To the Rhythm of Your Racing Heart

— Чайльд, ты жесток. Рассветное солнце обняло своими лучами фигуры мужчин, которые только принялись за завтрак, начиная свой длинный прощальный день в ресторане Ванмин. — А? — вопросительно хмыкнул Тарталья на обвинение, не совсем понимая, что подразумевает сидящий перед ним мужчина. Лёгкая хитрая усмешка осела на губах Чжунли, когда тот кивнул в сторону палочек с узором дракона и феникса, что держал сейчас в руках Чайльд. — Я полагал, что ты давно избавился от этих палочек, но, оказывается, они были в твоём распоряжении всё это время. И именно в последний день своего пребывания в Лиюэ ты решил ими воспользоваться, прямо передо мной. Если бы я знал тебя хуже, то подумал бы, будто ты решил отомстить мне в самый последний раз, — произнёс Чжунли, сразу принявшись с удовольствием есть свой завтрак. Слова Чжунли не то, чтобы прояснили что-то, а даже сильнее запутали Предвестника. И, заметив молчаливого юношу, Чжунли снова поднял на него взгляд. Он всмотрелся в выражение лица Чайльда, нахмурившись в раздумье, а потом широко открыл глаза от осознания. — Ты всё ещё не понял значение этих палочек? — Чайльд отрицательно помахал головой на вопрос, до этого момента даже не предполагая, что у палочек есть хоть какой-то смысл. Единственное, что для него имело значение, так это то, что они были слишком дорогими для простых столовых приборов. Но Чайльд с радостью принял этот подарок, что вышел в копеечку, даже если этот подарок был оплачен им самим. — Не могу сказать, что вообще знал о существовании какого-то значения, — ответил юноша, рассматривая эти особенные палочки. — Так не пойдёт… после завтрака мы должны пройтись до книжной лавки Ваньвэн. У них в продаже широкий ассортимент исторических и культурологических книг по Лиюэ. Они должны прояснить, что я хотел сказать тебе этим жестом, — сказал Чжунли с намёком на серьёзность в голосе. Эти палочки были настолько важны? Что они вообще могли бы означать? И почему Чжунли был таким скрытным? — Ха? Почему ты тогда сам мне не объяснишь? — недоумевал Предвестник, почему же им нужно идти из-за этого аж до книжного. Они могли бы провести время поинтереснее, а не закупаться дорогущими бумажками. Чем-то более увлекательным, чем часами смотреть в полки со скучными книжками. Чем-то, что могло бы отвлечь Чайльда от мысли, что понедельник наступает уже завтра. — Возможно, ты воспримешь всё лучше от книги, а не с моих слов. И я, если честно, немного смущён объяснять тебе всё в лицо. Я полагал, что всё это время ты знал о значении палочек, но это оказалось не так. — Хмм, это очень интригует. Ты уверен, что не сможешь объяснить мне? — спросил Чайльд, ему становилось всё любопытнее и любопытнее узнать об этих палочках. Но, к его сожалению, Чжунли отрицательно помахал головой. — Я бы предпочёл, чтобы ты прочел обо всём из книги самостоятельно. Считай её моим прощальным подарком тебе. И спустя некоторое время Чайльд оказался в книжной лавке Ваньвэн, держа в руках далеко не одну книгу об истории Лиюэ. Он был уверен, что у него в руках была лишь один фолиант по нужной теме. — Чжунли, это всё настолько важно? — спросил мужчину Чайльд, когда тот прошёлся между книжных стеллажей. — Я знаю, что… — Тарталья поднёс к себе одну из книг, что была у него в руке; том с коричневой обложкой с узором цветка. — "Традиции Лиюэ". Мы же только за этой книгой пришли! "Ночь в бамбуковом лесу"? "Записи бродяги"? "Разбитые мечты?" "Хроника заоблачного предела"? — Чжунли добавил сверху ещё одну книгу к нарастающей стопке, пока Чайльд следовал за ним. — И теперь "Властелин Инкогнито"? Ты серьёзно? — спросил он, посмеиваясь, пока Чжунли продолжал копаться в полках в поисках очередной книги. — Ты хочешь, чтобы я привез к себе домой половину литературы Лиюэ? Конечно же ты не рассчитываешь, что я прочту их все, правда же? — хотя Чайльд с недоверием смотрел на действия архонта, он всё же послушно держал стопку книг и не пытался что-то убрать. Рядом с Чжунли он стал совсем тряпкой. Предвестник стоял посреди книжного магазина, в который заходил лишь в очень крайних случаях, и держал в своих руках кучу пущенных по ветру денег. И если бы рыжеволосый не был так очарован рядом стоящим мужчиной, то уже давно бы взбесился и отправил эти книги в полёт куда-нибудь в море. — Чтение — один из важнейших жизненных навыков. К тому же прекрасный вид досуга, которым ты мог бы насладиться по дороге домой. Если бы я порекомендовал что-нибудь особенное, то, скорее всего, выбрал бы это, — Чжунли постучал пальцем по бирюзовой книге с алмазом на обложке. — Довольно занимательное чтиво. — И о чём же оно? — спросил Чайльд, получая почти хитрую ухмылку в ответ. — Прочти и узнаешь, — закончил Чжунли и вернулся к выбору книг на полках. Чайльд еле сдержал недовольное фырканье. Что за странный метод заинтересовать в прочтении? Наоборот, это его лишь оттолкнуло от книги. Двое ходили по книжной лавке, Тарталья был чуть в сторонке, удерживая в руках увеличивающуюся стопку книг. И только когда Чжунли достал одну особенную книгу и показал её обложку Чайльду, тот снова заинтересовался. — "Аякс Великий"? Ты шутишь? — брови юноши дёрнулись, и он посмотрел на Чжунли с удивлением и ноткой веселья. Мужчина издал тихий смешок своим низким бархатистым голосом и притянул к себе книгу. — Возможно я даже оставлю её себе, — мягко сообщил Чжунли, уставившись на книгу так, будто перед ним была не пачка бумажек, а величайшее сокровище. — На память о тебе. Ты ведь как-то сказал, что тебя назвали в честь героя из одной легенды? — тень тёплой улыбки появилась на губах бывшего архонта. Это был любимый вид для Чайльда, который мог бы заставить его сердце трепетать от нежности, если бы Чжунли сейчас не спросил об истории его имени. — Ну, да. Не то чтобы мне оно особо нравилось, правда. У Аякса не было счастливого конца. Даже не знаю, какого рожна мой отец решил так меня назвать. — Должен признать, я не дочитал легенду до конца. Из того, что я слышал, он был одарённым воином, так что было бы логично предположить, что он бы встретил достойный конец, неважно, умерев от старости или в пылу жаркой битвы. Но что случилось с Аяксом в конце на самом деле? — он поднял взгляд на Чайльда, в глазах искрилось любопытство. Нет, не только любопытство. Что-то ещё. Чувство сложнее и запутаннее, очень важное. Будто в глазах Чжунли была сокрыта какая-то тайна, а ему нужно было её разгадать. Речь шла уже не о Аяксе Великом. Нет, теперь они говорили о нём самом. Теперь речь шла об Аяксе, что стоял напротив Чжунли. Об Аяксе, который ещё не встретил свой конец. — Он был отважным воином, но стал слишком жадным и погубил сам себя, если коротко. Отец рассказывал мне эту историю очень давно, но, насколько я помню, Аякс захотел доспехи бога за свою победу. Однако другой герой убедил вождей отдать их себе. Там были две версии концовки. В одной он просто убивает себя, потому что не смог заполучить доспехи. Во второй он сначала перебил стадо скота, потому что был очень зол и обижен, и только потом убил себя из-за стыда. Ну в любом случае он убивает себя в конце, потому что не мог совладать со своими эмоциями и посмотреть в лицо реальности, — Чайльд попытался не думать о том, насколько же последние слова подходили ему. Возможно, его отец не так уж ошибся, назвав его в честь Аякса. — Ты хочешь сказать, что он сам стал причиной своей гибели? — Чжунли уставился на рыжеволосого, почти что прожигая в нем дыру, в его глазах был такой яркий огонь, что мог бы ослепить кого-нибудь неосторожного. Он также и парализовал его — извилистое пламя, от которого не сбежать. Всё, что оставалось Чайльду — смотреть в ответ и подливать масла, держась за крупицы своего сознания, что не были сожжены в этом опасном огне, и не дать пламени проникнуть в глубины его души. Казалось, будто сейчас Чайльд и был Аяксом Великим, стоя на развилке, не зная, какой его ждёт конец. В любой момент нити стыда и печали, что были так глубоко вплетены в него, смогут распуститься, оставив на произвол судьбы, и у него не останется ничего, кроме одиночества и пустоты. — Именно, — всё, что сейчас смог бы сказать Чайльд, его губы еле шевелились, выпуская скорее вздох, нежели слова. — Хмм… — отрешённо хмыкнул Чжунли, вдумчивое выражение на лице. Он неспешно поднёс указательный палец к своему подбородку, кончиком пальца водя по впадинке в задумчивой манере, почти также, как тогда, на горе, он успокаивающе поглаживал колено Аякса. Он практически мог ощутить фантомное касание заботливой ладони архонта на своей ноге. И в этот раз Аякс не пытался избежать своих мыслей о Чжунли. Нет, в этот раз он полностью был поглощён ими и не смел их отторгать. Он захотел снова почувствовать руки Чжунли на своих коленях, ощутить ту сокрушающую силу на себе, что смогла бы спасти его от самого себя. Он хотел протянуть свою руку к Чжунли и сжать его в объятии, даже если в итоге он сгорит и обернётся пеплом. Даже если сближение с ним погрузит его в ещё более глубокую яму отчаяния, он просто хотел дать себе надежду на то, что его не ждёт такой конец. Он хотел доказать себе, что он был кем-то больше, чем воином из