На берегу в синем платье

***

Павлова, как ни пыталась, не могла понять, кто на яхте посреди Средиземного моря заказывает такую отстойную музыку. Тёплый солёный ветер ласково трепал волосы, полуденное солнце приятно гладило кожу, но музыкальное сопровождение напрочь разрушало эту идиллию. — Чёртов телефон… — злостно прошипела женщина, когда до неё дошло, что за мелодия вторглась в её сладкий сон, казавшийся реальностью. — Да. Слушаю! — Ирина Алексеевна, ну наконец-то! — на другом конце послышался обеспокоенный голос Брагина, рядом с которым, судя по звукам, несменно была Дубровская. — Дико извиняюсь, а вы где? — Где-где, дома, — всё ещё не понимая, почему её бесцеремонно поднимают в законный выходной, безразлично ответила Павлова. — Дома — это хорошо, — Олег, очевидно, усмехнулся, — ничего против не имею, но рабочий день начался минут десять назад. Начальство — и нынешнее, и, прошу прощения, бывшее — отсутствует. Переживаем как-никак. — А-а… Возникли некоторые непредвиденные обстоятельства, — она, как никто другой, обладала умением холодно и рационально реагировать в экстренных ситуациях, — буду через полчаса! — Это тоже хорошо. А Геннадий Ильич, случайно, не в поле вашего зрения? А то абонент не абонент… Павлова медленно перевела взгляд на соседнюю половину кровати, где с блаженной улыбкой, сложив руки на груди, всё ещё мирно спал Кривицкий, и подальше отодвинув телефон, прикрыв глаза ладонью, тихо засмеялась. — Он тоже будет через полчаса. Воздержавшийся от преждевременных шуток хирург не стал задавать лишних вопросов и понимающе отключился. — Гена, подъём, мы проспали! — для пущей убедительности Ирина запустила в него подушкой. — У тебя есть пятнадцать минут, чтобы собраться. — Как проспали?! — Кривицкий, пребывающий в лёгком шоковом состоянии, моментально вскочил с кровати. — Взяли и проспали! Будильник не завели и проспали! Как безответственно, господи… — для человека, который ни разу в жизни никуда не опаздывал, происходящее казалось катастрофой. — Ир, это не смертельно. — Ну что ты возишься! Начальник! Тебе вообще не положено, — его медлительность вызывала у неё ответное негодование, — лучше застегни мне юбку, молнию заело. — Ирина Алексеевна, остынь. Если бы они только знали, кто виноват, что начальство задерживается… — с хитрецой в голосе произнёс Кривицкий около её уха, когда она повернулась к нему спиной. Разобравшись с молнией, руки невзначай проскользили по бёдрам, и он, забыв о играющем против них времени, притянул Павлову к себе, оставляя на оголённом плече несколько поцелуев. Она хотела бы возразить, упрекнуть, накричать, но всё это было выше сил, казалось абсолютно бессмысленным. Потому что было таким приятным: все его добрые и иногда наивные слова, трогательные откровения, каждое прикосновение, действие… И всё, что происходило с ними раньше, тоже казалось бессмысленным. Пройденной чертой. Ирина развернулась и столкнулась со взглядом, в котором читалась решительная готовность «получать» за все свои выходки. Но каким было его удивление, когда вместо лишних, ненужных слов она просто обхватила его лицо ладонями и прикоснулась к губам. — Гена, и всё-таки мы опаздываем! — минута безмятежности кончилась, и в её голос вновь вернулся металл. — Позавтракаем на месте, я сегодня в приёмном, если понадобится — в операционной, а у тебя, начальник, плановые, если ты забыл. Бегом, бегом! И всё же она не смогла не улыбнуться ему до того, как скрылась за дверями ванной комнаты.

***

— Доброе утро, — Нина пыталась оставаться серьёзной, но уголки губ сами собой поднялись вверх, когда перед стойкой регистрации возникли запыхавшиеся Кривицкий и Павлова, использующая какую-то папку вместо веера. — Доброе, — Ирина явно оценила её шутку, — как обстановка? Кто на операциях? Можно было отнять должность у Павловой. Но выбить Павлову из этой должности — никогда. Именно поэтому Геннадий Ильич просто стоял рядом и невозмутимо слушал вопросы о работе отделения, в котором он числился как бы руководителем. — Да. Ничего не произошло за наше… кратковременное отсутствие? — не вставить пару слов он не мог. — Всё хорошо, всё в штатном режиме, — Дубровская поспешила успокоить эту пару, день ото дня поднимающую ей настроение всё больше и больше. — В третьей операционной Хромов, Лазарев и интерны. — Отлично. Все по местам, а меня, если что, ищите в ординаторской и зовите. — Ирина Алексеевна, — он придержал её за локоть, не давая убежать, — зайдите ко мне, пожалуйста, как переоденетесь. Павлова, смерив его строгим взглядом, вымученно улыбнулась и, смирившись со своей участью, пошла в ординаторскую. — Хорошего дня, Ниночка, — Кривицкий удалился в сторону кабинета под тихий смех Дубровской.

