Кровь под кожей

      Все те недели, что Шерлок провел с Китти, стерегя её сон, ничего не происходило. Он исправно приходил к ночи, и исчезал утром, если не оставался, чтобы сварить себе кофе, и девушке опционально.       Сегодня всё пошло псу под хвост. В темноте, и возможно от того, что к длинным волосам Холмс привык, мужчина этого не заметил, но очнулась Чешир с волнами волос по пояс.       Прошло пару месяцев со дня взрыва на корабле Левиафана, и командующая немного обросла, оставалось три пальца до плеч, их даже получалось собирать в маленький хвостик.       Китти не сразу понимает что не так. Её разбудило ни свет ни заря не то шипение выкипающего кофе, не то тревожное дребезжание сна. Мужчина не услышал как она проснулась, и бесшумно приоткрывает дверь, чтобы проверить коллегу.       Она не поняла бы, что что-то не так, не знай Чешир Холмса. У него немного дрогнули веки, едва заметно, но Китти успела ухватиться за это.       Мужчина осматривает комнату нечитаемым взглядом, будто незаметно пытается найти здесь взрывчатку или убийцу. Он ступает вперед не спеша, спрашивая о самочувствии Чешир, подходит к кровати.       Китти понимает в чём дело, и собирается идти к Тенгри. Холмс опережает её предложение коротким "Идём", возвращается в гостиную, берет своё пальто, и не давая девчонке времени переодеться, заворачивает её в него.       Чешир вздрогнула бы, окажись она в этом пальто снова при иных обстоятельствах. В нём бы чувствовать себя, как покойник белых, позорно завёрнутый в красный флаг, но всё, что Китти ощущает сейчас, это тревогу на грани с готовностью самоубиться, если то, что с ней происходит может оказаться опасным для окружающих.       Ей снился один конкретный день. Тенгри прав — что будет, когда ей приснится стрельба?       Что если ей приснится, как стреляли в кого-то другого? — Что это ещё такое? - лекарь даже не позволяет им поприветствовать его, чертыхаясь, как только Холмс заводит в кабинет девушку.       Тенгри поднимается из-за стола. Он проводит обширный осмотр, но спешит так, словно времени у Китти совсем нет. — Мы идём к Князю. Я мог предположить событийные изменения, но это..., - говорит он, отстригая прядку, чтобы позже её изучить.       Шерлок идёт за ними под предлогом пальто. Тенгри точно знает, что пальто к этому отношения никакого не имеет. Чешир игнорирует.       Война стала оправданием для тех, кто больше не здоровается и не стучит, вламываясь в кабинет начальства. Наверное то, что с Китти происходит тоже своего рода катаклизм.       Дьявол сидел за рабочим столом с картами перед ним и склонившимися справа от него командующими горных легионов. — Волосы были короче, - на автомате констатирует командующий Рен. — Блестящая экспертиза, - язвит Холмс сквозь зубы, стискивая пальцы на плечах Китти. — Знакомы? - маршал кажется сбитым с толку, а затем присматривается к Кайло Рену, и с нескрываемой хитринкой продолжает, - А я думал кого же вы мне напоминаете. — Я тебя на коленях умоляю, угомонись, - перебивает его Чешир.       Ну, да. Было дело, она держалась за Дьявола, как за спасательный круг. Китти била истерика, а он проскальзывал в её память, бережно прикрывая те двери, из которых рвались худшие из её воспоминаний.       Он знал Шерлока. Он знал Кайло. Он знает всех, кто был до, между и после.       И ему не хватает совести не напоминать об этом. — Ласло, Хоск, - обращается он к двум другим командорам горцев, - Мы сможем продолжить позже.       Мужчина и женщина в форме кивают, и уходят. Князь Преисподней подходит к Чешир, сначала спрашивает Тенгри, и убедившись в предположительной безопасности задуманного, наматывает прядь волос на указательный палец. — Надо же, - тихо проговорил он, - Что видела? — Там..., - Китти казалось, что она скажет это слёту, что прошло достаточно времени, и её это уже даже не задевает, но она запинается.       Она чувствует взгляд Холмса сзади справа от себя. Чувствует, как в Тенгри рождается понимание, что разговор не из лёгких. Рен за спиной Дьявола выпрямляется, и хмурится. Если взгляд Шерлока был тем, что Китти ощущала, потому что знала его, знала как мужчина себя повел бы, то взгляд Рена она чувствует физически. Это его телекинетическое прошлое шалит.       Командор встречается глазами с командором, и во взгляде её предупреждение. Единственное и сухое. — Обыкновенный день, я его едва помню, - бесцветно отвечает она. — Вот как? - конечно же маршал ей не поверил.       Они с Тенгри переговаривают пару секунд, решают разобраться с этим немедленно и начать с закрытых секций библиотеки. Холмс присоединяется без раздумий. — Ну, раз уж до следующей ночи я точно буду жива, - начинает Китти, - я пойду займусь своей работой. Командующий, - она обращается к Рену, - Зайдём в мой кабинет?