легенды, кого постигла печальная судьба. — Увлекательная история, однако не соглашусь с твоим отцом в присуждении тебе подобного имени, — продолжил Чжунли, будто бы его отец мог видеть будущее и кем обернётся Аякс. Но возможно тот знал, в какой-то мере. Чжунли не осознавал, насколько легенда становилась для него правдивей. Для такого могущественного и мудрого бога, он не замечал самых очевидных вещей перед своими глазами. Но бывший архонт продолжил, будто бы читая его мысли. Будто он видел, какая беда разворачивалась сейчас перед его глазами. — Ты прав, вы с Аяксом из легенды очень одарённые и умелые воины, но я считаю, что на этом схожести заканчиваются. Аякс Великий привёл себя к такому концу своими стараниями. Он позволил ярости захватить его чувства, сгорев в пламени обиды. Но я верю в Аякса, что стоит передо мной, что он не встретит такой же конец. Ты не станешь причиной своего падения, — однако Чайльд не поверил в слова мужчины, сказанные с такой непоколебимой уверенностью. Если бы он знал, через что сейчас проходит Чайльд, то ни за что бы не говорил подобные вещи. Он бы не говорил, что Аякс смог бы спасти себя от подобной участи. Он не верил, но хотел поверить в слова архонта. Однако у Чайльда не было времени на долгие размышления. Вскоре Чжунли вернул себе мягкую улыбку, странное настроение будто испарилось, и тот повернулся к книжным полкам, чтобы вернуть книгу на место. — Ты уже не хочешь эту книгу? — спросил Тарталья, наконец приводя свои мысли в порядок. Чжунли отрицательно покачал головой. — Нет, я решил, что мне не понадобится книга, чтобы хранить воспоминания о тебе. Моя память на должном уровне, я бы удивился, если бы однажды не смог вспомнить хотя бы одну нашу встречу без мельчайших деталей. Память никогда меня не подводила, — Чайльд проигнорировал то, как его сердце сжалось от слов мужчины, отказываясь думать, почему же Чжунли был так уверен в том, что запомнит его. Он знал, что тот помнил множество вещей уже не одно столетие, но мысль о том, что воспоминания о Чайльде в этой бесконечной цепочке событий были для архонта такими же ценными... эта мысль оказалась для него мучительна, особенно когда через день он абсолютно ничего не вспомнит о Чжунли. И Чайльд начал думать о том, чтобы пересмотреть своё решение. Может быть, помнить о нём будет не такой ужасной идеей… Чайльду не хватило времени, чтобы самому откинуть эту мысль подальше и осознать, насколько она глупа, как Чжунли тут же заговорил: — Давай оплатим твои книги? — предложил мужчина, из-за чего рыжеволосый почти что воспылал гневом. — Что? Ты отложил ту свою книжку, а мне придётся тащить всё это на себе? — Предвестник поднял стопку огромную книг настолько быстро, что они почти свалились с его рук. Чжунли флегматично наблюдал за этим, совершенно не волнуясь о том, что книги почти упали на пол. — Разумеется. Мы же пришли в эту лавку, чтобы купить тебе книгу, — ответил Чжунли, от слов которого глаза юноши расширились. Его оправдание было настолько глупым, что Чайльд уже собрался отстаивать свою точку зрения до самого конца. — Чжунли, в моих руках сейчас далеко не одна книга, — выпалил Чайльд, готовясь бросить эту громадную стопку книг на пол прямо сейчас. Губы Чжунли чуть дёрнулись в ответе, но тот оборвал себя и лишь покачал головой. Он лукаво хмыкнул и ответил: — Ты прав. Я признаю, что, возможно, немного увлёкся, — Тарталья почувствовал, как нарастающий ком раздражения испарился при виде смущённого мужчины. И чувство полностью сменилось на что-то более тёплое и нежное, когда они вдвоём покинули лавку только с одной книгой в руках. Из тома чуть выглядывала записка от Чжунли, но юноша её ещё не смотрел. — Прочитаешь записку только когда начнёшь саму книгу, — наставлял Предвестника Чжунли, когда увидел, как тот мельком хотел взглянуть на бумажку. Хотя тот и послушался, он никак не смог усмирить в себе любопытство от всей этой странной скрытности и книги о его палочках. Было вероятно, что Чжунли всё так подстроил, чтобы заставить его прочитать книгу. Чайльд старался не думать об этом.

***

Предвестник понятия не имел, куда им стоит направиться далее, и ощущал, что Чжунли тоже не знает. Они продолжали просто бродить по улочкам, наслаждаясь компанией друг друга, между ними повисло молчаливое чувство спокойствия. Только когда солнце опустилось чуть ниже, а Чайльд уже потерял счёт времени, их тишину нарушил голос одного знакомого рассказчика. — Давай присядем и послушаем рассказ Лю Су? — предложил бывший архонт, когда они проходили мимо лестницы к Чайной Хэюй. Хотя тот располагался намного выше них, они могли отчётливо слышать зазывающий громкий голос рассказчика наверху. Из его слов Чайльд понял, что тот только-только начал рассказывать какую-то новую историю слушателям. — И следующее, о чём я вам поведаю, будет очень поучительной историей, — начал голос сверху. Чайльд переглянулся с Чжунли, явно заинтересовавшись, что же за поучительную историю расскажут в Чайной Хэюй. — Кажется, намечается что-то интересное, — сказал Чайльд. Двое начали подниматься по лестнице. — Имя этой истории “Разбитые надежды”, — продолжил рассказчик. Чайльд и Чжунли сделали пару шагов вверх, Чжунли был чуть впереди Предвестника. — Версия истории, о которой сейчас пойдёт рассказ, происходит в дальнем уголке гавани, очень похожим на тот, где находимся мы. У Чайльда засосало под ложечкой, но он попробовал проигнорировать это ощущение. Но что-то на грани его сознания подсказывало, что ему явно не понравится то, что он сейчас услышит. — Однако я должен вас предупредить. Сказка эта не имеет счастливого конца. Даже больше, она оканчивается на душераздирающем отчаянии! Сказ пойдёт о том, как человек, в попытке избежать боли, навлёк на себя ещё больше неприятностей. И, к сожалению, наш главный герой до самого конца не осознавал, какие же глупые решения он принимал. Двое мужчин сделали ещё пару шагов. Сердце Чайльда опустилось в пятки. Его тошнило. — История берёт начало в одном антикварном магазинчике… Чайльд застыл. — Безответно влюблённый покупатель… Чжунли обернулся, заметил, что юноша остановился и перестал подниматься по лестнице. Брови архонта поднялись в волнении и недоумении, вопрос застыл в его глазах. — И хозяйка магазина с нечеловеческими глазами, почти как у лисы… — Чайльд, ты в порядке? — спросил Чжунли, будто бы ошарашенное выражение Предвестника не говорило само за себя. — Этому покупателю хозяйка предложила решение всех его сердечных проблем... Чайльд продолжал смотреть сквозь бывшего архонта, его инстинкты кричали ему одновременно и бежать и оставаться на месте. Предвестнику хотелось провалиться под землю. — Нашему главному герою было невдомёк, что у хозяйки были не такие добрые мотивы. Однако об этом он узнает слишком поздно, когда ему уже отдали… — Вино, — пробубнил Чайльд. Лицо мужчины скривилось в полной растерянности, он смотрел так, будто перед ним был душевнобольной, а не его друг. Не то чтобы сейчас Чайльд сильно отличался от такового. — Вино? — повторил Чжунли, думая, что ослышался. Слова рассказчика стали неразборчивыми из-за диалога между ними, к облегчению Чайльда. — А, я забыл, что мне нужно купить бутылку вина, пока мы ещё тут, — соврал Тарталья, всеми силами стараясь скрыть от мужчины свои настоящие мысли и чувства. Каким образом он бы объяснил ему, что только пара слов этой сказочки превратили Чайльда в загнанное в угол животное? С каждым днём приближающегося отплытия он становился всё более уверен в том, какой же он идиот. Что каждый раз, когда он хотел насладиться днём, а потом забыть, — всё вокруг напоминало ему о том, от чего он так старательно хотел убежать. — Ты хочешь купить вино? Прямо сейчас? — продолжал спрашивать Чжунли с настороженным тоном. — Ага, пока я опять не забыл, сам знаешь, — взгляд, которым окинул его Чжунли, явно предполагал, что тот ничего не знает. Если бы Чайльд не был в такой напряженной ситуации, он бы не кричал на некоторых частях рассказа, чтобы отвлечь внимание мужчины от факта, что сам и являлся героем этого рассказа. К счастью, Чжунли лишь странно посмотрел на него и ответил, отчего нависшее над Чайльдом напряжение свалилось словно гора с плеч. — Я понимаю… — он очевидно ничего не понимал. — Тогда, пойдём во "Вторую жизнь"? У них огромный ассортимент разнообразного алкоголя. Я могу подсказать названия самых престижных и стоящих твоего внимания марок, — на это юноша воодушевлённо закивал головой, стараясь не думать, как глупо он выглядел со стороны. — Да, просто отлично! Давай поспешим, пока у меня снова из головы не вылетело! — ответил Чайльд, ощущая ужасный контраст широкой улыбки и чувства полного отчаяния и горечи, что пульсировало в его груди. Он повернулся в сторону лавки сразу, как только услышал одобрение мужчины, и направился во "Вторую Жизнь". Бывший архонт последовал за ним с нечитаемым выражением на лице, которое Чайльд не увидел. Ему уже было всё равно, думал про себя Чайльд, когда ступал по улице в направлении магазина. Ему уже было все равно, что и на этот раз он выбрал побег от проблемы, а не предпочёл разобраться с ней. Ему уже было всё равно, каким он был трусом.

