Никому не говори.

      За окном бушует гроза с раннего утра. Хочется нежиться в кроватке, обнимая одеяло и никуда-никуда не вставать. Ветер сегодня особенно разбушевался, гнет деревья практически до самой земли, вырывает из рук телефоны и затрудняет движение людей, которым все же не посчастливилось выходить на улицу в этот не предвещающий ничего хорошего день. Парень с сожалением смотрит в окно, отмечая, что дождь усилился в несколько раз за последний час. Кажется, внутри бушуют такие же эмоции. Было приятно пробежаться под зонтом, укрываясь он небольшого дождя в половину восьмого утра, да только вот молнии начали сверкать так часто, распугивая всех, кого можно и нельзя. Антон ставит чашку с уже остывшим зеленым чаем на подоконник и слезает с него, полностью разворачиваясь и смотря на дорогу возле школы, где изредка проезжали машины. Первая рабочая неделя начиналась хорошо. Он готовил конспекты, немного переписывая их под программу здешних учебников, изредка общался с начальницей, и ему даже показалось, что она с ним заигрывает, но Шаст сразу отмел все подобные мысли, да и она его, на самом деле, не очень-то интересовала. Как личность она была слишком ветреной и несерьезной, словно школьница, которой доверили посмотреть за классом, пока учителя нет. Антон усмехнулся своим мыслям, сравнение показалось ему забавным. Как женщину он ее воспринимать не мог, максимум - как младшую сестру, и не мог сказать, что это плохо. В прошлой школе был мужчина, явно не первый десяток лет занимающий свое рабочее место, и уж точно не жаловал молодых педагогов. В той школе его никто не жаловал, за исключением нескольких учеников, которых можно было пересчитать по пальцам. Казалось, они просто смешивались с этой серой массой, утопая в море необоснованной агрессии.       Подводя итоги размышлений, зеленоглазый парень решил, что тут ему очень даже нравится. Спокойные ученики, желающие получать знания, прекрасная дисциплина и хороший коллектив, из которого его не намеревались выгонять. Только вот Арсений Сергеевич...       Не желая думать о каждодневных стычках с этим человеком, Антон махнул рукой, пытаясь таким образом прогнать мысли, после чего устало выдохнул. Крепкий зеленый чай немного горчил, возвращая парня в реальность и он, за несколько глотков допив до дна, наскоро сполоснул чашку и отправил ее в ящик своего стола. До конца урока оставалось совсем немного, а на следующем ему предстояла встреча с девятым «а», у которого неплохо повысилась успеваемость с приходом молодого учителя.       – Что, мысленно готовишься снова опозориться перед детьми? – Грубый голос неожиданно разрезает устоявшуюся и такую комфортную тишину. Парень уже чувствует, как от злости закипает кровь в венах, но мысленно считает до десяти, лишь бы не наговорить лишнего. Все-таки Арс мог бы настучать жене, и Антона бы выпроводили отсюда навсегда. А он, возможно, хотел бы отдать в эту школу своих детей... Если они, конечно, будут.       – Мне не очень хочется брать с вас пример, – сухо бросает Шаст, желая поскорее отделаться от навязчивого коллеги, который не упускает свободной минуты, чтобы бросить что-то колкое.       – То есть, я угадал? Это значит «да»? – Довольный собой, мужчина ловко цепляет пальцами какой-то журнал одного из старших классов, перехватывая второй рукой прямо в воздухе, ухмыляясь своим остроумным мыслям.       – Это значит «оставьте меня наконец в покое», – Антон продолжает обращаться к нему на «вы», боясь переходить границу, которую Попов, в свою очередь, упорно игнорирует.       – Не дождешься, – уже беззлобно бросает он напоследок, сверкая своими ярко-голубыми глазами выходя за дверь, и Шаст нервно ожидает какой-то подлости. Кажется, в этот раз пронесло.       Парень устало потирает переносицу пальцами и резко выдыхает. Бесит так, что руки чешутся лицо разодрать. Оставить не один синяк, опрокинуть на пол и... Шаст не хочет заканчивать мысль и снова считает до десяти. Берет журнал все того же девятого класса и устало отправляется в кабинет, где его через пару минут будут ждать явно не более пяти человек. Спасибо погоде за разгрузочный день.       Последний урок проходит мирно и тихо, что не перестает удивлять учителя. Привычных криков нет, и перенастроиться проблематично. Позавчера у него кто-то даже спросил, почему парень так громко объясняет материал, а тот даже и ответить не мог. Просто по привычке. Тут же можно было говорить и шепотом, тебя все будут слушать и слышать, и это было довольно приятно. Когда тебя кто-то радует хочется радовать в ответ, поэтому недолго думая, Антон принимает решение отпустить детей пораньше, ведь кому не понравится новость, что можно по-тихому сбежать, зная, что проблем не возникнет. Объявив о своей новости, он терпеливо ждет реакции, которой не следует еще около минуты. Уже подуставшие подростки смотрят на учителя с недоумением, и одна из девочек все же решается поднять руку.       – Да? – Разрешает говорить ей парень, поражаясь тому, что даже сейчас она не позволила себе нарушить правила школы.       – Мы не хотим уходить, с вами так интересно, – смущенно тараторит девочка, спеша снова уткнуться лицом в учебник, – можно мы останемся?       – Конечно можно, – Антона прерывает стук в дверь, и он напрягается, ожидая услышать «вот так нужно стучать, недоумок» или что-то подобное, однако в проходе появляется совсем не Арсений. Директорка шепчет подскочившим детям «извините, я его украду на пару минут», и исчезает за дверью. Не боясь оставить учеников одних, Шастун следует за Элизой, что уже ожидает его в коридоре, все также лучезарно улыбаясь.       – Я хотела с тобой поговорить, – она кладет ладонь на плечо Антона, и того буквально током прошибает, – ты чего такой нервный? Арс зашугал? – Недовольно уточняет та, заметив реакцию на прикосновение и поджимает губы.       – Нет, все в порядке, просто устал, – в открытую начинает врать, сам себе не веря. Но это, вроде, ее немного успокоило.       – Ладно, потом с ним поговорю, – отмахивается девушка, – я вообще чего пришла. Премию получишь, вон как детей заинтересовал, у тебя минимальные пропуски уроков.       – А-а, да-а... Я очень старался, – недоуменно выталкивает из себя каждое слово.       – Вижу, – она окинула его оценивающим взглядом, – молодой, красивый, умный, да еще и рассказывает интересно! Все, я побежала. Девушка посылает ему воздушный поцелуй на прощание и игриво подмигивает, разворачивается и уходит в сторону лестницы, оставляя Шаста в смятении. Она сделала что? Это определенно неправильно, просто странно.       В кабинет Шаст возвращается немного подавленным. Конечно, внимание со стороны красивой и влиятельной женщины - мило, но из-за личных триггеров Антон пытается не думать об отце и его изменах, как оставил их вдвоем, собрал вещи и уехал непонятно к кому, как потом возвращался и молил на коленях бывшую жену. И как та его простила, однако ничего не поменялось. Парень мотает головой и переключается на детей.       Урок проходит быстро, пока дети пишут легкую самостоятельную, чего сами и попросили в ответ на «у вас довольно мало оценок». Шаст продолжает думать о своем, не загоняется, просто не успевает цепляться за какую-то определенную мысль в этом огромном потоке. Они сверкают так быстро, что парень не успевает сосредоточиться, как переключается на что-то другое, но одна все же не дает покоя. Он думает про Арсения слишком много и не понимает, как относится к нему. С виду хороший человек, улыбается и любит детей, любит свою работу и, вроде как любит Лизу, но то, как он ведет себя по отношению к Антону... Чем это вызвано? Неловко ероша волосы на затылке, парень пытается разложить все по полочкам, потому что просто не воспринимает такое отношение как чистую ненависть. Да, он помешал им в интимный момент, и был готов сразу покинуть помещение, но не по своей воле остался. Вряд ли такое отношение было вызвано одной только ситуацией.       Антон в своей голове продолжает неизвестно зачем оправдывать коллегу и даже не замечает, как ученики покинули класс, и только одна девочка осталась, нервно сжимая в руках лямку рюкзака.       – Антон Андреевич, – привлекла к себе внимание, желая о чем-то поговорить, и парень поднял голову, но продолжая смотреть куда-то сквозь нее, пытаясь вырваться из океана дум, в которых он беспросветно тонул, – вы вернулись в кабинет очень грустным. Могу я предположить?       – Да, конечно, – не сразу отвечает он, подмечая, что девочка кусает губы чуть ли не до крови.       – Вам нравится директорка? – Произносит уже более уверенно, но все еще явно ожидает послания куда подальше, ведь знает, что точно лезет не в свое дело, но любопытство берет верх.       – Что? – Шастун явно был ошарашен таким предположением, но усмехнулся ситуации. Он и сам не успел ни в чем разобраться, зато был точно уверен, что девятиклассница ошибается. – Нет, солнце, не она. Не грузи свою голову столь сложными вещами.       – Она на вас смотрит явно не как на коллегу, – продолжает стоять на своем та, – ее мужа уже давно никто не видел и многие считают, что она в разводе. В голове медленно, но все же начинает складываться пазл. Пытаясь воспроизвести в сознании совсем свежие воспоминания, Антон меняется в лице, решая, что нужно кое-что проверить. Он отпускает девочку, обещая поделиться, если что-то будет происходить, и возвращается в учительскую.       – Что за бесполезный урок, – наиграно причитает Попов, – каждый день пытаюсь определить товары на экспорт соседних стран и не хожу в магазин без заполненной контурной карты.       Антон устало выдыхает, наблюдая за физиком, особенно за его руками, которые пока не удается разглядеть. Он уже понимает, что вообще-то Арс не может побежать и пожаловаться директорке, потому что официально между ними ничего нет, в этом здании даже у стен есть уши, все давно об этом знали бы, и дети окрестили такие отношения "мимолетной интрижкой, что была у нее не с одним и даже не с двумя молодыми учителями".       – О, нет! – Парень бьет себя по лбу все также ненатурально и наконец разворачивается к Антону лицом, продолжая игнорировать его присутствие. – Забыл расставить места добычи угля в России! Как я мог?       Парень дергает ручку двери, и Шаст наконец-то замечает отсутствие обручального кольца на его руке, подтверждая свои убеждения. В голове рождается план, и он даже не понимает, зачем ему это. После такого Арсений точно не отстанет, тогда с какой целью стоит воплощать это в жизнь? Антон уже не думает. Идет следом за учителем и радуется, что все так удачно складывается, когда они встречают Элизу в коридоре.       – Сегодня в восемь, я скину адрес, – пока никто не успел открыть рот, быстро произносит Шаст, наблюдая, как лицо парня заливается красной краской от злобы, и как от радости несколько раз кивает головой девушка, напоминая младшую сестренку, который предложили сходить в парк развлечений.       – Буду ждать, – расплывается в улыбке Лиза, бросая эту фразу уже уходящему вниз по лестнице Антону.       Ветер бьет в лицо, но это не ощущается так противно, как могло бы. Шаст просто рад, внутри все словно разложилось по полочкам. Он думает о том, что делать дальше, не замечая, как черпнул ботинком воду. Дождь прекратился несколько часов назад и теперь на небе, как ни в чем не бывало, светит солнце, прогоняя грозовые тучи. Лужи даже не думают сохнуть, осенью в этом городе почти каждый день идут дожди.       – И куда я ее поведу? – Вдруг останавливается парень, вытаскивая пачку ненаглядного парламента и сразу лопает обе капсулы. Задумчиво крутит в руках сигарету, около минуты. Подкуривает и продолжает путь в сторону дома, с наслаждением вдыхая дым с тропическим привкусом.       Парень осознает, что никуда не хочет идти с ней. Да, он хотел просто побесить Арса, и добился своего, но идти на свидание совершенно не хотелось. Вылететь из школы не хотелось еще больше.       – Стоять, урод, – доносится из машины, что ехала со скоростью среднестатистического пешехода. Антон оборачивается и усмехается, замечая спущенные тонированные стекла и Попова за рулем черной и вымытой до блеска иномарки. Как она осталась такой чистой после утреннего ливня?       – Че те нужно? – Делает последнюю затяжку и небрежно кидает бычок прямо под ноги, на мокрый асфальт, несколько искорок разлетаются по сторонам. Шаст останавливается.       – Поговорить надо, – машина тоже остановилась, ее быстро покинул брюнет, направляясь в сторону географа, угрожающе разминая пальцы рук, из-за чего был слышен негромкий хруст. – Ты какого хуя творишь? – Задает риторический вопрос, и под таким давлением Антон пятится назад, уже через пару шагов неприятно упираясь спиной в стену какого-то жилого дома.       – Такого. Имею право, – пытаясь не показывать страх, выпаливает он и, кажется, это прозвучало не очень убедительно, потому что в следующее мгновение Арс цепляется за ворот не до конца застегнутой куртки и тянет его на себя, после чего резко отстраняя, и Шаст больно впечатывается затылком в бетон, недовольно шипя.       – Я это место под солнцем отбивал несколько месяцев, а какой-то придурок умудрился за пару дней все испортить, не подскажешь, что сделать с ним? – Издевательски шепчет почти в самое ухо, да так медленно и зло, что внутри все скручивает от животного страха, что накатывает с каждой минутой все больше. – Ты хоть знаешь, насколько богатый и влиятельный ее муж? Знаешь? – Почти срывается на крик, и Антон жмурится от резкого шума. Попов снова заставляет его удариться о стену, повторяя предыдущий маневр. – Не думаю, что мне нужно напоминать, какая у меня и у тебя зарплата. Думаешь, я от большой любви стелюсь перед ней? Нет. Это мой единственный вариант. Отвали от нее.       – Найди себе другой вариант, психотерапия тебе в этом поможет, – недовольно кричит Антон уже отпустившему его бедную куртку коллеге, гордо разворачивается и оставляет физика одного.