Точка пересечения

Эрик Клозе никогда не врет. Он может недоговаривать, не поправлять кого-то, кто заблуждается в чем-то, что касается его личности, но врать — никогда. Когда они только познакомились с Ники, он честно сказал, что работает в коммуникациях. Потому что быть информатором и/или агентом Интерпола — значит, уметь коммуницировать. Так что он совсем не врал, а то, что Ники сам додумал про работу менеджером в маркетинге какой-то международной корпорации — это не его вина. Опять же, Интерпол — вполне себе международная организация. Почти корпорация. Когда несколько лет назад ему поручили следить за группировкой Ваймака в Южной Каролине, он только вздохнул. В этой задаче не было ничего интересного. Совсем. Это могло быть делом ФБР или даже полиции — при чем здесь Интерпол? Уже потом выяснилось, что часть товара приходит из-за границы, но это не мешало Эрику завидовать своим более везучим коллегам, например, целому отделу, который изучал дела семьи Морияма и их подручного Мясника. Там был явный международный интерес, крупные поставки, ходили даже слухи, что тот, кто закроет Морияма, получит повышение сразу через две должности. Эрик был в восторге от таких перспектив, но… ему достался Ваймак. И то, только пассивное наблюдение. У него остались и другие обязанности, по международным преступникам, путешествующим в Штаты, и все было почти спокойно, пока… Пока до кого-то из руководства не дошла информация о встречи Ваймака с Кенго, и первый внезапно стал центром внимания. Правда, потом раскопали данные об Эндрю и реальном положении вещей, и вот тогда Эрик решил блеснуть. Он тщательно изучил все, что смог найти на Ники — а изучать было что. Омега сам сливал тонны фактов о себе в социальные сети, вплоть до того, где именно он живет, в какой спортзал ходит, какие мужчины ему нравятся. А дальше в дело вступили химики. Подбор запаха для имитации истинности — достаточно распространенная история, технологии позаимствовали в лабораториях ФБР, сотрудникам которой часто приходится маскировать свои собственные запахи. Поиск нужного аромата занял почти две недели, но это того стоило: Эрик внезапно стал чуть ли не звездой всего расследования, а то, что сливал ему Ники было просто бесценным. Его родители бы им гордились. Когда он сказал им, что его взяли в Интерпол — казалось бы, самую влиятельную службу в мире — они лишь сухо поздравили его с назначением, переведя разговор на сына друзей их семьи, который в свои 28 стал директором какой-то нефтяной компании. Эрик тогда пытался возразить, что он вообще-то спасает мир, но никто не придал его словам значения. Как впрочем и всегда. “Расследование” — отношения — шло своим чередом. Все было прекрасно: Ники даже немного нравился Эрику, хотя за годы такого плотного общения, кто угодно понравился бы кому угодно. Все не то чтобы затягивалось, просто постоянно возникали какие-то побочные кейсы, и строгого приказа накрыть всю группировку не поступало. До этого месяца. План родился почти сразу. Во-первых, Эрику нужно было обезопасить Ники. Хотя бы чуть-чуть. Поэтому заключение брака стало отличным решением — супруги могут не давать показания против друг друга, плюс так Ники можно будет вывести из списка преступников. В том, что его милый не способен сделать ничего плохого, Эрик был совершенно уверен. Во-вторых, ему не хватало крупиц данных. Хотя бы одного договора. Или одного чека. Конечно, всегда был вариант направить группу захвата непосредственно на место проведения сделки, но тогда никто не назвал бы работу Эрика чистой. Да и зачем? За эти годы он узнал достаточно, чтобы арестовать Эндрю и Ваймака пожизненно и получить для Аарона приличный срок. Пока он не увидел Натаниэля. Пока