***

— Хватит на меня смотреть своим этим обжигающим взглядом, а? — произнёс Предвестник, осматривая бутылку вина в своих руках, когда взгляд Чжунли был уже почти физически ощутим на нём. В отличие от обычного человека, тот не смутился от того, что его застукали за таким неприличным делом, а лишь продолжил смотреть на него, молчание мужчины говорило само за себя. — Чжунли, — Чайльд пробурчал, готовясь уже придумать очередное оправдание для себя. В какой раз они с Чжунли приходят к одному и тому же? Второй, третий, в какой раз? Чайльд лишь знал, что это происходило чаще, чем ему хотелось бы. Сейчас это приносило уже не раздражение, а глубокую усталость. Путешественник, возможно, был прав тогда; в тот день, когда они с Тевкром угодили в одну неприятность. Возможно, было бы проще сказать правду, а не продолжать этот цирк с ложью и притворством. Нет, это было проще, если подумать логически. Но что бы тогда стало с той хрупкой, только что возобновившейся дружбой мужчин? Что бы стало с теми непринуждёнными разговорами, которыми они себя занимали, и тем, как они чувствовали себя очень комфортно, находясь в обществе друг друга? Что бы стало с теми завтраками, обедами и ужинами, которые они делили между собой каждый день? Чайльд наконец-то смог поднять взгляд на мужчину, ожидая увидеть пару горящих жестоких глаз, что уставились на него. Но вместо этого, янтарный взор смотрел лишь на бутылку вина в руках Чайльда. Оу. Тарталья в последнее время слишком много думает. У него почти что произошла внутренняя истерика, только потому что он подумал, что Чжунли смотрел на него, когда как в реальности тот лишь рассматривал бутылку с вином. Точно, алкоголь, — главная и единственная причина почему они вообще сюда притащились. О Царица, Чайльд стал абсолютным параноиком. Зато теперь у него появилась одна вещь для раздумий. Чжунли ощущал себя тогда также? Именно так он себя чувствовал, когда сидел рядом с Чайльдом, день за днём скрывая свою истинную личность? Бурлили ли в нём такие же эмоции, когда он осознавал, что у них двоих явно не будет хорошего конца, раскрывая свою личину, говоря правду? Хотел ли Чжунли никогда не говорить юноше о своей тайне, так же, как и сам Чайльд был готов унести свой секрет в могилу? Чувствовал ли Чжунли такое же бурлящее месиво из сожалений и вины, каждый раз смотря на него? Да ты же противоречишь. Сам. Себе! Кричало ему сознание где-то в закоулках, раз за разом, будто бы осознание того, что их ситуации были до боли похожи, и так не было причиной возненавидеть своё положение ещё больше. В конце концов, он и стал тем, кого ненавидел. — Что-то не так? — голос бывшего архонта выдернул Чайльда из своих размышлений. — Да всё нормально, — ответил он ему, ощущая приливающие к его груди волны стыда и неловкости. Всё было действительно нормально, за исключением того, что он думал, что Чжунли с подозрением рассматривал его каждую минуту этого дня. — Если ты так волнуешься насчёт ситуации около чайной, то я не буду поднимать эту тему. Я заметил твоё напряжение, когда стал спрашивать тебя о произошедшем, — пояснил Чжунли, будто бы читая мысли Чайльда, и повернулся обратно к рассматриванию вина в руках юноши. И, уже отвернувшись, он не мог заметить озадаченность на лице Предвестника. — Э… ты уверен? — Чайльд хотел убиться об стенку за такие вот необдуманные слова. Что это за вопросы? Чжунли сейчас дал ему карт-бланш на то, чтобы избежать разговора. И сейчас он, пустая голова, переспрашивает Чжунли, уверен ли тот, что оставить этот разговор было хорошей идеей. Чжунли окинул взглядом рыжеволосого и забрал из его рук бутылку алкоголя. Мужчина проследовал к продавцу, и за ним пошёл Чайльд, уже подготовив кошель с морой. — Я уверен, если ты уверен в этом. Я всегда в твоём распоряжении, чтобы выслушать и поговорить. Всегда. Даже если ты думаешь, что проблема слишком неоднозначна, я приму твою сторону, если это сможет помочь тебе хоть немного, — искренне сообщил ему Чжунли. Если бы Чайльд был более эмоциональным, то расчувствовался бы, обнял мужчину и расплакался от облегчения. Однако Чайльд был не таким человеком. Поэтому он просто коротко улыбнулся в признательности и поблагодарил за предложение. — Приму это к сведению, — тема была закрыта и более не поднималась в стенах магазина "Вторая Жизнь". Вместо этого Чжунли сменил тон и начал разговор о вине, которое они только что купили, Вино из цветов Османтуса, он вроде его так назвал. — Один из моих любимых сортов вина. Я наслаждался этим напитком со своими друзьями ещё в давние времена. Я бы с удовольствием испил его и в твоей компании, — рассказал Чжунли, заставив сердце Чайльда трепетать. Вот же льстец. Однако Чайльд не мог сдержать улыбку на лице.

