Recursion

— Мы ещё даже не разобрались с проблемами, которые есть и так, а ты хочешь добавить в список ещё одну? — Просто поработай сейчас со мной над этим, — я замолкаю на секунду, чтобы собраться с мыслями. — ладно, давай вернёмся к первому разу, когда ты применила свои способности. Ты сказала, что увидела, как Хлою подстрелили, вытянула руку — и в следующую секунду ты оказалась снова в классе, это было пятнадцатью минутами ранее, и никто ничего не заметил. — А ты уверена, что это не было простым видением? Как то, что со штормом. — Определённо нет. Во время бури всё было вспышками и напряжением. Как кошмар наяву. В уборной всё было реальным. Я могла отчётливо всё вспомнить, когда вернулась в класс. — Все детали? Как вышла из класса? Путь до туда? Даже если это был единственный раз, когда ты физически прошла путь от одного места до другого, пока возвращалась во времени? — Да, Виктория. Я помнила всё. Я помнила, как именно ощущалось присутствие там, — она начинает загибать пальцы. — как там пахло. Как звуки отражались эхом. Дебильное граффити на стенке, за которой я пряталась. Даже мокроту пола под коленями. Я точно была там. Вот оно. Вот то, чего я искала. — Пол под коленями был мокрым? — Да. А что? Я напряжённо склоняюсь ближе. — А что насчёт того, когда ты вернулась обратно во времени? На коленях твоих джинсов ещё была вода? — Я правда не помню, Виктория. — Попробуй вспомнить, — давлю я. Ей, наверное, интересно, почему я зацепилась за настолько, на первый взгляд, бесполезную деталь, но я хочу знать, есть ли у меня зацепка, до того, как объясню свою теорию. — Серьёзно? Мы говорим о том, как я использовала путешествие во времени, чтобы остановить твоего друга от убийства моего друга, а ты хочешь знать, были ли мои джинсы мокрыми? Я киваю. — Да, хочу. — Почему? — Проклятье, Макс. Они были мокрыми или нет? Она в раздражении вскидывает руки. — Я не помню, ясно?! Прошло почти два года! И честно говоря, на тот момент меня больше беспокоило то, схожу я с ума или нет. Насколько бы раздражающе это ни было, истина в её словах есть. Честно говоря, нам повезло, что она помнит так много. — Ладно. — Почему это вообще для тебя так важно? — Это просто теория. Я увидела пятно на твоей футболке и подумала… — Подумала о чём? — Вообще-то, у меня есть идея. Погоди секунду, — вытащив один из ящиков, я начинаю копаться в поисках наручных часов, которые, я уверена, я видела раньше. — где я их видела… Она склоняется ближе, пытаясь увидеть, что я ищу. — «Их» — это кого? — Ага! Вот они, — я вытаскиваю одни из множества часов, которые мой отец имел привычку менять. — вот, надень их. Макс слегка подозрительно смотрит на них и на меня. — Не совсем мой стиль. — Кончай умничать и просто надень их. Я хочу кое-что попробовать. Комично, они почти слишком велики для неё. Ей приходится держать их другой рукой, чтобы они не сползали. — Теперь что? — Дай-ка посмотреть, — взяв её за запястье, я смотрю на время на телефоне: на экране часы меняются с 2:03 на 2:04, и несколько секунд спустя наручные часы делают то же самое. — ладно, вот что тебе нужно сделать. Когда я скажу «давай», ты подождёшь минуту или две, а затем сделаешь… понимаешь… свою фишку. — Перемотку. — Неважно, — я веду себя как ребёнок, отказываясь называть это перемоткой? Да, наверное. — просто вернись, когда я скажу «давай». Поняла? — Да, вроде как. — Готова? Три, два, од… — прежде чем я успеваю закончить говорить, Макс снова слегка мелькает. Это намного сложнее различить, но сложно не заметить, когда теперь я знаю, как это определить. — Вот. Я… — ухмыляясь, она поднимает руки, чтобы сделать очевидные и саркастичные воздушные кавычки. — …сделала свою фишку. Теперь ты скажешь мне, в чём дело? — Через секунду. Давай посмотрим на часы, — она протягивает мне их через стол. Вытащив свой телефон, я быстро их сверяю. — да, я была права. — Права насчёт чего? — недовольно ворчит она. — Насчёт этого, — я показываю свой телефон, на котором время 2:06, а на часах 2:08. — помнишь ту сцену из первого «Назад в Будущее», когда они посадили пса в машину времени с часами на шее и отправили его в будущее? — «Назад в Будущее»? — она даже не пытается скрыть своего удовольствия. — серьёзно? — Ты