он не увидел Рико. Ники рассказывал, что его кузен нашел своих истинных — о да, их оказалось двое, — но Эрик и представить не мог, что ему так сказочно повезет. Сразу все крупные цели могут быть уничтожены одним действием, а все потому, что однажды он узнал о Ники. Эрик гордится собой, уверенный, что делает все правильно. Единственное, за что ему на самом деле стыдно — но он старается не думать об этом — это за то, что он поставил Ники метку. Если тот захочет свести ее, это будет крайне проблематично, болезненно и дорого. Но Эрик надеется, что Ники не придет в голову эта мысль. Почему-то он уверен, что если придется выбирать между семьей и ним, Ники сделает выбор в его пользу. В конце концов, Аарон и Эндрю даже почти не родственники ему. Кузены, разве кузены могут быть ближе почти жениха? Он перебирал в голове разные варианты и даже думал предложить самому Натаниэлю программу защиты свидетелей и строить дело вокруг его показаний, но он уверен, что истинность не позволит омеге рассуждать разумно. Именно так Эрик оказался на крыше в крайне сложной ситуации. С одной стороны, он не хочет терять Ники — блять, он даже не очень хочет его расстраивать — а с другой, Эрик потратил на это дело уже несколько лет своей жизни, и пора двигаться дальше. На этот момент он еще не знает, что его босс скрывает от него тот факт, что у них уже есть свидетель против Морияма. Свидетель, который хочет сдать Рико, но не Миньярда, но агенты точно знают, куда надавить, чтобы получить сразу всех.

***

Этот день Нил запомнит как один из самых тяжелых в своей жизни. Начиналось все прекрасно. Он просыпается раньше Эндрю и получает редкую возможность несколько долгих минут наблюдать, как тот спит. Во сне Эндрю выглядит максимально мило: лицо расслаблено, ресницы подрагивают, носик не хмурится. А потом идеальное утро резко ломается. Нил находит себя на кухне, замешивая порцию за порцией теста для ненавистных маффинов. Эндрю сурово смотрит на него, не представляя, в чем тут дело. — Ты заразился любовью к десертам? Нил лишь дергает плечом. Нет, в нем просто проснулись инстинкты. И то, что мерзкие чужие кексы все еще стоят на кухне, ничего не значит. Просто сейчас он испечет свои по рецепту, просмотренному только что в ютубе, и выбросит те, которые вежливо занес какой-то парнишка. Но это оказывается нереально сложно. Нил вполне справляется с яичницей, профессионально разогревает еду в микроволновке, но к изготовлению теста жизнь его явно не готовила. Сначала оно получается слишком жидким, потом почему-то липким, потом более-менее средним, но вся порция сгорает, несмотря на выставленные 180 градусов и таймер. Нил предпочитает думать, что виновата духовка. Он несколько раз пробует еще сырое тесто, чтобы убедиться, что он не переборщил с солью, и это мерзко настолько, что его тошнит, но он уже не может остановиться. Как будто поражение от каких-то тупых кексов — это признание в своей собственной никчемности. Все становится хуже, когда на кухне появляется Рико, который демонстративно с ними не разговаривает, оглядывая шею Нила. — Ты можешь продолжать ждать неизвестно чего, — холодно бросает ему Нил, прежде чем вернуться к готовке. — Или я могу вообще исчезнуть из твоей жизни, ты навряд ли заметишь да? — таким же тоном отвечает Рико. Нил лишь опять пожимает плечами. Сейчас он все еще надеется на отличный день и не хочет усложнять все ссорой. Но тесто все еще слишком жидкое, духовка все еще греет слишком сильно, а начинка все еще пахнет отвратительно. Он пытается всыпать муку прямо из пакета и закономерно рассыпает ее по всей кухне, вызывая восторг у котика, который начинает играть с белыми хлопьями, растаскивая их по всей квартире. Нил стонет. Он