***

— Есть ли ещё какое-то место, в которое тебе нужно заглянуть? — спросил бывший архонт, когда они вышли из магазина в залитую солнцем гавань, держа в руках сумку с купленной бутылкой вина из османтуса. Чайльд ненадолго призадумался над местом, в которое бы хотел пойти напоследок вместе с Чжунли, пока не уедет из города навсегда с пустым сердцем и воспоминаниями. Не то чтобы Предвестник не хотел больше проводить время с мужчиной, даже наоборот, но какое-то определённое место не приходило ему в голову. Просто быть рядом с Чжунли было более чем достаточно для него. Но, разумеется, Чайльд не сказал бы это вслух. Он лучше бы выпил всю бутылку того подозрительного вина, чем признал свои настоящие чувства к Чжунли. — Даже не знаю. А ты не хочешь куда-нибудь? — вместо этого решил спросить юноша, надеясь, что у того будут идеи получше, чем у него. Но что можно было ожидать от человека, который видел гавань миллионы раз и обошёл каждый угол, наверное, раза в три больше. Чжунли лишь отрицательно помахал головой. — Ничего не приходит на ум. Давай тогда просто прогуляемся? — предложил бывший архонт, на что рыжеволосый ответил согласием. На этом они и сошлись. Двое мужчин бродили вдоль улочек гавани Лиюэ, рыжие лучи вечернего солнца обнимали и окутывали их фигуры. Воздух был тягучим и тёплым, но всё равно довольно комфортным, так что Чайльд даже воспрял духом. Казалось, будто начинается новая весна, а не очередной летний денёк подходит к концу. Если бы Чайльд закрыл глаза и отдался фантазиям под уютными солнечными лучами, то, возможно, смог бы притвориться, что сейчас весна. Что сейчас была та пора, когда холодные дожди били в его оконный проём чаще, чем светило солнце; когда глазурные лилии только-только начинали распускаться и благоухать. Что сейчас было то время, когда всё казалось прекрасным, в его груди теплилась надежда, а Чжунли был так близко-близко, казался не таким недосягаемым. Что сейчас Чайльд мог бы протянуть руку к мужчине и захватить его ладонь своими пальцами. К сожалению, сейчас не весна. Те безмятежные деньки давно закончились. Но были ли они в действительности такими беззаботными, или это было просто ложное ощущение комфорта, сладкий леденец с иглой внутри? Отличались ли те деньки весны от нынешних дней лета? Были ли они настолько похожи, что смешались в один тянущийся момент? Наполнялись ли те вечера весны таким же сумеречным сиянием солнца? Осталось ли всё как прежде, после всех недомолвок, недопониманий и конфликтов? Однако Чайльд не знал ответа. Возможно, он просто хотел заставить себя, лишь на мгновение, поверить в то, что ничего не изменилось. То, как Чжунли был всего в сантиметрах от него, рука находилась болезненно близко к его запястью, пока они гуляют вдоль магазинов и лавок города. Если бы он мог просто приблизить свою ладонь чуть ближе к Чжунли и— — У меня что-то на руке? — спросил бывший архонт, резко обрывая размышления Чайльда. Предвестник поднял глаза с руки на мужчину, посмотрев в янтарные глаза, не понимая, почему он ощущает такую неловкость и растерянность. Будто бы посмотреть на чью-то руку было тяжким преступлением! — Да нет, я просто… — он попытался выдавить хотя бы пару слов, однако волна смущения заставила его щёки краснеть, и он оборвал себя. — Не важно. — Тарталья лишь покачал головой, у него в один момент пропали все слова и мысли, когда он попытался объяснить, почему так уставился на руку Чжунли, будто она начала светиться. Чжунли продолжил смотреть на него лишь пару секунд и хмыкнул, отворачиваясь, обратив взор обратно на заполненные улицы Лиюэ. Чайльд явно не учится на своих ошибках. Начинал думать он про себя, когда заново уставился на руку в перчатке, как только черноволосый мужчина отвернулся. К чему так волноваться лишь из-за того, что ты хочешь взять чью-то руку? Простое действие, ничего такого. Будто они до этого никогда не касались друг друга. Чайльд старался игнорировать внутренний голос, что подсказывал ему, что эта ситуация совершенно другая. Это так глупо. Это было так глупо, что Чайльд изматывал себя из-за таких незначительных вещей. Он — Тарталья, беспощадный воин, который был известен за своё бесстрашие. Он не должен был так бояться взять кого-то за руку. Он не должен был так меланхолично вспоминать о прошедших деньках, будто влюбленная девица. Он не должен был быть таким одиноким слабаком. Он не должен был так глубоко провалиться в пучину отчаяния только из-за того, что ему пару раз солгали или оскорбили какие-то незнакомцы. Он не должен был находиться в такой дерьмовой ситуации. Однако был один простой ответ, ведь так? Чайльд мог бы просто отпустить всё это. Что его вообще сдерживало? Ложь Чжунли? Ему на это уже давно наплевать. Недружелюбие горожан? Да кому они сдались. Его ненавидели порой даже сильнее, были ситуации намного хуже, ненависть людей у него на самом последнем месте причин его волнений. Так почему же он так целенаправленно хотел уехать из Лиюэ и закончить всё на такой ужасной ноте? Сейчас ты действительно ведёшь себя к краху, падению в эту затягивающую бездну отчаяния. "Ты не станешь причиной своего падения" — такие слова ему сказал Чжунли пару часов назад, когда они были в книжной лавке. И эти же слова раз за разом повторял себе Чайльд, протягивая свою руку к ладони мужчины. И когда серая ткань перчаток Чайльда встретилась с черной кожей, Чжунли обратил взгляд на их столкнувшиеся руки. Чайльд застыл на месте, мельком увидев, как янтарные глаза уставились на Предвестника. Его пальцы чуть дёрнулись в попытке взять Чжунли за руку. Чайльду потребовалось всё мужество, чтобы не обращать внимание на невыразимое выражение мужчины и придвинуть руку ещё ближе. Он накрыл его ладонь медленно, так, чтобы Чжунли смог отпрянуть, если бы захотел. Однако тот не захотел, и его рука не дрогнула, почти что притягиваясь к Чайльду, когда тот сжал свои пальцы вокруг ладони мужчины. Когда Чайльд захватил руку Чжунли, он наконец смог обернуться к нему, замечая на лице архонта почти такое же выражение, что было у него вчера. Образовавшаяся между ними тишина была громче завываний неугомонной толпы, а смотрящие на Чайльда глаза горели ярче летнего полуденного солнца. Но вскоре неопределённое выражение лица Чжунли сменилось мягкой улыбкой, и он сжал пальцы Чайльда в ответ. Безмолвие окутывало их, Чжунли всё ещё смотрел на Предвестника пару мгновений, а потом отвернулся — в его глазах промелькнула радостная искра. Чайльд, видимо, ошибся. Возможно, он ошибался всё это время. Возможно, когда он был в процессе сожалений и траура, он не заметил искру надежды, что промелькнула между ним и Чжунли. Возможно, Чайльд ошибался в методе устранения своих проблем с самого начала. Было ли правильным решением просто забыть и оставить всё как есть? Конечно же нет. В конце концов, у него не было резонных причин уезжать. Чайльд сам себе выкопал яму отчаяния, в которую с удовольствием прыгнул, вместо того, чтобы позволить себе быть счастливым. Тем, что останавливало его после их примирения с Чжунли, являлся он сам. Он стал причиной своего краха. Но как ему теперь остановить это продолжительное падение вниз? Сможет ли он остаться в Лиюэ после всего? Даже если бы он не был Предвестником и самой ненавистной личностью в городе? Может ли он просто никуда не уезжать? И эта идея всё больше прельщала Чайльду с каждой минутой. — Сэр! — крикнул какой-то голос из толпы. Чайльд едва смог заметить силуэт стоящей около лавки женщины, что звала его. Тарталья мельком переглянулся с Чжунли, и они направились к тому магазинчику. И когда юноша разглядел содержимое прилавка, его сердце пропустило пару ударов из-за осознания, куда он попал. — Я