***

Суета в коридоре вынудила заведующего оторваться от ноутбука с документацией и пойти навстречу источнику шума. И без того сумасшедший рабочий день, наконец, подходил к логическому завершению, поэтому никаких проблем на горизонте не ждали от слова «совсем». Кривицкий с энтузиазмом и желанием разобраться распахнул дверь, когда на него уставились пять пар глаз, не выражающих благосклонности. — Добрый день, Геннадий Ильич, — строгая женщина в возрасте попыталась улыбнуться, хотя ей плохо давалась эта положительная роль. По деловым костюмам нежданных гостей, по уровню важности в их голосе и по наличию Аленикова во главе этой компании нетрудно было догадаться, откуда прибыли эти самые гости. — Здравствуйте, Геннадий Ильич, — взгляд чиновника, полный ненависти и нескрываемого превосходства, не обещал ничего хорошего, — вот, приехали посмотреть, как вы справляетесь с обязанностями вверенной вам должности. — Что ж, прошу, проходите. Здравствуйте, — уточнять то, что проверка должна была состояться на следующей неделе, Кривицкий не стал. Не в его положении. — Вы готовы отчитаться о работе отделения за период вашего руководства? — к нему обратилась всё та же дама. — Конечно, здесь есть всё, — он протянул им увесистые папки, которые, благо, были готовы ещё вчера, — здесь все отчёты, графики. Может быть, чаю? — Какой чай, Геннадий Ильич? — пренебрежительно вмешался Алеников. — Вопросов много, а времени, к сожалению, очень мало. — Как пожелаете. Я внимательно слушаю все ваши вопросы и готов дать ответ на каждый из них. — Вы были утверждены на эту должность как человек, способный наладить трудовую дисциплину в отделении, где постоянно происходят ЧП! И что мы видим? — слово переняла другая женщина, тонкие губы которой время от времени складывались в неприятную ухмылку. — Я прошу конкретнее, пожалуйста, — голос Кривицкого невольно дрогнул. Осознание, что в этой игре глупо действовать по правилам и надеяться на честность, крепчало всё больше. — Конкретнее? — рассмеялся Алеников. — Как же? — наигранно удивился один из его «верных псов», что был моложе всех присутствующих. — Мы постоянно получаем сигналы о нехватке расходных материалов для операций, о несвоевременных поставках, о том, что в отделении ночуют родственники пациентов. К тому же — систематические опоздания и частое отсутствие на рабочем месте сотрудников без уважительной причины! На лбу выступила испарина, а перед глазами возникли воспоминания утренних сборов. И Павлова — по-смешному строгая и сама целующая его губы. Разве это не уважительная причина?.. Могло ли быть что-то дороже неё? — За примерами далеко ходить не надо, — в наступление пошёл Алеников. — Вы, Геннадий Ильич, лицо отделения, а сегодня явились на работу на сорок минут позже положенного! И ваш хирург, бывшее лицо отделения — Павлова Ирина Алексеевна, тоже, между прочим. Странная череда совпадений. Не находите? А если причиной этому являются ещё и личные отношения, которые вы ставите выше служебных обязанностей… Плохо, очень плохо, Геннадий Ильич! Мне становится стыдно, что именно я имел неосторожность рекомендовать вас на это место! С каждым произнесённым словом желание прописать ему по лицу возрастало с неописуемой скоростью. Пропорционально этому росла и боль в области сердца. — Иногда бывают непредвиденные ситуации, Анатолий Борисович, если вам известно… — договорить Кривицкий не успел. Острая боль пересилила. — Вам плохо?! — в голосе до этого ухмыляющейся женщины промелькнуло едва уловимое сочувствие. — Дайте ему воды! — Есть здесь врач?! — Алеников выглянул в коридор, когда Кривицкий уже безжизненно откинулся на спинку кожаного кресла.