помнишь её или нет? — Думаю, да? Мне вообще-то третий фильм больше нравился. Грёбаное богохульство. — Тебе что? — Мне больше понравился третий фильм «Назад в Будущее», — повторяет Макс, очевидно не понимающая, что за полнейшую херню она несёт. — ну, знаешь, тот, что про Дикий Запад? — О, я знаю, о каком ты. И поверь, мы вернёмся к этому позже. — Эм… конечно. — Суть в том, что они отправили Эйнштейна на одну минуту в будущее, и… — Ты даже имя собаки помнишь? Я бросаю тяжёлый взгляд на Макс, пока её смех от неловкости не затихает. — Как я говорила, как только они пересеклись, его часы опаздывали на одну минуту. — Ладно? Я закатываю глаза. — Что значит, что он был на одну минуту моложе, чем был бы, если бы не путешествовал во времени, потому что эту минуту он перескочил. Так что если бы он путешествовал в обратном направлении… — …он был бы на минуту старше? — заканчивает Макс. — Именно. Вот почему наручные часы, которые ты надела, не соответствуют времени на моём телефоне. Часы стали старее, чем должны быть. — Как и человек, который их носит, — бормочет она. — так что каждый раз, когда я перематывала… — Ты становилась немного старше, — заканчиваю я, после чего добавляю. — что значит, что даже если ты найдёшь способ вернуться назад на такое далёкое время, ты всё равно будешь старше, чем все ожидают. И чем больше времени у нас уйдёт на то, чтобы разобраться, тем старше ты будешь, когда вернёшься туда. До этого момента я считала, что перемотки Макс были чем-то вроде короткой, перманентной версии её штуки с фотографией. Что её (подходящего слова не нашлось) «призрак» выскальзывал из тела её настоящей и вселялся в тело её прошлой, и оставался там. Разве что очевидно, что это не то, что происходит, и её это с виду тревожит меньше, чем должно. — Оу, — она несколько секунд обдумывает эту идею, затем пожимает плечами. — что ж, хоть татуировки останутся. Они в первый раз достаточно сильно болели. — Тебя это вообще не смущает? — Слегка, думаю, — неохотно признаётся она. — много что на этот счёт меня смущает. Но пока что не всплывало ничего достаточно серьёзного, что заставило бы меня переосмыслить всё, включая всю эту штуку со старением. Тревожно то, как бесцеремонно она к некоторым вещам относится. Я понимаю, что у неё было время на то, чтобы привыкнуть к этому, но я представить не могу, как кто-то может так спокойно вести себя по отношению к грёбаным путешествиям во времени. Никто за всю историю человечества и близко не подошёл к тому, с чем мы имеем дело, и, не считая меня, слегка сложно не сойти из-за этого с ума. Что ещё важнее, я не понимаю, как Макс не коробит объяснение вещей, которые она может делать. Я знаю, что меня это коробит. Для начала, я хочу знать, откуда, блин, её способности вообще взялись, потому что люди не получают способности путешествовать во времени из ниоткуда. Я хочу знать, как она их контролирует. Это связано с ментальной составляющей, или с эмоциями? Может, это неврологическое? Она отматывает время во сне, сама того не зная? Или это полностью физическая матчасть, как мышца, которая со временем может стать сильнее. Ей вообще нужно поднимать руку для этого? Я хочу знать, что их питает. Макс просто сжигает калории? Вот почему она такая худая? Или внутри у неё что-то вроде органического источника силы? Что если это как биологический ядерный реактор, который взорвётся, если она умрёт? Или что если она связана с чем-то ещё? На самом деле я слегка обеспокоена (к слову вслух я никогда бы этого не сказала), что она может излучать что-то вроде радиации. И пока мы здесь, я бы очень хотела узнать, как она умудряется преодолевать время, двигаясь назад по текущей вперёд перспективе времени и при этом не съезжать с катушек в процессе. Нет причин тому, что человеческий мозг должен так работать. Но больше всего, я хочу знать, что именно происходит, пока она перематывает. Она двигается? Если да, то как? Или время двигается, а если дело в этом, то что его двигает? Я имею в виду, если бы она двигалась через время — это одно. Это было бы вроде настолько быстрого бега, что кажется, что Солнце встаёт на западе. Это было бы поразительно, но всё равно было бы чем-то похожим на то, что ты можешь