Кровь под кожей

      Асфиксия относится к категории жизнеугрожающих состояний, которые приводят к расстройству кровообращения и дыхания. Резко возрастает нехватка кислорода в тканях и крови, замещаемого углекислым газом.       Китти душили множество раз. Бионической рукой из ледяного метала, вдавливая затылком в товарный вагон. В перчатках, стискивая ладонью её рот, не давая крику покинуть горло, не позволяя даже хрипу сорваться с губ. Веревкой через повешение. Тоннами воды над её тонущим телом.       Сейчас, захлебнувшись во тьме, перед Чешир стоит первостепенная цель — не паниковать. У неё в голове сидит командующий горцев, он считает панику. Они вломятся сюда, и их же перебьют — троих солдат против всей Небесной Канцелярии мало.       Поэтому девушка мысленно топит этот ужас. Самое сложное впереди. Китти подобное практиковала критически мало — передвижения в процессе временного оборота. Выбора нет. Она даже не разглядит где их пассажир. Не найдёт его, а до смерти ей не более пяти минут.       Шаг.       Оболочка времени тащит плоть неподъемным грузом. Она не живая, и не мертвая. Она не ощущает жжения асфиксии в горле и легких. И в зрении не нуждается.       Безвоздушное пространство рассеивается. Время Китти раскачивается, как маятник между моментом, когда воздух только-только наполнил её лёгкие и тем, когда он их покинул. Вдох из прошлого, выдох через секунду после.       В центре бесформенного помещения истекает время Вельзевула. Он скукожился, будто пытаясь сохранить немного воздуха хотя бы так, защищая его от вакуума своим телом. Чешир ускоряет шаг — каждая секунда отнимает у неё всякие жизненные силы, а их... Не так их много в самом деле.       Это как руку опустить в тёплый воск — такой контакт. Контакт физической оболочки и оболочки времени. Ты проскальзываешь внутрь, и сама суть живого существа твердеет на твоих пальцах, оказывается плотью. Пассажир глотает жизнь. — Ускорься, - командует Китти.       Генерал поднимается вместе с девчонкой, и Чешир едва поспевает за его широким шагом. Граница темницы близко. Командующая чувствует как остывает пространство. Чувствует отток крови от лица.       Она выпадает в воздух, и сбивает колени о пол. Тело мужчины рядом с ней. Чешир сжимает пальцы у него на плече, и делает полноценный оборот. Его это возвращает к жизни. Исцеляет по крайней мере.       Китти приходится упереться руками в мрамор, чтобы угомонить головокружение.       Она вообще-то не может встать.       И тот сгусток крови, который ей бы сплюнуть, Чешир смазывает платком со рта, и прячет тот в карман. — Живая?       Голос Роуз звучит, как сквозь стену воды. Китти коротко кивает, и одним рывком, потому что воли к этому у неё не было, поднимается на ноги. Чтобы не передумать, и не свалиться тут замертво. — Вот это, - командующая ослабевшими руками прохлопывает ребра в поисках пузырька за пазухой, - То...       Чешир заходится кашлем. Мужчина держит её под грудью и под лопатками. — Тише. Нет-нет. Это не лучшее место для смерти, врагу не пожелаешь. Вот это? Мне это выпить? - он приоткрывает бутылек и подносит горлышко к носу, - Для трансфигурации? Я и сам облик... — Такая вещь изменит конфигурацию энергетики и запаха, - говорит Роуз за Китти. В ответ на подозрительность добавляет, - Я об этой вещи уже тридцать лет мечтаю, она бы помогла мне выбраться. — А она кто, кстати? - Вельзевул продолжает удерживать Чешир, но та глухо булькает содержимым горла, - Потом. Хорошо.       Он выпивает содержимое пузырька на ходу. Покинув темноту, мужчина оказывается сухим седеющим монахом, семенящим мелкими быстрыми шагами. — Ты первый, - коротко хрипит командующая, - Север... Выход.       Её хватает на короткие односложные команды. Генерала встретит Белиар, как наиболее надежный из всех. Роуз — Рен. Китти телепатией не обладает, Левиафан тоже, значит короткой мыслью ему не объяснить почему они должны взять с собой Лоренцо. Чешир объясняет это обоим с длительными перерывами, благо время у них было. — Врозь. Рен отвлечет. Договорилась, - поясняет командующая. Горец должен будет взять под контроль разум караульных, и Роуз выпустят, - Только к вечеру.       