Исцеление

      День восьмой.              Драко ощущал течение пространства и времени через крупицы кожного покрова. Мир буквально пролетал вокруг него миллионами частиц, он лишь успевал смотреть, как Вселенная схлопнулась в одно мгновение. Большой взрыв возродил его из пепла. Новая Вселенная носила её имя.              Он бы никогда не подумал, что мог испытывать что-то подобное, спектр эмоций всегда останавливал стрелку на «неплохо, но лучше не будет, просто смирись», и он смирился. До тех пор пока не ощутил вкус её губ, слабый привкус персика (она и сюда притащила свои цукаты).              Это не то, что не в стиле Драко, это на его противоположной стороне, где-то на грани абсурда и безумия. Он не понимал тех редких восхищений, которыми с ним делился Забини по поводу Паркинсон. Малфой упрямо твердил, что это лишь физиология, химическая реакция и выработка некоторых гормонов. Всё это приравнивало чувства к приёму наркотических средств с полным комплектом последствий и ломки.              Но теперь…              С чем он мог это сравнить? С тем, что, посмотрев Гермионе в глаза, он применил к ней Империус и приказал бросить ему в грудь убивающее заклинание. Он передал ей волшебную палочку, закрыл глаза и выпустил весь воздух из лёгких, ожидая исполнения приговора дрогнувшей рукой. Драко не знал, смогла бы она сопротивляться Империо, но его жизнь в её руках…              — Если бы я здесь организовал оргию со всеми вожатыми и Флитвиком во главе, то ты и этого не заметил, — Нотт бесцеремонно сел рядом в гамак, заставляя его провиснуть до пола.              Драко сфокусировал взгляд, сбрасывая блеклую пелену с покрасневших сонных глаз.              — Я бы пожалел, что не взял с собой колдоаппарат как минимум, — лениво ответил Малфой, пытаясь восстановить ту небрежность, которой никогда по сути и не было.              — Ты что тут делаешь? — недовольно интересовался Тео, срывая травинку и зажимая её тонкими губами. — С момента моего свободного времени и до его окончания это моё священное ложе.              — Ты же тут круглые сутки, — усмехнулся Драко, наблюдая за птицей, прыгающей по земле в поисках еды.              — Я разве сказал это как-то иначе? Имею право, сотрудничество с Грейнджер выматывает меня так, как не делал это отец со своим яйцеголовым предводителем, — Малфой напрягся сразу по нескольким причинам, Теодор случайно раскусил травинку, когда затронул неприятную для себя тему. Он на пути проработки травм.              Даже Нотт пытался, а Малфой — нет.              Он всегда бежал от проблем.              — Теперь понимаешь, мне нужен орден Мерлина первой степени за то, что я с ней год прожил в одной башне без сильных повреждений.              — Если перестанешь об этом ныть, то я отдам тебе свой, — от этого голоса кожа Драко покрылась мурашками, и он прикрыл глаза.              Теодор громко засмеялся, а потом подавился откусанной частью травинки, громко кашляя. Малфой вздохнул и хлопнул друга по спине, да так, что он выпал из гамака на колени. Нотт поднялся на ноги, когда прекратился кашель, вытирая пальцами уголки губ, где скопилась слюна.              — Вы оба меня чуть не убили за несколько минут, — он откинул чёлку с покрасневшего лица, обходя гамак. — Мне лучше держаться подальше, когда вы вместе.              Подтекст буквально кричал, вырываясь из его слов. Малфой молча проводил Тео глазами, встречаясь с Грейнджер. Они не виделись с раннего утра, когда пытались незаметно вернуться в комнаты. Гермиона выглядела немного устало, слегка недовольно и ей стоило только дать палочку, казалось, что и Империус применять не нужно — она всё сделает по своему желанию.              Гермиона шумно прошла к нему и молча уселась рядом, раскачивая ногой. Что ему делать? Снова поцеловать её? Прошлые поцелуи этой ночью отозвались жаром в теле и тяжестью внизу живота. Драко мотнул головой, сексуальное напряжение практически затопило его после той крупицы остро-сладкого ада, пустившегося по венам.              — Малфой, ты прожжешь во мне дыру размером с Хагрида, — устало произнесла Гермиона, массируя виски.              — Мы всё ещё друзья? — Драко готов с разбегу влететь в стену от того, что решил это озвучить. Они взрослые люди, но как же жалко это звучало. — Если тебе это нужно вообще.              — А тебе? — Грейнджер обернулась, с вызовом смотря прямо в глаза. К чёрту усталость.              — Нет.              Вот так вот просто. Гермиона замерла. Воздух закупорился в артерии. Кто-нибудь, воткните ей огромную иглу в горло.              — Я не хочу быть твоим другом, я хочу целовать твои губы, — Драко посмотрел в упор, он устал от этой драмы, будто мало с ними её произошло.              Драко видел, как она снова начала дышать с глубокого вздоха. Гермиона посчитала, что он ответил бы совершенно иное? Тогда она плохо его знает. Он приблизился к ней, нет никакой «замедленной съёмки», и мир не канул в лету. Его огрубевшие подушечки пальцев обхватили овал лица Гермионы, притягивая её ближе. Грейнджер не возразила, поддаваясь на зов.              Малфой поцеловал её, рецепторы языка вновь посылали вкус персика через волокна черепного нерва. Он усмехнулся сквозь поцелуй, она остаётся себе верна. Гермиона схватила его за голые запястья, ей жизненно необходимо его чувствовать. Жар разлился по телу, знакомый сосуд с закупоренным ядом разбился внутри, выплескивая содержимое прямо в кровь. Драко целовал Гермиону: целовал жарко, напористо, слегка грубо. Целовал, кусал, жадно дышал в налитые кровью губы и снова целовал.              Он уверен, что ещё немного и он завыл от боли, от того желания, что распространилось по всему телу, болезненно вибрируя в головке члена. Малфой оторвался от губ Гермионы, но не отстранился. Ресницы девушки дрогнули прежде, чем она распахнула глаза, устремляя в него невидящий взгляд.              — Знаешь, я тоже не хочу, чтобы ты был мне другом, — она провела пальцами с запястья до кисти и обратно, хитро улыбаясь. — Продолжай меня целовать, иначе я подам на тебя в суд за пытки.              Он громко захохотал. Это его Грейнджер. Всегда была, есть и будет.              День девятый              Этот день, а в особенности утро, запомнил не только Драко, а ещё и Нотт. Вообще события отпечатались на подкорке мозга у всех вожатых, но эти двое пометили этот день красным цветом в календаре, как многие девушки.              Началось всё настолько рано, что Драко усомнился в том, что бодрствовал, а не видел реалистичный сон. Он вовсе не ожидал, что их маленькая кухня способна вместить всех жителей дома, по крайней мере, он никогда их там одновременно не встречал.              Помимо этого рокового утра.              Показавшись в кухонном проёме уже умытым и причёсанным, но всё же сонным, Малфой едва увернулся от предмета, вылетевшего из кухни и, судя по звуку, достиг деревянного пола гостиной, разбившись.              Он молча поднял бровь вверх, оценивая сложившуюся ситуацию: Падма стояла у кухонного гарнитура, яростно выпуская воздух, а у стены, чуть правее дверного проема стоял Тео, заворожённый и испуганный одновременно; Лонгботтом и Боунс пытались слиться со скатертью, обсуждая репетиции своей группы; Грейнджер упорно что-то чёркала в блокноте, прерываясь на большие глотки кофе.              Утро доброе, блять.              — Я могу хоть одно ебаное утро не опасаться за свою жизнь в вашей компании?! — рявкнул Малфой, подходя к кофейнику.              Гермиона повела плечами, слабо улыбнувшись. Кому как не ей знать, что нет ничего более раздражительного и тяжёлого, чем Драко с утра. Он ненавидел утро, а если плохо ему, то плохо всем — закон жизни.              — Не выходи из комнаты в таком случае! — в тон ответила Падма, громко ударив ладонью по ребру столешницы.              — Патил, выпей чёртову микстуру на травах и успокойся, никто не виноват, что у тебя месячные! — Нотт отошёл от шока и заодно от стены.              — Да что ты знаешь об этом? — вспылила Гермиона. — Вам не понять насколько это тяжёлый и болезненный естественный процесс, который вынуждена терпеть девушка каждый месяц!              «Ну всё… У них ещё циклы синхронизировались, заебись! Может ещё Боунс подключится?!» — подумал Малфой, опираясь поясницей на столешницу.              Он уже практически выучил, как у Гермионы проходят критические дни. Это действительно не самое приятное в жизни, но всё же Драко уверен, что девушки чуть приукрашивают действительность. Естественно, что вслух он этого ни разу не произнёс, потому что ему хватало мозгов, в отличии от беспечного Теодора.              — Ты сама сказала, что это естественный процесс, — ответил Тео, присаживаясь за противоположную сторону стола. — Соответственно, это ваша прямая женская обязанность — терпеть боль. Сначала месячные, потом потеря девственности и затем роды.              