Взаперти

Чисто технически снам не нужно было питаться, если они не были запрограммированы сновидцем это делать. Или же они могли поглощать всё. Или и то, и другое вместе. Сны всегда были странными, но были ли сами сновидцы в полной мере здоровы? Бенс страдала от голода. Она сбилась со счёта, сколько раз с происшествия на странном фестивале Кавински оставлял ей только стакан воды на день. Сперва он пытался вести себя так, будто ничего не произошло. Затем стал морить голодом. Затем он увидел сон, находящийся на грани реальности. Был ли он достаточно сердобольным человеком, чтобы не оборвать нить её существования? Он сам стал задумываться над этим вопросом. Девушка всё время лежала лицом к двери у противоположной стены, не обращала внимания на фильмы, а последнее, на что хватило её сил – исполосать ловец снов, который Кавински собственноручно нарисовал перед тем, как забрать Бенс себе. Ему следовало догадаться, что девушке не понравится сидеть на цепях – но он сообразил, что в таком состоянии от неё можно ожидать всего, вплоть до того, что она наложит на себя руки. Проектор, который он приснил, перестал полноценно работать, и фильм шёл рябью и полосами. Третью неделю Бенс лежала на истёртом матрасе, занимающим большую часть комнаты, среди безвкусных огромных подушек. Он не ищет её, не ждёт. Она тянет к нему руки, просит забрать, бежит что есть мочи, сбивая ноги в кровь, попадая в поле зрения ночных кошмаров. Рискует жизнью. Говорит, «Вот она я, я здесь. Забирай!», но вместо этого просыпается в осточертевшей комнате. Она была на грани того, чтобы сдаться. Возможно, Ронан делал всё, что было в его силах. А может, делал недостаточно. Она не могла в полной мере судить того, кто её создал. Единственное, что утешало остатки её сердца – яростный взгляд Ронана, когда вор целовал её идеальную копию. Когда девушка увидела, что принёс с собой Кавински после очередной дозы, она испугалась и отпрянула от него. И неё. Девушка, что была её точной копией. Вор, что приходит в Каберсуотер, вынес оттуда ещё одну Бенс. «Нет, - говорит он. – Её будут звать Пила. О, и Бензопила звучит очень сексуально. И длинно, прямо как мой член.» Бенс продолжала сверлить взглядом ту, что на следующий вечер займёт её место. Или вернее сказать, отыграет отведенную роль в её облике. Что дальше собирался делать с ней Кавински она не знала. А хотела ли вообще? В день, когда они вдвоём выходили из комнаты-тюрьмы, Бенс набралась храбрости – сперва она взяла за руку девушку, а затем сжала свободную руку на шее. Заложница простонала так громко, что Кавински осёкся, пока Бенс не стала впиваться в сонную артерию остатками когтей. «Стой, сука. – тихо начал он. – Ты хочешь повидаться с Ронаном? Зрелище будет не из приятных. И только попробуй что-нибудь выкинуть, обещаю, следующей ночью он не проснётся.» Бенс прищурила глаза и медленно кивнула. Вечером этого же дня она об этом пожалела. Больше всего на свете её интересовало, почему Ронан до сих пор не вычислил её, не припугнул Кавински или просто-напросто не прокрался в его дом. Он мог придумывать самые удивительные вещи, которыми иногда он хвастался ей, пока она мирно лежала у него на груди, а придумать план побега для неё он не смог. По замкнутому хороводу мыслей Бенс гоняла себя каждую свободную минуту. У неё их было предостаточно. Кавински перестал с ней разговаривать. Ну, она начала первой игнорировать все его действия, вплоть