***

— Дилетанты, - раздаётся за спинами Тенгри и Холмса.       Мужчины стояли у стены кабинета Чешир. Тот как раз был угловым, и находиться под дверью, чтобы подслушать разговор было не обязательным.       Конечно же оба поняли, что девушка что-то не договаривает, а Сатану допрашивать казалось бессмысленным. — Я для этого целый кабинет отвел, - продолжает он, приглашая их за собой, - Подслушивать эту девчонку в список моих извращений не входит, но бывает полезным, если она начинает что-то скрывать.       Дверь сразу после двери Чешир была неприметной. Такой же, как и любая другая. За ней комната со столом и стеклом Гезелла. Шерлок помнит, что в кабинете Чешир висит небольшое зеркало, как то, что было над камином на Бейкер-стрит. Здесь оно служило окном в её мир. Непростительным вторжением в её хрупкое убежище, где, Шерлок знает, Китти так надеялась на укрытие.       Она пряталась там. Пряталась, запирая дверь на замок в попытке отрезать себя от загробного мира.       Их с горцем разговор напряженный. — Я ещё при жизни просила не лезть в мою голову. — Нет, не просила, - возражает мужчина, - К тебе было невозможно забраться в голову. Вот и всё. Есть разница.       Китти зло смотрит на него исподлобья, заходя за стол, как за баррикаду. — Я едва ощутил сопротивление, когда попытался сделать это сегодня, - продолжает он, а затем его голос становится мягче, тише, - Что они с тобой сделали?       Девушка закрывает глаза, опуская голову. Она наверняка держится на ногах только потому что упирается руками в столешницу. — Дай мне знать, - ещё тише говорит он.       Холмс обнаруживает себя в дюйме от стекла. — Если нужно увести тебя отсюда, я... — Я живая, в этом проблема, - Китти прерывает его жестом руки, - И из-за этого я как будто немного менее эфемерная, чем все здесь.       Чешир замолкает, давая себе время на формулировку. — А от этого стирается грань между тем, что я думаю, и тем, что реально. Как... Я сама едва понимаю как это объяснить, тот, кто объяснял мне говорил об этом теоретически. — Продолжай, - отвечает Рен. Странным образом Китти кажется менее нервозной, когда этот горец говорит спокойно, но требовательно. — Я рассказывала о том, что умирая в одном мире, я попадаю в другой в том же теле. С определенного возраста я не старею. Сложно сказать — тело бессмертно или это различные его вариации в новых местах и времени. Оружие, которое убивает душу, ранит меня, как и любое другое, но не более того — я отделываюсь порезами. Значит у меня или нет души, или она неуязвима, или хранится где-то не в моём теле. Остаётся разум. Допустим, я человек. Тогда я должна терять воспоминания всякий раз при перерождении, но этого не происходит. Тенгри предположил, что ключевым звеном во мне является разум, и от этого мои воспоминания имеют больший вес, чем у большинства.       Китти выпрямляется, машинально пряча руки в карманах пальто Шерлока. — Случается, что я сплю, и просыпаюсь с телом в том состоянии, которое мне снилось. Например в ранах от драки, которая является воспоминанием о действительности, и которая мне приснилась. К тому же, оружие, которое я призываю не имеет стабильной формы. Сегодня это может быть меч, завтра секира. Просто потому, что я предполагаю, что это будет выгодным в данный момент времени. Отсюда следует — я могу контролировать свою память и мысли, бодрствуя, но не могу регулировать работу подсознания, когда сплю. Оно просачивается наружу. Пока что диапазон — моё собственное тело. Я не могу гарантировать, что приснись мне ваша смерть, командующий, вы останетесь невредимы. Или кто-либо ещё.       Шерлок всё гадал от чего Китти так усердно отдаляется от него. Не так плохо они кончили.       И вот сейчас, в этом несвязном потоке несмелых предположений, беспокойств проскальзывает возможный ответ. Она боится за кого-то. — Когда ты впустила меня, я помню, что твои воспоминания были как будто закольцованы стеной, и ты была снаружи её, - говорит Рен, - Они существовали, но не касались тебя напрямую. — Здесь есть проблема, - отвечает Чешир, - Больше половины века прошло, структура изменилась, нарушения когнитивных функций на почве моральных потрясений. Это не может не оставить след. Я попала в загробный мир года четыре назад, и была мягко говоря не в лучшем состоянии. Фельдмаршалу пришлось кое-что подправить. Он не построил там ничего нового, просто какое-то время помогал мне сдерживать некоторые воспоминания. Когда смогла продолжать без его помощи, поняла, что это место будто истончает стены внутри, - Китти снижает голос почти до шепота, - Как будто я здесь лишний химический элемент, и последствия моего контакта с миром мёртвых сказываются на целостности. — Я могу попробовать помочь, - предлагает мужчина, - Я людей воспоминаний лишал. Можно построить новые стены. — Я итак в том, что имею, кое-как ориентируюсь, и вряд ли архитектурное насилие над моей памятью улучшит ситуацию, - невесело усмехается девушка.       Прекрасно Шерлок понимает что его так беспокоит в этом общении. Китти из загнанной, колючей, нервозной, перепуганной девчонки превращается в почти домашнюю зверушку, стоит этому человеку побеседовать с ней чуть помягче и дольше пары секунд.       Она этой властью наделяла, и ты не знал куда себя деть от переполняющего восторга обладания. Нездоровое с почти божественным. Раболепие перед тем, что она может отнять это в любой момент и то, как легко заиграться во власть, потому что девушка позволяла, чуть ли не ручной становясь.       Он знает что то, что у Чешир с этим Реном — отголоски того же самого, что Холмс вспомнил сейчас. От этого осознания во рту кисло и сухо. — Это всё охренеть как не этично, - тихо говорит лекарь, очевидно не зная как здесь дела обстоят со звукоизоляцией. — Поддерживаю, - на автомате отвечает Шерлок, - Она такого не заслужила.       Сатана щурится и смотрит на них, как будто мужчины сейчас заявили, что секс — это грех. — Я для вас шутка какая-то? - спрашивает он, - Я Ад воздвиг на руинах загробного мира. Я Дьявол, если кто забыл. Не вам мне рассказывать что тут не этично, а что охренеть как этично, черти. Уж точно не тебе, - теперь он обращается к Холмсу, - Что? Сам не следил за ней, как долбанный извращуга? Скажешь — нет?       Есть разница между конурой с зеркалом для слежки и тем, что Шерлок по пятам отслеживал Китти, потому что за ней охотился псих из Дании, который поджег её заживо, поджег Джона Ватсона заживо, и всё это ради того, чтобы проверить насколько быстро Холмс бегает, вытаскивая тела своих друзей из костров. — Тоже мне, - отвечает на это Князь как-то сбито, будто у самого в горле пересохло, - Никакой разницы. Вы все её четыре года назад не держали из последних сил, потому что она порывалась разбить себе голову о железный край рабочего стола. Это ваши голоса она пытается перекричать в своей голове. Вас оплакивала, обещая убить меня, если я не позволю ей самоубиться.       Дьявол поднимается с места, закладывая руки в карманы брюк. Он подходит к стеклу, становясь рядом с Холмсом. — Китти сейчас в порядке, потому что она понимает безвыходность своего положения, - продолжает он, провожая взглядом каждое движение Чешир по ту сторону зеркала, - Она понимает, что жить и жить сумасшедшей — разные вещи, поэтому проглотила и тебя, и всех после тебя, Шерлок. — А этот с ней в кабинете кто? - спрашивает Тенгри, озвучивая вопрос Холмса.       Дьявол бы ответил, но горец за стеклом снова заговаривает. — Маршал сказал, что я кого-то ему напомнил. Он явно намекал, что знает меня. — Он знает всех, - уклончиво отвечает Китти. — Не уходи от ответа, - снова этот тон. Между приказом и лаской, которая полагается детям. — Я же сказала, что согласилась на его помощь. Он видел кое-что из моих воспоминаний. — Тот мужчина, - прерывает затянувшуюся паузу Рен, - Кудрявый, в мундире. Это же он, да? Его ты прятала от меня? — Я от вас всех прятала, мастер, - улыбка Чешир отдаёт печалью с металлическим привкусом на языке. И издевкой, когда обращается на "вы", с язвительностью в слове "мастер".       Во всяком случае железо Холмс на вкус почувствовал. — Значит он. — Значит он, - вторит Рену Дьявол, переводя косой взгляд на Холмса, - Всегда было интересно чего в тебе особенного, если она так тщательно бережет тебя от нас, и себя от тебя.       Шерлок не знает. Знает, что Китти особенная, это уж точно. Не потому что они жили сколько-то там лет вместе, а потому что после неё тебе житья не было. Как будто ты и не дышал никогда, до того, как она с ножом у твоего горла прижала тебя к жизни с угрозой "живи". Это не было просветлением внушенным пресловутой жаждой жизни, которую ты должен обрести от светлых чувств.       Китти Чешир была заявлением о том, что тебя всю жизнь грабили — ты жил без неё, и был беден. Ты должен нагнать упущенные тридцать с лишним лет. Ты права не имеешь не искать её, если она снова вздумает лишить тебя себя. — Господь, - Сатана тянет гласные.       Он вообще-то не упоминал Бога ни всуе, ни когда-либо принципиально, кроме случаев, когда сталкивался с запредельной глупостью. — Да вы же оба просто рехнулись..., - продолжает он. С этой его омерзительной привычкой лезть в твою голову так, чтобы ты даже не ощутил.       Мужчины дожидаются, когда бывшие знакомые прощаются, понимая, что на сегодня с Китти хватит.       Рен не хлопает Чешир по плечу, не желает чего-либо на прощание. Им это было и не нужно. Холмс чувствовал это их безмолвное понимание.       Нужно бы запросить отправку в экспедицию к горцам, и столкнуть его с Олимпа к чёртовой матери.