Он был слишком расслабленным для будущего покойника.              — Да как ты смеешь?! — Падма взревела пуще прежнего, ища любой предмет, которым можно швырнуть в его пустую голову.              — Потеря девственности — целиком лжеубеждённое понятие. Гимен не рвётся, а лишь растягивается, — вкрадчиво пояснила Грейнджер, отрывая от блокнота ледяной взгляд. — И да, ни крови, ни боли быть не должно, если партнёрша достаточно возбуждена. Из чего делаем выводы, что это не удел девушки, а кто-то просто недостаточно хорош, чтобы завести собственного полового партнёра.              Драко засмеялся в кружку, Гермиона в этот период слишком саркастична и озлоблена. Нельзя сказать, что в другие дни она мила и обходительна, но именно сейчас по ней горькими крупными слезами плакал Слизерин.              Малфой заметил, как лицо Нотта обильно начало покрываться алыми пятнами из-за поруганной чести. Он заранее оттолкнулся от столешницы, выравниваясь, потому что Тео уже собирался открыть рот для ответа. Драко не позволил бы озвучить ни одного запланированного слова в сторону Гермионы.              — Спорим? — одновременно спасла и помешала Падма. — Я знаю одно связующее заклинание, которое позволит вам на день прочувствовать наши ощущения в данные двадцать четыре часа.              Теодор утвердительно кивнул, Драко вновь хватило мозгов отмолчаться, но Гермиона не вовремя вспомнила, что он тоже здесь находился, поэтому обернулась к нему, изучая испытывающим взглядом.              — Я вообще молчал, — напомнил Малфой.              — Да, но ты поддержишь друга, — скорее утверждала Грейнджер, чем спрашивала, — заодно ты познаешь мир во всех красках, чтобы я потом не слышала ни одного вздоха по поводу боли и удела женщин в этом мире.              О, ну конечно. Она терпеть не могла, когда кто-то брал на себя смелость говорить о том, что должен или не должен делать другой человек.              — Окей, — согласился Драко, кинув взгляд на Тео, — будешь должен.              Падма подавила вздох удовлетворения и пошла в гостиную за своей волшебной палочкой. Гермиона продолжила насиловать листы бумаги. Невилл и Сьюзен всё же решили обозначить своё присутствие икотой Лонгботтома, они замолчали и лишь переглянулись. Казалось, весь пиздец дальнейшей ситуации понимали все, помимо Нотта.              — Если вы покажете даже малейшие признаки проигрыша в виде стонов, слёз и нытья друг другу на вашу горькую долю, то выполняете наше с Гермионой желание. Каждый из вас, — уточнила Падма. — Если стойко сможете прожить сутки, то мы с Гермионой выполним ваше.              — Каждая из вас, — передразнил Тео.              Патил раздражительно кивнула.              Гермиона встала из-за стола, становясь напротив Драко — Падма начала с них. Золотистые нити окутали их кольцами, а потом переплелись между собой в прочные узлы. Связь установлена, а Малфой неосознанно сжал ладонями ребро кухонного гарнитура, когда резь поселилась внизу живота.              — Что такое, милый? — приторно участливо поинтересовалась Грейнджер. — Женская участь постигла?              Невилл неловко засмеялся в кулак, пытаясь скрыть смех за кашлем. Сьюзен фыркнула, толкая его в плечо, им и так этот спектакль достался бесплатно, а он ещё представление срывает.              — Вставай, — Патил ждала, пока Нотт встал напротив неё, и наложила на них такое же связующее заклинание.              Кухня погрузилась в гробовую тишину, лицо Тео слегка исказилось в неприятной гримасе, но ему хватило сил и мозгов промолчать. Как раз в этот момент со двора донёсся звон о том, что пора идти на завтрак.              — Вы идите, я вас догоню, — сказал Теодор, неожиданно покидая кухню в быстром темпе.              — Как думаешь, его стоило предупредить, что у меня во время месячных начинается диарея? — тихо спросила Падма, когда поравнялась с Гермионой.              — Не думаю, — хихикнула Грейнджер, бросая быстрый взгляд на то, как Малфой незаметно поглаживал поясницу, (о да, она знает, какую ноющую тупую боль он сейчас испытывает). — Это будет неприятным, но, как он сказал, естественным бонусом.       

***

Малфой еле дожил до вечера. Он больше никогда не будет считать девушек слабым полом. Никогда и ни за что. Драко думал, что Гермиона с Падмой преувеличивают, а они преуменьшали… А ему ещё ночь нужно пережить, он не представлял, как это сделать.              Драко даже не подозревал, что можно столько всего чувствовать одновременно. Боль в животе была тупой и резкой в одночасье, он не уверен, что это вообще возможно. Также из симптомов он отметил повышенную потливость и неконтролируемый голод, хотя никогда за Грейнджер этого не замечал. Вероятно, что за столько лет она просто нашла способ с этим справиться.              Также Малфой стал очень раздражительным, он был в шаге от того, чтобы превратить надоедливого мистера «У нас распорядок» в жабу прямо во время репетиции постановки, предстоящей в конце смены. А потом он чуть не сорвался на Гермиону, которая практически сделала тоже самое в ответ. До них с опозданием дошло, что они связаны.              — Прекрасно себя чувствую! — ответил Тео, бросая подушку за диван, на которую ещё секунду назад запрокинул ногу.              Драко лишь поднял бровь. То, что он врёт, было написано у него на лбу.              — Мы так и поняли, — с ухмылкой ответила Гермиона, когда они с Падмой зашли в домик. — Ты лежи-лежи, и подушку зря выбросил, в таком положении действительно легче.              — Спокойной ночи, мальчики, — ядовито произнесла Падма, поднимаясь по лестнице в комнату.              Она была на последней ступени, когда на всю гостиную распространился вопль Нотта.              — Мы сдаёмся! — Тео поджал губы, признавая поражение. — Я был не прав. Вы не должны это терпеть, но вы очень сильные и морально, и физически, если это делаете на протяжении недели каждый месяц.              — Принято, — кивнула Гермиона, — Малфой, есть что добавить?              — Нет.              — В таком случае, желание озвучим завтра, — Падма даже не обернулась, но предугадала следующую реплику парней. — Нет, заклинание рассчитано на сутки, так что вам придётся ещё перетерпеть ночь.              — Зря капитулировал, Нотт, вы могли и выиграть, — Гермиона вслед за подругой поднялась по лестнице.              Тео не решался поднять глаза на Драко, а когда это сделал, то в его физиономию прилетела огромная подушка.              Ночь была просто отвратительной — Малфой не мог уснуть, Теодор раздражающе ворочался, пытаясь найти удобную позу, в итоге вроде бы уснул в форме замороженной раздавленной креветки. Драко шумно выдохнул и встал с кровати, направляясь на кухню.              Маленькое помещение встретило его слабым свечением Люмоса. Гермиона сидела за столом с чашкой какой-то жидкости. Он молча прошел мимо неё, налил в стакан одну четвертую воды и лишь тогда присел рядом. Когда он осушил одним глотком стакан, то Грейнджер без слов налила ему из заварника ту жижу, которую пила сама.              Драко залпом опрокинул жидкость в себя, чтобы даже не почувствовать то, что было у него во рту. Он удивился, когда боль медленно начала притупляться.              — Спасибо, — шёпотом сказал Малфой, Гермиона на благодарность лишь кивнула. — У тебя всегда грудь так болит? Я даже не смог и пяти минут на животе пролежать.              Она вопросительно на него посмотрела, а потом разразилась смехом. Драко Малфой жаловался на боль в животе и сверхчувствительность сосков, что могло быть прекраснее?              — Да, поэтому в этот период я предпочитаю исключительно бесшовные бюстгальтеры или по возможности их отсутствие, — с пониманием объяснила Грейнджер.              — Обещаю не трогать твою грудь во время критических дней и делать массаж спины, — клятвенно заверил Драко.— Это действительно кошмар, я думал, что не разогнусь. Мне было больно даже сидеть.              — Потерпи, утром все симптомы исчезнут.              — Я только чувствую твою боль или перенимаю её? — спросил Драко, нервно стуча пальцами по столу.              — Только чувствуешь, — Гермиону клонило в сон от отвара.              — Мне жаль, я хотел забрать себе хотя бы часть, — серьёзно ответил Малфой.              Гермиона зевнула, не отвечая ему. Драко поднялся с места, задвигая за собой стул. Он игнорировал её вопросительный взгляд, когда подхватил Грейнджер, направляясь в гостиную. Малфой уложил её под спинку дивана, а сам лёг с краю. Его рука плавно поглаживала живот Гермионы, он спрятал лицо в её распущенных волосах.              — Не уснули по отдельности — уснём вместе, — шепнул Драко, крепче прижимая к себе девушку.              День десятый.              