Незаконченный портрет

      Стояла знойная пора. По странности, в Шампани уж как неделю не шли дожди, что затрудняло трудовую жизнь простых рабочих, но не особ голубых кровей. В один из таких дней и произошла эта нехитрая история.       Под тëмными сводами резиденции короля сидела невеста Людовика XV Мария София Лещинская, а для будущих домочадцев - просто Софи. Она вовсю прихорашивалась, ведь скоро предстоит написание еë портрета, всë по законам королевских особ. Брак для неë, очевидно, нежеланный. Разница в возрасте, что странно - она его старше аж на 8 лет, его интрижки уже в таком возрасте с небезызвестной мадам Помпадур, груз ответственности за страну, постоянные политические игры - всë не желало этой помолвки, но деньги, да и престиж для родителей оказались превыше.       По коридору эхом раздавались лëгкие шаги невесомой фигурки с шелках и бархате, спешащей на встречу с придворным художником, Себастьяном. Завистники приписывали ему интрижки чуть ли не со всем двором, но вся эта чепуха не препятствовала поиску истинной любви "среди английских леди, французских графинь, итальянских синьор и немецких баронесс". Даже заграничные девицы не могли удовлетворить его стремления, именно поэтому Себастьян оставался одиноким в свои 25 лет.       Двери залы распахнулись, в комнату, залитую светом, вошла спешащая Софи. — Ах, excusez moi, — выпалила девушка в специально подготовленном только для неë и только для картины наряде, увидев творца, раскладывающего свои кисти, мастихины, краски по местам, подготавливающего холст к длительной работе, — я припозднилась. — Нет-нет, ничуть. Вы как всегда вовремя, моя государыня, — улыбаясь, произнëс Себастьян. В его лучезарной улыбке таилась неразрешимая загадка, казалось бы, всего лишь лëгко приподнятые уголки губ никогда не задорили скорое Еë Величество. А эти аквамариновые глаза, чище хрусталя и звонче стекла! Не зря о нём ходят такие слухи. — Не государыня я ещë, и лучше бы не стала ей. — От чего Вы так нелестно говорите? Присаживайтесь, устраивайтесь поудобнее, — художник провëл до кресла с искусной отделкой, стоящее чуть правее и поодаль от мольберта. — Наверное, Вы будете смеятся, но возглавлять государство мне отнюдь не хочется. Ровно как и выходить замуж за Его Величество. Мы никогда не станем близки, словно роза и шиповник - в одном семействе, но абсолютно несовместимы. — Что же Вы? Такова Ваша судьба, в ней будут и тëмные, и светлые полосы. Всë ещë образуется. Carpe diem, что в переводе с латинского - живите настоящим. — Эх, merci, mon cher. Вы воодушевили меня, — поправляя выбившуюся прядку из причëски, вымолвила будущая правительница. — Я могу и по-другому воодушевить мою королеву…       Пылающие губы подданного припали к алым губам Софи. Государыня вжалась в кресло, но от удовольствия глаза сами закрылись. Искусный умелец подготавливал поле для французского поцелуя, но девушка наивно сопротивлялась, взывая к совести Себастьяна. — Что же Вы делаете?! Нет, нет, постойте…       Софи таяла во власти художника. Он обводил еë шею, уши и грудь, как контур портрета, но не кисточкой, а своим языком. Еë Величество уже не оказывала сопротивление, а, слившись со своими чувствами, изредка постанывала, говоря тем самым кавалеру продолжать.       Но внезапно он умерил свой пыл, остановился и, наклоняясь, опëршись на ручки кресла, произнëс с ухмылкой: — Это была лишь первая сессия для Вашего портрета. Мы должны продолжить завтра. Я буду Вас ждать в это же время в этом же месте.       За этими словами последовал французский поцелуй. Его горячий язык исследовал еë, сливаясь в огненный танец. — Я приду. Но нам понадобится уже не кресло, а софа. — А мне — Вы, Софи.