Потерянная звезда

                  Утренняя Молитва уже подошла к концу, горожане выходили из собора, о чем-то разговаривая между собой. В тени деревьев, поодаль от толпы, стояли Розария и Кэйа. Пришлось ждать, пока люди разойдутся, чтобы лишний раз не обращать на себя чужое внимание. Наконец, последний прихожанин покинул собор, и напарники зашли в здание.       Несколько сестер, видимо, обсуждали прошедшую молитву. Младшая Гуннхильдр выглядела озадачено и, кажется, кого-то искала. Дверь закрылась, и девушка обернулась на звук. - Розария, вот ты... Сэр Кэйа? - пастор ещё не до конца разглядела, в каком виде они пришли в собор, но, подойдя ближе, ужаснулась, - О, Барбатос, что с вами произошло?       Барбара подбежала к этим двоим и, взяв их под руки, повела в больничное помещение, находящееся под собором. - Барбара, ничего серьёзного, просто пара ссадин. - неловко смеясь, пытался успокоить девушку Кэйа. - Сэр Кэйа, при всём уважении, позвольте мне самой судить о вашем состоянии. - с досадой и беспокойством строго сказала пастор.       Капитан попытался что-то возразить этой юной, но трудолюбивой и заботливой леди, однако все оказалось тщетно. Розария знала, что в такие моменты спорить с Барбарой бесполезно, лучше просто молча следовать её указаниям, что копейщица и делала. Пробыв в соборе минут пятнадцать, Розария и Кэйа в сопровождении Барбары вышли на улицу. Выглядели они совершенно обычно, за исключением рваной одежды, конечно, не виднелось никаких синяков и ран. - Спасибо, Барбара, - чуть улыбаясь, сказала Розария. - Это моя работа, в следующий раз будьте аккуратнее. - Обязательно, - снова улыбнулся Кэйа. - Розария, сегодня ты обязана прийти на вечернюю молитву. - Ох... - Ты ведь монахиня. - возмутилась девушка. - Знаю. - устало ответила копейщица.       Напарники попрощались с Барбарой, а затем друг с другом. Стоило переодеться, доложить в гильдию о выполненном задании и возникших трудностях, написать отчёт магистру ордена, упомянуть о несогласованности с работой этой же самой гильдии и, конечно, после всего этого продолжить свой рабочий день как обычно. Только как обычно у Кэйи уже не получится. Старые раны раскрылись вновь, капитану напомнили о его прошлом, о его судьбе, о предстоящем сложном выборе. Игнорировать это было никак нельзя.       Кэйа не помнил, как добрался до своего кабинета, от размышлений он отвлекся лишь когда взял в руку перо и начал писать отчёт. Бумажная работа утомляла, но её должен был кто-то делать. Капитан подробно излагал на листе события ночной разведки, а в его голове кусочки непонятного пазла начали складываться воедино. Но полноценную картину собрать не получалось: некоторых деталей недоставало. В одном Кэйа был уверен точно: орден не пытался в очередной раз запугать мондштадцев, он что-то выжидал, постепенно подбираясь ближе, словно хищный зверь, крадущийся за добычей. Однако своевольничать в отчете было нельзя: теории, не подкрепленные доказательствами, могли отрицательно сказаться на работе рыцарей. "- Лучше упомянуть об этом в разговоре."       Дописав отчёт, Кэйа направился в кабинет Джинн. Дверь широко открылась. - Доброе утро, магистр, - воодушевленно как бы пропел капитан, - я принес Вам скучные бумажки о моем задании.       Однако Кэйа обнаружил, что Джинн была не одна. Девушка с помрачневшим взглядом слушала рассказ Дилюка о его ночных геройствованиях в Монде. Собеседники одновременно развернулись в сторону Кэйи с очень серьезными и уставшими лицами. - Доброе утро, Кэйа, - выдохнув, сказала Джинн, - прошу, оставь отчёт на столе.       