Драко хмурился и постоянно раздражённо выдыхал. Уже прошла большая часть дня, а Гермиона и Падма ещё ничего им не придумали в качестве желания. Его это не напрягало ровно до тех пор, пока Нотт не присел ему на уши с целым списком извращённых вариантов. Видите ли, он не сомневался в изобретательности Патил.              — Грэгтхэм, если ты ещё раз толкнёшь декорации на Монтгомери, то я исключу тебя из главного состава, — Падма через всю площадку гневно ругала мальчишку, который «случайно» ронял картонную фигуру на рядом стоящую девчонку. — Будешь у меня в траве флоббер-червя играть!              Драко не прятал усмешки, он определенно очарован этой девушкой, естественно, как подругой и человеком. Он вернулся к инструктажу части команды, которая пока не задействована на сцене. Дети стояли вразвалочку, но стоило ему посмотреть на них своим фирменным стеклянным взглядом, то линия из детей становилась такой ровной, будто их построил архитектор с линейкой в руках.              — Итак, повторюсь в последний раз: мне фиолетово на то, как вы выступите, — он откинулся на спинку деревянного стула. — Это должно быть лишь в ваших интересах. Запомните, что никто вам не станет помогать в достижении вашей собственной цели. Это абсолютно нормально, потому что это всегда только ваш приоритет.              — Мистер Малфой, но вы же сейчас нам помогаете, — он повернул голову на тонкий детский голос. К нему обращалась рыжеволосая девочка с огромной косой, переброшенной через плечо. — Вы же вожатый, может это не делает вас счастливым или весёлым, но вы с нами уже десять дней.              Малфой усмехнулся и кивнул ей. Первая мысль в его голове была повторением фразы распределяющей шляпы в далёком одна тысяча девятьсот девяносто первом году: «Ещё один Уизли?». Но в отличие от них, девочка определённо обладала умом и наблюдательностью.              — А кто сказал, что в этом нет выгоды для меня? — он лукаво улыбнулся, обнажая слегка заострённые клыки резцов. — Иногда сотрудничество — это одно из прямых средств достижения поставленной цели.              — Малфой, ты тут из детей слизеринцев мне не строй! — рядом раздался голос Патил, она подправляла сценарий волшебным пером, но всегда находила время испортить ему воспитательную работу. — Есть ещё три достойных факультета, прекрати своё армейско-аристократическое обучение.              — О делении факультетов неустанно вторишь только ты, я же ни разу никого не поделил, — снисходительно ответил он. — За исключением одного экземпляра, ему не мешало бы поступить в Дурмстранг, там таких быстро приструнивают.              — Как жаль, что ты учился в Хогвартсе, — Падма скривила рот и раздала отредактированный текст детям. — А теперь у вас свободное время, вперёд учить свои реплики, я завтра на репетиции проверяю всех!              Группа разошлась, полтора часа занятий выматывали даже самых выносливых. Но осталось всего четыре дня до конца смены, соответственно, до дня выступления и оглашения результатов. Девушка проследила, как большая часть детей медленно побрела в домики. Ребята, наверное, теперь до ужина с места не сдвинутся.              Падма села на край сцены, прикладывая ладонь ко лбу, головная боль была совершенно не вовремя. Малфой всё также возвышался на стуле, будто король. Он окинул «коллегу» нейтральным взглядом.              — Ты уже что-то придумала для Нотта? — Драко не спешил менять положение или вставать, ему вполне комфортно. — Он сведёт меня с ума своими размышлениями, придумай хоть что-нибудь, чтобы он отвалил от меня.              — Меня твоё благополучие не особо волнует, Малфой, а будешь говорить что мне делать, так я потяну своё желание до конца смены, — Патил поджала губы и сложила руки под грудью. — Разберись лучше с Гермионой, у неё уже целый список. И судя по тем пунктам, которые видела я, то волноваться нужно тебе, а не Нотту.              Падма спрыгнула со сцены и направилась в сторону дома. Драко остался наедине уже со своими размышлениями.       

***

Он вернулся в дом намного позже отбоя, когда небо пронзило вспышками молний, а гром сотряс собой сгущающийся вокруг него воздух. Все уже были по своим спальням, лишь Грейнджер сидела на широком подоконнике с настежь открытой верхней форточкой.              — Ты вообще спишь? — тихо, будто воруя у неё ускользающее умиротворение, спросил Драко.              — Воздух пахнет грозой и скорым ливнем, — её лоб практически впечатался в стекло, словно она хотела рассмотреть что-то в темноте, что-то, что было за пределами её кругозора, — не хочу пропустить.              Грейнджер… Не спала, чтобы не пропустить дождь. Грейнджер, выросшая в, Мерлин дери, Лондоне, не шла спать, чтобы посмотреть на скользящие по окну капли. Есть ли логика в действиях Гермионы? Определённо, нет. Было в этом что-то особенное? Определённо, да.              — Иногда мне кажется, что тебя укусила Лавгуд, — Драко подошёл к Гермионе, мягко разворачивая корпусом к себе. Она лишь пожала плечами, рассматривая черты его лица в еле проглядном освещении.              Малфой медленно наклонился к ней, заправляя прядь волос за ухо, не сложно было догадаться, что он сделал. Гермиона прикрыла глаза в ожидании заветного поцелуя, чувствуя покалывание на губах, их будто заранее обжигало адским пламенем.              Драко на уровне её лица, она отчётливо ощущала его рваное прохладное дыхание на щеке. Грейнджер облизнула пересохшие губы, когда услышала, как Малфой шумно сглотнул. Она практически заёрзала на месте и готова сама притянуть его к себе, потому что зуд под кожей раздражал каждую клетку организма. Он так близко.              — Я так хочу тебя, Грейнджер, — Драко шептал ей прямо в губы, его дыхание щекотало горящую кожу. Гермиона распахнула глаза.              Малфой поцеловал её в курносый нос, а затем отстранился.              Он помнил, что ей ещё нельзя. К тому же, они не спешили с этим, не заходя дальше поцелуев и жарких тесных объятий, позволяющих изучить тела друг друга. Но как же ему хотелось это сказать. Не только, потому что Драко так редко говорил правду, но и потому что он бы всё отдал за эти алеющие щёки и блестящие глаза.              Гермиона молчала.              Врезалась ногтями в края футболки, оставляя отметины на ладонях через тонкую ткань. Молчала, но так громко. Эта тишина бесприютнее бога. Грейнджер оторвалась от мелкоскопических дыр, проделанных ногтями, и подняла голову.              — Так чего же ты ждёшь, Малфой? — голос дрожал, но он уверен, что не от страха.              Подавляющее возбуждение исходило от неё сильными неровными волнами. Он хотел её видеть сейчас, но так боялся от этого завораживающего зрелища испуститься прямо в штаны как школьник, что умирал от этой дилеммы.              Всё же Драко не выдержал, и между ними появился совсем маленький шар, источавший слабый блеклый свет, напоминая полную луну. Они встретились взглядами. И на этом прелюдия закончилась, отплясывая пируэты в их зрачках.              Грейнджер…              Она сидела неестественно ровно, но дыхание абсолютно сбитое, зрачки так сильно расширены, что цвет глаз слился в один. Её взгляд будто кричал так отчаянно; кричал взять её на этом чёртовом подоконнике. Кадык Малфоя резко дёрнулся, когда Гермиона всё же заёрзала на месте, и Драко заметил затвердевшие соски, проступающие через тонкую ткань старой футболки.              — Я жду правильного момента, — он врезался в неё, устраиваясь между разведённых ног. Гермиона схватила Малфоя за футболку, когда почувствовала эрекцию внутренней стороной бедра. — Я слишком долго мечтал о тебе, чтобы так испортить наш первый раз.              Молния ударила где-то совсем рядом, она дёрнулась, крепче к нему прижимаясь. Драко сдавленно зарычал, опираясь ладонями на подоконник по обе стороны от Гермионы.              — Знаешь, что я хотел с тобой сделать?              Короткие ногти царапали грудь Драко, неразборчивый шепот срывался с губ Гермионы, стоило его ладони медленно опуститься ей на ногу чуть выше колена. Пальцы то поднимались выше, незатейливо касаясь внутренней стороны бедра, то издевательски возвращаются, очерчивая круги коленной чашечки.              — Я хотел взять тебя буквально везде, — продолжал шептать Драко в кудри Гермионы, от сбивчивого дыхания их груди соприкасались, он сам был на грани, но Грейнджер всегда первостепенна. — Хотел взять тебя на нашем общем диване в гостиной старост, на столе в кабинете зельеварения, ведь ты так надменно задирала свой нос над котлом, что мне хотелось сбросить всё со стола и нагнуть тебя под хлюпающие звуки расплескавшихся зелий; поставить тебя раком между узких стеллажей библиотеки, вколачиваясь в твоё податливое тело, и с каждым последующим толчком увеличить облако из пыли, сотрясая её с книг, которые ты так любишь. А ещё в тёмном коридоре, вжать тебя спиной в стену, зажать рот рукой и задрать твою чёртову юбку…              — Хватит! — голос Гермионы сорвался, она то ли хнычет, то ли стонет. — Просто сделай это, я больше не могу.              