до того, что воду она пила только тогда, когда он уходил – вечно торчать с ней в комнате ему становилось скучно – Бенс всё равно лежала у дальней от входа стены и громко молчала. Комната без окон стала настолько душной, что девушка бы с удовольствием сходила на тот фестиваль ещё раз, предусмотрительно закрыв уши и глаза, чтобы насладиться свежим летним воздухом. Кавински даже не снизошёл приснить ей в комнату кондиционер – Ронан однажды зачитал ей инструкцию эксплуатации этого прибора, но единственное, что она запомнила - его длинное и смешное название. Губы ссохлись до трещин и кровяных подтёков. Бенс не догадывалась, что Кавински после своего ухода ещё по полчаса сидел под её дверью. Он много размышлял о том, что ему делать дальше. Ронан его категорически избегал или едва не бил со всего размаху. Кавински сделал это для того, чтобы показать Ронану, что у него есть на него рычаг, однако Ронан стал ещё более неконтролируемым, даже на поводке у Дика Ганси Третьего. Бенс отказывалась реагировать на всё, чтобы он не делал – в его присутствии она не ела, на его безобидное предложение увидеться с Ронаном закрывала глаза, а на угрозы не реагировала, побои стойко терпела. Он перепробовал всё, что мог придумать. А может, почти всё. Ни он, ни Ронан не делали всего, что было в силах ввиду их характеров. Первый был твердолобый, второй – упёртый. Парень снял солнцезащитные очки и вошёл в комнату, тихо прикрывая за собой дверь. Бенс не пошевелилась даже когда под его тяжестью прогнулся матрас у её тела. «Хочешь, - говорит он тихо. – Хочешь увидеть Ронана по-настоящему? На Монмунской фабрике?» По тому, как вздрогнула её грудь на этих словах, он знал, что она хочет. По тому, как она продолжила пилить взглядом его колени, он знал, что она откажется. Кавински пождал губы и выкинул руку так, что готов был ухватиться за её тонкую, бледную шею. Девушка в ожидании прикрыла глаза. А затем дверь хлопнула так, что с потолка посыпалась штукатурка. Следующей ночью в доме было чересчур шумно. Тишина в доме была таковой только когда Кавински усаживался в свой «Митсубиси». По возвращении всегда была музыка, которая, к счастью, едва доходила до этой комнаты. Сегодня шумел сам Кавински – он ругался отборней, чем Ронан в своих речах; бил посуду не то случайно, не то специально; смеялся, словно одержимый; и постоянно звал Бенс. Девушку это максимально насторожило – она открыла глаза и принялась ждать. Парень появился весьма эффектно для того, кто ещё мог стоять на ногах. Одно из стёкол его очков было выбито, другое всего лишь треснуто. Белая майка порвана и в крови. В одной руке – зелёная бутылка. Второй он поддерживался за дверной косяк. «Почему я должен тебя искать? – заплетающимся языком начал Кавински. Его немного шатало, и через слово он делал небольшие паузы. – Я по тебе, между прочим, очень скучал. А ты оставила меня одного!» Он аккуратно, насколько это было возможно, приблизился к девушке. Она даже заняла вертикальное положение и зазвенела цепями. «Ты же это хотела услышать от Ронана, м? – он опустился напротив неё. – Но увы, - он театрально развёл руки. – У него ничего не выйдет.» На этих словах парень сделал глоток и сник – сгорбился, глаза сощурил, а свободная рука искала что-то по матрасу. Бенс недоумённо на него посмотрела только потому, что в таком состоянии она его ещё не видела. Парень поискал что-то в кармане. Зелёную таблетку он сунул между губ.

