На берегу в синем платье

***

В дверь несколько раз позвонили, и она помчалась к ним, сама не понимая, отчего так улыбается. Под ногами уже не путались разбросанные вещи, не хрустели осколки — нужно же было занять себя чем-то в этот безработный день. Поэтому сейчас её летящей походке не препятствовало абсолютно ничего. Лишь у банкетки аккуратной горкой отдыхали вещи Аленикова, изредка напоминая о событиях последних дней. Весь энтузиазм и приподнятое до этого момента настроение спали с лица, как только распахнулась входная дверь. Хорошо, что с ходу не начала делиться впечатлениями. — Добрый день, — безразлично обратился Анатолий, но ехидная улыбка следом тронула его губы, — а что за перемена в настроении? Ждала кого-то другого?.. — Не ждала никого, — она специально выделила последнее слово, — но я даже рада тебя видеть: освобождай мою территорию, собирай, забирай свои пожитки и не забудь захлопнуть дверь с той стороны, — сказала Павлова, приметив в его руках чемодан, и указала на кучу мужской одежды. — Какие мы злые, важные, — не скрывал сарказма в голосе Алеников, — оставь эти сцены для других зрителей. Более впечатлительных. Только не переусердствуй — у них слабое сердечко. Старательные попытки манипуляции были хорошо знакомыми Ирине — больше её не возьмут эти дешёвые уловки. Только отвернулась к столешнице, к прерванному непрошенными гостями приготовлению греческого салата, и сжала кулаки так сильно, что ощутила свои пусть и короткие ногти.

***

— Я же только что сказал вам: операция прошла успешно, состояние вашего супруга среднетяжелое. Навестить его можно будет только завтра! Кривицкий стоял около дамы преклонного возраста, высокая и мудрёная причёска который ясно давала понять её отношение к этой жизни, и яростно, размахивая руками, пытался объяснить все очевидные требования, нормы и правила, выдвигаемые учреждениями вроде НИИ скорой помощи имени Склифосовского. — Я буду жаловаться! Вы совершенно не даёте никакой конкретики. — Вам что, рассказать поминутно ход четырёхчасовой операции? Извините, в таком случае ничем помочь не могу. Очень спешу. — Даже так? — возмущение на её лице играло всеми красками. — Личные дела выше профессиональных обязанностей… И эти люди называются медиками! Шарашкина контора! — она сказала это, будто стряхнула пыль со своего пижака — слишком непривычная, низкая лексика для женщины её уровня. — Пойдёмте присядем, я объясню вам все нюансы и расскажу о реабилитационном периоде, — неизвестно откуда, ниспосланный небесами, рядом возник Хромов, отвлекая скандальную родственницу на себя. — Спасибо, — одними губами поблагодарил хирурга Кривицкий, разворачиваясь к стойке регистрации. Взгляд шокированной происходящим Нины вызвал в нём лёгкую улыбку. Обычно все подобные ситуации притягивала к себе Павлова. А за то время, что в отделении «правил» гость из солнечного Израиля, такого не случалось и близко. До сегодняшнего дня… — Я уже думала выходить отбивать вас, — засмеялась Дубровская, не сводя глаз с загадочной женщины, поведением и подачей напоминающей какую-то баронессу — не иначе. — Да, — устало выдохнул мужчина, проверяя содержимое своей сумки на наличие всех необходимых и важных предметов, — рабочий день не мог закончиться на адекватной ноте. Он уже хотел попрощаться и направиться к выходу, как Нина слегка коснулась его предплечья. — Геннадий Ильич, вы так и не сказали, где наша Ирина Алексеевна. Может быть, не похоже, но мы волнуемся вообще-то… — Да, совсем замотался. Всё хорошо, спасибо. Просто нездоровится. Завтра обещала быть. — Ну и хорошо, — она проводила заведующего дружелюбным взглядом, который моментально переключился на подозрительный, едва за Кривицким закрылись двери. «Конечно, нездоровится», — улыбалась своим мыслям проницательная Нина. Нездоровится… Павлова — этой женщине даже неизвестно такое понятие. Она на работе при любом раскладе — пусть хоть и конец света.