Он в качестве поощрения коснулся края её нижнего белья, оттягивая край у лобка. Она задохнулась, давясь воздухом, когда приятная прохлада проникла под хлопковую ткань. Драко задел пальцами большие половые губы через трусы и довольно улыбнулся, ощущая влагу на подушечках пальцев.              За окном начался ливень.              Дождь лил непробиваемой стеной, но Гермионе было абсолютно всё равно. Грейнджер жадно дышала, упираясь лбом Малфою в плечо, её рука бесстыдно и цепко удерживала раскрытую ладонь Драко между ног. Шум в ушах заглушал все звуки, помимо её тихих рваных стонов и глотков воздуха, когда он задел большим пальцем клитор, дразня нервные окончания трением через ткань.              Ей ничего не нужно, кроме него.              Драко мог собой гордиться.              — Дождь уже начался, ты можешь идти спать, — ласково прошептал он, целуя её макушку.              Гермиона поднялась с его плеча, её затуманенный взгляд посылал вполне конкретное неудовлетворение. Она сжала бёдра вокруг его торса, не позволяя Малфою отступить.              — Клянусь, я оглушу тебя и сделаю всё сама, если ты не закончишь начатое, — нервно проговорила Грейнджер, смотря на него без капли сил, чтобы моргнуть.              — Обязательно закончу, — Драко подхватил Гермиону на руки, направляясь к лестнице. — Но сначала я донесу тебя до комнаты, где ты ляжешь спать в своей постели, хорошо выспишься, наберёшься сил, а потом как только, так сразу.              Он поставил её около двери женской спальни, Гермиона хотела вновь возразить, но Драко её опередил:              — Грейнджер, я по-прежнему хочу, но у меня нет желания спать с полуживым трупом, иди ложись, — Малфой свёл брови к переносице, а потом снова наклонился, целуя её в кончик носа. — Доброй ночи.              День одиннадцатый.              Драко сидел на ступеньках дома, когда из него вышла Гермиона, застывая на месте. Он даже не обернулся, но узнал её, только Грейнджер могла бесшумно ходить и дышать как раненый медведь. До завтрака было ещё минут десять, поэтому некоторые из тандема вожатых отправились будить детей, так как многие из них игнорировали продолжительный звон, служащий будильником. Своих он уже поднял.              — Ты ставишь эксперимент задержки дыхания или решила не будить свою группу? — он обернулся в половину оборота, наблюдая, как она отмерла и по привычке вскинула подбородок.              — Доброе утро, Драко, — голос был спокойным, но интонация нервной. Он ещё не понял: стеснение это или злость.              Гермиона спустилась на землю, когда он коснулся оголённого бедра Грейнджер, летний сарафан на ней открывал ему доступ к её телу. Девушка встрепенулась от прохладных пальцев Драко, которые обогнули бедро и отстукивали хаотичный ритм. Грейнджер тряхнула волосами, собранными в хвост, и продолжила свой путь, нехотя отрываясь от принятых ласк — долг звал. Позади послышался смешок Драко.              Рядом присел Теодор и вынул из кармана маггловскую сигарету. Драко уже говорил, что даже знать не хотел, где он это всё брал и каким образом протянул в лагерь? Он поджёг её, используя палочку, выдыхая ядовитый смог, чем-то отдалённо напоминающий чернику, прямо на Малфоя.              — Чую в воздухе пахнет сексом, — Нотт вальяжно развалился на ступеньках, делая очередную затяжку. — Уже переспали или на пути только?              — Я попрошу Падму, чтобы она загадала отрезать тебе язык и яйца, если ты продолжишь этот разговор, — просто сказал Драко, Тео знал, что он несерьёзно, но всё равно кивнул.              — Лучше бы она загадала не быть такой холодной саркастичной стервой, — парень потушил бычок и бросил в траву.              — Чтобы она тебе разонравилась? — Малфой хмыкнул, поднимаясь на ноги. Он подал Нотту руку, помогая по-дружески подняться. — Тебя же только такие и цепляют.              — Кто бы говорил, — сарказм обтекал каждую произнесенную им букву, — Грейнджер по-больному воинственна, хладнокровна и своевольна.              Драко не ответил, направляясь к поляне на завтрак.       

***

Погода после ночного дождя была свежей, что не могло его не порадовать. Драко перехватил Гермиону между комнатами, прижимая к стене. Глаза её вновь расширились, а по коже побежали мурашки. Он только хотел сказать, как она громко сглотнула и подняла голову, открывая вид на шею, покрывающуюся алыми пятнами.              Она вспомнила его слова о тёмном коридоре…              Узел внизу живота завязался на тысячу петель, а член дёрнулся в штанах под медленный выдох Гермионы. Чтобы воссоздать картину, которую они оба себе представили, Драко накрыл левой рукой влажные губы.              — Драко, только не останавливайся! — практически взмолилась она, когда его пальцы ловко нашли клитор сквозь ткань трусов.              Он закрыл глаза, откидывая чёлку, когда она поцеловала внутреннюю сторону его ладони.              — Грейнджер, будь аккуратнее в своих действиях, я могу кончить прямо сейчас, — прошептал Малфой, забираясь правой рукой под сарафан.              Он почувствовал, как её губы растянулись в ухмылке от его слов. Гермиона посмотрела ему прямо в глаза, когда провела языком по его пальцам. Влажно, горячо и пульсирующе. Драко сжал её бедро, припадая к шее. Кожа Грейнджер такая мягкая, слегка солоноватая от пота, он всасывал каждый её миллиметр, наблюдая, как расцветают нежно-розовые подтёки.              — Мы с тобой пока свободны, — он оторвался от своего занятия, чтобы сказать это, но его руки… Они не остановились, и Гермиона вряд ли понимала о чём шла речь. — У твоей группы репетиция закончилась, у моей — ещё не начиналась. Пойдём, я хочу тебе что-то показать.              Драко вновь отпустил её, ловя очередной вздох разочарования. Он хохотал, целуя её в нос, а потом схватил за руку и потянул к выходу из дома. Гермиона думала, что Малфой мучил её, но он мучил себя. Было чертовски сложно от неё оторваться, ему каждый раз хотелось наплевать на всё и взять её. Но он сдерживался, ведь что это за чёртова любовь, где думаешь только о себе?              Малфой упорно вёл девушку через лес, держа её крепко правой рукой за слегка влажную дрожащую ладонь, свободной рукой он придерживал ветви, чтобы они не хлыстали Гермиону. Иногда его это даже злило, он как наседка: пытался уберечь её от любой опасности. Драко ставил на совесть, которая пыталась исправить ошибки прошлого и все нереализованные возможности оказания помощи.              — Мы же тут пару дней назад были, что ты тут мог такого увидеть, чего не разглядела я? — Грейнджер крутила головой из стороны в сторону, пытаясь понять, что она могла упустить.              Несмотря на их дружбу и совсем юные любовные отношения, между Драко и Гермионой всё равно остался лёгкий здоровый дух соперничества. Они оба негласно пришли к выводу, что это один из слонов, на котором стоял их общий мир.              — Посмотри внимательно, Грейнджер, — он остановился, позволяя ей осмотреться более детально. Гермиона врезалась ему в плечо, делая после этого шаг назад.              Мокрые ветки не хрустели под ногами, лишь ветер трепал верхушки деревьев, где-то вдали она отчётливо слышала звуки воды. Громкой, бушующей, и ей показалось, что даже обозлённой. Заметная тропинка бросилась в глаза, по ней они шли после исследования огромной широкой скалистой горы. Гермиона скривилась, когда вспомнила, что один из детей её группы достаточно сильно распорол себе икру на ноге. Хоть они с Падмой, Сьюзен и Невиллом быстро оказали колдомедицинскую помощь, но всё равно неприятно.              — Мы сворачивали здесь направо, там более ровный спуск и выход к берегу, — рассуждающе произнесла Гермиона, почесав переносицу. — Что-то мне подсказывает, что сейчас ты потянешь налево.              — Десять очков Гриффиндору, — усмехнулся Драко, откидываясь от дерева, на которое упёрся плечом, пока она думала, — будь тут Поттер и старик Дамблдор, который заслуженно накинет ещё тысячу очков за красивые глаза Потти, то вы бы выиграли кубок школы.              Гермиона закатила глаза.              — Тогда это было абсолютно заслуженно, мы могли умереть на первом же году обучения, спасая философский камень, — в этот раз она сама взяла его за руку, проходясь пальцами по перстню.              Теперь закатил глаза Драко.              — Вас кто-то за шкирку приволок спасать наши задницы? Это всё равно непедагогично, как минимум! Все остальные факультеты зарабатывали баллы на протяжении года, соблюдая правила и показывая знания, — он говорил беззлобно, не обвиняя её ни в чём, просто рассуждал, пока вёл Гермиону по узкой каменистой тропе. — Тем временем Дамблдор присудил очки Лонгботтому, за что там, не помнишь? Ах да, ты его оглушила и он провалялся мешком совиного дерьма. Тогда и очки надо было присуждать тебе.              