Верность пса сгубила

— Что же ты такой молчаливый? — серые глаза в полумраке, освещаемом только лишь тусклым светом из окон, будто горят ярким пламенем, словно драконьи. Скалит зубы в гадкой ухмылке, перекатывает языком зубочистку. Так и хотелось врезать ботинком по роже, чтобы сначала выбить ее изо рта, а потом воткнуть в глаз. Сукин сын. — Мы же все-таки старые приятели, так давай проведем с тобой познавательную беседу под названием «говори-где-Разумовский».       Олег даже если бы захотел говорить, то не смог бы. Этот гад из него всю душу выбил, по телу расползались болючие синяки и гематомы, кости ломило, дышать было тяжело из-за отбитой грудной клетки и заливающей рот и нос собственной крови. Способность видеть не потерял только правый глаз, да и то перед ним все расплывалось, отчего приходилось жмуриться время от времени, пытаясь вернуть фокус. Волков едва чувствовал свои пальцы, потому что черт знает сколько времени провел в подвешенном состоянии. В прямом смысле. Несмотря на то, что в помещении было достаточно тепло, его все равно пробирала нездоровая дрожь, будто его лихорадило. Однако он мог лишь предполагать, что конкретно с ним и осталось ли на нем хоть одно живое место. Вряд ли. — Иди к черту, — хрипит черноволосый и борется с огромным желанием хотя бы плюнуть в лицо Вадика своей кровью вперемешку со слюнями. Вопрос только, чего было бы больше. — Сходил бы, но сомневаюсь, что Разумовский приживется среди чертей, — Вадим криво ухмыляется, упирается ему в солнечное сплетение локтем, нарочито сильно давит, заставляя Олега болезненно сморщиться. В руке блестит нож, которым он уже успел оставить пару царапин на его руках. Блондин оглядывает старого друга с ног до головы и вздыхает, будто отчасти даже сочувственно. — Слушай… Ты реально считаешь, что я поверю, будто костюм по чистой случайности пришел и ушел из квартиры, где был ты?       Вадик приблизился к лицу Волкова на опасно близкое расстояние. Хотелось податься чуть вперед и откусить ему нос, но мужчина лишь хмурится и дышит громко, почти сопит из-за залитого кровью носа и сломанной перегородки. Главной его задачей было не сорваться, не выдать свой страх. Нет, не за себя. За семью. Он очень надеялся, что они не нашли ничего в его рабочем телефоне и ноутбуке, что могло бы привести их к Саше или Аиде. — Нет. Зато я считаю, что ты конченый псих, — он буквально рычит эти слова, морщась от металлического привкуса во рту. — Я? Это не я продолжаю работать на парня, который выпустил в меня целую обойму, — Дракон приближается еще, говорит уже вполголоса, нет, шипит, хмурит светлые брови. Будто ему действительно жаль, что его некогда близкий товарищ стал мальчиком на побегушках у поехавшего богача. — Кто из нас псих — я или ты, господин стокгольмский синдром?       Блондин отходит от него на шаг, складывая руки на груди, словно действительно ожидая ответа на свой вопрос. Мысленно Олег сразу осознал, что из них двоих псих именно он. Хоть в чем-то Вадик был прав. Волков в отчаянии жмурится и запрокидывает голову назад. Если бы не его слепая преданность, он бы здесь не оказался. Сидел бы спокойно дома, пил чай с молоком и яблочным пирогом в компании любимой жены и дочери, а вместо этого висит, подвешенный к потолку, и только каким-то чудом не теряет сознание. Он бы и рад признать, что облажался по-крупному, что в очередной раз наступает на грабли, так любезно подложенные Сережей, да только смысла от этого будет мало. Держался не потому, что сильный, не потому, что не хочет показаться слабым, а потому что обещал вернуться. А если он так просто сдастся и покажет свою слабину, то Вадик не будет больше его держать здесь, а сразу убьет. Или сначала использует как приманку для Сергея, а потом убьет. Он, конечно, не хочет его расстраивать, но у черноволосого были огромные сомнения по поводу Разумовского. — Знаешь, — начинает Вадим после их непродолжительной игры в молчаливые переглядки, — когда мы вместе работали, я считал, что из всех наших только ты — хренов перестраховщик, — он усмехается, на секунду посмотрев на носки своих ботинок, на которых остались следы крови Волкова. — Но даже я не согласился бы под заказ поехать в Лондон и взорвать Трафальгарскую площадь. А вот тебе по силам оказалось. — Как вы все хорошо обо мне думаете, — Олег смеется хрипло, зловеще, почти истерично, скалит окрашенные в красный зубы, чуть дергает левой щекой от тянущей боли и языком слизывает текущую с носа кровь. Они действительно думают, что он такой божий одуванчик? О, они крупно ошибаются. Дай ему только волю, и он хоть сотню людей голыми руками задушит, хоть тысячи таких мест, как Площадь Восстания, взорвет. Он, в отличие от Сережи, всегда действовал, будучи в здравом уме. Так что же будет, если у него однажды сорвет крышу? — Но ты продолжай. Значит, все дело во взрывах? Что стряслось, у твоего нынешнего босса там кто-то умер?       