не могла не заметить такого заинтересованного молодого человека. Вы вчера вдумчиво осматривали товары, когда я закрывала магазин. Не хотите ли вы посмотреть на наши украшения, раз уж сейчас мы открыты? У нас в наличие есть та пара серёжек, на которую вы вчера так пристально уставились, — бойко предложила женщина Предвестнику, из-за чего на лице Чжунли появилось недоумение. Чайльд еле смог вспомнить, о чём она говорила. Он практически полностью забыл о своей второй попытке стереть воспоминания о Чжунли и о том, как он вспомнил же о нём моментально, увидев пару украшений. Но вместо ощущения подавленности, как это было той ночью, он мог думать сейчас лишь о том, что эти серьги выглядели так, будто были сделаны из глаз Чжунли. Будто это украшение, подаренное самим богом. Пожалуй, частично эти драгоценности из кор ляписа и были частью Чжунли. Но Чайльд недолго об этом думал и ответил женщине: — А, точно! Мне они действительно приглянулись, — рыжеволосый направился за хозяйкой в здание, до сих пор держа мужчину за руку, поэтому Чжунли лишь послушно последовал за ними. Что плохого, чтобы просто присмотреть себе пару серёжек? Но Чайльд уже знал, как только они выйдут из ювелирной лавки, он отдаст украшение Чжунли. У Чайльда был нескончаемый запас денег и мужчина, который был ему небезразличен; неудивительно, если он оставит ему какой-то горький подарок на прощание. Предвестник даже не знает, будет ли подарок милым заботливым жестом или просто поведением мудака в данном случае. Однако Чайльд не мог уже думать об этом дальше и вернулся к реальности, расцепляя их соединённые руки. — Уф, — недовольно пробурчал незнакомец, когда столкнулся с Чайльдом, мимолётно проносясь около него. Не успел юноша даже сориентироваться, как этот человек покинул здание. — Ох, я прощу прощения! Он здесь постоянный клиент, покупает всякий антиквариат! Сказал, что купит себе вазу только когда он сломает предыдущую. Не знаю, что произошло, но похоже его что-то рассердило. Я сильно извиняюсь! — неловко, но искренне начала извиняться женщина, когда Чжунли подошёл к Чайльду, чтобы придержать его. — Всё нормально, — успокоил его рыжеволосый, когда смог встать ровно, напоследок легкомысленно махнув рукой. — Не в первый раз. Я уже привык. Чжунли посмотрел на ближайшую стену с мрачным огоньком в глазах. Продавщица лишь недоумённо глянула на них, совершенно не видя связи между Чайльдом и неприятностями в Лиюэ. И Чайльда наконец осенило — всё это доброжелательное отношение и озадаченное выражение лица сейчас. Она не знала, что Чайльд являлся Предвестником. На это осознание Чайльд чуть улыбнулся. Наконец-то кто-то не знал, кто он на самом деле. Наконец-то он мог делать что-то в городе без выливающихся на него ругательств и ненавистных взглядов. Он так долго был узнаваем на каждом шагу, не важно, как он одевался и вёл себя. Он мог ходить в полном обмундировании Предвестника, с маской или без, в обычных традиционных одеждах Лиюэ без малейшей детали, что указывала бы на его принадлежность Фатуи, но его всё равно узнавали. Однако теперь он стоял посреди магазина, без своей знаменитой маски и предметов Фатуи, и был принят за обычного человека. Даже если он осознавал, что сам виноват в таком отношении горожан к нему, это никак не спасало его от этого ощущения облегчения, когда незнакомец отнёсся к нему, как к обычному человеку. — А, ничего-ничего, — произнёс Чайльд. Женщина кивнула ему и проследовала к прилавку, где лежали приглянувшаяся ему пара серёжек. — Вот. Если вам потребуется помощь, найдите меня или другого работника, — ответила она и передала пару украшений из кор ляписа в руки Чайльда. Тот утвердительно хмыкнул и заметил, как она подошла к другому клиенту в конце зала. — О. Какое прекрасное ювелирное изделие, — Чайльд почувствовал дыхание на своём затылке, когда мужчина прильнул к нему в попытке рассмотреть серьги получше. Юноша быстро отвёл глаза в сторону, увидев, как янтарные глаза любовались украшением в его руках, будто не замечая, что он вторгся в личное пространство Чайльда, отчего тот растаял как сахарный десерт на палящем солнце. — Да, прекрасное, — глаза Чайльда смотрели явно не на украшение. Абсолютно великолепное, повторил он себе, наблюдая за развернувшимся перед ним зрелищем. Но Предвестник быстро спустился с небес, так как Чжунли сделал пару шагов назад. Чайльд решил не обращать внимание на то, как его сердце ёкнуло в разочаровании, когда мужчина отошёл. — Работница сказала, что ты был заинтересован в этих серьгах уже некоторое время? — в глазах Чжунли промелькнула искра любопытства, он не захотел обсуждать то, как выглядело украшение. — А, не так уж долго, по правде говоря. Они просто понравились мне, когда я проходил мимо лавки одним вечером. Думаю, она заметила меня через окно, — ответил Чайльд и пожал плечами, не уточняя, чем же он занимался тем вечером. Если он постепенно смирился с перспективой сосуществования с Чжунли и Лиюэ, это не означало, что он сразу же раскроет ему все свои секреты по первому требованию. Бывший архонт уже было открыл рот, чтобы спросить о чём-то. Однако до того, как тот мог что-то сказать, Чайльд приблизил серьгу к мочкам ушей Чжунли, перед украшением, которое тот сейчас носил. Мужчина моментально закрыл рот и вскинул брови в недоумении. — Подходят, — лишь сказал Чайльд, ничего не объясняя. Чжунли продолжил смотреть на юношу, на лице всё такое же замешательство. Чайльд окинул его взглядом, подтверждая себе, что серьги действительно прелестно выглядели на Чжунли. — А? — выдохнул мужчина, ожидая хоть какого-то разъяснения. Чайльд опустил украшение и начал придумывать что-то в оправдание. Ну, ему надо признать, что он далеко не самый честный человек на земле. Однако стоя сейчас перед вопрошающим взглядом архонта, он решился быть честным хотя бы один раз в жизни. Этого же он хотел от Чжунли, да? Так почему же не ответить тому такой же честностью? — Глазам. Они подходят к твоим глазам. Ну, они напомнили мне твои глаза, когда я их увидел, — повторил Чайльд, выражение мужчины наконец озарилось неким пониманием, когда тот заново посмотрел на серьги в руке Чайльда. — Ты сказал, что серьги прекрасные, — Чжунли повернулся к юноше, их взгляды снова встретились. Чайльд почувствовал, как его сердце пропустило удар, а в голове закрадывалось понимание, что имел в виду архонт. Они сейчас говорили уже не о серьгах, да? Нет конечно, очевидно, что не о серьгах. Он так метафорично намекал на что-то другое. Чжунли говорил точно не о серьгах. Он говорил о том, с чем их сравнивал Тарталья. Он говорил про себя. И сейчас только от Чайльда зависело, продолжать ли быть честным. Продолжать ли этот театр, конец представления которого окажется далеко не счастливым. В последнее время много чего зависело от Чайльда. Если бы только он знал, верны ли были его решения. Быть честным, наверное, было бы лучшим решением, признавал про себя Предвестник, не раздумывая над словами, что незаметно вылетели из его рта: — Верно. Я даже приуменьшил их красоту, я бы сказал. Ему нужно быть намного честнее, сказал себе Чайльд, подмечая, как непроизвольно задержал дыхание Чжунли, а после на губах архонта появилась тёплая улыбка. Если бы он мог видеть эту божественную улыбку чаще, Чайльд никогда в жизни более не соврал бы. Он соврал. Однако Тарталья хотел попробовать быть честным. Но что толку пробовать, когда он окажется за пределами Лиюэ менее чем через сутки? Было бы проще, если бы у него оставалось время. Но единственный способ отыскать время на это — остаться в Лиюэ. Такой простой ответ, но для Чайльда он был невыносимо сложен. … Если он останется здесь ещё на чуть-чуть, пожалеет ли он?