Он отвлекал её.              — Что я вижу! Сам Драко Малфой рассуждает на тему детей и правильного воспитания! Вернее неправильного, — Гермиона театрально вскинула свободную руку ко лбу.              — Да, я весь такой замечательный и идеальный, — Драко потянул её на себя, когда она споткнулась. — Смотри, пожалуйста, под ноги, я не хочу вернуться в лагерь с твоим красивым трупом.              Он отшутился, но пот выступил на лбу и скрылся под чёлкой, а сердце было готово ещё раз ударить и остановиться уже насовсем. Грейнджер кивнула и обернулась, когда тропа закончилась, осознавая, что могла сорваться со скалы. Её ударила мелкая дрожь.              — Нам сюда, — Малфой вновь её отвлёк и указал замком из их рук на небольшой вход в пещеру. Он зажёг шар света, пуская его перед собой. — Как-то мне не спалось и я решил изучить местность, я бродил до самого утра, когда наткнулся на это место. Моей первой мыслью было то, что я обязан показать это тебе.              Грейнджер не стала ничего говорить, чтобы не нарушать повисшую в воздухе идиллию, она просто шла за Драко, осматривая пещеру. Там было прохладно, влажно и темно. Уже были небольшие наросты сталактитов, которые особо привлекли её внимание. Дорога была слишком длинной, Гермиона уже начинала переживать.              Но с каждым последующим шагом шум воды усиливался. Вода будто разбивалась об поверхность земли. Через несколько минут она замерла, увидев в паре футов водопад. Мощная стена из воды перекрывала внушительное отверстие в пещере. Драко обернулся, принимая самое довольное выражение лица, на которое был способен.              — Это… Это скрытая пещера за водопадом, — прошептала Гермиона, но слова всё равно подхватывались акустикой и отталкивались гулом от стен.              Она стояла абсолютно заворожённая.              И Драко понял, почему его первая мысль была такой.              — Не просто пещера и не просто водопад, — пойдём со мной, — Малфой подал ей руку и, конечно же, Гермиона вложила свою ладонь, вновь следуя за ним.              Моросящие капли долетели к ним уже на расстоянии нескольких дюймов, он усмехнулся, когда девушка вздрогнула от прохладной воды. Вынув палочку из кармана, Драко развёл плотную стену из потока воды в стороны, позволяя Гермионе подойти ближе и рассмотреть вид.              — Водопад скрыт… Окружён скалами, — она глухо выдохнула, касаясь льющихся капель.              — Именно так, только небольшое подводное течение впадает в океан, — Драко подошёл к ней со спины, сцепляя руки под грудью Гермионы.              Ей не хватало слов, чтобы выразить своё восхищение, и не хватало воздуха от его жарких прикосновений. Капли с чёлки срывались ей на ключицы. Грейнджер захохотала, а Малфой сглотнул, проследив за каплями, стекающими в ложбинку между грудью.              Гермионе срочно, катастрофически, жизненно необходимо было поцеловать Драко, она обернулась, накрывая его губы своими. Он потерял контроль, и на них непробиваемым потоком обрушилась ледяная вода. Малфой лишь успел вновь потянуть её на себя и оказаться в пещере.              Они промокли до нитки, но ещё никогда не были счастливее, чем сейчас…              День двенадцатый.              Боль многочисленными осколками разбитого стекла вонзилась в тело. Драко почувствовал, как по его телу распространилась эфемерная тяжесть, придавливая его в горизонтальном положении. Разноцветные блики взрывались на обратной стороне век, заставляя его нахмуриться, но сил открыть глаза практически не было. Он провалился в сон.              В следующий раз, когда Малфой пришёл в себя, то ему удалось разлепить веки, чтобы оглядеться. Он поморщился, приподнимаясь на локти. Это была совсем небольшая лачуга, где в два ряда стояло четыре кровати, два шкафа со склянками и баночками и всего лишь одно окно. Больничный пункт.              Заебись.              На противоположной кровати кто-то заёрзал, и Драко вперил колючий взгляд в свёрток из нескольких одеял. Только не Грейнджер. Только не она. Он напряг слух, когда на всю комнату раздался вздох раненого медведя. Грейнджер. Малфой издал протяжный стон, падая обратно на подушку.              — Это всё из-за тебя, Малфой, — раздражённо прошелестела Гермиона, не отрываясь от разглядывания потолка. — У нас завтра постановка, а мы свалились с гриппом, да ещё и без лекарств!              — А вот это уже не моя вина! — рыкнул он. — И вправду, это всё из-за меня, лучше бы я думал как всегда о себе, а не захотел удивить тебя!              — Лучше бы!              Они вновь замолчали. Нужны были ли эти ссоры и обвинения? Конечно же нет, но обстоятельства и их взрывные характеры решили всё самостоятельно. После ледяного водопада и времени, которое они потратили друг на друга, вместо того, чтобы высушить одежду, привело их сюда с температурой, горячкой и сильным кашлем.              Кто же знал, что всё бодроперцовое зелье уже подошло к концу, так как дети шмыгали носами после походов на пляж. Одна единственная целительница, которая была в лагере, лишь развела руками. Мол, до конца смены осталось два дня, кто вам виноват, что вы умудрились заболеть. Так они оказались абсолютно недееспособными на старых кроватях с продавленным дном и без существенных лекарств.              Теперь они срывались друг на друге, потому что к ним никто не решался заходить. Краем уха Драко слышал, как Нотт предложил забаррикадировать двери и окна, а потом оставить их с Грейнджер тут, уезжая обратно в Англию. Это была шутка, вероятно, но к ним действительно никто не заходил, будто они были прокаженными.              — Ты как, не умираешь? — резким тоном спросила Гермиона.              — Не дождешься, Грейнджер, — фыркнул Драко, — а ты?              — Есть вероятность, — она слишком сильно закашлялась, пытаясь подняться.              Драко громко вздохнул, замечая, как Гермиона пыталась дотянуться до стакана с водой, чтобы унять лаву, стекающую по разодранному в клочья горлу.              — Я сам, подожди, — он неуверенно поднялся на ноги, ощущая босыми ногами прохладу и мелкий мусор.              Малфой сделал несколько шагов к её постели, наклоняясь за стаканом с водой. Он присел на край кровати, чтобы было комфортнее, но на самом деле блики перед глазами забрали всю концентрацию, и он не мог оценить свои шансы на стойкость положения в пространстве.              Драко одной рукой поднёс гранёный стакан к пересохшим губам Гермионы, а второй — приподнял её голову, мягко держа за влажный от пота затылок. Грейнджер сделала несколько глотков и покачала головой, чтобы оповестить, что она напилась.              Малфой всё ещё раздражённо поджимал губы, но с нежностью провёл подушечками пальцев по мокрому лбу, откидывая пряди волос, прилипшие к лицу. Гермиона тихо выдохнула, и её грудь высоко поднялась от касаний прохладной руки Драко.              — Зато я ещё долго не забуду твои дрожащие мокрые губы, — прошептал он, но звук открывающейся двери отвлёк его.              В помещение вошла миссис Джонс, а за ней величественно топтал пыль под ногами сам Гарри Поттер. Драко очень надеялся, что это очередная галлюцинация от высокой температуры. Малфой наклонился к Гермионе, чтобы спросить видела ли она тоже самое, что и он. Она что-то невнятно произнесла и кинула недоверчивый взгляд на дверь.              — Добрый вечер, мисс Грейнджер и мистер Малфой, как ваше самочувствие? — женщина средних лет не была даже одета как колдомедик, но уже знатно раздражала.              — О, лучше всех! Как раз собирались на пляж, охота знаете ли окунуться в пенящиеся ледяные воды океана. Охладиться так сказать, — съязвил Драко, но от Гермионы не отошёл, даже когда его «аккуратно» попытались сместить.              Грейнджер тыкнула его рукой в бок, но это только позабавило.              — Поттер, какими судьбами? Решил оздоровиться? Нет-нет! «Исцелиться»! Мы же этим тут занимаемся, — Гермиона била его по чем только могла попасть, Драко перехватил её руку, мягко поглаживая косточку на кисти.              — Профессор Флитвик оповестил Макгонагалл о данной ситуации, так случилось, что я был у неё в кабинете, поэтому, когда решали, кто привезёт вам лекарство, то я выдвинул свою кандидатуру, — спокойно ответил Гарри, игнорируя колкости Малфоя. — А будешь продолжать так себя вести, то я останусь тут до конца смены и буду портить тебе настроение каждую свободную минуту своего времени.              