Экстрасенсы, сны, соулмейты.

Никита буквально пролетает вниз по эскалатору, обгоняя бабуль и перепрыгивая через их огромные сумки-каталки. Он торопится успеть на поезд и как можно скорее уехать домой, потому что жопой чувствует, что скоро начнется это. Где, блин, носит Юру? Никита, если честно, в душе не ебёт. Они учатся в одном универе, ещё и к тому же являются лучшими друзьями, но, к сожалению, у них нет трекеров для отслеживания местонахождения друг друга, а если Юры нет, тогда все поголовно спрашивают Никиту. А Никита врать не умеет и по-прежнему в душе не ебёт где Юра, когда он, блин, так нужен! Может, он сможет помочь Никите? Может, он знает как от этого избавиться? Тупо так думать, Никита, очень тупо. Жизнь так несправедлива! Ему нравится его лучший друг, но ему "повезло" родиться в мире, где твой соулмейт применяет свою способность на тебе!! Мало того, что вероятность, что его соулмейтом является Юра стремительно близится к нулю, так ещё и, сука, способности у этого соулмейта не слова писать на руках другого, не ожоги оставлять (на что, в целом, Никита был согласен больше), а массировать, блять, простату!! ПРОСТАТУ!! Зачем?!.. Этот "гений" — просто изощренный извращенец!! И вот за Никитой закрываются автоматические двери, и он чувствует... Стараясь побыстрее протиснуться в конец вагона, он проклинал всё, на чём свет стоит, держа свою сумку перед собой и приобнимая её в попытке хоть как-то "защититься" в области паха, от любопытных взглядов, и внезапно не застонать. Он едва добирается до стыка между вагонами и изнеможённо прислоняется к стеклянным дверям. И вдруг... Ощущение, будто внутрь тебя с лёгкостью и непристойным звуком проникают два чьих-то длинных, гибких и влажных пальца, аккуратно "задевая" кончиком фаланги комочек нервов, мягко оглаживая тёплые стеночки внутри, змейкой двигаясь вперёд-назад и расставляясь на манер ножниц... внезапно пальцы словно покидают пульсирующее нутро, а затем, дразняще обводя судорожно сжимающиеся отверстие, вновь врываются внутрь, с еще большим напором изучая и расстягивая его... Никита плачет. По щекам бегут слёзы и впитываются в маску. Он, моргая и смахивая сбегающие слезинки, пытается не издавать звуков и не привлекать внимания к себе. Действия соулмейта никогда не приносили боль, о, нет, Никита плачет, потому что слишком хорошо; вокруг так много людей, а ему хочется стонать, кричать, выгибаться, метаться по кровати, цепляться за одеяло... но он не дома. Он в грёбаном метро в час пик, и не понятно, как этот извращенец выбирает такие подходящие моменты... Поезд едет, вагоны идут ходуном, а Никита не понимает, как он собирается выходить. Потому что, когда ты словно полностью раскрыт, а в тебе будто бы ходят проворливые пальцы, передвигаться сложно. Трясущиеся ноги и член, отзывающийся на любое стимулирование простаты — также далеко не в пользу. И ладно тебе, Никита, — скажете вы, — сейчас вечер, езжай до конечной; да, придётся потерпеть, чтобы не издать лишних звуков, но зато не нужно строить план Барбаросса "как выбраться из метро", а можно просто присесть и получать удовольствие... но, НО! ЕСТЬ ОДНО НЕБОЛЬШОЕ НО, заорал бы вам Никита, он не сможет кончить, пока соулмейт не прервёт своих действий. Доигрались, ага, волшебный ебанутый мирок, да. А Никите вовсе не хотелось прилюдно кончать. Вот каким образом здесь работает способность этого гада! Да и кто он вообще? Знает ли он Никиту? Если честно, вообще не понятно, кто это может быть. Догадок ноль. Знал бы Никита — давно бы прибил за все мучения. И вот проходит минут двадцать, поезд кружит по ветке, а Никита остаётся один в вагоне. За это время он уже успел сдаться и сползти на пол, судорожно прижимая к себе сумку. Его трясло. Голова кружилась, а соулмейт всё не прекращал пользоваться своей способностью. Садист, не иначе. Никита поднимает голову, ослабевшими руками поправляет взмокшие волосы и пытается опереться сзади на дверь между вагонами. Кажется, скоро его станция. У него получается это сделать. Правда, не с первого раза, а после нескольких жалких попыток. Когда его руки успели предательски подогнуться под его весом, наверное, сотню раз, он, наконец, встаёт. Он, едва передвигаясь и из последних сил опираясь руками о стену, разворачивается к двери лицом, и... Видит ухмыляющегося Юру, прямо напротив, по ту сторону другого вагона, в котором также никого не было. В этот же момент. Они смотрят друг на друга. Никита, вспотевший, раскрасневшийся, едва удерживающий в руках спасительную сумку, выдыхающий полу-стонами, и Юра, который внезапно щёлкает пальцами. Никиту будто бы кто-то бьёт под дых. Он прогибается назад, а затем сгибается обратно, прислонившись вплотную к двери между ним и Юрой, и кончает с несдержанным стоном. Много. Долго. Мучительно приятно и больно. Изо всех сил хватаясь за всё что угодно, только бы не упасть. В посторгазменном тумане Никита слышит гнусавый голос, объявляющий станцию, и почти падает в бессилии, тут же чувствуя мягкие прикосновения. Руки Юры обхватывают его, бережно придерживая, поднимают сумку, а он полностью теряется. Вокруг него всё кружится, мир будто покрылся зыбким смогом и ему кажется, что юриных рук слишком много, и ему, чёрт возьми, так хорошо!.. Перед глазами простилается пелена, но держащие его руки дарят ощущение спокойствия и безопасности. Юра выводит Никиту из вагона, помогает подняться по эскалатору и... Никита медленно открывает глаза. Первое, что он видит — глаза Юры, смотрящие на него сверху вниз. Тот тревожно улыбается и виновато выгибает брови сквозь линзы очков. — Где я?.. — Я отнёс тебя домой. Ты отключился. — Ах ты!! — Никита резко приподнялся на локтях, и, шокированный, замер. — Это был ты!? — гневно спросил Никита, прищуренными глазами смотря на Юру, жалобливо вжавшего шею в плечи и уже приготовившегося защищаться. Но Никитин взгляд в момент смягчился и он накинулся на Юру с объятиями, — чёрт возьми, как же хорошо, что это был ты! Я так хотел, чтобы это был именно ты!! — удивлённо-радостно проговорил он. Юра буквально пару секунд побыл в фрустрации от перемены настроения Никиты, но затем облегченно выдохнул и неуверенно сказал, похлопывая по плечу Никиту, повесившегося на его шее: — Прости меня, если это было слишком. — Это было слишком, — пробурчал Никита, хмуря брови, — слишком прекрасно. Он расцепил руки за плечами Юры и откинулся обратно на мягкую подушку, зевая сквозь довольную улыбку. — Но больше никогда не делай так!! — внезапно повышенным тоном сказал Никита, — В людном месте... — смущённо добавил, отвернув лицо от хитро улыбающегося Юры.