***

      Вопрос со сном Китти остался открытым. Тенгри загорелся идеей создания чуть ли не нового пенициллина, и забаррикадировался в личной лаборатории, составляя для Чешир лекарства от её случая.       Горцев задержали. Естественно, в загробном мире таким перестраховщиком станешь, что там и до паранойи не далеко.       Провели диагностику поезда. Естественно лазутчики противника что-то в нём подпортили, и пересылка легионеров должна была кончиться массовой гибелью. Группу из Академии вышлют не ранее, чем в течении пяти рабочих дней, на починку уйдёт ещё чёрт-знает-сколько времени.       Кайло Рену, Ласло и Хоск выделили кабинет на этаже командования. На этаже Китти.       Холмс и Чешир единогласно, немым сговором решили продолжать делать вид, будто ничего не происходит. Китти отстригла волосы до привычной, удобной для себя длины — чуть ниже плеч, чтобы можно было собирать. Шерлок продолжил ходить к ней к ночи, нарочно забывал забрать своё пальто.       Мужчина всё одергивал себя от того, чтобы нервно глянуть на зеркало над холодным, недействующим камином командующей. Иначе она заметит. Иначе решит разобраться, а ей... кажется Китти здесь не одинока, и эти люди, нарушающие её доверие, будто Холмс никогда его не испоганивал, ей нужны. Возможно она их даже любит.       Возможно догадки Шерлока верны, и она любит кого-то далеко не в невинном ключе, что его безусловно не касается.       Слишком много слишком близких, доверительных сцен он наблюдал. После того, сколько странной горечи с приятием судьбы было в голосе Сатаны, говорившего о моментах абсолютной неясности в жизни Китти, когда он говорил о том, что в периоды катастроф глобального масштаба она просила его об избавлении, Холмс не может утверждать, что вообще когда-либо был к ней достаточно близок, чтобы девушка хотя бы позволила ему знать наверняка о подобном.       Конечно Шерлок догадывался. Конечно удерживал её за руки, потому что иначе Китти не удержалась бы на ногах. Но теперь речь шла о чём-то хуже. О чём-то с чем Холмс не знает справился бы.       И это было эгоистичным — ощущать это тупое чувство на грани с ревностью на дне желудка.       Речь сейчас идёт не о нём, а о том, что Чешир явно держится из последних сил, по-настоящему последних, и продолжает топтать цивилизации ровным шагом, и выглядит просто немного заколебавшейся от того, что ей всё добавляется бумажной работы, потому что кажется половина командования не умеет составлять рапорты и документацию на всё прибавляющихся новобранцев.

