Чем хороши подарки

Вечер уже давно перешел в ночь, на улицы опустилась холодная дымка, мельницы тихо скрипели, в их лопастях выл ветер. Над Мондштадом нависали огни собора Барбатоса, в то время как сам Барбатос, пьяно улыбаясь бармену, оперся одним коленом на барную стойку и схватился одной рукой за лацканы пальто Дилюка. Было достаточно поздно, чтобы все, кто выпил хотя бы половину того, что поглотил этим вечером бард, мирно сопели на уличных лавках, гонимые холодом и рыцарями. Только божественное начало не давало Архонту упиться алкоголем, что крайне его огорчало. Но не сегодня, сегодня у него иное веление души. - Господин Дилюк, вино, что ты дал мне, было восхитительным. Твоя винокурня действительно лучшая во всем Тейвате, как Архонт не могу не гордиться этим. Как же хочется тебя поблагодарить. - Венти, будь добр, слезь со стола. Ты портишь покрытие. - Неужели это единственное, что волнует тебя сейчас? Притворно обиделся бард, будучи в сантиметре от чужих губ. Он был готов поклясться, что видит легкий румянец на щеках хозяина таверны. Рагнвиндр тяжело сглотнул, стараясь не смотреть в обезоруживающие глаза, не поддаваться на дешевые манипуляции многолетнего Божества, но выходило у него очень плохо. - Ты выводишь меня из себя. - Я этого и добиваюсь. Дилюк не имел понятия почему, но его рука накрыла запястье, беспардонно сминающее его одежду, и дернула его на себя, заставляя прогибающегося над барной стойкой барда опереться на плечи младшего, дабы не упасть. Поддаваясь рефлексам и собственной слабости перед человеком напротив, Венти потянулся за поцелуем. Первое время Рагнвиндр никак не реагировал, что даже бард начал сомневаться - не допустил ли он ошибку, но как только поверхностное осознание ситуации, желания и чувств произошло, Дилюк положил руки на поясницу Архонта и мягко ответил на поцелуй. Второй же увереннее подался вперед, прижимаясь ближе к горячему телу обладателя пиро глаза бога, и улыбнулся в чужие губы. Рагнвиндру казалось, что поцелуи с Архонтом его горячо любимого и им горячо оберегаемого города уже достаточно абсурдны для парня из хорошей семьи, но Венти явно не хотел останавливаться. - Господин Дилюк, настало мое время тебя обслуживать, - выдохнул бард, смотря лукаво в горящие глаза выше. Он удобнее расположился на столе, беря в свои руки воротник рубашки младшего, и вопросительно посмотрел на него, прежде чем начать расстегивать пуговицы, словно спрашивая разрешения. Бармен кивнул, все еще аккуратно придерживая его за талию, и все еще не понимая, как он это допустил и почему не может остановиться, наверняка виня в этом некие божественные силы искусителя, что уже оставил его без верхней одежды и в полу расстёгнутой рубашке, открывая его плечи и грудь. Венти наслаждался тем, что являлся хозяином положения. Он прожил достаточно долго и ярко, чтобы утверждать, что напротив него стоит раскрасневшийся обладатель самого красивого тела во всем Тейвате, и он обязательно посвятит ему песню. Губы со вкусом одуванчикого вина коснулись чужой шеи, оставляя мягкие поцелуи от линии челюсти до ключицы. Как бы то ни было, бард не хочет доставлять проблем хозяину таверны, поэтому позволяет себе поставить засос только на плече, там, где никто, кроме его самого не увидит последствий его грешков. Мучительно сладко и невыносимо медленно, Дилюк терялся в ощущениях, и только легкий укус привел его мысли в норму, его безупречное чувство контроля вернулось к нему. Он взял в свою руку подбородок брюнета и притянул к себе, для нового мокрого поцелуя. Теперь настала его, Рагнвиндра, очередь раздевать Венти. Плащ изумрудного цвета слетел с маленьких плеч и покрыл жесткую столешницу до конца вечера, с корсетом же было сложнее. Скрытая шнуровка на спине не поддавалась рукам аристократа, её хотелось разорвать или же просто сжечь, но более ловкие и изящные пальчики справились с ней на раз-два, а их обладатель с блаженным выдохом снял удушающие оковы. Дилюк пообещал себе выяснить, почему Бог свободы носит столь сковывающий предмет одежды, а пока блуждающий взгляд пытался уловить каждое очертание худой фигуры барда. Венти действительно нравилось чувствовать себя слабее и меньше в такие моменты, он чувствовал себя более, чем хорошо, будучи зажатым между горячим телом и холодным столом, этот контраст вызывал шквал ощущений от мелкого покалывания до растекающегося по всему телу блаженства. Он протянул дрожащие руки к шее шатена и согнул локти, чтобы получить поцелуй. Было что-то очаровательное в этом неловком пьяном движении, сопровождающимся самодовольной улыбкой и счастливым мычанием. - Господин Дилюк, я тебе нравлюсь? Этот вопрос застал младшего врасплох, он замер, глаза выискивали что-то в глазах напротив. Уличив момент, Венти забросил ноги на талию Рагнвиндра и подтянулся ближе, буквально упираясь бедрами в чужой пах, проводя рукой по оголенной груди. Эта подлость, не иначе, вырвала из Дилюка протяжный выдох, не давая возможности ответить, даже подумать над ответом. У него не хватало терпения, чтобы игнорировать почти молящий взгляд снизу.