***

— Павлову видел кто-нибудь? — Нина подбежала к операционной, из которой в эту же минуту вышла Татьяна. — Да, она только что закончила оперировать, — девушка указала пальцем на белые двери позади себя, — что-то случилось? — Случилось, Таня, случилось… Не знаю, как и Павловой сказать! Кривицкий там… — Слышу своё имя — спешу навстречу. Что такое, Нина? — к неожиданности женщин хирург уже стояла рядом и вопросительно смотрела на них. — Ирина Алексеевна, тут такое дело… — неуверенно начала Нина, но очень скоро поняла, что если она так и будет тянуть, то Павлова испепелит её одним только взглядом. — В общем, у Геннадия Ильича сердечный приступ… Зелёные глаза мгновенно потемнели, а губы приоткрылись, хватая спасительный воздух. — Какая палата? — единственный вопрос, который она смогла выдавить из себя, эхом разлетелся по полупустому холлу. — Восьмая, — прокричала Нина уже бегущей по коридору Павловой. Дубровская и Третьякова так и замерли у операционной, глядя вслед молниеносно исчезнувшей женщине. — Наверное, это приятно — когда кто-то так за тебя волнуется… — шёпотом произнесла Татьяна. Найти нужную палату в собственном отделении не составило для Павловой никакого труда. Она прижала ладони к холодному стеклу, заглядывая внутрь, на прикрывшего веки и побледневшего мужчину. — Что произошло? — медленно войдя в палату, дрожащим голосом спросила она у Ханина, стоявшего у изголовья койки. Кривицкий приоткрыл глаза и взглядом попросил коллегу выйти. Увидев его, целого, пусть не совсем здорового и невредимого, зато в сознании, Ирина облегчённо выдохнула. — Уже ничего страшного. Докапаетесь, и вечером можно идти домой, — улыбнулся Ханин и, не задавая лишних вопросов, покинул палату. — Гена, — Павлова, схватив стул, села около койки и взяла его руку в свои ладони, прижимая к груди, — какого чёрта ты творишь, скажи мне?.. — нервы давно сдали, и она больше не старалась сдерживать слёзы. — Всё хорошо, — он слабо улыбнулся, сжимая её ладонь в ответ. — Я слышу это каждый раз. Хватит! Что случилось? — Ничего серьёзного, правда. Небольшая проверка из министерства не увенчалась успехом. Видимо, место заведующего этим отделением и правда любит только тебя. «А напрасно ты это, Гена, очень-очень зря. Ну ничего, мы встретимся. Только позже», — пронеслось в голове Ирины голосом Аленикова, толкающего Кривицкого посреди её гостиной вчерашним вечером. — Что?! — не сдержав эмоций, она подорвалась с места. — Я так и знала, что без него тут не обошлось! — Ир, успокойся, не нервничай. Пожалуйста. — Нечем уже нервничать, Гена, нечем! Он не даст нам жизни… — Так, о нашем общем друге поговорим позже, — Кривицкий неожиданно поднялся, вынимая из вены капельницу, — а сейчас очень хочется к тебе домой… Рабочий день, к тому же, почти окончен. — Гена! — Павлова быстро оббежала кровать, не давая ему встать на ноги и присаживаясь рядом. — Какой домой, не испытывай моё терпение! Он устало усмехнулся и, ничего не ответив, притянул её к себе на грудь, укрывая в объятиях. — Ириш… не могу я на этой должности, не моя она, — тихо говорил он куда-то в её волосы. — Ты что, снова хочешь меня бросить? — Павлова подняла голову, желая заглянуть в эти бесстыжие глаза. — Глупая, — он рассмеялся, морщась от отголосков сердечной боли, но не показывая этого ей, — и как только такая мысль могла посетить твою светлую голову? Разве ты согласна работать под моим руководством? Ирина сделала вид, что задумалась, после чего решительно ответила: — Согласна. — Вот так просто?! — от её внезапного заявления Кривицкий даже выпучил глаза. — Кто ты и что ты сделала с моей Ириной Алексеевной? Говори! — Согласна. Только при одном условии, — Павлова опустила глаза в пол, интригующе улыбаясь и болтая ногами. — Если ты будешь сидеть в кресле заведующего отделением, я буду работать… Только если я буду в кресле главврача. Какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза, а через считанные секунды палата наполнилась обоюдным смехом во всю силу голоса. Он снова, без лишних слов, притянул её в свои объятия, чтобы она снова про себя подумала: так спокойно ей не было очень-очень давно. А в эту минуту, затаив дыхание, в их спины через стекло смотрела добрая половина отделения…