***

      Сегодня командующая гоняла их на тренировках с особым тщанием. Казалось, чем хуже Чешир становилось, тем выше шанс, что она захочет загнать себя и всех за одно. Она выглядела более, чем одержимой службой, и выглядела великолепно.       Лучше маниакальная Китти, чем апатичная.       Но сегодня суббота, и тренировочный день заканчивается в шесть, а не в половину восьмого. Это был не рабочий день Шерлока в службах внутренней безопасности, поэтому он сразу направился к Чешир.       Просто потому что.       Не то, чтобы она позволяла приходить без надобности, но день ото дня они минут на пять раньше собирались, увеличивая количество совместных часов. Он в конце концов пришел с жестом доброй воли — с кофе.       По привычке заходит без стука, чтобы никто на этаже не отметил регулярного посетителя у командующей. В Резиденции Сатаны у всех была дурная привычка подглядывать друг за другом.       Вуайеристы хреновы...       Но Чешир была не одна. Рядом с ней стояла высокая, тонкая, как стрела женщина, нет, девушка. Это была Хоск. Шерлоку не было положено знать её имя, но внутренняя разведка предполагает осведомленность обо всех прибывающих в Резиденцию. Её звали Алва. — Холмс, - Китти приветствует его кивком.       Они стояли, склонившись над столом, снова с картами, и обе обмундированные до зубов. На Чешир разве что фуражки не было. Повисло молчание, Китти не находила чем объяснить Шерлока в этом кабинете, в этот час, с этими кружками, будь они прокляты. — Не беспокойтесь о составлении алиби, ну, пьёте кофе, и пейте, - отмахивается Хоск, - Закончим? Спасибо. Маршрут, по которому мы прибыли может оказаться небезопасным, к тому же, трое из шестерых командиров легионов не в горах. На них могут напасть, пока войска расстроены. Мы не рассчитывали задержаться дольше, чем на день. Нужно отправить экспедиции с обеих сторон и разобраться с безопасностью путей. — А разве поезда не перемещаются в пространстве? - мужчина, решает, что третий голос не повредит, особенно с учетом, что в эти часы он не подчиненный Чешир, а старший офицер отдела внутренней разведки. — Не совсем, - отвечает Китти, - Они больше лифтов, и даже тем нужно место для маневра, поэтому они никогда не оказываются в одном месте — даже если послать сто лифтов в один зал, прибудут только те, которые поместятся с запасом по полметра свободного пространства с каждой стороны каждого лифта. Поезду требуется километр на разгон двигателей и как зона для перемещения. Там разлёт координат шире, нужна не просто точка в пространстве, а квадрат, в который поезду можно попасть без вреда для поселений рядом, - поясняет она, - Влетит в жилое здание, и мы из бюрократического вала не выплывем. — У нас ещё и местность горная, - добавляет Алва, - Если её осмотр покажет сомнительные результаты, придется переправлять поезд в другой котлован в межгорьях, он далеко от воинских частей. Это может быть проблемой. — Лифты не использовали из-за срочности, - говорит мужчина, - Если разбить лагерь там, и воспользоваться лифтами? — Тогда мне, Ласло и Рену придется остаться в котловане, пока не отбудет последний солдат — мы не можем оставить их без командования. И тогда всё напрасно. Нас нужно вернуть скорее. — А если разбить отряды пополам, и та часть, что пойдёт в горы пешком, после поезда, прибудет как раз за то время, что вы потратите на транспортировку второй половины. Сэкономим время вдвое, - предлагает Чешир. — Ещё можно отправить наших командиров с ними, у нас больше резерв на замену. А потом, по окончанию, вернуть их. Чтобы вы трое сразу вернулись, а мы проконтролируем транспортировку остальных.       Они проговорили до девяти вечера. От своего кофе Холмс отказался в ползу Хоск. Накидали идей на полях новенькой, но уже затертой карты, отправили Алву к своим. — Хорошо, что пришел, - вдруг говорит Чешир, - Думала умру с голоду прежде, чем мы с Хоск хотя бы до рассуждений дойдём, не то, что до моего кабинета. — Почему не сказала? Она не сильно торопилась. — Никто не знает, что я живая, - отвечает девушка, будто это было чем-то очевидным, - Видишь ли, святоши ломают над этим голову давно — почему у Преисподней солдат-недомерок не умирает от их волшебных мечей. Поэтому знают маршал, генералы, ты, потому что я многовато болтаю, Рен, который никогда никому не скажет под страхом смерти и всё. Геза и Алва кажутся приличными людьми, но мы не знаем их, и не можем просто взять и продемонстрировать то, что мне всё ещё нужно есть регулярно. Это может вызвать подозрения.       Шерлок где-то в шаге от того, чтобы предложить ей ужин, а Китти уже даже начала с деланно беспечного "Слушай, а может...?" — Слушаю, - отвечает она на телефонный звонок, прикладывая трубку на проводе к уху, - Тенгри позови. Не забывай, это вы устроили мне детсадовский режим, и меня как трёхлетнюю ноги к полуночи не держат. Нет-нет, не недооценивай себя, трёх часов тебе не хватит. Я работаю, у меня в отличие от тебя нет родни среди языческих богов и падших ангелов — с меня спрос.       По мере продолжения разговора Китти всё отдалялась от стола, даже взяла базу телефона на руки, и шаг за шагом отходила к окну. Кабинет был квадратов тридцать. Если говорить тише и тише, в один момент можно надеяться, что тебя едва услышат из другого угла.       Судя по времени, то был Левиафан. Холмс заметил, что поздно с Чешир никто не связывается, в крайнем случае она сама приходит в лазарет или к маршалу. Адмирал же приходил к ней часто, как к себе домой, и Китти не выглядела раздраженной этим. Пару раз они в форме лежали на диване у девчонки в чертоге, на спинах и плечом к плечу, что-то обсуждая с явно опущенными военными формальностями. Очевидно слишком загнанные рабочим графиком, чтобы избавляться от мундиров, но как будто совместного времени было проведено столько, что в целом, оно и не имело значения. С естественностью, с которой супруги или братья общаются не о чём, пренебрегая всем.       Шерлок тогда задержался на составлении рапорта, после допроса поймавшегося внутренним службам шпиона-святоши. Пошел сразу к Чешир. — А пошли в Капитолий, Левиафан сазана жарит, - предлагает девчонка, отрываясь от звонка, отрывая мужчину от скрупулёзного изучения стенного угла, - Мы только с собой заберем, у меня нервов на его кутежи нет, они только мертвецам и Дьяволу под силу.       Ладно. Ладно. Никуда она не собралась на ночь глядя, и хотя бы то, что Чешир сохраняет трезвый рассудок уже радует.       Всякое было. Скромные тоскливые запои и запертая дверь её квартиры тоже были. Возможно Китти в порядке.       Возможно не так страшно всё то, что произошло за последние пару дней.