***

Барбатос любил каждого жителя Мондштада, но в особенности того, кто сейчас удерживал его руки над головой, лишая возможности предпринять хоть что-то. Кто бы мог подумать, что у Бога свободы такие предпочтения. По плечам бармена рассыпались алые кудри, что оттеняли засосы и легкие укусы на плечах и груди. Виновник этой красоты тяжело поднимал грудь, стараясь отдышаться, что было буквально невозможным при заданном ритме. Как лучший бард всех времен, Венти действительно звучал восхитительно: его голос сейчас звучал нежнее, чем обычно, и надламывался на особо грубых толчках, а после каждого такого он довольно то ли скулил, то ли мурчал. Дилюк искренне наслаждался этим ангельским плачем, стараясь доставить больше удовольствия партнеру. Он покрывал молочную кожу россыпью поцелуев, насколько это позволяла поза. Глаза Архонта блестели то ли от слез, то ли от неуловимой радости, мелькающей во вздрагивающих уголках губ ближе к кульминации ночи. Неожиданно Рагнвиндр расслабил хватку на тонких запястьях и подхватил барда под бедра, взваливая все его тело на свои руки, из-за чего недовольный стон перекатился в удивленный вздох. В таком положении Венти оставалось только зацепиться за спину младшего и прижаться к нему всем телом, чтобы сохранять равновесие, при этом принимая в себя всю его длину. Он мелко дрожал и сминал кожу на лопатках каждый раз, когда член проходил по простате. Он ни разу не прикоснулся к себе за ночь, но уже был на пределе. - Поцелуй меня… пожалуйста,- он почти шептал, горячо выдыхая куда-то в шею. Дилюк, не в силах оставить просьбу партнера без внимания, для удобства переложил одну из ладоней так, чтобы касаться кончиками пальцев нежной внутренней стороны бедра. Архонт застонал прямо в поцелуй, почти картинно закрывая глаза и сводя брови. Не выдержав и пары толчков, он кончил, пачкая их обоих. Он был опустошен, голова совершенно не работала. Бард сжался внутри от оргазменной судороги, доводя этим и Рагнвиндра, чьи глаза пылали восхищением от открывшейся ему картины и готовностью совершать подвиги ради его беззащитного божества.

***

Предрассветное зарево окутал дым Фонтейна в дали. На винокурне пахло парафином и свежими сесилиями. Тишину спальни Дилюка нарушало бормочущее сопение барда и шорох штор от ветра из открытого пару часов назад окна. Хозяин дома устало наблюдал за спящей на его плече фигурой, размышляя о том, как его жизнь может измениться или не измениться совершенно. Как бы то ни было, он одновременно и боялся, и желал любого исхода прошедшей ночи.