должен признать, что повар из него так себе и просто купить гребанные маффины. И подогреть. Никто и не заметит. Эндрю успевает перехватить кота, пока тот не добегает до спальни и удивленно оглядывает кухню, которая больше похожа на место преступления. — И кто будет это убирать? Нил опять вздыхает. Видимо, он. — Так чем вызван прилив любви к кулинарии? — Эндрю закрывает кота в спальне, вытерев его лапки о свою футболку. — Ты ведь знаешь, что можешь заказать еду через приложение? Тебе даже не придется ни с кем разговаривать. Рико фыркает. — Странно, что ты, такой проницательный и эмпатичный, не понял. Нил хочет тебя поразить. Эндрю вопросительно поднимает бровь. Рико поясняет: — Если ты не заметил, вчерашний визит твоего дружочка и его волшебных маффинов заставил Нила ревновать. Что странно для него. Хотя я не удивлен, что ты будишь в нем все новые и новые чувства. С этим словами Рико выходит из кухни. Нил закрывает лицо руками, пытаясь успокоиться и переосмыслить сказанное. Нет, он не ревнует. Просто вчерашние маффины дали ему понять, что есть милые мальчики, которые явно лучше него в ведении домашнего хозяйства. Он ведь именно этим и должен заниматься? Что еще делают в период беременности? Еще один противень начинает подгорать, Нил пытается достать его, но все буквально валится у него из рук. Теперь двенадцать черных недомаффинов валяются вместе с противнем в муке. Нил на грани: эта неудачная партия становится последней каплей. — Сходи погулять, — предлагает Эндрю, надевая фартук. Нил шмыгает носом и идет переодеваться. Прогулка — идеальный способ проветриться, но даже в этом простом действии есть свой минус. За его спиной не спеша идут двое высоких мужчин, которые заменяют всего одного Мэтта. Еще одно напоминание. Нил пытается ловить момент и наслаждаться каждой секундой свежего воздуха, улыбаясь парочкам и детям, играющим в парке. Все в порядке. Он в порядке. Просто тяжелое утро. Просто сложности с Рико. Просто небольшая ревность из-за Эндрю. Само понятие ревности никогда особо не приходило Нилу в голову: он понимает его в разрезе фильмов или художественной литературы — это некий паттерн в сценарии, который позволяет раскрыть героя или его чувства. Но в реальной жизни? Он никогда с ней не сталкивался. Его отец не ревновал маму, наверное, потому что точно знал, что она никуда не денется. Перед его глазами слишком мало примеров, чтобы разобраться сейчас в своих чувствах, но он знает кого спросить. Какое совпадение — этот кто-то звонит ему сам. Джереми Нокс предлагает выпить кофе прямо сейчас. Если бы кто-то из старых знакомых увидел Джереми Нокса, то навряд ли бы его кто-то узнал. От былой лучезарной улыбки не осталось ни следа, щеки впали, под глазами навсегда залегли темные синяки, но самым разительным отличием стал бы взгляд. Мягкий, нежный и заботливый, теперь он превратился в отчужденный, стеклянный, с оттенками затаенного гнева, который Джереми пытается скрыть под маской безразличия. Нил сразу считывает все эти эмоции, и его сегодняшние проблемы отходят на второй план. Они сидят в небольшом кафе, которое старательно подражает Старбаксу, Нил вертит в руках чашку с декафенато, с надеждой поглядывая на своих охранников, сидящих через стол. Впервые от Джереми так откровенно веет угрозой. Он смотрит на Нила в упор, кажется, как будто альфа совсем не моргает, пытаясь найти в его лице ответ на какой-то мучающий его вопрос. — Ты ждешь ребенка, — не совсем вопрос, скорее неуверенно утверждение. — Да, — Нил не видит смысла отнекиваться, тем более, что это почти очевидно. — И кто отец? Это странный вопрос. Джереми в курсе их трио, и он должен понимать, что для Нила ответ совсем не важен. Нил пожимает