Что вновь я, страж твой, не смыкаю глаз: Любовь стоит на страже в тишине, Пока к другим ты ближе, чем ко мне. Его поцелуй был очень горьким.

Сил сопротивляться не было, и непонятно, от недостатка еды или моральных сил. Он целовал аккуратно, будто боялся поранить её; так, чтобы не спугнуть; так, чтобы доказать самому себе и ей тоже, что он, как и прочие, способен заботиться. Всё вышло из-под контроля. Короткие цепи едва давали простора, от Кавински несло крепким спиртным. Он забирал её с собой в Каберсуотер, где единственным развлечением для неё было смотреть на неподвижный силуэт Ронана. Вор забирал новую дозу, ровно столько, чтобы хватило им обоим. В перерывах он целовал её. У него были худые губы с остатками алкоголя. Бенс постепенно теряла контроль. Она не знала, какие на этот раз пилюли он выносил из священного места. Но с третьей, четвёртой, пятой таблетки ей становилось хуже. Кавински снял свои разбитые очки, и, утерев глаза, Бенс поняла, что не ошиблась – он плакал. Девушка не знала, по-настоящему ли он жалеет о чём-то, но рука сама потянулась к нему, чтобы утереть солёную воду. Она. Сама. Кавински не сделал ничего, лишь легко водил по её спине под потрёпанным жёлтым платьем. Дышал ей в губы и читал сонеты Шекспира. С шестым, седьмым, восьмым заходом в Каберсуотер всё изменилось. Бенс всё ещё стояла в лодке, только теперь вместо огромной пары ладоней, выставленных словно крылья, была пустошь. Озеро замёрзло ровно по границе с девушкой. Оттуда к ней неспеша подходил Кавински. Сейчас он выглядел самим собой, крутым мачо с кучей сюрпризов. Вслед за ним тянулось серое ничто. Он поравнялся с ней и сказал: «Пришло время тебя отпустить. – голос его дрожал. Глаза скрывали привычные очки в белой раме с тёмными стёклами. – Передавай Ронану привет хоть, что ли.» Кавински посмотрел на свою руку. В ней осколок за осколком появлялась бутылка. В бутылке – тряпка, которая следующим мгновением стала мокрой. Свободной рукой вор щёлкнул пальцами – эта самая бутылка загорелась. Бенс испугалась того, что придумало её воображение. Молча, Кавински сделал пару шагов назад и замахнулся точно также, как делал это на фестивале, целясь в машины. Прокопенко назвал это коктейлем Молотова. Раз, и бутылка полетела далеко-далеко, через всё озеро, пока не врезалась в невидимую стену. Не было ни взрыва, ни огня. Стена сперва треснула, а затем распалась на маленькие детали. Бенс удивлённо посмотрела – к ней в самом деле бежал Ронан. До самого края озера. «Стой там! – крикнул он. Как же давно она не слышала его голоса. Низкого и с хрипинкой. – Я сейчас к тебе приду.» «Не утруждайся. – ответил Кавински не то и правда ему, не то самому себе. Или Бенс.» Вор несильно сжал руку девушки, а затем, когда она повернулась, приподнял свои очки. Глаза его были красные. Между губ он вложил синюю таблетку.

Теперь, когда весь мир со мной в раздоре. Будь самой горькой из моих потерь.

Он нагнулся к ней, увлекая в лёгкий поцелуй. Бенс опустилась на колени, разрывая платье и кожу на своей груди. Она судорожно дышала, резко вдыхая и полностью выдыхая. Она схватилась за голову – огромные чёрные крылья с силой пробирались на человеческой спине. Красно-чёрные крылья. «Охота на вора продолжается, Бенс.» Он исчез ровно тогда, когда девушка подняла свой взгляд – всё было серым и всепоглощающим. Затем она посмотрела на берег, где ждал её Ронан. Уж не об этой ли встрече она мечтала так долго? Девушка пересилила себя, поднялась на ноги. Тяжёлые крылья было едва возможно удержать. Ронан ждал её, ждал. Не уходил, не бросал её. «Это была не я! – Бенс прокричала это в своей голове.» Голос эхом прокатился по лесу, что от неожиданности девушка опешила. «Я знаю.» Она не смогла сдержать слёз – она не была сновидцем, а лишь вещью, игрушкой, домашним питомцем. Едва ли. Она была той, в ком нуждался её хозяин. Этого было достаточно. Она расправила крылья и рывком пронеслась над озером. Она сбила Ронана с ног, кидаясь ему на шею. Каберсуотер радостно зашелестел.

Следующей ночью охота на вора продолжалась.