Дилюк же воздержался от каких-либо комментариев, и просто сверлил Альбериха раздраженным взглядом.       Кэйа уже привык к такому обращению, он даже не надеялся, что когда-нибудь этот человек посмотрит на него по-другому. Но, несмотря на это, в душе все ещё бушевала обида. Любить того, кто тебя презирает, наверное, высшая степень неуважения к себе. Но Кэйе было все равно. - Какое теплое приветствие, Мастер Дилюк, Вы расстроились из-за того, что я не посетил таверну вчера? Прошу, не злитесь и не ревнуйте, я выполнял важное задание. - только и смог произнести капитан. - Хватит строить из себя клоуна, - строго заметил собеседник, - у нас серьёзный разговор, либо уходи и не мешай, либо прекращай ломать комедию. - в алых глазах вспыхнули огоньки ярости. - Дилюк, - мягко перебила магистр, - Кэйа же только вернулся, логично, что он не знает. - Чего я не знаю? - Несколько магов бездны пробрались в Мондштадт. Слава Барбатосу, пострадавших нет. Они что-то искали. - Или кого-то, - Дилюк многозначительно посмотрел на Альбериха.       Боль прошедших дней стала комом в горле. Мелкая дрожь пробежала по всему телу, а в голову старательно пробирались навязчивые мысли. Кэйа не знал, что ответить. Маска треснула ещё раз. Повисла гробовая тишина.       При всей своей проницательности, Джинн не могла разобраться, что происходит. Конечно, она догадывалась: Дилюк говорит о Кэйе, но не могла понять в каком контексте. Ей казалось, что это просто очередной глупый упрёк, сказанный на эмоциях и не имеющий никакого смысла. Конечно, Джинн ошибалась. Так или иначе стоило сказать что-нибудь, чтобы перевести тему разговора и нарушить неловкое молчание. - По этому поводу сегодня будет совещание в ордене сразу после окончания рабочего дня. И ты приходи, Дилюк.       Рагнвиндр ничего не ответил, только кивнул, попрощался и вышел из кабинета. - Кэйа, - мягко сказала Джинн, - можешь идти домой, отоспись и не опоздай на собрание. - Спасибо, Джинн, ты просто чудо. - Я не хочу, чтобы мои рыцари заснули на совещании.       Придя домой Кэйа снял одежду и, не складывая её, лег на кровать. Только сейчас он понял, как сильно вымотался, так что даже солнце не мешало уснуть.       Кэйа открыл глаза, за окном цвёл малиновый закат. Нужно было собираться. Капитан подошёл к зеркалу. Выглядел он как всегда хорошо, внимание привлекал лишь правый глаз, обычно скрытый под черной повязкой. Сосуды в нем отчего-то почернели, и выглядело это довольно устрашающе. Из далека послышался жуткий вой, не похожий на человеческий или даже животный, пробирающий до мурашек. Кэйа выглянул в окно, пытаясь понять, откуда шел этот звук, но все внезапно стихло. " - Я наконец-то начал сходить с ума?"       Кэйа вернулся к зеркалу и пошатнулся. Правый зрачок потерялся в почерневшем белке глаза, от которого на коже выступали темные жилы. Зараза разрасталась все быстрее. Становилось все труднее дышать, как будто кто-то с неистовой силой сжал лёгкие Альбериха. Капитан закашлялся, прикрыв рот рукой, горло сильно болело. Он уже не мог ровно стоять, поэтому медленно сполз вниз по стене. Кэйа посмотрел на свою ладонь, ожидая увидеть кровь, но увидел лишь странную чёрную жидкость. В глазах помутнело, голова кружилась. Мечник попытался посмотреть в зеркало ещё раз. Лучше бы он этого не делал. Правая сторона от шеи до плеча уже полностью почернела, темные вены выступили, придавая Альбериху более зловещий вид. А вместо зрачка в правом глазе красовалась золотая четырехконечная звезда. Кэйа кричал, кричал изо всех сил, кричал до потери голоса, до боли в связках, но оглушала лишь мертвая тишина...