плечами, не понимая, откуда в Джереми появилось это внезапное любопытство — или даже бестактность. Джереми нервно барабанит пальцами по столу, еще раз внимательно изучая Нила. — Жан пытался покончить с собой. Во Франции. В Париже. В ванной нашего номера. Нил резко опускает чашку на стол и пытается придержаться руками за край. Жан. Жан пытался покончить с собой. Его передергивает, но он изо всех сил пытается держать себя в руках. Есть ли надежда, что он не знает, кто в этом виноват?... — Ты знаешь, почему, — на этот раз это точно утверждение. Нил кивает. Он отлично знает, но даже в условиях того, что его истинный полный гондон, он готов защищать его до конца. Выстраивать линию этой защиты крайне сложно, но ведь родители Жана сами сделали этот выбор, сами связались с Морияма… Нил знает, что для Рико нет оправданий. Даже свалить все на родителей не получится. — Жан… как он? — Нил неуверенно спрашивает, не зная, какой ответ его сейчас может устроить. — Он в клинике во Франции. Врачи боятся пока его отпускать и советуют оставить под наблюдением, — Джереми наконец-то отворачивается к окну. Он устало закрывает глаза, и Нилу кажется, что теперь его лицо — одна сплошная глиняная маска. Джереми не может так выглядеть, только не он. Внезапно его пронзает не самая полезная на данный момент мысль. Рико разрушает все, к чему прикасается. Чем дольше он будет с ним, тем сокрушительнее будет это воздействие. Ему нужно бежать, пока что-то не случилось с ним. Или с ребенком. Джереми глубоко вздыхает, прежде чем начать свою исповедь: — Ты нравишься мне, Нил. Искренне. Я был так рад за тебя, верил, что все получится, когда Жан наконец приехал ко мне… А потом. Потом это случилось. Ты представляешь, что испытываешь, когда находишь человека, которого ты любишь больше всего на свете, почти мертвым? И повсюду кровь, и она не останавливается, и ты не знаешь, куда звонить, что делать… Нил не хочет его прерывать, но вообще да, он знает. Даже больше — он знает каково это, когда тебе в принципе некуда звонить и некуда бежать. Он знает, как выглядит номер в мотеле, залитый кровью. Пусть даже и его собственной. — Он просил прощения. Пока мы ехали в скорой. Говорил, что не сможет сделать меня счастливым, и что мне будет лучше без него. Что призраки прошлого его не оставят. Но я дал ему слово, Нил. Нил закрывает глаза и закусывает губу до крови. Он хочет, чтобы Джереми остановился прямо сейчас, но тот настойчиво продолжает. — Я дал ему слово, Нил. Что Рико будет страдать. Нил запрокидывает голову назад и отклоняется на спинке кресла, отказываясь контролировать свое тело прямо сейчас. Он буквально убил ради Рико, но теперь перед ним Джереми, а не Тетсуи. — Я знаю, что вы истинные, и что ты не переживешь, если Рико умрет, но…. — Джереми делает паузу, Нил понимает, что тот ждет его реакции. Нил неохотно открывает глаза и ловит на себе взгляд, полный ненависти. — Но я могу отобрать у него его империю. Все его дела. Я сдам его ФБР. Нил очень жалеет, что у него нет с собой ножей. — А Эндрю? — Эндрю их не интересует. Их. Значит, Джереми уже общался с кем-то из агентов. Значит, за ним могут следить. Значит, убрать его будет сложнее, чем Нил думал. — Нил, — Джереми делает паузу, и в его глазах наконец-то появляется живой блеск. — Нил, ты можешь стать свободным от него. Тебе кажется, что он заботится о тебе, или что он, может быть, даже любит тебя, но все, что этот человек умеет — это причинять боль. И рано или поздно он причинит ее тебе. Нил так не думает. В этом вопросе он полностью полагается на судьбу, которая наградила его двумя психопатами вместо одного. Ни один из них не позволит другому сделать Нилу что-то плохое. В том, что Рико эгоистичен, Нил