Стали появляться окна под потолком — они близки к поверхности земли. Солнце стояло в зените. Китти прибыла на рассвете. — Что мне сказать им? Когда тебя ждать? - спрашивает Вельзевул. — Ночью. По плану, - отвечает девушка и трёт глаза. — Ну-ка посмотри на меня, - говорит Роуз.       Чешир хмурится. Ей свет ещё никогда столько боли не причинял. И вообще никогда наверное не было так паршиво.       Она дошла сюда на чистом упрямстве и страхе издохнуть в этом жутком мраморном склепе. Китти ничего не пила с ночи. Брать воду с собой не стала — мертвецам она не нужна, а её происхождение раскрыть не должны были. Кости ломило не просто в суставах. То была та боль, которая рождается в берцовых костях и растёт до атланта. Боль в голенях шаг за шагом, не согнуть локтей, не запрокинуть голову, если кровь пойдёт носом.       А она пойдёт. Это Китти и добьёт. Она уже чувствует себя потерявшей литр крови. Насильственно, как будто её ступни стёрты и за Чешир тянется этот след. Щедро густой, остывающий на мраморе мгновенно. — С глазом же всё в порядке было или я ошибаюсь? - спрашивает Лоренцо, когда Китти встретилась с ней взглядом.       Блестяще. Что-то с глазом. Только вот этого командующей не хватало. — Что там? - сипит она. — Кровь.       Субконъюнктивальное кровоизлияние — одно из возможных "неприятных" осложнений после удушья. В их числе есть вещи более неприятные, чем кровоизлияние в глазу, так что наверное Чешир следовало бы заткнуть своё недовольство и быть благодарной за то, что ещё не выблевала лёгкие.       Сколько внутренних кровотечений у неё теперь? Китти усмехнулась бы, не прализуй мышцы её лица спазмом.       Её забавляет не боль и не пожелание безумие из себя построить, а то, что временные обороты даны ей в дар. То инструмент спасения жизни, который выпотрошил из неё всё живое, и теперь она ходит с красным белком глаза и даже не понятно — это от душегубки в Раю или её потуг. — Нет зеркала, - давится она, - Оцени размеры.       Китти позволяет Вельзевулу взять её за подбородок и развернуть к свету. — Не большое пятно, миллиметра три или четыре, частично под верхним веком, - сообщает он. Лоренцо кивает.       Чешир кивает тоже. Она до ночи будет шляться здесь с полуопущенными веками, и смотреть себе под ноги, чтобы эту гипосфагму — гипосфагмочку — не было видно. Чтобы не поняли где она была и не заподозрили из-за скорого ухода. Синюшность конечностей отходит. Китти снова становится просто мертвецки бледной, а не утопленнически голубенькой.       Они разделились сразу. Чешир видела, как Вельзеул покинул этот кромешный ужас, и засеменил старческой походкой к северным воротам. За девчонкой командующая следить не стала — ей бы без явной хромоты дойти до ближайшего алтаря, и там грохнуться на пол, посидеть хотя бы в молитве. Уже не важно. Просто отдохнуть.       В сознании жужжит вопрос. Это Кайло, видимо, если Китти ещё хоть что-то может определить в этом гуле головной боли. Командующая от него отмахивается коротким "Порядок". Ей даже думать длинные слова тошно.       Чешир упирается предплечьями в алтарь, складывая лоб на сцепленные пальцы. Она прикрывает глаза на какое-то время, пряча их от солнечного света, а открывает в полутьме. Даже испугалась — не затолкали ли её снова под землю. Но Китти похоже задремала — воздух остыл. За окном темнеет.       Командующая крестится для конспирации, и хочет подняться, но ноги её не держат. Поэтому отталкивается руками, глотая скулёж. Запястья. Они так никогда не болели. Суставы в теле полуподростка, а Китти именно такое тело досталось, не должны ломить так сильно.       Её шатает. Девчонка кажется правда умоляет у алтаря о пощаде. О небольшой уступке — дать ей хотя бы вернуться. Позволить умереть не здесь.       Чешир во всяком ужасе побывала. В яме с разлагающимися телами тоже была. И в камерах заключения всякого толка. В пыточных. Но настоящий страх у неё вызывало то безвоздушное нечто. Комната-кулак, сжимающий тебя, лишь бы кости переломать друг об друга, пока огромные пальцы стискивают твоё тело.       Дело было не в Рае. А в том, что тут где-то есть кучка садистов, которым нравится прикрываться благом и выдумывать такие вещи.       Командующая бредет к выходу, медленно спускается по ступеням, и идёт туда, где её будет ждать адмирал.       Она справится. Китти молится об этом до конца пути.

