-то оправдывается и размахивает руками. — Он мне в отцы годится! Ты же видел! — Хорошо-хорошо, я понял, — слабо улыбается. — У тебя необычные связи. Я уж подумал, что он действительно твой альфа, — хмурится. — А насчет Тэхена… не слишком ли взрослый у него спутник? — Там долгая история. В общем… Чимин принимается рассказывать все и по порядку. Долго рассказывать.