не сомневается, но он готов с этим жить. То, что предлагает ему Джереми, кажется слишком нереальным. Нил только недавно принял положение вещей — новое окружение, новое положение, внезапную безопасность — и тот факт, что кто-то извне опять пытается этому навредить, выбивает его из колеи. У этого кого-то есть все причины на возмездие, даже есть право просить Нила о нем, но неужели Джереми не понимает, как это работает? — Ты можешь попросить помощи. Ты можешь уехать — от них обоих, оставить все это в прошлом, навсегда забыть про Веснински — остаться навсегда Джостеном или выбрать любую другую фамилию, которую захочешь. ФБР возьмут тебя в программу защиты свидетелей, даже без твоих показаний в суде. Ты будешь впервые свободен. — Я свободен, — упрямо возражает Нил. Джереми тихонько ухмыляется, и это первая эмоция за всю встречу, которая пронизана не негативом, а сочувствием. — Ты заблуждаешься. Ты живешь в модной квартире в модном доме, тебя одевают, кормят и развлекают. Но если ты захочешь уехать или найти работу — сразу найдется тысяча и одна причина, по которой тебе этого делать не стоит. Тебя будут убеждать, задабривать подарками, оставляя совершенно несамостоятельным и не готовым к жизни. А потом у вас появится еще один ребенок. И еще. И однажды ты проснешься утром от детских криков, зная, что нужно опять собирать детей в школу, мужа на работу, и в этом и есть твоя миссия — быть незаметной бытовой феей, ни на что не способной и никчемной. За исключением бытовой феи, Джереми почти один в один повторяет опасения Нила, как раз те, которые он проговаривал себе под нос этим утром. Он старается не визуализировать эту картину в деталях, но богатое воображение работает против него. Вот ему 40. У него трое детей, большой дом за городом, няня, уборщица, охранник. Он видит альф по вечерам, когда они должны приехать на ужин с работы, но с каждый днем они приезжают все позднее и позднее. Вот они начинают спать в отдельных комнатах. Вот появляются странные командировки, откуда они возвращаются с нежным шоколадным загаром. Вот… Нил хочет дать себе пощечину, но вместо этого он щипает себя ногтями, фокусируясь только на этом маленьком кусочке кожи, единственном источнике боли прямо сейчас. Почему он вообще об этом думает? Разве нет более насущных проблем? Зачем строить воздушные замки в будущем, тем более такие пессимистичные? — А потом они найдут себе любовников, потому что истинность — это прекрасно, но ты уже стал им скучен. Ты не можешь поговорить ни о чем, кроме детей, их друзей или оценок в школе, ты выглядишь все так же пресно, а вокруг столько прекрасных омег. И знаешь, что? У твоих альф всегда будет масса поклонников. Связи, деньги, положение — все, что нужно юным охотникам за сокровищами. Богатые папики. Альфа словно читает его собственные мысли. Нил качает головой. Джереми наконец улыбается, уверенный, что смог убедить Нила. — Нил, я дам показания независимо от твоего ответа. Я знаю, кто ведет дело, это очень пронырливый и расторопный мужчина, он обещал мне довести дело не просто до суда — до пожизненного. Ты не хочешь носить передачки каждую неделю и ждать свидания раз в три месяца. Ты заслуживаешь большего, чем этот прогнивший город и эти ублюдочные альфы. У Джереми дрожат руки, но он даже не пытается этого скрыть. Сейчас Нил видит перед собой не уверенного в себе, яркого и обольстительного Джереми, нет, от него не осталось даже тени. Этот человек погряз в своем горе, он состоит только из ненависти и жажды мщения, и у Нила нет никакого права отговаривать его от этого. Рико действительно заслуживает мести, но Нил не может этого допустить. Он молча встает и выходит, оставляя охранников платить за его кофе.