***

— И ты не можешь гарантировать, что у меня от этого не разлетятся мозги в щепки? - на половину иронично, на половину с беспокойством уточняет Чешир, покачивая пузырёк с прозрачной чуть густой жидкостью в нём. — Могу, - лекарь пожимает плечами, - Не могу гарантировать, что это не нарушит режим сна, не вызовет головокружения, мигрень, тошноту, боли в суставах, сонливость, сексуальную дисфункцию, галлюцинации, рецидивы по всем параметрам, которые мы подправили за последние пару лет и возможно расстройства пищевого поведения. — Всё собрал, - как-то слишком прозаически заметила девушка, косясь на микроскоп, - А дополнительные тесты не помогут отсечь побочку? Я могла бы... — Миленькая, - язвительно отзывается Тенгри, - Даже у совершенных лекарств есть побочные эффекты, а ты у нас ещё и единственная подопытная с твоей-то неопределенной структурой сознания. Так что только так.       Недели не прошло, мужчина изготовил первый образец снотворного для Китти. Идея в том, чтобы или отменить сновидения совсем, или искать новый способ обезопасить Чешир.       Многих генералов отправляли в экспедиции, потому что в совершенстве, в целях сохранения секретности, некоторые местности знали только они. Риски были выше, чем Преисподняя могла себе позволить, Китти не отделаться от вынужденных военных вылазок. Она как спасательный круг, если кого-то убьют. Если буквально, основной задачей девушки и было — время вспять поворачивать, чтобы не дать генералтейству растерять кадры.       Поэтому, когда не будет возможности сию секунду явиться в лазарет, Чешир должна быть здорова. Без вот этих фокусов с ранами из снов-воспоминаний.       Командующая на удачу заскочила — поинтересоваться продвижением, потому что начала привыкать к Холмсу, и недавно, когда его задержало расследование по делу об отравлениях, которые продолжаются, Китти до пяти утра уснуть не могла. Подъем через пару часов, а она сверлит взглядом кресло, напротив раздвижных дверей её спальни.       Как в те годы хронической бессонницы, когда она без присутствия Шерлока не могла заснуть. — Ладно, - на место скепсису приходит смирение, и Чешир собирается залпом осушить пузырек. — Десять капель на стакан воды, - тут же осекает её лекарь.       На вкус как сироп. Горьковатый от концентрации сладости, если в чистом виде, и отдаёт кислинкой разведенной глюкозы, когда смешиваешь с водой.       Какое-то время ничего не происходит. — Подействует в течении часа. Уже одиннадцать, иди-ка домой.       Ничего не происходит и через час. Китти безопасности ради уже сидит в постели, в пижаме, и ждёт. Возможно у лекарства свойства не снотворные, и оно только сновидения нейтрализует.       Чешир с головой прячется под одеяло, и надеется до рассвета не высовываться.