Черноволосому нравится, как лицо Дракона искажается гримасой ярости. Он даже не пытается сдержать довольную ухмылку на один бок — вторая щека припухла и болела из-за синяка. Но долго радоваться ему не позволили — Вадик со всей силы бьет его кулаком в живот. У Олега искры из глаз летят от тупой боли, пронзившей, казалось, все тело. К горлу подкатывает тошнота, а он даже отдышаться нормально не может. Только сипло кашляет, чувствуя, как во рту прибавилось солоновато-металлического вкуса. Видимо, прокусил язык. Он сплевывает на пол кровь и уже без тени ухмылки смотрит на блондина, который выглядел теперь чуть более спокойно и потирал ушибленные костяшки на руке. — Мы оба понимаем, что у тебя нет необходимости меня пытать. На моем ноуте ты ничего не нашел, но тебе достался мой рабочий телефон. Ты уже увидел, что я не сохраняю в нем никаких контактов и сейчас там только один собеседник в анонимном мессенджере. Ты прекрасно понимаешь, кто это, — идет на последний отчаянный шаг. Отчасти блефует, потому что не знает, как глубоко они могли капнуть. Вдруг среди них есть квалифицированный хакер, который залез дальше, чем папка «недавно удаленное» в телефоне. Олег, конечно, никогда ничего не сохранял, но просматривал же. Историю всегда подчищал, но количество посещений на те или иные сайты сохранялось. А он ведь не раз заходил на профиль Саши. — Просто тебе все это по кайфу, да? — Ну-ну, не делай из меня такого уж зверя, — Вадим почти обиженно фыркает, сморщив нос, и перекатывает языком зубочистку. — Мне ведь нужно показать тебя в лучшем виде этому твоему «собеседнику». Да и упомянутому тобой боссу — тоже.       Волкову от слова «совсем» не понравилось, как Дракон усмехнулся, аж мурашки по спине пробежали. Хотя, может, это от того, что сквозь щели стал задувать пронизывающий до костей морозный ветер, а у него уже просто не был сил, чтобы вырабатывать тепло. Вадик несильно, даже отчасти ласково похлопал его по щеке и отошел чуть вперед, доставая телефон. Черноволосый закатил глаза и тут же прикрыл их, стоило бывшему другу сделать с ним селфи. Хоть бы вспышку отключил, кретин. Единственный видящий глаз ослепило ярким светом, что тот начал слезиться, а картинка расплываться еще сильнее. Олег попытался проморгаться, пока блондин с радостью цепного пса отсылал эту фотографию своему боссу. Тот, кажется, не слишком это одобрил, потому что сразу же раздался самый дебильный рингтон из всех, которые можно было придумать. Дракон расхаживал из стороны в сторону, крутил в руке нож и иногда кидал на Волкова косые взгляды, в которых плясали черти. Сам же Волков не сводил с него взгляд, и каждый раз, когда экс-друг оказывался за спиной, он чувствовал себя еще более уязвимым. Он мог только предполагать, что он вытворит в следующую секунду, а потому готовился к худшему. Но этот гад лишь вновь возникал перед его лицом, довольно улыбаясь. — У меня появилась одна мысль. Нам не надо узнавать, где Разумовский. У нас теперь есть его номер — жаль, не телефона, но и мессенджер подойдет, — Вадик так гордо вскинул подбородок, удовлетворенный собственной идеей, что черноволосого потянуло блевать еще больше, чем до этого. — Он сам примчится, когда получит эту замечательную фотографию!       Олег усмехается, дернув бровью. Он так уверен в то, что Сережа придет за ним. Даже у Волкова были большие сомнения на этот счет. Он, конечно, несмотря ни на что, любил Серого, ценил, прощал все косяки, но… Сейчас ситуация слишком серьезная. Разумовский привык действовать чужими силами, так что помощи от него можно ожидать в последнюю очередь. Даже если кто-то за ним придет, то это явно будет не он сам. Но Дракон продолжает уверять своего босса, что это точно сработает, даже ставит какие-то, видимо, лишь эфемерные пять косарей, на что черноволосый лишь качает головой. — Вад, хочешь со мной поспорить? У меня тоже… сильные сомнения. Это очевидная ловушка, — он вздыхает. Под ложечкой неприятно сосет от осознания, что он так просто усомнился в своем лучшем друге. До сих пор ли он лучший? — Я не улавливаю полет твоей мысли, — блондин снова приближается и, прислонив нож к его подбородку прямо острием, заставляет Олега смотреть точно ему в глаза, — ты убеждаешь меня избавиться от тебя прямо сейчас?       Что было дальше Волков помнит смутно, обрывками, потому что он то и дело терял сознание. Помнит, как Дракон снова и снова, будто он боксерская груша, бил его по ребрам, по животу, в грудь, заставляя бывшего друга задыхаться и кашлять кровью. Помнит, как он только слегка проводил по его коже лезвием ножа, но то все равно оставляло за собой тонкие красные полосы, которые тут же начинало щипать от стекающих капель пота. Помнит, как его начало не на шутку колотить, будто он все это время провел на морозе. Помнит, как волосы прилипали ко лбу, как картинка расплывалась от подступающих слез, как кусал внутреннюю сторону щеки, лишь бы не завыть от боли. Помнит, как Вадим вновь оказывается у него за спиной, проводит тупой сторона ножа по контуру татуировки с головой волка, заставляя его шумно сглатывать в ожидании следующего действия. Помнит, как он не узнает свой собственный хриплый вскрик, когда спину обжигает два быстрых, но длинных пореза. Крест накрест. Помнит, как от этого его снова начинает трясти. Помнит, как после этого его силы покидают окончательно.