***

      Левиафан думает, что девочка держалась молодцом. Генералы были обеспокоены её состоянием, но не настолько, насколько это было бы объективным. Они ехали верхом, Китти попросилась с Левиафаном. Коней было пятеро. Роуз с Реном, так как он был легче демонов, а Лоренцо в изначальный расчет не брали. Адмирал чувствовал, что девчонка неваливается на него, едва удерживая собственный вес. Слышал тихое шипения, когда он брался за её запястья, если для Чешир был риск упасть. Всхлипы на каждой кочке.       Мчались галопом всю ночь до нейтральных территорий, где через раз, но можно было словить лифт до Преисподней. Её застоявшийся осенний воздух встретил жарким паром, льющимся в лёгкие. Жара стукнула сразу после сильных дождей. Духота.       Если бы предложили, Китти позволила нести себя на руках те пятьдесят метров от дверей лазарета до кабинета Тенгри.       Не предложили. Правда под конец, видимо у командующей в голове каша и всякие барьеры пострадали, Кайло вдруг тормознул, ловя её под локоть. Девушка снова сдержаться не смогла — тихонько проскулила от внезапной рези под кожей.       Но то было у самых дверей кабинета, поэтому ладонь мужчины она кое-как, но скинула, и пошла внутрь.       Картинка жутковатая.       Холмс с рукой, закрепленной ремнями к рабочему столику лекаря. Тот скальпели готовил. — Какого хера?       Чешир не ругалась обычно не потому что воспитание, а потому что это было за гранью узкого спектра демонстрируемых реакций, которые она себе позволяла. Она коротко скомандовала ближайшему санитару забрать Вельзевула на осмотр, всем проваливать.       Всматриваясь в руку сыщика, Китти понимает, что та как будто теряет телесность. Тенгри бросает инструменты и преодолевает расстояние между ними в два шага. — Выглядишь чудовищно, что там произошло?! — Это что? - жестче спрашивает девушка, отступая на шаг. — Без разницы. Вид, как будто умерла на той неделе, Китти, что ты наделала?       Без разницы? Ах, без разницы?       Чешир не позволяет себя осмотреть, идёт к столику. — Отвечай. Сейчас утро. Я приказываю. Моё время, - обращается она к Шерлоку.       До вечера она была командующей и легатом Холмса. После — он был старшим офицером разведки, то есть мог командовать ею. Но сию секунду — её очередь. — Пущу под трибунал, - слова получаются злым скрежетом севшего голоса в пересохшем горле.       Выглядел Шерлок в целом не намного лучше девушки. Под глазами залегли тени. Из-за его прически не видно, но вообще-то там швы наложили вдоль рассеченного виска. Не тщательно стертая с лица кровь. Разбитая скула, перевязка под рубашкой.       Рана на зафиксированной ремнями руке.       Его задело.       Сейчас проводят рейды по местам сборищ религиозных фанатиков, попавших в Ад за лицемерие или убийства. Такие обычно и были местными террористами-смертниками. Они травили. Их ловили и убивали. Иногда среди них были те, кто мог призывать оружие.       Холмса задело во время последней из таких операций.       Выдох был сбит дрожью. Китти даже не слышит что Тенгри говорит за её спиной.       Это оружие не было гуманным. Такое убивало тебя неделями. Ты понемногу растворялся, пока не истлевал до конца. — Ампутация часто бывает решением, если резать до не поврежденных участков.       Мужчина давит улыбку. Ничерта у него не вышло, выглядел словно скривился от зубной боли.       Если честно, Чешир даже задумываться не стала, беря его за руку, делая ещё один оборот. Тенгри не успевает на неё даже накричать.       Шерлок был воском особенно тёплым. Метафорически. Не кипятком, каким, например, был Рен, обороты с которым, а с ним Китти делала их впервые, причиняли боль. С Холмсом боли не было. Он вообще-то был равнозаряженным или кем там. Чешир понимает что это значит. Она была калекой. Он был калекой. Они сцепились сдвигами и это не здорово ни разу, но насколько же легче было, когда сыщик был здесь.       Молча. Пока у Китти не было времени подумать о том, что такие вещи подталкивают её к краю пропасти — потере настороженности и дребезжащей тревоги, которые в её случае были гарантией всеобщей безопасности. Бездумная Китти Чешир — опасная для окружающих Китти Чешир.       Дай ей миг покоя. Позволь на секунду ощутить себя в безопасности, и выползет что-нибудь, что угробит всё.       Она всегда лишается жизни. Сам факт её близости лишает жизни всех вокруг...       Поэтому девчонка отрывает руку. Она почти готова убить всех вокруг за то, что ей приходится это делать. За то, что она не может позволить себе решить вопрос своего истощения за один восьмичасовой сон в обнимку с Шерлоком.       Разговоры не помогают. Она знает почему.       Потому что мало. — Перебесилась? - зло спрашивает лекарь, обрывая это маниакальненькое гудение в голове, - Сожрите ещё друг друга.       Вот оказывается как это — оборот. Это было погружением в тёплую воду. Тебя за руку тянут подальше от поверхности, где идёт снег.       Холмс осматривает свою руку почти неосознанно. И только когда Китти оступается, понимает, что это было где-то раза в два больше, чем её лимиты позволяли. — Вот и зачем?       Девушка не понимает кто именно её спросил — лекарь или детектив. Мужской голос смешался с гвалтом крови в собственном черепе. — А какая была разница? - вопросом на вопрос отвечает она, - Я ещё в Канцелярии думал, что сдохну. — Больная, - цедит Тенгри, подхвативший её под руки. — Больная, - соглашается Китти.       Больная. Она вообще-то строит из себя сухой голос разума. Скупой и рассудительный. Чешир исповедует спасение важных в пользу мелких солдат. Шерлок генералом или исключительным членом разведки не был. Этому спасению нет оправдания.       Она просто это сделала. Полумёртвая и опьяненная кровопотерей. Своей готовностью столкнуть свой мир в пропасть, если дело касается детектива.       Холмс бы ей не позволил, знай он к чему это прикосновение было.       Тенгри не одобрил бы.       Они сейчас о чём-то судорожно переговариваются, кажется кладут Китти на каталку.       Шерлок жив.       Шерлок жив, и это что-то кажется впервые за четыре года здесь, за сто с лишним лет без него, действительно важным.