Угрозы мистера «Слишком много букв, больше трёх букв не перевариваю»… Что-то новенькое. Драко усмехнулся, когда ему в руки бесцеремонно прилетел флакончик с зельем. Он скептически его оглядел и потянул время, пока его не выпила Гермиона, только потом это сделал он. Поттер закатил глаза, думая, что Малфой на Гермионе проверял не отравлено ли оно, но он лишь хотел убедиться, что ей хватило бы порции.              Он не монстр.              Не с ней и не для неё.              Миссис Джонс подошла к девушке, дотрагиваясь ладошкой ко лбу, несмотря на её хмурящийся недовольный взгляд. Женщина сделала записи на пергаменте, удовлетворительно кивая, а после обернулась к выходу.              — Симптомы уже начали исчезать, вы полностью поправитесь через полчаса. Если захотите, то можете вернуться в домик, — она бросила взгляд на настенные часы. — Мистер Поттер, ваш поезд отбывает через час и двадцать минут, сильно не засиживайтесь.              Колдомедик удалилась, а Драко переместился на тумбочку после того, как помог Гермионе подняться и принять положение полусидя. Гарри как-то странно на них скосился, но промолчал, присаживаясь на край её кровати.              — Так… В Хогвартсе перевелись все совы, что ты решил в Ирландию на поезде смотаться? — Малфой не мог заткнуться в то время, как Грейнджер не могла выдавить из себя и слова.              Её организм сильно ослаб, а ещё она никак не ожидала увидеть друга, поэтому не знала, как ему объяснить их отношения с Драко. План разговора ещё не был составлен, поэтому Гермиона была в безмолвной истерике.              — Нет, с твоим отъездом стало на одного пернатого меньше, но в остальном я просто волновался за Гермиону и лично хотел убедиться, что с ней всё в порядке, — Гарри поправил непослушные волосы и аккуратно взял Грейнджер за руку. — Можешь оставить нас ненадолго наедине? Буду благодарен.              Драко был раздражён. До предела. Он перевёл взгляд на девушку, надеясь увидеть в её глазах отрицание, что послужило бы спусковым крючком для того, чтобы за шкирку выбросить Поттера отсюда. Но Гермиона с мольбой посмотрела прямо ему в глаза.              Блять.              Ладно.              Он закатил глаза, поднимаясь с места. Поттер ожидал, что он уйдёт, но вместо этого Драко просто ушёл к себе на противоположную кровать. Он слышал вздох очкарика, внутренне ликуя. Хоть что-то осталось неизменным с основания их взаимоотношений.              — Гарри, привет, — отвлекла его Гермиона, раскидывая тонкие руки для неуклюжих медвежьих объятий Поттера. Драко следил, как он аккуратно похлопывал её по спине, пряча подбородок за плечом. — Как в Лондоне? Как ты, как Рон и его семья?              — Всё хорошо, Рон передавал привет, он тоже хотел приехать, но у него более усердные тренировки, чем у меня. Семье Уизли мы об этом ничего не говорили, иначе тут была бы Молли, а не я. Джинни тоже скучает, передавала привет. Она сейчас проходит отборочные в «Холихедские гарпии».              Гермиона расслабилась и уже удовлетворительно себя чувствовала. Гарри настолько увлеченно рассказывал, что не замечал, как она бросала пронзительные взгляды за его спину. Ну или делал вид, что не замечал.              — Расскажи лучше как ты, как сюда попала, и… — Поттер уменьшил громкость голоса, решая, что так его не смог бы услышать Драко. Кретин. —… как Малфой, не задирает тебя? Он не причинил вреда?              Гермиона поёрзала на простыне, цепляясь пальцами за одеяло.              — Нет, ты же знаешь, что он меня не обидит, — уверенно ответила Грейнджер. Она понимала, что Гарри просто волновался, но такое недоверие уже даже к её словам, пусть и по поводу Малфоя, действовало на нервы. — Он заносчив, саркастичный, дотошный. Как и всегда, в общем-то…              Повисла тишина. Но ненадолго. Гарри, казалось, обдумывал её слова, а Гермиона переводила дыхание, чтобы не сорваться почём зря.              — «Я больше не могу, просто сделай это!», — Драко изобразил интонацию Грейнджер, привлекая внимание к своей скромной персоне.              Поттер в непонимании перевёл на него изучающий взгляд, а Гермиона налилась краской, замирая на месте. Он не мог не отметить, как скучал по её алым щекам, Грейнджер была так бледна последнее время. Нездорово бледна. И если это вернуло ей здоровый румянец, то он не остановится.              — «Драко, только не останавливайся!», — продолжал перекривлять её Малфой, пока ему в лицо не врезалась подушка, секундами ранее брошенная Гермионой в попытке сделать хоть что-нибудь, чтобы он замолчал.              — Малфой, ещё слово, и я отрежу твой длинный язык, — прорычала Грейнджер, она гневно скомкала в руках одеяло, представляя, что это его тонкая бледная шея.              До Гарри, казалось, дошёл смысл происходящего…              — Да? По-моему, как раз от моего длинного языка ты и в восторге. Была по крайней мере ещё вчера, — Драко усмехнулся и сверкнул глазами, замечая, как отшатнулся очкарик. — Да-да, с днём откровений, Поттер! Есть чем поделиться? Как у вас с Уизлеттой, она тебя уже расчехлила?              — О, Годрик… — Гарри скривился, будто перед ним выпотрошили соплохвоста. Он перевёл взгляд на Гермиону, которая практически дышала огнём.              — Гарри… Я могу всё предельно объяснить, но смею заверить, что это мой выбор, так что нотации я выслушивать не намерена, — она попыталась взять Поттера за руку, но он умело вывернулся, поднимаясь на ноги.              — О нет, я вряд ли хочу об этом слышать, достаточно того, что сам факт мне известен, — он нервно сглотнул, но, заметив её расстроенный взгляд, смягчился. — У меня уже времени нет. Поговорим, когда ты вернёшься, я заодно попытаюсь свыкнуться с этой мыслью.              — Ты же знал, что так будет, — тихо промычала Гермиона, когда Гарри наклонился её обнять перед уходом.              — Знал. Тяжело не заметить, как вы смотрите друг на друга стоит одному из вас отвернуться, — кивнул он. — Но я не думал, что это будет так быстро и… экстравагантно. Увидимся через пару дней.              Поттер крепко сжал её в объятиях, а после направился к выходу, бросая взгляд на Драко, тот хмыкнул, но поднялся, чтобы пойти за ним. Грейнджер будет должна за этот разговор. Когда за ними закрылась дверь, а холодный вечерний воздух коснулся полуголого тела, Малфой оказался прижатым к стене. Забавно. С этой стороны он ещё не был.              — Малфой, я стерпел такое отношение из-за любви к Гермионе. Из-за её любви к тебе. Почему-то я уверен, что с ней ты другой, даже если сам того не хочешь, — Поттер угрожающе придавил его предплечьем, но Драко даже не пытался вырваться. Он точно также разговаривал с Блейзом насчёт Пэнси. Он понимал. — Но если ты не изменишь отношение к ней и на людях, то клянусь, я сделаю всё возможное, чтобы ты её не увидел больше. А я могу многое, как мы это уже все выяснили, так что не испытывай меня.              Драко спокойно сбросил его руку, отталкиваясь спиной от неприятной поверхности.              — Я понял, — он взялся за дверь, практически скрываясь за ней. — Удачной поездки, Поттер.              День тринадцатый.              Стоял полный балаган, нервы Драко напоминали предельно натянутые струны, которые можно было либо порвать, либо разрезать ими кожу от малейшего прикосновения. Он уже дважды пинал стул, трижды обращался к Сатане и один раз почти заплакал.              Состоялись постановки всех трёх групп и оглашение результатов негласного соревнования, где победа досталась одной из групп. Малфой пытался узнать, что за приз приготовил Флитвик, но этот перезрелый кабачок наотрез отказался с ним разговаривать на данную тему. Более того, Драко был уверен, что он сам ещё не знает.              Группа Лонгботтома и Боунс уже выступили с постановкой по мотивам сказки «Фонтан Феи Фортуны», выводок Грейнджер и Нотта был в разгаре постановки сказки о трёх братьях. Патил сидела рядом, наблюдая за игрой детей, но мысли её были в другом месте. По выражению лица можно было решить, что в её голове строился план по захвату министерства и политический переворот. На деле же, она прокручивала наставления и моменты, на которые нужно будет сделать упор.              Драко уже говорил, что ему кристально посрать? Так вот, ему кристально посрать. Но, естественно, он тоже принимал активное участие в судьбе своей группы, ведь Малфой и правда привязался к детям, помимо мистера «у нас распорядок», его он считал подкидышем.              Вышел на сцену ведущий, он же профессор Флитвик. Карлик парил по воздуху на небольшой платформе, чтобы быть наравне со всеми. Отлично, ад открыл свои врата, не забудьте солнцезащитные очки и бадягу от ожогов.              — Это была группа «Песнь льда и пламени» с постановкой «Сказка о трёх братьях», проводим их аплодисментами, — Филиус похлопал ладошками и прочистил горло. — А сейчас поприветствуйте группу «Последователи магии» с постановкой «Волосатое сердце колдуна».              