***

Нахождение в квартире нежелательных персон начинало напрягать. Ирина предполагала, что десять минут — необходимый максимум для Аленикова, который видит её жилплощадь в последний раз. Тем не менее мужчина мелькал на фоне уже на протяжении получаса, а сейчас и вовсе развалился в кресле, гладя Кота, будто так и надо. У Павловой закончились варианты, чем можно было занять себя, лишь бы не сталкиваться взглядом с этим недоразумением своей жизни. Поэтому сейчас она усердно вытирала с кухонных поверхностей пыль, которой там и без того не было. К её спасению, дверной звонок сообщил о прибытии Кривицкого — больше некому, в любом случае. Только когда он бодро вошёл в квартиру, кинул сумку и принялся разуваться, Ирина задумалась, к чему может привести это фатальное столкновение двух мужчин, явно не питающих к друг другу приятельской симпатии. — Ира, без тебя там сегодня просто какой-то коллапс! Сумасшедшее отделение… Я еле вырвался! И это учитывая, что рабочий день закончился час назад, — на эмоциях кричал хирург, не замечая ничего вокруг. Надо сказать, Павлова, открыв дверь, всё же пыталась остановить его, взглядом намекая на что-то неладное. К сожалению, он не умел читать ни по губам, ни по глазам. — Так-так… Не можете осилить ввереную вам ответсвенную должность, Геннадий Ильич? — подал голос Алеников, не пожалевший, что задержался здесь. Кривицкий было подумал, что ему показалось, но потом поднял голову и глазами встретился с тем, кому давно мечтал сказать пару ласковых. Правда, не в квартире Иры… — О… какие люди, — он подошёл ближе, тихо сбросив с плеча женскую руку, которая, очевидно, хотела его придержать и намекнуть: «Не вздумай». — Должность свою, значит, можете забирать обратно — никто и не просил. А теперь выметайтесь-ка отсюда нахрен, Анатолий Борисович, и адрес забудьте. — Ты чего, Гена, — Алеников медленно поднялся, вставая напротив, — попутал что-то? Или у тебя проблемы какие? — Единственная проблема нашей жизни — это твоё присутствие в ней. — Гена, не надо, — Павлова попыталась встать между мужчинами, — Толь, собрал вещи? Уходи, пожалуйста. — Нашей жизни… Быстро ты, — усмехнулся чиновник, глядя на Ирину, — переметнулась. Вот это съездили в Сочи… Чем это ты, Гена, заслужил там её прощение? — Уходи, Толя! — она попыталась отправить Аленикова к выходу, но её вновь отодвинули. — Я, может, ни разу и не заслуживаю её любви, — Кривицкий схватил Анатолия за лацканы пиджака, явно забывшись, что в случае чего проигрывает тому в силе, — и даже не прошу. Но я люблю её. И сделаю всё, чтобы она была счастлива. И первый пункт на пути к этому — отсутствие рядом такой сволочи, как ты! Павлова на секунду оставила идею разнять их и впервые вслушалась в слова. Слова, которых не слышала невесть сколько лет… — Как благородно, — Алеников же перехватил его руки, но лишь с целью оттолкнуть от себя. Ему совсем не хотелось пачкаться об этого человека — жизнь сделает всё за него. Кривицкий пошатнулся, но удержал равновесие. — А напрасно ты это, Гена, очень-очень зря. Ну ничего, мы встретимся. Только позже. — Прекратите оба! — лицо Павловой больше не выражало лёгкого беспокойства сложившимся положением — они её довели. — Два идиота… Кривицкий на мгновение замешкался, не понимаю, чем в конкретно данной ситуации провинился он. Алеников лишь последний раз окинул их взглядом и, презрительно усмехнувшись, забрал свой чемодан и оставил за собой только хлопок закрывшейся двери. Ирина провела рукой от лба к затылку, взлохмачивая волосы, и устало опустилась на диван. Мужчина повторил за ней, присаживаясь рядом. — Как ты? — глупый вопрос вырвался сам собой. — Я? — так же глупо улыбнулась Павлова. — Прекрасно. Моя жизнь полна удивительных приключений. День ото дня всё удивительнее! — Ирка, прости за спектакль этот, — он накрыл её руку своей, поглаживая пальцы, — но я просто не могу! Надо же было тогда вам познакомиться, ещё и при мне! — Кривицкий перешёл на гневный крик, но быстро остыл под упрекающим взглядом зелёных глаз. — Гена! — она наклонилась к нему, удобно устраивая голову на его плече. — Ну, занесло нас куда-то, что теперь… Хватит! — Ирка, — он вдруг отодвинулся, заглядывая женщине в глаза, — а пойдём прогуляемся? Там так хорошо. Солнца нет, свежо — красота! — Серьёзно? Ты сказал, что у нас в отделении коллапс… И после сумасшедшего рабочего дня, как ты выразился, ты предлагаешь мне прогуляться? — Осим хаим, Егорова, — подскочил улыбающийся Кривицкий, протягивая ей ладонь в приглашающем жесте. Павлова засмеялась, вспоминая, как много они пережили с этой фразой. «А пойдём», — с энтузиазмом и предвкушением она схватила его руку, поднимаясь.