***

      Она просыпается посреди ночи. Луна до того яркая, что комната и очертания Шерлока бьют в глаза. Это даже больно. Китти всё не может продрать глаза, они слипаются, и в теле какая-то полу-пьяная слабость.       Руки Холмса в крови, вскоре Чешир понимает, что этой её собственная, что волосы волосы прилипли к левой щеке, что подбородок и губы липкие, влажная даже шея. — Что тебе снилось? Ну?! - мужчина всё не может до неё дозваться. — Не...       Кровь оказывается на языке, Китти приподнимается на локтях, не без помощи Шерлока, чтобы ладонью смазать немного с лица, и заговорить: — Ничего не снилось, это кажется просто кровь из носа.       Холмс убеждается, что девчонка сидит безопасно, откинувшись на изголовье кровати, укладывает рядом подушки, потому что только разбитой о тумбочку головы ему не хватало, и уходит на минуту, возвращаясь с носовым платком.       Чешир инстинктивно запрокидывает голову, мужчина кладет ладонь ей на затылок, говоря наклониться вперед. — Не говори ничего. Это лёд. Я подержу. Попробуем остановить, и идём в лазарет. Да, обязательно. Раньше кровотечений не было, значит это от той дряни, что Тенгри намешал. Да не болтай же, Китти.       Командующая наконец замолкает. Холмс прижимает лёд, завернутый в платок к её переносице. Когда кровотечение стихает, начинает влажным кончиком оттирать багровые разводы хотя бы с щеки, к которой липнут волосы со сна.       Когда он вошел в комнату, было ощущение, что кто-то забрался в окно, и нанес Китти двадцать ножевых ранений. В крови её волосы, лицо, горло, рубаха. Она говорит, что сможет идти. Когда подгибаются колени, Холмс плюёт на всё то, что он там себе наобещал на счёт личных границ, берет её на руки, и до стола Тенгри доносит таким образом. — Да, о сосудах я не подумал, - немного встрёпанный, а от того на себя не похожий врач осматривает Чешир под ворчание Шерлока сквозь зубы.       "Не подумал он о сосудах!"       Хуже Китти не становится. Просто немного мозги набекрень, и пока препараты железа и те лошадиные порции жидкости, которые ей говорят выпить, не возвращают сознание Чешир на место, она сокрушается откуда Холмс такой взялся.       Со всей этой совей нервной, требовательной заботой на грани лепидоптерологии*, когда к тебе от страха убить еле прикасаются, и скорее всего, если откажешься от помощи, тебя пришпилят к доске булавочкой, чтобы любоваться из-под стекла.       С этим своим безразличием к тому, что он подступается к раскрытию дела с отравлениями, хотя казалось бы, важность повышенная. Они говорят об этом с лекарем, пока тот что-то колит Китти.       А она просто пытается поспеть за ходом мысли Холмса.       Они как-то раз столкнулись на Бейкер-стрит, тоже во время кровопотери, и возможно тогда Чешир сказала что-то, чего никогда не сказала бы в здравом уме, как минимум потому что боялась и не привыкла такие вещи говорить.       У неё и без того давление ниже положенного, и в случаях подобных сегодняшнему, Китти становится беспомощной, как котёнок. Конечности слабеют, кажется трезвый рассудок вытек ещё до того, как девчонка очнулась. Её ведет, и от того, чтобы хлопнуться на столешницу, удерживает рука лекаря, обхватившая её за плечо.       Глубокая ночь в Преисподней, Тенгри в очках. Обычно он их не надевает. Он языческое божество, и зрение у лекаря садиться не должно было, но от бессонных месяцев работы при хирургическом освещении, с нечеловеческой нагрузкой на глаза, ночью мужчина переходил на поддержку в виде очков. Поэтому сейчас, упираясь в край стола, прижимая к себе Чешир до восстановления, он выглядит намного менее педантично собранным, чем днём. — В горах случаев всё больше, а мы лишили их части командования, - голос Тенгри звучит, как сквозь стеклянный купол, - Ты был прав на этот счёт.       Китти знает, что Тенгри в силу своей врачебной практики не может всё время быть на передовой и вносить стабильный вклад в стратегическое планирование. Для этого он всегда держал кого-то из смертных или бесов. Они были для него как хобби. Ночные собеседники, напоминавшие ему о том, что он генерал ко всему прочему.       Разговоры с Холмсом были плодотворными.       Многое Тенгри упускал, потому что врачей в полях никогда не хватало, и он действительно даже не разгибал спины, у хирургического стола, с которого снимали одного чуть заштопанного солдата, и клали следующего. Бесконечный конвейер мертвецов.       Поэтому, когда кто-то с хоть сколько-нибудь свежим умом и взглядом упоминал дыры в планах, Тенгри думалось лучше. Как будто нужен был голос, который озвучит всё то, чего даже божество не в силах держать в голове одновременно с тысячами индивидуальных формул лекарств. Китти здесь далеко не единственная аномалия, которую лекарю приходится поддерживать в здравии.       Чешир думает о Холмсе. О том, что иногда она для него похожую функцию выполняла.       Китти никогда не была столь же одаренной, что и он. У Шерлока исключительный мозг, и то, что девчонке удавалось с ним работать — везение. Она просто жила достаточно, чтобы выучить за двести лет всё то, на что у мужчины ушло менее сорока. Но её подход с фундаментальными, накопленными годами знаниями и его гением странным образом восполняли те глобальные недостатки, что у сыщиков были.       Холмс мыслил без всякого мусора, он не располагал лишней информацией, добывал необходимое за мгновения, тогда как Китти могла быть медлительнее, но все те дыры, что мужчина восстанавливал догадками, "выстрелами вслепую", Чешир заполняла уверенным знанием.       Воспоминание о таких вечерах очень живое. Китти почти чувствует запах квартиры на Бейкер-стрит здесь, на этой пустой, сухой земле. — Что ты сказала? - раздаётся тревожный голос Тенгри.