***

      Целый день Саша ощущала в груди неприятное тревожное чувство, которое с каждой минутой все увеличивалось и увеличивалось, и к вечеру оно разрослось до размеров солнечной системы. Усугублял все тот факт, что Олег даже СМСку не написал, хотя обычно делал так, когда сил на разговор не было. Она места себе не находила, но на все вопросы отмахивалась, мол, проблемы на работе. Однако главной проблемой был так и не вышедший на связь Волков.       Поправив одеяло Аиды, девушка хотела продолжить чтение сказки, но ее прервал звук уведомления с телефона. Сердце радостно затрепетало от мысли, что это может быть ее муж. Да, это действительно был он, только вот… Он был подвешен на крюке, а его спину украшали два огромных пореза, перечеркивающих татуировку. Собственно, из-за нее и не осталось сомнений, что это именно Олег. Александра испуганно вздохнула, широко распахнув глаза. Руки в тот же момент затряслись. Но нельзя было показывать эмоций, чтобы дочка ничего не заподозрила. Алекс заблокировала смартфон и еще несколько секунд, не моргая, пялилась в одну точку. Из оцепенения ее вырвал только голос Аиды. Она спросила, что произошло и кто это написал. — Прости, милая, это по работе. Срочные… Новости. Засыпай, а завтра я отвезу тебя к дедушке, хорошо? — Волкова нежно поцеловала девочку в лоб и, дождавшись одобрительного кивка, спешно покинула детскую, плотно закрывая за собой дверь.       Саша тут же вылетела на балкон в том, в чем была, и набрала номер Сережи, попутно доставая из пачки сигарету. Разумовский долго не отвечал, пришлось перезванивать и не один раз. Густые облака дыма то и дело вылетали изо рта девушки, которая нервно стучала ногтем по задней крышке телефона. — Ало? — Ало?! Разумовский, какого хрена?! Что это на странице у Олега, м?! Скажи, что это твоя очередная какая-то безумная идея для приманивания кого-нибудь, — буквально шипела в трубку Алекс, крепко сжимая ее в руке. Она бы хотела накричать на него, но спала уже не только дочка, но и Джульетта, а беспокоить ее уж тем более не хотелось. — Да, я… Как раз хотел позвонить насчет этого. Хотел бы я, чтобы это было моей идеей, но ситуация куда хуже. Олега похитили, — с той стороны раздался тяжелый, усталый вздох. Александра на какое-то время потеряла дар речи, даже, казалось, не дышала. Она дрожащей рукой поднесла сигарету ко рту и сделала длинную затяжку. По щекам невольно покатились слезы. Нет, она должна быть сильной. Ради него. — Ты тут? — Да тут я, бл… — девушка прерывисто выдыхает, потерев ладонью лоб. Мозг отказывался соображать нормально, мысли наслаивались одна на другую, поэтому выходила только одна сплошная каша. — Ты меня слышишь? Не смей приближаться к Олегу даже на шаг, понял?! Я сама все сделаю. — Но… — Никаких «но»! Из-за тебя, из-за твоей чертовой одержимости правосудием он сейчас хрен знает где, истекает кровью! И вообще, хрен знает, жив ли он! — в конце ее голос срывается на истеричный вскрик. Волкова зажимает рот ладонью и, наконец, позволяет эмоциям взять вверх. Она плачет почти беззвучно, только плечи ее подрагивают и раздаются всхлипы. Сережа ничего не говорит, пристыжено молчит, потому что понимает, что Алекс права. Его лучший друг сейчас в опасности из-за него и из-за его невнимательности, неосторожности. Но он тоже не может сидеть сложа руки, пока все будет делать Саша. — Я знаю, где он. Отследил телефон и ноутбук по геолокации, — хриплым голосом прерывает тишину Сергей, предварительно прокашлявшись. — Он в одной из пригородных промзон. Называется «Дубровка». Скину точный адрес зашифрованным сообщением на случай, если переписка будет прочитана. — Ладно, — Александра вытирает влагу со щек и глубоко выдыхает, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. — Спасибо. Я буду держать тебя в курсе.       Алекс не дожидается ответа и сбрасывает звонок, сразу же набирая другой знакомый номер. Действовать нужно было незамедлительно, идти по горячим следам, пока Олега не перевезли в другое место. — Ало, пап? Извини, что так поздно, но дело срочное. Олега похитили. Да, собирай своих.