Неожиданно для себя, Драко придвинулся ближе к Падме, которая перестала дышать. Он легонько её толкнул, но она резко обернулась на него с таким взглядом, которому мог позавидовать даже Василиск.              — Выдохни, Патил, ты их натаскала как собак Баскервилей, — прошептал Малфой, не отрывая взгляда от сцены, где уже во всю разворачивалась игра.              — Слушай, Малфой, а ты случайно не своё сердце отдал им в качестве реквизита? — саркастично спросила Падма.              — Тогда бы это означало, что оно у меня есть, — усмехнулся Драко, поправляя удушающий воротник рубашки.              «Волосатое сердце колдуна» — сказка о холодном безэмоциональном волшебнике. Его не волновало абсолютно ничего, и даже смерть семьи его не расстроила, а наоборот он принял её как облегчение. Он считал всех глупцами, а любовь — всепожирающим чувством. Но однажды колдун услышал, как двое мужчин его обсуждали: один жалел, а второй насмехался. И тогда колдун решил всем доказать то, что он тоже мог создать семью. На следующий день он повстречал красивую девушку, настырно ухаживая за ней. Ведьма была умна, богата и красива, поэтому не доверяла ему, но всё же согласилась посетить его замок.              В замке был пир, на котором колдун попросил руки ведьмы, она сказала, что ответит согласием только если он докажет, что у него есть сердце. Тогда мужчина отвёл её в подвал, где держал прозрачный сосуд со своим сердцем. Девушка ужаснулась от его вида: ссохшееся и волосатое, тогда она взмолилась, чтобы он принял сердце обратно. Колдун так и сделал.              Гости, потеряв хозяина замка, стали его искать и наткнулись на него в подвале. Одичавшее и озверевшее сердце пришло в ужас, оказавшись вновь в груди. Колдун обезумел и убил ведьму, вырезав её сердце. Он надеялся заменить им своё, но то упорно сопротивлялось. Тогда колдун решил снова от него избавиться полностью. Он вырезал своё сердце и с триумфом держал его в руке, после чего замертво упал на труп девушки.              — О, Ровена… — тихо воскликнула Падма и схватила Малфоя за запястье, когда Мартина Фриса чуть не стошнило от муляжа волосатого зачерствелого сердца.              — Да ладно тебе, пацан мастер своего дела — решил показать не только сердце, но и остальной внутренний мир колдуна, — издевательски протянул Драко, наблюдая, как на виске девушки вздулась венка.              Представление закончилось, и он вместе с напарницей пошёл к детям, чтобы подбодрить перед оглашением результатов. Малфой кинул взгляд на Грейнджер, которая о чём-то говорила с детьми, пока Нотт обиженно стоял у стены, видимо, кого-то отстранили. Драко засмеялся в кулак и обернулся к своей группе.              — Ну… Вы были неплохи, да, — он почесал затылок, ловя свирепый взгляд Патил. Малфой рисковал отправиться к стене отчуждения, прямиком к Тео. — Вы молодцы.              Он сплюнул это сквозь зубы, словно яд.              — Итак, прошу минуточку внимания, — Флитвик приставил к горлу палочку, чтобы усилить звучание голоса, — Все три группы прекрасно выступили со своими произведениями, поэтому каждый получит приз зрительских симпатий, но в состязании за всю смену побеждает команда «Зелёная земля», — профессор перевёл дыхание. — Со своими кураторами они получат грант от Министерства Магии на создание благотворительной организации в их честь.              Голоса одновременно взорвались и затихли. Звучали поздравления, вздохи разочарования, смех, всхлипы и даже бранные слова. Драко беспокойно огляделся: его группа выглядела слегка подавлено, но держалась уверенно. Теперь он точно гордился ими, потому что он в таком возрасте ненавидел и не умел проигрывать.              — Не буду говорить позорно-утешительную фразу, что главное участие, а не победа, но я удивлён вашей стойкости, — он говорил искренне, позволяя себе добродушно улыбнуться, пока никто не видит. — Вы определённо молодцы, и как награда для вас лично от меня: если сегодня я услышу шум из вашего домика после одиннадцати вечера, то сделаю вид, что я великий и глухой.              Дети одобрительно заулюлюкали, начиная забывать горесть поражения.              — Но имейте совесть, — строго добавила Падма, ей не нравится такой подход, но она оценила попытку Драко вывести детей из подавленного состояния. — Без травматизма, разбитого стекла, сломанной мебели и других вещей, за которые будете отвечать своими головами лично передо мной.              Все разошлись по домам. Завтра последний день. Собирание вещей и прощальная вечеринка у костра. Ему срочно нужно было найти Грейнджер и не отпускать её до утра — опиум из его крови почти исчез.              День четырнадцатый.              Отсчёт закончен.              Вечер последнего дня показался слишком странным, он не мог понять почему, но беспокойство носилось под кожей, иголками неприятно впиваясь в него. Драко сидел на своём неизменном месте на широком старом бревне с бутылкой сливочного пива, наблюдая за разворачивающейся вечеринкой.              Сьюзен Боунс заливисто хохотала, прижимая к груди ладонь, изредка делая глотки пива. Невилл решил уйти в отрыв и выпил целых три бутылки, после чего его стошнило за кустом. Теперь же Лонгботтом неуклюже отплясывал под играющую музыку. Малфой уверен, что если бы не эти три бутылки, то он бы так и сидел зажатым в уголке.              Падма позволила себе на один вечер растаять, вероятно, потому что он был последним. Она закатывала глаза, но продолжала внимательно следить за телодвижениями Нотта, который уже несколько минут пытался научить её какому-то странному танцу. Тео опрокидывал в себя алкоголь, запрокидывая голову, а после довольно усмехался, замечая на себе взгляды Падмы.              Грейнджер…              Он смотрел на неё прямо через огромное пламя. Она не была пьяна, лишь слегка охмелела. Гермиона старательно пыталась прочувствовать мелодию каждой клеточкой тела, чтобы слиться с ней воедино. Драко не мог оторвать от неё взгляда, да и не смог бы даже если бы позади него разверзлись врата в ад.              Грейнджер плавно и не спеша двигалась в такт музыке, завораживая его с каждым движением всё больше и больше. Он не мог сказать, что она делала это профессионально, правильно или намеренно сексуально, но ей нравилось. Её не заботило, как она выглядела со стороны, она просто наслаждалась… Наслаждалась музыкой, собой и атмосферой, это именно то, что привлекало.              Нескончаемая энергия.              В этот момент она жила, заряды электрического тока исходили от неё с такой силой, что он мог поклясться, как его снесло в сторону. Сейчас Малфой ощущал на себе энергетику Гриффиндора: сила, яркость, мощь и так много света.              Света, который порождал тень. То, что порождало его.              — Ты чего не танцуешь? — через несколько минут она громко упала около него и зашипела, когда поцарапала ногу об корягу.              — Тренеры не играют, — он сделал глоток, бросая взгляд на её румяные щёки. — Ты такая красивая…              Драко не сдержался и мягко провёл большим пальцем по скуле Гермионы, делая аккуратные круговые движения. Она смутилась, на секунду её глаза опустились к земле, но она их подняла, смотря прямо на него. Грейнджер счастливо улыбнулась и прильнула щекой к его раскрытой ладони.              В этот момент она ни ведьма, ни героиня войны, ни подружка Гарри Поттера, ни часть золотого трио, ни отважная гриффиндорка. Она просто девушка. Счастливая и любимая.              — Здесь так шумно, я уже немного устала, — она схватила его за руку, призывая подняться. — Пойдём прогуляемся?              Драко охотно подчинился, за ней он опустится в преисподнюю. Он считал ступеньки, пока она изящно спускается в ад, увлекая за собой.              Гермиона о чём-то незначительном тихо зашептала, пока кружилась под его вытянутой рукой, едва касаясь пальцев. Малфой с интересом наблюдал, как она одновременно разговаривала, хохотала и кружилась, оголяя слегка загорелые красивые ноги. В свете луны со своим сногсшибательным магнетизмом она так была похожа на настоящую ведьму из книг. Это пугало и влекло, да так сильно, что он и не думал сопротивляться, даже если она возьмёт его жизнь за ночь с ней.              Он не заметил, как они оказались на том самом пляже, где были ровно семь ночей назад. Губы обожгло воспоминание о их первом поцелуе, и в низ живота снова рухнул якорь. Драко сглотнул, притягивая Гермиону ближе к себе. Ладони обхватили её талию, крепко сжимая. Правая рука нашла её руку, он кротко поцеловал тыльную сторону, переплетая пальцы. Грейнджер зачарованно наблюдала за каждым его действием. Музыка доносилась к ним едва различимыми отголосками, но ему хватило, чтобы закружить её в настоящем танце.              