***

      Холмс выдыхает устало, но с облегчением. Девчонка жива, и возможно сегодняшняя ночь ничем серьёзным для неё не обернется.       Мужчины по верхам проходятся по идеям на счёт горцев, чтобы завтра на свежую голову собрать это в план. Но в комнате раздаётся голос Шерлока. Странным эхо, немного замедленным на окончаниях. Оно тихое. Будь сегодня ветрено, показалось бы, что это всего лишь дребезжание воздуха о стеклянные дверцы шкафов вдоль стен.       Тенгри поднимает ладонь, жестом призывая к молчанию, прислушиваясь. Фантомный голос Холмса стихает, и звучит голос Китти, но уже чище и громче. — Что ты сказала? - раздаётся тревожный голос Тенгри.       Чешир вздрагивает, отрываясь от плеча лекаря. Она трёт глаза ладонью, и переспрашивает.       Но врач не отвечает, говоря, что ей показалось.       Холмс тоже голоса слышал. Китти всё преподносят так, будто ей вопрос приснился. Она может быть и понимает, что это не так, но кажется пока что у неё нет сил на сопротивление миру или языческим божествам, которые смотрят на неё с долей скрытого испуга, судорожно соображая что происходит.       Тенгри поджимает губы, в попытке улыбнуться, и выглядит это как приговор, даже если девушка этого пока не понимает. Он просит Шерлока остаться, берет Китти за руку, и уводит. Вернувшись, сообщает, что уложил спать, что опасности для жизни нет. — Ты точно что-то знаешь.       У них была странная дружба. Ничего общего, ни одного разговора по душам. Холмс не может сказать кто такой Тенгри, а лекарь едва ли понимает сыщика. Но некоторая степень равенства в редких сферах, обрывочных и слишком нишевых, общая цель, а теперь ещё и Китти Чешир лишает их всяких сомнений в том, что друг с другом не обязательно быть быть начеку.       Отсюда отсутствие субординации, панибратство и вот такие вопросы без реверансов. — Ничего я не знаю, - отмахивается лекарь. — Я уже лет семьдесят работаю в этих лабораториях, и шестьдесят лично с тобой. Всё ты знаешь, я в курсе этого твоего выражения лица. Переработай мимику, или не рассчитывай, что с твоей-то предсказуемостью я поверю, будто эта обреченная мина ничего не значит, - чуть жестче говорит Холмс, упираясь ладонями в стол, на котором сидит лекарь.       Он смотрит на Шерлока утомлённо, разве что глаза не закатывает. — Я в курсе кто вы друг другу, обойдёмся без этих "Я буду защищать её ценой своей жизни", потому что я всё ещё могу прибить тебя вместе с ней просто если захочу, или потому что ты наседаешь. Я не знаю. В случае с Китти мы все знаем критически мало, я даже не уверен, что от всех этих перегрузок она не "изнашивается" настолько, чтобы умереть завтра на моих руках... — Завтра?! - перебивает Холмс. — Я ж гипотетически, - защищается Тенгри, - Я к тому... Я видел подобное у мертвецов, у демонов. Китти ни то, ни другое, ни даже богиня. Понимаешь? Оружие, фатально смертельное для нас — всего лишь не безопасно для её тела, но она остаётся жива, если захочет. И то, что для здешнего разума — расщепление, распад, для неё тоже может быть мелочью. — Или чем-то хуже, - заключает Шерлок, - Что за расщепление? — Тебе ответ не понравится, и я на его счёт не уверен, - мягко отвечает лекарь, - Подобная симптоматика может означать что угодно, в её случае помноженное на два. Иди домой или к ней. Мне формулу дорабатывать.