***

Чайльд будет скучать по Лиюэ. Он будет скучать по этому морскому бризу, тёплым летним ветрам, по всей этой шумной и вечно занятой гавани до тех самых пор, пока его нога не ступит на хладную землю своей родины и воспоминания о прошедшем годе будут забыты навсегда. Он будет скучать по этим уютным вечерам в ресторане Ванмин. Он будет скучать по долгим прогулкам вдоль Лиюэ и удивительным историям, что слышал в стенах этого города. Он будет скучать по долгим, но трепетным разговорам за чашкой горячего чая. Он будет скучать по заботливым взглядам и осторожным прикосновениям. Он будет скучать по— — Чжунли, — мужчина повернулся в сторону голоса, что позвал его; в глазах отражались закатные лучи наступающих сумерек. Чайльд сделал шаг в сторону мужчины, двое стоят недалеко ко входу в здание, не перегораживая путь людям в лавку. Когда юноша оказался достаточно близко, он приблизил руку, чтобы снять серьгу с мочки Чжунли, и достал только что купленную пару украшений. Чайльд решил не обращать внимание на метающийся взгляд мужчины, что бегал глазами от земли до руки Предвестника, который снял старую серьгу и хотел заменить её на украшение из кор ляписа. Это было приятно. Это действительно было приятно, осознавать, что Чайльд смог заставить чувствовать Чжунли то же самое, что чувствовал он. Было приятно осознавать, что даже такой стойкий человек как Чжунли смог зардеться от простых прикосновений и лёгкой близости. Мог ли Чайльд винить его в этом? Предвестник наклонился, чтобы надеть серьгу, — они были так близко. Так, так близко. Даже слишком близко, чтобы просто поменять кому-то серьгу. И если бы Чайльд захотел, он бы смог чуть нагнуться и… — Та-да! — Тарталья сделал пару шагов назад, отступая на очень уважительное расстояние. Чжунли лишь медленно моргнул на резкое действие, ему было совершенно невдомёк о мелькнувшей в голове Чайльда мысли. Одно дело почти целомудренно взяться за руки, и совершенно другое поцеловать мужчину, о чувствах которого Чайльд не имел и малейшего понятия. Это был бы очень смелый и рискованный шаг, который юноша не собирался делать. Чжунли, конечно, не протестовал против его действий сегодня, однако кто знает, что у него в голове? И не Чайльд ли рассчитывал, что бывший архонт признается ему вчерашней ночью, однако они просто пошли к врачу? Он никогда не догадается, о чём думает мужчина. А Чайльд не хотел бы быть тем, кто разрушит их дружбу окончательно в самый последний день. Последний день в Лиюэ… ранее очень соблазнительная мысль теперь осела в сердце Чайльда тяжёлым бременем. Он был так уверен в своём отъезде, однако когда этот знаменательный день оказался совсем за углом, он начал сомневаться. Он и вправду сделал правильный выбор? — Они приемлемо выглядят на мне? — спросил Чжунли, рукой прикасаясь к свисающей серьге. — Они выглядят отлично. Можем вернуться назад и попросить зеркало, если хочешь, — предложил Чайльд. Ответил он совершенно неискренне. Если "прекрасно" было не слишком подходящим словом, то "отлично" — это практически оскорбление. — Не стоит. Я доверяю твоему вкусу. Чайльд уже хотел себе сказать, чтобы мужчина не так доверял его вкусу, как Чжунли подошел к Предвестнику и забрал вторую серьгу из его рук. Чайльд только вопросительно хмыкнул, как бывший архонт приблизился, чтобы заменить привычную красную серьгу Чайльда на новую, такую же, какая сейчас была и на Чжунли. — Там была вторая серьга, — объяснил Чжунли, тепло улыбаясь на вид серьги янтарного цвета в ухе Чайльда. — Теперь мы сочетаемся друг с другом, — Тарталья лишь пару раз моргнул, пока не ответил: — Оставь вторую себе. Я уверен, что она подошла бы тебе больше, — скромно ответил юноша. Он знал, что украшение бы лучше смотрелось на бывшем архонте, а не на нём. Серьга превосходно подходила тёмным волосам мужчины и его строгому коричневому костюму, тогда как на фоне рыжих волос и серых цветов одежды янтарная серьга выглядела ужасно. Но Чжунли явно не разделял его мнение. — Не соглашусь. Я гарантирую, что оно смотрится на тебе намного лучше. Ты выглядишь превосходно, Аякс, — Чайльд бы посмеялся над комплиментом, если бы не удивился внезапно произнесённому его настоящему имени. В каком это месте он выглядел лучше, чем Чжунли? В том, что тот ошибался, Чайльд был уверен. — Не знаю, Чжунли. Не моими же статуями заполнен весь Лиюэ, — разумеется, Чжунли не смутился от подобного комментария. Он действительно соответствовал тому, что изображали на этих самых статуях. — По моему мнению, и твоими статуями должен быть заставлен Лиюэ. Но я могу быть предвзят, — хотя Чайльд твердо стоял на своих двоих, он почувствовал, будто сейчас упадет. Так нечестно! Чжунли должен был смутиться, а не Чайльд! Но вот картина маслом: Чайльд застыл как камень, смущённый и удивленный, а бывший архонт глядел на него с едва заметной ухмылкой. — Ты жесток, — юноша хмыкнул, произнося такие же слова, которые сказал ему архонт ранее во время завтрака. — Оу. И почему же? — спросил мужчина с каплей любопытства и веселья, эта раздражающая ухмылка всё еще на его губах. — За то, что играешься со мной, говоришь такие слова, когда мы оба знаем, что я уезжаю уже завтра, — попытался произнести как можно менее возмущённо, насколько возможно. Но слова были ранящими и убивали уютную и непринуждённую обстановку, в какой они были. Однако губы архонта всё ещё улыбались, не обращая внимание на сказанную фразу. Возможно, тот уже принял тот факт, что Предвестник уезжает и он ничего не может с этим поделать. Чайльду эта мысль совсем не прельщала. — Тогда мы оба жестоки. Быть может, я бы был менее жесток, если бы ты смог остаться, — ох, кажется, Чжунли сейчас говорит от всего сердца. — Так просто сказал такое. Какой ты смелый, — произнёс Чайльд со смешком. Что они творят? Тарталья знал, что этот разговор не приведёт ни к чему хорошему, но вот они всё еще говорят, будто бы вся эта ситуация сплошная шутка. Но Чайльд должен признать, порой всё действительно походило на злую шутку. — Я думал, что был прямолинеен в своих действиях, — ответил Чжунли, будто бы это самая очевидная вещь в мире. Так и есть, Чайльд знал это, однако признаться в этом самому себе было сложно. Если Чжунли так явно хотел, чтобы Предвестник остался в Лиюэ, то он делал что-то не так. Чайльд явно делал что-то не так, раз он сам в итоге сомневается в своих решениях. — Но я и действительно хочу, чтобы ты остался. Очень сильно, признаюсь честно. Мои дни как смертного будут не теми же без тебя, — продолжил Чжунли, с губ которого спала та лёгкая улыбка. Ох, они действительно начинают этот серьёзный разговор. Чайльд сделал глубокий вдох, пытаясь найти в себе слова для ответа, однако он ничего и не смог придумать, когда выдохнул. Что ему оставалось ответить? "Прости, дружище, но я должен уехать"? Это было бы просто ужасно говорить в такой ситуации. Он бы мог сказать такое кому угодно, но не Чжунли. У него не было планов сделать больно человеку, по которому так вздыхал. Он и вправду это имел в виду? Было бы проще сказать ему правду — "Я не хочу уходить"? Или вообще сделать первый шаг и произнести "Я останусь". Чайльд сейчас осознал, как сильно он хотел остаться в Лиюэ. — Но это просто мои прихоти. Я понимаю, что ты уже всё решил. Мои слова становятся камнем преткновения для тебя. Я прошу прощения, — продолжил архонт, приняв молчание Чайльда за неприязнь, не давая и шанса ответить. Однако это не было отвращение. Совсем нет, для Чайльда это было озарение. Откровение, которое поразило юношу до глубины души. Он хотел остаться. Он действительно хотел. Он собирался остаться тут. Он сейчас же пойдёт и скажет Чжунли, что передумал. Скажет, что он так же ценил их каждый проведенный миг и что для него город не был лишь сборищем озлобленных горожан под гнётом лжи их прошлого. Он зайдёт домой, чтобы забрать бутылку вина, и отнесёт её в тот антикварный магазин. Он выскажет много чего этой хозяйке и скажет, что ему вообще не нужен был этот сомнительный напиток. Ему хватило создавать себе проблем. Он стоял твердыми ногами на земле. Он никуда не падал. И он не собирается быть причиной своего падения. И Чайльд нарушил тишину, наконец собрав в кулак всю смелость и произнося слова, которые бы привели его к счастливому концу: — Чжунли, я х- — Держите его! — Чайльд резко повернул голову в направлении крика, голос человека был знаком. Предвестник уже было заметил, откуда шёл голос, когда увидел толпу Миллелитов, которые направили на него алебарды. И впереди этого столпотворения находилась очень знакомая личность, что пальцем указывала на мужчин. — Господин Чэн? — он услышал, как