***

Когда Нил возвращается домой спустя несколько часов, Эндрю не волнуется. Он точно знает, где тот и что делает, с кем он встречается, но то, насколько Нил бледен заставляет его засомневаться, что этих данных достаточно. Он уже убрал квартиру и допек несчастные маффины, помыл кота, который успешно порвал повязки, нашел новые, принял душ, почитал книжку, посмотрел какой-то ролик на ютубе, полежал и совершенно измаялся. Поэтому он даже в некоторой степени рад, что, когда Нил закрывается от него в ванной, не давая никаких объяснений, в квартиру практически вламывается Аарон. Он заваливается на диван, одной рукой хватает виски и пытается влить в себя сразу половину бутылки. Эндрю встает у окна, прикуривая сигарету и готовясь к худшему. — Как ты понял, что ты гей? Эндрю смотрит на улицу, где люди лениво переходят дорогу, улыбаясь уже холодному солнцу. Конечно, им же не предстоит самый неловкий разговор в их жизни. Он откашливается, не зная, с чего начать, и убеждает себя, что он хороший человек. И когда брату нужна помощь, даже такая, это ему по силам. Он поворачивается, чтобы попытаться сформулировать ответ, но Аарон перебивает его: — Мне всегда нравились девушки. Понимаешь, девушки? Не знаю, как тебе объяснить. Они такие приятные, милые, так нелепо хихикают, и это так естественно. А потом появился Кевин. И что мне теперь с ним делать? Аарон допивает бутылку, и Эндрю точно знает, что ему станет плохо примерно сейчас. Никто не может выпить столько виски за раз и остаться в сознании. — Эндрю, он такой красивый. Я вот просто смотрю на него... и все. И все, о чем я могу думать, это как обнять его, поцеловать, как сделать так, чтобы еще раз увидеть его тупую улыбку, или чтобы он меня потрогал, Эндрюююю….. Все, Аарон готов. Теперь он полулежит на диване и тянется руками к несуществующему Кевину. — И ведь понимаешь, я никогда этого не понимал. Я тебя не понимал, тем более Ники со всеми его этими рюшечками и соплями… — Аарон вздыхает, ему уже тяжело говорить, он слова размазывает слова, не понимая их смысл. — И эта свадьба тупая, Эрик тупой, а Кевин не тупой, понимаешь? Лицо Аарона расплывается в настолько блаженной улыбке, что Эндрю становится не по себе. Он выбрасывает окурок, так и не докурив сигарету до конца, садится напротив в кресле, подобрав под себя ноги. — И что именно тебя смущает? — Эндрю все еще не понимает сути проблемы, ему нужна точная постановка вопроса. — Как мне с этим жить? — Аарон беспомощно смотрит на него, словно Эндрю эксперт по отношениям. — С чем? — С тем, что я люблю его. После этого Аарон отворачивается лицом в подушку и грустно вздыхает. От растерянности Эндрю начинает перебивать в руках ножи, когда наконец из ванны выходит Нил. Он завернут в огромный халат, на волосах полотенце, от него пахнет клубничным гелем для душа и ванилью, и Эндрю залипает на несколько минут просто разглядывая его. Нил смотрит в ответ, быстро оглядывая Аарона, а затем также молча спрашивает разрешения. Эндрю кивает, убирая ножи обратно в повязки, но Нил останавливает его и забирает один себе. — Что с ним? — он указывает на Аарона, садясь к Эндрю на колени. — Его немного накрыло осознанием того, что он, возможно, бисексуален. — Возможно? — Нил немного расслабляется, но не отпускает нож. Эндрю пожимает плечами и стягивает полотенце с волос, плавными движениями пытаясь их просушить. — Ты когда-нибудь думал о том, что тебя могут арестовать? Эндрю не понимает, откуда такой внезапный вопрос, но догадывается, что это как-то связано с Джереми. — Нет смысла думать обо всем плохом или хорошем, что может с тобой случиться. Или со мной. Мы не всегда можем на это повлиять. Я обещал тебе, что к концу года выведу все в белую, и я это сделаю. — А Рико? Эндрю вздыхает. Он не может решать за Рико, но не представляет того никем, кроме главы мафиозной семьи. С Рико будет сложно. Аарон резко вздрагивает и садится, но тут же хватается руками за голову. Нил удивленно хмурится: — У него не может быть похмелья, он буквально только что выпил. — Проблемы с ферментацией, — хмыкает Эндрю. — Он всегда плохо переносил виски, особенно в таких количествах. — И что нам теперь с ним делать? Эндрю несколько раз щелкает пальцами, привлекая внимание брата к себе: — Аарон, слушай меня очень внимательно. Ты би, и это нормально. Тебе нравится Кевин, и это тоже нормально. Вообще все, что не наносит вреда другим людям — нормально. Перестань загоняться из-за таких вещей и просто поговори с Кевином. Или не говори, мне все равно, но ты не можешь прятаться от него каждый раз, когда он слишком мило улыбается. Аарон фыркает. Они вливают в него максимум воды, дают пару маффинов и помогают подняться с дивана. Аарон согласен вернуться, если они его отвезут и посидят немного в гостях. Пока Нил переодевается, Эндрю пишет Рико смс с приказом перестать сходить с ума и поехать с ними. Так они втроем оказываются на крыше.

