Общие голоса

Восходящее солнце медленно выплывает из-за крон деревьев, когда Игорь, проснувшись, видит сгорбленную фигурку на поляне перед машиной. Парень сидит прямо на траве, наверняка очень мокрой от росы, закутавшись в игореву куртку и обнимая припавшего к ногам пса. Гром, зевая, выбирается из служебной машины и ползёт к ним, прихватывая с собой плед, которым его заботливо укрыли. — Простудишься вот так на земле сидеть. Разбудил бы, — голос со сна хриплый и непривычный. Серёжа в ответ на это поворачивает голову и слегка улыбается. — Мне нравится, когда ты спишь. Можно за тобой подглядывать. Игорь опускается на траву рядом с ним, накрывает их обоих одеялом. Мухтар недовольно сопит, когда ворсинки от пледа щекочут нос. Майорская пятерня ласково треплет чуть вьющиеся рыжие локоны — вчера заплетали косички. — Тебе за мной всегда можно подглядывать. Серёжа мечтательно жмурится, тянется вслед за рукой, словно довольный кот. Гром так и не привык видеть его настолько расслабленным и спокойным, поэтому восхищённо подвисает. Когда дела позволяют им вот так выбираться за город, дышать сразу становится легче. Серёже нравится на природе: как-то раз они весь день собирали полевые цветы. Лишь затем, чтобы вечером устроить траур по изжеванному Мухтаром букетику. Чем дальше от города — тем им свободнее. — Давай сегодня пиццу закажем после терапии? — предлагает Игорь и видит, как Серёжа чуть капризно поджимает губы при упоминании их нового взаимного времяпровождения. Воспоминания у него о врачах хуже некуда, но Игорь его никогда одного в кабинеты не отпускает. У них вроде как семейная терапия, как гордо обозвал её Гром под общий смех Димы и Серёжи. — И вечером порисуем? — хитро щурится рыжее чудо. — И вечером порисуем, — легко соглашается Игорь. Серёжа наклоняется к загривку Мухтара, пряча в собачьей шерсти счастливо-влюблённую улыбку. Игорь её не прячет, светит ею открыто и гордо. Руку отнимает от медных волос и переплетает пальцы, находя Серёжину ладонь. В конце концов, у них отпускные, можно и позабавить Серёжу своими неумелыми каляками-маляками на бумаге. Пусть считает себя гением живописи, если хочется. Они сидят плечом к плечу ещё какое-то время, пока Серёжа не поворачивается лицом к Грому ровно в тот момент, когда солнце поднимается ещё выше и опаляет тёплым светом невозможно яркие глаза. Такие голубые и чистые, как само небо. Восход освещает их обоих и надёжно укутывает в свои объятия. У них больше нет чужих голосов в головах. Только их собственные друг у друга.