Чжунли проронил фразу, на его лице почти виднелась паника. Чайльда напрягло такое необычное выражение на лице обычно собранного и спокойного мужчины. Чайльда также напрягло, что Чжунли, бывший могучий и беспощадный бог, будто примёрз к земле. Напрягало и то, как время будто застыло, когда на них двоих со всех сторон надвинулась опасность. Но, насколько бы всё не было таким напряженным, Чайльд умел и хотел сражаться. Даже если эта стража намного превосходила их в количестве, он самолично вырежет каждого из них. И заберёт с собой эту никчемную душёнку Господина Чэна в этот раз. Тарталье оставалось гадать, что было в этой пустой головёшке должника, когда он ослушался вчерашних предостережений. Только этим можно было объяснить эту собравшуюся толпу Миллелитов, что пришли по душу Предвестника, угрожавшего тому мужчине. Да неважно. У него есть другой вопрос. Каким образом Господин Чэн узнал, что они будут в ювелирной лавке? Как он узнал, что они были там? — Ох, поймали Предвестника, — прозвенел голос со стороны. Слева от Чайльда стояла женщина, что помогла им в лавке, в её глазах было явное узнавание. Брови Чайльда нахмурились от недоумения. Такое бойкое приглашение в магазин, да и сама женщина духом не ведала о Тарталье. Конечно, это подстава. Работница и не думала приглашать Чайльда в магазин как обычного покупателя. Она отвлекла его, пока ждала прихода Миллелитов, чтобы те арестовали его. И узнать она могла об этом лишь от того, кто сам лично пострадал от его действий — Господина Чэна, — только он мог сдать его. Тот мужчина со сломанной вазой, что столкнулся с Чайльдом в магазине. Господин Чэн кинул свою чёртову вазу в плечо Чайльда. Господин Чэн выходил из лавки, когда они только зашли, точно на пути вызвать охрану. Твою же мать. Если бы Тарталья не был таким беспечным. Если бы он тогда просто убил мужчину и дело с концом, они бы не находились в такой дерьмовой ситуации сейчас. — Сэр, я попрошу вас отойти от Предвестника! Он очень опасен, — предостерёг один Миллелит, смотря на Чжунли. Хах. Похоже, Господин Чэн забыл упомянуть про его сообщника. Или он специально умолчал. Ведь так просто было убрать Предвестника с ужасной репутацией, но не достопочтенного мирного жителя. Ну, Чайльд не мог его сильно винить. Если бы кто-то захотел уничтожить Снежную однажды, он бы не посчитался с ним и избавился от него моментально. Хотя Чайльд бы предпочёл лично разобраться с несчастным, чем стучать на него охране. Это было даже… слишком. Чайльд повернул голову налево, чтобы посмотреть на Чжунли, который, очевидно, не сделал ни одного шага от него. Казалось, что тот даже приблизился, его губы были недалеко от уха Предвестника. Он почти засомневался в этом, однако около его уха прошелся мягкий голос: — Чайльд, нам нужно бежать, — прошептал мужчина. Чайльд озадаченно посмотрел на него, увидев приближающихся Миллелитов. Бежать? Зачем это Чайльду нужно бежать, когда перед ним открывалась перспектива неплохого побоища? — Сэр, я прошу вас отойти от Предвестника! Находиться рядом с ним небезопасно! — стражник продолжил тираду, медленно приближаясь к паре, за его спиной на безопасном расстоянии стояла та работница ювелирного и Господин Чэн. — Не давай отпор. Если ты начнешь, то пути назад уже не будет. Ты не сможешь остаться в Лиюэ, если нападёшь на стражников, — продолжил торопливо шептать Чжунли в его ухо. Чайльд мог только рассмеяться. Чжунли не видел что ли? Не видел, что у Чайльда и не было этого шанса? Когда он только начал думать, что у него есть хоть какая-то надежда остаться, её растоптали почти моментально. Очевидно же. Какой там ангел, бог, архонт или адепт присматривал за ним, он явно не желал, чтобы Чайльд оставался в Лиюэ. Наставленное на него оружие давало очевидный намёк: "Проваливай". И Чайльд прекрасно понял этот намёк. — Сэр, я повторяю в последний раз! Отойдите от Предвестника! — хотя Миллелит отчаянно продолжал кричать, внимание Чжунли было обращено только на Чайльда; глаза архонта просто молили бежать. — Это последнее предупреждение, сэр! Отойдите или нам придется применить силу! — стражник крикнул Чжунли, но тот остался на месте, стоял крепко на земле, словно гора. Чайльд не мог не согласиться с таким сравнением. Тарталья, правда, не особо успел над этим подумать, как в их сторону метнулся взмах алебарды. И в этот же момент Чайльд призвал гидро-клинок, чтобы парировать движение и отвести удар в сторону. Как только Предвестник заблокировал удар, он материализовал второй клинок. Чайльд сделал круговое движение оружием, в паре сантиметров от того, чтобы пролить кровь стражников, если бы они не отпрыгнули моментально. Перехватив инициативу, Чайльд воспользовался их заминкой и схватил Чжунли за руку, убирая клинки и таща того за собой, пока Миллелиты не пришли в себя. — Взять его, он сбегает! — Чайльд услышал яростный голос и топот стражников за ними. Предвестник ускорил бег, только на секунду повернув голову, чтобы проверить, поспевает ли Чжунли за ним, когда он уже убрал руку. Хотя, судя по тому, как бывший архонт ничуть не запыхался и легко сравнялся с бегом рыжеволосого, ему лишь стоило поволноваться о себе. О Царица, в какое же дерьмо он попал?

***

— Почему… ты сказал мне… бежать? — запыхавшимся голосом спросил Чайльд, чувствуя, будто его лёгкие в огне. Чжунли спокойно и ровно стоял перед ним, выглядя более озабоченным состоянием юноши, нежели своим. Только архонт бы так резво пробежался от самой гавани до пика горы Тяньхэн и даже бы не вспотел. — Почему ты послушал меня и побежал? — противопоставил тому Чжунли, внимательный взгляд уставился на Чайльда. Предвестник специально отвёл взгляд на землю, подальше от всевидящего ока архонта. — Думаешь, они отстали? — решил вместо этого спросить юноша, меняя тему. Когда он повернулся к Чжунли, то увидел, как тот с высоко поднятой головой смотрел на прекрасный вид залитого лунным светом города, сумеречные лучи мягко опустились на них. — Они потеряли наш след где-то в первых кварталах. Ты довольно резвый бегун, должен признать, — ответил мужчина с тоном на грани абсолютной серьёзности и смеха. Чайльд почувствовал, как его губы непроизвольно скривились, когда он выровнялся, наконец-то способный отдышаться. — Ты даже не устал! — то ли фыркнул, то ли захныкал Чайльд. Безукоризненное выражение на лице Чжунли наконец сменилось лёгкой злорадной улыбкой, что заставляла Чайльда признаться в том, что он невольно скучал по ней, даже если это подрывало его гордость. Юноша уже хотел прокомментировать это выражение лица, но потом полностью посмотрел на Чжунли. Точнее, на то, что было в его руках. — У тебя до сих пор остались наши вещи, — констатировал Чайльд с кислой миной. Прошу любить и жаловать, Чжунли, вечно бодрый и никогда не устающий мужчина, что держал в руках не пострадавшие сумки после побега от стражников, что хотели их арестовать. На слова Чайльда бывший архонт повернулся, возвращая своему лицу былой нейтральный облик. — Верно. Было бы досадно бросать вещи, когда ты купил всё, что нужно, — объяснил Чжунли, будто бы это был самый очевидный и не заслуживающий внимания поступок. Ну, возможно и был. Может, Чжунли и был самым разумным и здравомыслящим в их дуэте. Но сейчас Чайльд слишком устал спорить сам с собой на тему "кто умнее и сильнее" среди них. — Ты невероятен! — Чайльд отпустил шутливое замечание. — Просто что-то с чем-то! — Предвестник продолжал смеяться, когда сел на траву, не зная, хотело ли его тело развалиться по кусочкам от напряжённого бега или от непрерывного хохота. — Раз ты принёс вино аж на эту гору, то почему бы нам не открыть его? Мне нужно выпить после всего случившегося, — ему нужно было совершенно другое вино, думал Чайльд, но, конечно, не произнося это вслух. Он погрязнет в этой яме завтра. А сейчас он может отпустить себя и расслабиться с обычным, ничем не примечательным вином, каждый бокал которого приносил лишь разрядку, а не телегу и ещё три вагона неприятных последствий. Чжунли сел рядом с юношей, доставая из лежащей сумки бутылку вина из османтуса. Архонт уставился на бутылку на несколько мгновений и повернулся к Чайльду. — У нас нет с собой бокалов, — Чжунли выглядел слишком озадаченным для того, кто говорил очевидное; он сейчас казался более взволнованным, чем во время побега от стражников. Чайльд еле удержал вырвавшийся смешок и забрал бутылку из рук мужчины. Он кожей почувствовал на себе янтарный взгляд, когда откупорил бутылку алкоголя и поднёс к губам, чтобы сделать первый глоток. Где-то на границе сознания он подозревал, что вино не пьют так. А на противоположной границе