Босые ступни приятно погружались в мягкий песок. Гермиона прижалась к его груди, размеренно дыша, Драко положил подбородок ей на макушку, не спеша ведя её петлями и зигзагами. Он не хотел выполнять отточенные движения, которым его обучали всю юность, Малфой просто хотел расслабиться. Единственный раз в жизни.              Гермиона оступилась, но Драко вовремя её поймал, что входило в её план по захвату Драко Малфоя целиком и полностью. Девушка упала на песок, утягивая за собой парня. Ей слишком сильно хотелось его поцеловать, хотелось повторить ту самую ночь. Малфой вновь склонился над ней, но в этот раз во взгляде не было страха или неуверенности. Они оба знали, чего хотели.              Поцелуй имел сходство со стекающим серебром по грубым холодным губам. Драко цеплялся из последних сил, чтобы не упустить ни капли. Гермиона тяжело дышала и крепко держала его за воротник, она боялась, что он отстранится. Грейнджер не могла ему позволить прервать этот поцелуй, поцелуй, который стал для неё воздухом. Гермиона распалась на молекулы, если перестала бы чувствовать губы Драко.              — Пожалуйста, только не это, не отнимай. Оставь, оставь мне себя, — лихорадочно шептала Грейнджер и судорожно цеплялась за ткань тонкой рубашки, крепко прижимая Малфоя к себе, — всего. Целиком. Отдай мне всю свою боль, все сомнения и переживания, терзания и спазм. Это моё желание.              — Ты не на то тратишь желание, — Малфой усмехнулся.              Драко даже не думал оставлять её, он слишком эгоистичен для этого. Он никогда Гермиону не отдаст, её место по праву рядом с ним. Сегодня и навсегда.              — Я не смогу оставить тебя, даже если захочу, — серьёзно ответил Драко, она должна знать, как много значила для него.              Он рвано поцеловал её во влажные губы, откидывая пряди волос с шеи, перемещая своё внимание на неё. Малфой медленно провёл прохладными пальцами по коже и поцеловал горячими губами. Гермиона громко выдохнула от контраста, цепляясь за его широкие плечи. Драко слышал, как бешено стучало её сердце. Оно буквально вырывалось из тесной груди.              Малфой быстро поднял на неё глаза, проводя подушечками пальцев по образовавшимся слабым кровоподтёкам на тонкой коже. Её взгляд затуманенный, но сквозь плотную пелену, он всё равно видел её настоящую. Ту, которая растворится в морской пучине, если он сейчас остановится.              Волнение выступило потом на его спине, когда Гермиона прикусила нижнюю губу и потянулась к его рубашке. Руки дрожали, а взгляд целенаправленно был нацелен ему прямо в душу, она не намерена это заканчивать. Медленно, но верно пуговицы разошлись, и Грейнджер приподнялась на локти, стягивая с него рубашку и поддаваясь порыву поцеловать его в обнажённое плечо. Драко прикрыл глаза и подавил стон, Гермиона продолжила целовать его, доходя до ключицы. Она прикусила тонкую кожу на кости, а потом поцеловала.              Драко отвлёкся для того, чтобы трансфигурировать снятую рубашку в покрывало. Он аккуратно, но быстро перенёс Гермиону на ткань, она захохотала ровно до тех пор, пока Малфой в попытке развязать на ней тонкую блузку не коснулся груди. Они оба замерли. Гермиона перевела взгляд на его губы и сглотнула, она взяла его ладонь и положила себе на грудь, сжимая. Он толкнул её на покрывало и прокрутил сосок через ткань, а после незамедлительно накрыл его губами. Грейнджер подавилась воздухом, когда почувствовала слабые покусывания.              Гермиона потянулась к его ремню, руки не слушались, она одновременно чертыхнулась и словила ртом воздух. Драко порвал на ней блузку, ей впервые было не жалко, юбка задралась в полосу на талии, но этого мало. Одежда лишняя как никогда. Малфой стянул юбку с Гермионы вместе с нижним бельём, приподнимая её за бёдра и проходясь по ягодицам, а следом снял брюки с себя.              Ну вот и конечная. Обратного пути не предусмотрено.              — Только скажи, если я сделаю что-то не так, — Драко накрыл её тело своим, ему до жути хотелось остановить момент, просто посмотреть на неё: нагую, краснеющую и желающую, но он понимал, как неловко ей было, — только скажи…              — Драко, возьми же меня наконец, — Гермиона схватила его за плечи, практически заставляя лечь на неё. Ей до боли нужно было почувствовать его в себе.              Малфой кивнул, устраиваясь между её разведённых бёдер, он нежно поцеловал Гермиону в сосок, а пальцами коснулся внешних половых губ. Влажно и горячо. Грейнджер вздохнула, зажимая покрывало между пальцами. Ловко раздвигая большие половые губы, а за ними — малые, Драко коснулся входа во влагалище двумя пальцами, мягко проталкивая их внутрь.              Грейнджер тихо выдохнула, ощущая в себе инородное тело: ей было не больно, но и не хорошо. Она даже не понимала, что конкретно почувствовала, это похоже лишь на небольшой дискомфорт. Драко начал медленно вводить в Гермиону два пальца по основание и не до конца доставать, через раз задевая клитор большим пальцем.              Он вернул своё внимание на девушку, начиная вновь ласкать её грудь. Малфой целовал, кусал, сжимал и посасывал тёмно-розовые соски, Гермиона, наконец, начала что-то чувствовать, разбираясь в своих ощущениях. Она остановила его, хватая за запястье.              — Я готова, — она кивнула, облизывая губы, а потом потянула его лицо к себе, жадно целуя.              Драко, не разрывая поцелуя, сделал упор на правую руку, а левой аккуратно приставил головку члена к влагалищу, толкая его вперёд. Он замер, когда язык Гермионы больше не переплетался с его и поцелуй разорвался. Грейнджер сумбурно кивнула, пряча лицо в изгибе его шеи. Малфой делал плавные движения бёдрами.              —Всё хорошо, ты можешь ускоряться, я в порядке, — прошептала Гермиона, обнимая его ногами за ягодицы.              Драко пытался сосредоточиться и расслышать её, но в его ушах лишь хлюпающие звуки от шлепков их тел. Он резко заломал её кисти над головой в замок, держа одной рукой, а после вновь покрыл её шею поцелуями и засосами. Он двигался, используя разные техники: один сильный толчок и семь медленных, два сильных и шесть медленных, три сильных и пять медленных.              Он сходил с ума. Грейнджер внутри такая горячая и влажная, что он готов был кончить. Гермиона металась, она пыталась вырвать руки, чтобы коснуться Драко, чтобы притянуть ближе, ей так мало его. Катастрофически не хватает. Но он грубо держал её, без намерения причинить боль, лишь усмирить. Грейнджер неразборчиво лепетала и двигала бёдрами, чтобы не отдаляться от него. Ей хотелось всего его.              Сейчас и навсегда.              — Драко, пожалуйста, ещё, — Гермиона нашла его губы и шептала прямо в них. С каждым толчком приятные ощущения в ней увеличивались в геометрической прогрессии, и она не хотела, чтобы это заканчивалось. — Драко, жёстче, прошу!              Гермиона была требовательна, и ему сносило голову от этого повелительного тона, от её ненасытности, от её желания. Драко на секунду остановился, не выходя из неё. Он посмотрел таким пронзительным взглядом, чтобы запомнить, вытянуть это воспоминание и по нему нарисовать её портрет. Малфой хотел наблюдать такую картину до конца своих дней.              — Ты такая красивая, Грейнджер.              Она отпечатывалась в зрачках, на сетчатке и под веками. Этот эротический образ, в её голом теле не было ни капли пошлости. Драко посмотрел на эти алеющие щёки, на покусанные губы, на взгляд полный желания и вожделения, на расцветающие на шее и груди засосы, на то, как быстро вздымалась грудная клетка и на место, где их тела соединялись.              Малфой сделал серию грубых резких толчков. Она впервые стонала так громко, Гермиона впилась ногтями в собственные ладони, когда вселенная стремительно сузилась, а потом схлопнулась. Стоны оборвались, а руки безвольно повисли в хватке Малфоя. Грейнджер лишь тихо хныкала, когда мышцы влагалища продолжали сокращаться вокруг члена Драко.              Малфой выгнулся в спине, а после тихо застонал, пряча лицо в изгибе шеи Гермионы. Он отпустил её руки, чувствуя, как она хаотично проводила ими по его затылку, перебирая светлые мокрые волосы. Драко всё ещё был в ней, ощущал, как кончал, как сперма небольшими толчками заполняла влагалище Гермионы. Они не спешили расставаться, он перевёл часть веса на согнутые колени, чтобы ей не было тяжело.              Грейнджер громко дышала, её сердце бежало марафон, а руки гладили Драко. Малфой аккуратно вышел из неё, а после применил очищающее и контрацептивное заклинания. Гермиона легла ему на грудь, крепко обнимая, Драко укрыл её углом покрывала. Они молчали.              — Ты приедешь сюда следующим летом? — сипло и сонно спросила она.              — Я уже нашёл своё исцеление, Гермиона, — он поцеловал её в нос, — оно в тебе.              Их мир замер.              Их мир тёплый.