***

      Что такое расщепление Тенгри не рассказал. Дьявол оказался сговорчивее, а может просто менее бережным, чем лекарь. — Ну, пошли, - подумав какое-то время, позвал он.       Холмс записался к нему в ту же ночь, на удивление попал на четвертый день после. Формула всё ещё не совершенна. Сегодня Китти проснулась в половину пятого, ухнув, как от удара в грудь. Она часто просыпалась так после кошмаров. Это был подавленный крик, застрявший у неё поперек горла. Шерлок пришел, готовый как раньше предложить помощь, но Чешир ещё до того как он открыл рот, вскочила с постели, завернулась в плащ поверх пижамы, и ушла бродить по Резиденции.       Эта привычка была очень редкой, и не самой почетной. Здесь сотни этажей и коридоры длиной в бесконечность. Лестницы перепутаны, двери без знаков. Не потеряешься только на первых пяти этажах — канцелярия, генералы и администрация там сидят. Китти же иногда забредает в самые темные и холодные уголки ненаселенных башен, чтобы потеряться.       По одной из путанных лестниц идут Холмс и Сатана. Она ведет куда-то глубоко под землю. Здесь неожиданно сухо и не душно, но от общей хрустальности воздуха, какая бывает осенью, в час между закатом и сумерками, между ночью и рассветом, не по себе.       Длинный коридор с бледно-зелеными стенами и глухими дверями. Ни одна из них не имела стеклянных вставок, ни одной не закрытой. Единственный раз молчаливая фигура в серо-голубом комбинезоне вышла в коридор, мазнула взглядом по Князю, и прошла мимо.       Лицо у этого человека было сухое, бесцветное, лишенное всяких эмоций. Это не было выражением скуки, усталости или безразличия. Что-то другое. Нечитаемое.       Маршал говорит мужчине ждать его, заходит в один из кабинетов, не дав даже мельком заглянуть в образовавшуюся щель. Через несколько минут он вернулся с одним единственным ключом, а не связкой, как можно было бы ожидать. — Сразу отвечу на будущие вопросы: нет, её сюда не посадят. Да, возможно с ней происходит то же самое. Нет, не обязательно то же самое, - говорит Сатана.       Он отпирает дверь, одну из одинаковых по правую сторону от лестницы. За ней небольшой промежуток со скамьей у входа. Комната разделена стеклом, к которому лицом прислонился покойник, сидящий в углу. Существо не то живое, не то мертвое. Это мужчина, разумеется, заключил Шерлок, просто собранный в клубок, обессиленно упирающийся виском в стекло. Он дышит слабо, поверхностно, будто сил в нём совсем не осталось. Белки глаз покраснели, веки тоже. Когда-то смуглая кожа посерела, он бледен.       Холмс видит какими широкими его плечи являются сейчас, и насколько шире он наверняка был прежде, потому что роба висит на нём, как мешок. Вопреки репутации, в загробном мире о внешнем виде заботились, даже тюремные заключенные одевались неплохо. — И что с ним? - задаёт вопрос Шерлок, обнаруживающий себя сидящим на коленях, в паре дюймов от стекла.       Тело за барьером вздрагивает, будто прежде не расслышало появления пришельцев в своей темнице. Мужчина всем телом впивается в стекло резким движением, создавая грохот. —Где мой сын?! - кричит он, кажется готовый разгрызть двухдюймовое стекло, а затем горло незванным пришедшим, - Где он?! Где мой сын? Куда вы его забрали?! — Это приступ, - говорит Сатана, - Когда он в порядке, сидит вот так, а когда нет, убивается.       Мужчина отступает от стекла, и двигается как-то по-звериному, разбегается, чтобы врезаться плечом в преграду с рыками, бьёт в неё руками, сотрясая комнату, воздух. При том, каким изможденным он был, человек этот оказалась пугающе сильным. — Почему его не кормят? - спрашивает Холмс, поднимаясь. — Кормят. Но они, такие как он, могут объявлять голодовки, а ещё их сколько не корми, такие вещи, как распад отнимут всё, - отвечает Дьявол, - До последней капли крови.       Он сказал, что это то, что происходит с Китти сейчас. В теории. Конечно же в теории.       Шерлок не знает что им движет, когда он спрашивает у безумца за стеклом о сыне. — У меня нет сыновей, - отвечает тот, в одно мгновение из пожираемого агрессией припадочного превращаясь в человека с поразительно мягкой пластикой, трезвым взглядом, ровным голосом, он почти аристократичен в правильности своих повадок, - Только дочери. — Что? - опешил Холмс. — Восемь, - отвечает мужчина, - дочерей восемь, и...       Он оборачивается за спину, наверное надеясь показать их, и не обнаруживая никого, осматривается, словно его обокрали, словно его возможно зрение подводит. Прежняя истерика была мелочью по сравнению с тем, во что превращается этот человек теперь. Он ходит, оступаясь, теряет Холмса и окликает его, а затем кого-то ещё.       Вдруг от его конечностей будто отделяется прозрачный синий призрак, чуть более медленный, чем плоть, фиолетовый, красный. От всего торса, от головы наконец. Они больше не следуют за материальным телом, отрываясь от кожи, друг от друга, двигаясь с совершенно несвойственной друг другу пластикой. Их силуэты расплываются, это несомненно тот же самый мужчина, но в то же время ни один из фантомов одной личностью не был. Некоторые растекаются, делясь на двух людей, трех, превращаясь в кого-то нового. В мужчин, таящих в воздухе, бегущих от эпицентра их зарождения, и лопающихся, как мыльные пузыри, не достигнув стекла.       Воздух рвётся по швам, звук превращается в дребезжание, пока тело, материальное, ослабшее, вжимается в пол, пытаясь срастись с ним, стать меньше, закрыть уши, не разрыдаться.       Дьявол кладёт ладонь на плечо Холмса, уводя из комнаты. Быстро не получается. Шерлоку кажется, он сросся с полом подземелья.       Ему не свойственен страх парализующий. Какой угодно, но не тот, из-за которого сыщик оторваться от стены или ботинок от пола не может. За той глухой дверью с тонкой скользкой ручкой, умирает душа, рассыпается на людей, противоречащих самим себе и друг другу. — Ну же, - ладонь маршала скользит в карман брюк Шерлока, вынимает пачку сигарет.       Она измята, потому что он всё ещё пытается бросить курить, хотя в его положении смысла это уже не имеет. Дьявол подносит зажженную сигарету к губам мужчины. — Не так страшно как кажется, поверь, - продолжает он, когда сыщик принимает папиросу, - Она умница, а этот легкомыслен. Она живёт раза в два меньше него, и его опыт разочарований столь велик с непривычки, а Китти... — Что Китти? - контужено переспрашивает Холмс, пытаясь зацепиться за реальность, живую реальность. — Она привыкла, - Дьявол закуривает тоже, - Она тебя пережила, и ещё тех, о ком я из тактичности перед тобой и джентльменского порыва перед ней не буду сообщать. Думаешь, эти никчемные приступы её возьмут? Да щас, - говорит он, сжимая сигарету зубами, - Ещё чего. И не смей скатываться до мелодраматизма.       Не скатываться до мелодраматизма будет не просто. Шерлока ноги не держат. — Живи, Шерлок, - Дьявол отступает на шаг, - Чего Китти точно не переживёт, так это второй раз переживать твою кончину.