он понял, что ему совершенно плевать. — Вот. Пьём без бокалов, — Чайльд держал бутылку на весу и протянул в сторону архонта, который забрал её из рук. Чжунли посмотрел на бутылку несколько мгновений, а потом весело хмыкнул и покачал головой. — И кто ещё говорит, что я невероятен, — в противовес своим действиям, Чжунли поднёс вино к губам и сделал глоток. Не такой безупречный и идеальный сейчас, да? — подумал Чайльд. Вечно холодный и правильный Чжунли помог Чайльду выбить долг с человека, убежать от преследования стражи, а сейчас пил из одного горла алкоголь вместе с ним. Когда это Чжунли стал таким безнравственным? Был ли он таким с самого начала, думается Тарталье. — Считаешь, Миллелиты придут по наши души опять, когда мы вернёмся в город? — решил спросить рыжеволосый, уже зная ответ заранее. — За тобой? Определённо. Но сомневаюсь, что они начнут охоту на меня. Они, скорее, поверят, что я стал твоим заложником, а не соучастником, — вдумчиво ответит архонт. — Просто замечательно! Если меня до этого не хотели живого или мертвого, то сейчас однозначно захотят. Благо я уезжаю уже завтра, — Чайльд даже не пытался скрыть свой разочарованный тон. Он действительно поверил в то, что всё может измениться. Что он сможет остаться в Лиюэ ещё ненадолго, остаться с Чжунли и просто игнорировать прошлое. Но, разумеется, его надежды не оправдались. Чайльд был слишком серьёзной занозой, чтобы ему позволяли свободно гулять по Лиюэ. Он был ошибкой, отклонением от нормы, он приносил одни неприятности. Нет, он был преступником. Ему не место в такой тихой спокойной гавани. И он наконец-то признал это, хотя не желал этого делать до конца. Неважно. Он завтра об этом даже не вспомнит. Вместо того, чтобы ответить, Чжунли отвернулся — на его лице нечитаемое выражение — и стал рассматривать ночное небо и звёзды. Он опять поднял слишком тяжёлую тему, да? Вот именно поэтому он не решался часто пить с Чжунли. Он не мог держать свой поганый рот закрытым. А что его тогда останавливало, чтобы не выпить ещё один глоток? Вообще ничего. — Прости, — юноша извинился, делая глоток вина. — Сморозил какую-то чушь. — Нет, всё нормально. Ты верно подметил, — Чжунли всё ещё смотрел на небо, выглядя совершенно не нормально. Предвестник хотел уже было спросить, что у того на уме, но закинул мысль подальше. Он на своём опыте знал, как хреново было ощущать себя будто на допросе, особенно в таких щепетильных темах; он не желал подобного Чжунли. Хотя Чайльд не мог винить его. Если бы он был на месте Чжунли и один из его близких друзей вёл себя в последнее время так подозрительно, он бы тоже разволновался. — Так как насчет тебя и твоего отпуска? Ты подумал насчёт того, поедешь или нет? — Чайльд решил сменить тему разговора на ту, где они остановились прошлой ночью, надеясь разбавить неспокойную атмосферу. Но по тому, как плечи Чжунли немного напряглись, он понял, что провалился. — Да, в каком-то смысле. Я осознал, что сильно привязан к Лиюэ. Эта страна хранит в себе множество моментов, которыми я дорожу. Я не думаю, что смогу покинуть её в ближайшее время. Тысячелетия воспоминаний теплятся в моём сердце. Для меня было бы почти невозможно покинуть гавань без причины, — с проблеском тоски начал объяснять Чжунли. Чайльд кивнул, что понимает, однако не знал, заметил ли его жест архонт. Но Чайльд прекрасно понимал. Он понимал, насколько сложно принимать решения под тяжестью воспоминаний. Мысли крутятся в твоей голове словно ураган, и ты не можешь сделать ничего, чтобы прекратить их бесконечный поток. Он понимал это даже слишком хорошо. — Воспоминания отягощают. Я променял за второй десяток и уже измучился. Я не представляю каково тебе, Чжунли, — Чайльд откинулся на спину, ложась на траву и всё ещё смотря на мужчину. Как Чжунли справлялся со всем этим так долго, было за пределами его понимания. Если бы Чайльд был в шкуре архонта и увидел воспоминания в шесть тысяч лет, он бы сошел с ума. Однако Чжунли сидит непоколебимо, совершенно не кажущийся измотанным. Он просто что-то с чем-то. — Ты просто невероятен, — протянул Чайльд, почти что в зависти. — Ты очень убеждён в этом, — Предвестник заметил улыбку, что появилась на лице Чжунли, когда тот заговорил. Они сидели в расслабленной обстановке, тихое уютное расставание Чайльда с Лиюэ. Совершенная противоположность прошлому их походу на гору, что оставил Чайльда с огромным количеством ран и синяков, которые тот побоялся даже подсчитать. Дуэль напоследок была бы более привлекательна, нежели ленивые разговоры за вином, думается Чайльду, хотя он не жаловался. Несколько лишних моментов с Чжунли были для Чайльда достаточны, даже если они были ничем не примечательными. Хотя в дуэли Чайльд бы смог держать рот на замке. — Помнишь ювелирный магазин? — неожиданно спросил юноша чуть позднее, когда выпитый алкоголь уже достаточно сильно ударил в голову и его рассудок помутнел. Чжунли кивнул в согласии, его разум не был так затуманен, а выпитого алкоголя в организме намного меньше. Хотя, наверное, его рассудок помутнился, ибо тот не заметил, что они стали чуть ближе, чем до начала распития вина. Вместо пустоты между ними, на этом месте теперь лежал Чайльд, опираясь на Чжунли, тогда как архонт продолжал невозмутимо сидеть, хотя и он наклонился немного, поддерживая рукой Предвестника, а поэтому его лицо оказалось чуть ближе. — В котором мы были сегодня? — уточнил мужчина. — Ага, тот! Хотя я бы скорее назвал это антикварной лавкой, из-за всех этих ваз и штук, но… — Чайльд оборвал себя на секунду, чтобы собраться, и продолжил: — Но не об этом разговор. Помнишь те серьги? — Да, — кивнул Чжунли, не понимая, куда тот ведёт. Чайльд поднял руку к мочке уха архонта, где висела новая янтарная серьга из кор ляписа, в пару такой же серьги в ухе Чайльда, и, чуть потрепав её, коснулся щеки Чжунли. — Помнишь, когда я надевал их тебе? — продолжил Чайльд, не переставая водить пальцами по лицу мужчины, переходя на затылок, где он зарылся рукой в длинные густые волосы. Предвестник сейчас ругал себя за привычку носить перчатки. Если бы его голова работала сейчас чуть лучше, он бы снял эту ткань со своих ладоней и смог бы ощутить пряди волос ещё сильнее. — Да, — Чайльд заметил, как адамово яблоко Чжунли шевельнулось в попытке взволнованно сглотнуть. — Знаешь, я тогда почти поцеловал тебя, — он чуть сжал волосы на затылке Чжунли, нежно-нежно, заставив мужчину чуть склониться к Предвестнику. Чайльд ожидал протеста от него, но тот позволял происходить всему. — Вот как, — просто ответил Чжунли с заметной дрожью в голосе, когда Чайльд остановил руку в его волосах, когда их лица разделяли всего сантиметры. Как мило. Очень мило было наблюдать, как былое собранное выражение мужчины дало слабину. — И я думаю, вдруг я смогу в этот раз выполнить задуманное, — Чайльд ждал ответа и увидел, как мужчина посмотрел на его губы, а потом вернул взгляд на него. Чайльд ожидал, что Чжунли сейчас чуть приблизиться, наконец преодолевая разделяющие их сантиметры. Но чего он не ожидал, так это то, как бывший архонт резко отклонится назад, возвращаясь в ту же позу, что и до этого, выглядя при этом очень раздосадованным. Чайльд почти что протрезвел в один момент. — Это слишком? Твою же… Прости. Не знаю, о чём я думал. Прости меня, — извинился он несколько раз и поспешил сесть прямо. Хотя со второго взгляда, Чайльд заметил, что Чжунли не выглядел расстроенным. Скорее… он казался разочарованным? Чайльд не знал, хорошо ли это или плохо. — Нет, я просто не ожидал, что… — замолчал Чжунли, покачав головой, решаясь сказать что-то другое: — Я не могу делать это, когда… — Чайльд терпеливо ожидал, как мужчина подбирает правильные слова, нестандартная ситуация для них обоих. — Я сказал тебе кое-что ранее, — наконец произнёс Чжунли. Чайльд лишь продолжал недоумённо смотреть на него, не зная, из-за алкоголя или странного выбора слов архонта. — А? — вопросительно протянул Чайльд, надеясь на более подробное объяснение. — Чайльд, вино, — чуть уточнил мужчина. Тарталья окинул взглядом рядом лежащую бутылку вина и снова посмотрел на Чжунли с очевидным вопросом в глазах. — Вино? — переспросил юноша. Когда Чайльд вымолвил вопрос и продолжил смотреть на лицо Чжунли, окутанное в смертельной серьёзности, он начал подозревать, что тот говорил совершенно про другое вино, а не то, что было перед ними. — Хозяйка антикварного магазина, то вино, вся эта ситуация, — перечислил Чжунли, угрюмое выражение сменилось на бесстрастное, и его голос дрожал даже сильнее, чем Тарталья мог того представить. — Чайльд, когда ты собирался сказать мне о вине?