***

Когда Эндрю получает сообщение от Ники, он быстро показывает его Рико, прежде чем кинуться бежать. Путь до крыши занимает меньше минуты, и он успевает как раз на признание в работе на Интерпол. Ситуация становится немного понятнее, но еще есть шанс — совсем небольшой, — что Эрику хватит только Рико. Ники не оборачивается, но по тому, как опускаются его плечи, Эндрю понимает, что Ники знает, что он здесь. Эрик все еще держит в руке пистолет. Эндрю обещал, что с Ники ничего не случится. Он сдержит свое слово. Легким привычным движением Эндрю достает нож, но Эрик держит в руках пистолет, и Ники стоит прямо между ними. Здесь бы не помешала помощь, например… Нил протягивает открытую ладонь, Рико кивает, и Эндрю вкладывает в руку нож. Итого: два пистолета и шесть ножей на четверых. Больше всего на свете Эндрю хочет, чтобы Нил ушел прямо сейчас, но по резкой перемене на его лице видно, что этого не произойдет. Они рассредотачиваются за Ники, Рико и Эндрю заходят с разных сторон, Нил лишь делает шаг вправо, чтобы в случае необходимости иметь возможность не задеть никого, кроме Эрика. Эндрю замирает, давая Ники еще немного времени. Возможно, им еще удастся договориться. Но Эрик настроен решительно: — Эндрю, Рико, Натаниэль, — он переводит пистолет с одного на другого, не зная, с кого начать. — Я, сам того не понимая, выиграл джекпот. Договориться не удастся. Краем глаза Эндрю видит, как Нил лениво заводит руку за спину, и ему нужна лишь секунда, чтобы сделать бросок. В том, что Нил не промахнется, никто не сомневается. Он слышит, как щелкает предохранитель, но вопрос в том, кто именно это сделал. Никто из них не двигается, потому что Ники жестом останавливает их. — Эрик, я так сильно тебя люблю, — Ники смахивает слезу и подходит ближе. — Я не могу представить свою жизнь без тебя… У Эрика по щеке стекает слезинка, он раскрывает руки для объятий, и Ники сразу прижимается к нему. Он не может перестать рыдать. Эндрю знает, чем это закончится. Он не может винить Ники в том, что произошло: никто из службы безопасности, ни его, ни Рико, так и не нашел ничего на Эрика. Тот слишком хорош. Ники действительно любит его, и он действительно будет с ним счастлив. Неважно, чего это будет ему стоить. — Я уже все спланировал, я выбрал костюм, я договорился с отелем, музыкантами, почему, почему ты решил сделать это именно сейчас, — Ники глухо бормочет в плечо Эрику, не смотря ему в глаза. — Ники, малыш, я тоже люблю тебя, но у меня есть задание, и эта работа, она помогла мне найти тебя, и мы будем вместе до конца наших дней — но мы не можем оставаться частью этого, — Эрик обводит руками воздух, не указывая напрямую ни на кого. — Я знаю, — Ники громко шмыгает носом и слегка отстраняется. — Я знаю, что мы не сможем. Я очень тебя люблю, Эрик. Эндрю готовится двинуться в сторону Нила и чувствует, что Рико тоже интуитивно направляется к омеге. Но Эрик не успевает ничего, потому что кузен делает свой выбор: — Но нет ничего важнее семьи. И Ники уверенным движением толкает Эрика с крыши.