Сделка с совестью

      — Это… это бесполезно, — тяжело вздохнула Тара, попросту рухнув на землю. Она слегка опустила мордочку, принявшись глубоко дышать через рот. По широкому лбу и шеи ручьем стекал пот. — Мне никогда… не разорвать ее, — вздохнула коровка, посмотрев на злосчастную цепь.       Ее приковали как дворовую собаку. Даже если чисто теоретически Таре удастся выдернуть столб, к которому она прикована, то это проклятое вымя не даст ей возможности уйти далеко. Грудь тяжелела с каждым часом, и Тара понимала к чему все идет. Минотавриха успокаивала себя мыслью о том, что когда вымя наконец-то лопнет, то она просто перестанет быть им нужна, и ее теперь отпустят на свободу. Свобода… от этого слова воительница жадно сглатывала слюну. Она потеряла счет дней того, сколько времени уже провела на ферме, это казалось вечным, словно Тара попала в какую-то временную петлю, и изо дня в день повторялось одно и то же.       Однако в избавлении от груза таким варварским способом была другая проблема: грудь минотаврихи лопалась, причиняя огромную боль своей хозяйке. Коровке еще не удавалось увидеть ничего подобного собственными глазами, но, по словам очевидцев, сцена, и правда, была душераздирающая.       — Не хочу… чтобы мне было так больно, — вздохнула Тара, вздрогнув от одних только мыслей.       Процесс дойки всегда приносил коровке одно удовольствие, это была крайне нежная и ласковая процедура, воительница до сих пор помнила заботливые руки Миноса, когда тот бережно прикасался к соскам. Бык всегда относился к ней с любовью и трепетностью, он всегда был добр к ней и хорошо удовлетворял самку. А сейчас… а что сейчас?       — Я с трудом могу стоять. Что уж говорить о побеге? — вздохнула она.       Копытца задрожали, и Тара просто рухнула на землю в хлеву. Корова вынуждена лежать на голой земле, не о каком сене здесь не шло и речи, никто не станет заботиться о комфорте скотины. Из-за тяжести вымени она не могла даже передвигаться, в таком положении глупо было даже подумывать о побеге.       «Если не станут заботиться о комфорте, то могли бы дать хоть немного еды», — пронеслось в голове. Мордочка смущенно покраснела. Таре непривычно осознавать, что сейчас желудок был пустой и… Румянец коровки стал более отчетливым, когда живот достаточно громко заурчал.       — Хех, неужели я так голодна, — усмехнулась Тара, приложив одно копыто к собственному животу. Она никогда не знала, что такое голод и тяжесть собственного вымени, всегда была выдоена лучшим самцом и брали ее… всегда так нежно. Минотавриха тяжело вздохнула. Прокололась, так прокололась.       «Эти люди, чью деревню я разрушила… я, наверное, оставила их без еды и…» — коровка решительно фыркнула и мотнула головой в разные стороны. Нет. О чем таком она думает! Эти люди посмели покуситься на самое святое, что у нее есть — на молоко самки минотавра, как она смеет подумать о том, чтобы жалеть их! Единственное, о чем должна думать Тара эта скорейшая свобода, она должна сбежать при первом же удобном случаи, должна вырваться и убежать.       — Мне нужно раздобыть еду! — решительно заявила Тара.       Она сомневалась, что люди в ближайшее время расщедрятся хоть на крошку. Но если Тара не будет получать еду, то у нее действительно попросту не будет сил на то, чтобы тягать злополучные повозки. Она должна раздобыть пищу. Живот стыдливо урчал. Это первый случай на памяти минотаврихи, когда внутри нее было настолько пусто.       «Я должна щипать траву при любом удобном случае. Завтра меня снова выведут в город и…» — строила в голове план Тара.       — Проклятый ты намордник! — рыкнула минотавриха, копытца несколько раз ударили по земле. Она уверена, что Генри снова заставит нацепить этот несчастный намордник, из-за которого Тара не могла даже спокойно дышать, что уж говорить о еде. — Они ведь не дают мне есть из какого-то своего глупого принципа, чертовы садисты!       Коровка упирается лбом в стены проклятого хлева, эти четыре стены, которые теперь стали ее тюрьмой. Все невероятно угнетало и давило на сознание, минотавриха чувствовала себя словно в клетке. Клетке этих людей.       — Я… хочу есть, — прошептала Тара. Коровка, ощущая, что внутри словно образовалась какая-та черная дыра, высасывающая из своей хозяйки все соки. Ее состояние было на редкость паршивым и никакого выхода не видно.       Чуть приподняв мордочку, минотавриха вдохнула полной грудью как вдруг… Запах. Запах еды. Все рецепторы коровки тут же забили тревогу, а живот взвыл подобно киту в брачный период.       — Какие-то фрукты… — прошептала Тара. Ее ноздри широко распахнуты, она глотала доносящийся до нее аромат, словно это и, в самом деле, была еда. Словно этим запахом она могла насытиться. Она чувствовала, чувствовала запах пищи. — Пахнет едой.       За прошедшие дни она не получала и крошка, а потому сейчас все рецепторы обострены до предела. Коровка уперлась копытцами в землю и медленно поднялась. Увесистая грудь характерно колыхнулась. Массивные ноги дрожали, даже им тяжело держать владелицу. Тара не могла сказать точно, но, кажется, в своих габаритах она еще никогда не доходила до такого большого размера, что уж говорить о весе.       — Тебе нужно найти еду, иди же, — саму себя стимулировала коровка. Она понимала, что в таких условиях долго не протянет, но и передвигаться с таким весом сможет недолго. Голод в любом случае сильнее усталости.       «Если бы я только не зашла в эту деревню…» — тяжело дыша, шептала Тара.       Глаза зажмурены, а ноги дрожали от каждого движения, она просто волочила копыта за собой, Тара элементарно не способна переносить такой вес с легкостью. Ее тело не приспособлено для подобного. В период дойки самки всегда получали ублажение от своих самцов, но никак не таскали несколько десятков килограммов на себе.       «Было так замечательно, когда… — минотавриха упиралась ручками в стенки хлева. — Так замечательно, когда… когда…»       Грудь неумолимо тянула вниз, а от любой попытки подвигаться пот стекал по мордочке, спина начинала чудовищно болеть, Тара даже казалось, что кости внутри терлись друг о друга. Минотавриха еще не сделала ничего, но уже готова сломаться пополам. Думала, что вымя просто увеличивается на глазах.       «Как было замечательно, когда Минос сам доил меня», — вздохнула минотавриха, стирая бегущий по лбу пот.       В летний зной она всегда потела намного сильнее, оттого Тара и не любила жаркую погоду. Особенно передвигаться в такие дни, это было сродни настоящей пытке. Ей и без того было тяжело, но что поделать, если период дойки выпал именно на летнее время? Минотавриха двигалась медленно, на дрожащих копытах, ситуацию усугубляла тяжеленная грудь, вымя тянуло вниз неподъемным грузом. Казалось, что находись она сейчас в море, то не могла бы проплыть и пары футов, грудь словно налилась свинцом.       — Раньше я не думала… не думала, что… — коровка запрокинула головку к потолку хлева. Это место похоже на темницу — ее тюрьму. Из которой минотавриха не сможет выбраться, чтобы не делала. — Раньше… вымя казалось не таким тяжелым.       Она медленно перебирала копытцами, параллельно утягивая за собой тяжеленную цепь. От отчаяния Тара уже готова разреветься, первый раз в жизни. Понемногу стало доходить вся плачевность положения, у нее попросту не осталось никакого выхода из этой ситуации. Даже если каким-то образом умудрится перерубить цепь, то с таким весом попросту не сможет никуда уйти, любой человек сейчас двигался быстрее, чем она. Вдобавок к тяжести собственного вымени большой проблемой оставался голод. Живот бедняжки урчал не переставая. Тара чувствовала, как внутри нее образовывалась буквально глубокая пропасть.       — Они правы, что не остались сторожить у хлева. С таким весом я навряд ли смогу уйти дальше, чем на десять метров, — нервно хихикнула Тара.       Чувствовала себя в ловушке собственных габаритов, но коровка просто обязана раздобыть себе хотя бы какую-то еду. Другого выхода у нее не осталось. Минотавриха понимала, что, если сегодня ей не удастся поесть, то завтра она просто свалится замертво, пытаясь утянуть повозку.       — Хорошо, что тут нет этих проклятых фермеров, а не то, я бы в жизни себе не простила, если бы проявила слабость перед ними, — фыркнула Тара.       Живот бедняжки вновь заурчал от голода. Она чувствовала себя просто отвратительно. Вдобавок ко всему минотаврихе хотелось просто упасть на землю, во время дойки Тара не привыкла двигаться так много. Ее всегда кормили. А тут она вынуждена сама о себе заботиться. Когда коровка медленно вышла из хлева, глаза буквально заблестели.       — Это же… — слюна вмиг стала образовываться в большом количестве, Тара только и успевала, что сглатывать, прямо перед ней росла яблоня со спелыми сочными плодами. Сладкий запах витал в воздухе. А для изголодавшейся минотаврихи не было ничего лучше. Она могла сколько угодно твердить о гордости и задирать нос, но что поделать, если твой организм нуждается в пище. — Есть хочу.       Прошептала Тара, снова сглотнув слюну, от запаха еды живот коровки заурчал с новой силой. Бедняжка сгорала от стыда, но не могла отвести взгляда от сочных яблок.       — Я должна добыть хотя бы одно яблоко и тогда, мне определенно станет лучше, — заверила себя Тара.       Она чувствовала головокружение и сильный голод, как бы она не призирала этих фермеров, но еда ей банально необходима. Коровка задрала голову, смотря на красное спелое яблоко. Сейчас сезон урожая, а значит, фруктов вокруг огромное количество. Для стада это хорошо, но только не для самой Тары, для которой все запахи стали только лишними раздражителями.       Минотавриха сделала несколько шагов вперед, прямо перед ней стояла яблоня со спелыми и сочными фруктами, коровка могла видеть только ее, только еду которая скоро…       — Чертова цепь, — шикнула бедняжка, которая была вынуждена остановиться. Она обернулась, смотря на массивную цепь, как Тара и предполагала, такой длины не хватало. Но есть хотелось жутко, при мыслях о еде живот не стихал ни на минуту. Минотавриха ловила себя на довольно унизительных мыслях, но тут же отбрасывала их. Коровка осмотрелась по сторонам и бросила мимолетный взгляд на дом. — Они-то явно легли спать сытыми.       Хмыкнула коровка, с ней обращались хуже, чем с обычным скотом, будто и вовсе не считали ее за личность с правами. Она потянула на себя тяжелую цепь, и тут бедняжку словно осенило. Некоторые ветви свисали прямо над крышей хлева. Глаза заблестели, а живот выл при мыслях о еде.       — Если… если я смогу забраться на крышу, то дотянуть до некоторых веток!       От одних только этих мыслей глаза засияли, словно она придумала какой-то хитроумный план, который, наконец-то, поможет заполучить еду. Тара бросила еще один мимолетный взгляд на дом, прежде чем полностью решиться, никогда прежде минотавриха не шла на такие унижения, но она была живой и у нее тоже имелись потребности. Сейчас коровка не могла думать не о чем другом. Во рту вырабатывалась слюна. Тяжело вздохнула. Никогда в жизни ей еще не приходилось никуда взбираться.       — Да мне стоять-то с ней тяжело, что уж говорить о том, чтобы взбираться куда-то… — отмахнулась минотавриха, но живот снова голодно заурчал. Коровка стыдливо опустила головку, она понимала, что, если не поест сегодня хотя бы что-то, то просто не сможет завтра подняться, а фермеры явно заставят тянуть что-то. На это нужны силы. Откуда же ей бедненькой брать силы, если не из пищи?

***

      — Мне нужна еда, просто нужно немного яблок и все. Я утолю голод, и все будет… хорошо… — тяжело дыша, шептала Тара.       Ноги упирались в каменные выступы, но тут же соскальзывали. Грудь больно царапалась о деревяшки, но минотавриха попросту не обращала на это много внимания, она уверенно вскарабкивалась по стене. Но проблема в том, что поднять такие-то габариты было не так уж и легко.       — Давай же, поднимайся уже, тебе нужно добыть еду, — убеждала себя коровка, по мордочке скатывался пот, Таре казалось, будто сейчас на ней висело несколько тяжелых мешков в грузом. — Еще немного, чуть-чуть и…       Сердце бешено колотилось от подобных нагрузок, все тело болело, а соски больно царапались о древесину, но Тара старалась не думать об этом, она видела сочное яблоко перед собой.       — Давай же… еще… еще…       Минотавриха дышала, широко открыв пасть, усиленно старалась взобраться на крышу еще одним копытцем, но собственные габариты тянули вниз.       — Ты должна сделать это! — шикнула про себя Тара, делая над собой усилие, казалось, будто на это она отдавала последние силы.       Грудь тяжело вздымалась, бедняжка просто улеглась на крышу, стараясь перевести дух, все тело взмокло от движений, конечно, во время болезни следовало лежать и не шевелиться, но сейчас у Тары просто не осталось другого выбора. Она дышала, широко разинув пасть. Теперь ей предстояло добраться до края, чтобы, наконец-то, получить долгожданное яблоко.       — Есть хочу… — прошептала коровка сама себе.       Хвостик вилял в разные стороны при мыслях о еде. Ноги гудели от сильной усталости, но Тара старалась не обращать на это внимание. Упершись копытцами в кровлю, минотавриха постаралась двинуться вперед.       — Я и так сделала слишком многое, почему. Почему я должна еще и добывать еду себе сама? — вздохнула Тара. Он чудовищно устала и попросту хотела ничего не делать, хотела лежать и отдыхать, но живот не забывал о себе забыть не на мгновение. — Накормлю я тебя, только замолчи!       Она приподняла головку, благо никого поблизости не было, чтобы подслушать довольно странные диалог Тары с самой собой. Она медленно ползла по крыше, царапая собственный живот, свежий запах яблок так и манил к себе.       — Еще немного…       Коровка сглатывала образовывающуюся слюну и смотрела на сочные спелые яблоки прямо перед собой. Тара двигалась, словно была под каким-то гипнозом, ползла по дереву, раздирая ноги в кровь. Она видела плоды совсем рядом. По подбородку сочилась слюна, минотавриха словно не видела перед собой ничего кроме еды. Она уверенно ползла к цели, пока пространство под копытами попросту пропало, рухнула вниз так быстро, что не успела даже ничего понять. А ошейник на шее затянулся так быстро, что бедняжка могла только захрипеть.       Лицо побледнело, а цепь на шее затягивалась так, словно была обычной удавкой. Воздуха вмиг перестало не хватать. Тара судорожно стала цепляться руками за край крыши, но она бы физически не смогла подтянуться настолько, чтобы освободить себе доступ к кислороду. Сердце стало колотиться будто безумное, бедняжка понимала, что кислорода в легких попросту становилось все меньше. Минотавриха попыталась сделать один глубокий вздох, но из груди донесся только тихий хрип. Она попросту задыхалась, с такой же легкость, будто от простой веревки. Все тело дрожало от страха и понимания: помощи ждать неоткуда. Тара просто сжимала железную цепь на шеи, которая стала ее удавкой.       «Воздух. Нужен воздух», — минотавриха отчетливо слышала быстрое, словно барабанную дробь биение сердца, задыхалась, попросту задыхалась. Тяжелые габариты стали самой главной проблемой, из-за веса Тара была буквально повешена. Картина перед глазами понемногу теряла краски. Помощи ждать попросту неоткуда. Несчастная совершила ошибку, которая стала роковой. Страх пульсировал в висках, единственное, за что коровка могла ухватиться оказалась та самая цепь, удавка, которая медленно убивала. Так банально и глупо.       Перед глазами все темнело, а голова кружилась. Страшно. Очень. У коровки дрожало все тело. Воздуха не хватало. Просто не хватало. Тара задыхалась. Душилась из-за собственной же глуп…       Неожиданно тяжелое тело со страшным грохотом рухнуло на землю. Удар копчиком выдался достаточно болезненным, но единственное, что могла ощущать Тара это воздух, свежий воздух, который проникал в легкие в достаточном количестве. Коровка принялась глубоко дышать, она еще не успела ничего понять, как перед ней тут же оказалось ведро яблок. Целое ведро спелых и сочных яблок стояло прямо перед ней, а рядом стоял тот, кто помогал ей с самого первого дня в заточении.       — Ешь, — просто сказал Ян, указав на фрукты. Да, в данный момент это стало настоящим подарком, лучше и придумать нельзя. О таком изголодавшаяся коровка и мечтать не могла.       — Мне казалось, вы решили не кормить меня за то, что я не успела тогда и… — живот заурчал от голода с такой громкостью, что Тара попросту уткнулась головой в колени.       Ян вздохнул и, присев на корточки, протянул коровке спелое и сочное яблоко, запах тут же ударил в нос. Ведомая только своими инстинктами минотавриха резко двинулась вперед, вгрызлась в плод с такой силой, будто умирала от голода. Тара попросту ела из рук молодого человека, не отбрасывая даже огрызки.       — Я хочу еще, я хочу есть! — выкрикнула коровка, смотрела на парня изголодавшимися глазами.       — Ты можешь съесть все это, — усмехнулся Ян, указывая на ведро, доверху наполненное яблоками. — Но, при одном условии.       Коровка голодно сглотнула. Она понимала, что Ян затребует очередной попытки дойки или секса. От одного осознания этого минотавриха почувствовала себя мерзко. Ее держали за рабыню, обычный скот и…       — Ты будешь есть только из моих рук, поняла? — уточнила Ян, смотря на коровку. На губах парня появилась счастливая улыбка, а Тара лишь быстро закивала. Она голодной сглотнула слюну и тут же потянулась мордочкой вперед. Минотавриха судорожно выхватила яблоко из рук своего кормильца и несдержанно простонала от удовольствия. Наконец-то, в желудок опустилось хотя бы что-то, что-то что сможет унять этот надоевший голод.       — Угу, поняла, — кивнула Тара. Она облизнула стекающий по губам сок, наконец-то она сможет нормально поесть. Этот парень ее самая большая удача сейчас, он тот, кто буквально спасал ее жизнь уже второй раз. Без еды бедняжка не продержалась бы и дня и попросту не смогла бы завтра утянуть повозку. Пусть осознавать свое положение было достаточно унизительно, но выбора у коровки просто нет.       Через несколько минут мордочка удобно устроилась на ногах фермера, Ян кормил ее с рук подобно родителю или любимому человеку.