представить, что человек может делать. Но если она поворачивает время вспять? Заставляет Солнце двигаться в обратном направлении чистой силой воли? Я очень, очень надеюсь, что дело не в этом, потому что в этой теории есть детали, мириться с которыми я не уверена, что готова. Я без понятия, как я могла бы примириться с девчонкой, сидящей напротив меня и кем-то с силой буквально ёбаного бога. Покачав головой, я вынужденно возвращаюсь к теме разговора. — Ладно. Неважно. Вывод здесь таков, что нам обеим нужно это проработать так быстро, как только можно, и надеяться, что Прайс нравятся женщины постарше. — Ха-ха. — Сейчас, давай сфокусируемся на том, что ты, видимо, можешь физически приносить предметы из будущего. Потому что это слегка подрывает мне мозг. Она странно смотрит на меня. — Как так? — Какого хрена ты имеешь в виду под «как так»? — Мы уже узнали, что я могу это делать. Я имею в виду, так я и включила сигнализацию в женском туалете, когда спасла Хлою. К тому моменту, как я нашла молоток, чтобы разбить стекло, останавливать Нейтана было слишком поздно. Мне пришлось забрать его с собой, чтобы я могла вовремя включить сирену, — она пожимает плечами. — думаю, я решила, что прошлые версии этих предметов просто, типа, телепортировались ко мне в руку. Я не думала, что они были старыми вер… — Стой, — прерываю её я. — ты знала об этом? — Конечно, — она медленно кивает. — как и ты. — Нет, я не знала. Я более чем уверена, что запомнила бы что-то такое. — Да, ты знала. Я точно сказала об этом тебе. Я помню, как говорила, потому что это было прямо перед тем, как… я… — тянет она, и мне очень не нравится этот взгляд, который у неё мелькает. — …упс. — И какого хуя твоё «упс» значит? Она с дискомфортом переминается на своём кресле. — Ладно, не злись… — Посмотрим. — …но кое-что случилось в первый раз, когда я сюда пришла. Ох, она, блять, не посмела. — Если ты скажешь то, о чём я думаю — можешь забыть о том, что я не буду злиться. — Я… я рассказала тебе об этом, — она вновь настаивает, её плечи проседают. — но ты сказала кое-что, что меня расстроило в тот же момент, и я сказала кое-что глупое и обидное, так что я… мне пришлось забрать это обратно. — Ты отмотала. Она кротко кивает. — Да. — И ты не сказала мне. — Нет, но клянусь, я заново рассказала тебе всё! По крайней мере, я думала, что рассказала. Должно быть, часть про молоток я случайно упустила. Это странно. На подсознательном уровне, думаю, я понимала, что она так уже делала. В конце концов, мы на удивление хорошо уживались. Но услышав это, я чувствую себя слегка преданной. — Сколько раз ты так делала? Возвращалась обратно и не говорила мне? — Это было один раз, клянусь. Я знаю, что мне не следовало этого делать. У меня нет причин брать с неё обещание насчёт этого, но я не оскорблю нас обеих, если не укажу на это. — Что случилось? — Я не хочу… — Ты сейчас ходишь по очень тонкому льду, Макс. Что случилось? — Я… — она отводит взгляд и хмурится. — я объясняла, что случилось, когда я вернулась обратно в уборную, рассказывала тебе, как Хлоя продолжала оскорблять Нейтана, пока он не вытащил пистолет, и ты… эм… ты сказала… У меня есть отвратительное ощущение, что я знаю, куда это всё идёт. Даже если в этот раз я не сказала этих слов вслух, я бы всё равно думала, что Прайс напрашивалась на проблемы. — …что она этого заслужила. Ладно, это ещё хуже. Блять, я иногда могу быть той ещё сучкой. — Вот дерьмо. Я не… я просто думала, что она делала ситуацию хуже. Не то, что она заслужила быть застреленной. — Я знаю, но я всё равно разозлилась, и… — И? — Пожалуйста не заставляй меня снова говорить это. Это было так отстойно. Я всё ещё ужасно себя чувствую, — она выглядит довольно виноватой, и я почти позволяю ей сорваться с этого крючка. Почти. — Я говорила людям довольно гнусную херню, Макс, — указываю я, будто ей нужно напомнить. — но, если мы собираемся доверять друг другу, мы не можем позволить этой недосказанности повиснуть между нами. Только один раз, обещаю, я не буду злиться. — Ты сказала, что Хлоя это заслужила, а я сказала… — она дёргается, не смотря на меня. — я сказала, что твои родители заслужили умереть из-за того, что они дружили с Прескоттами. Чёрт. Это и правда мерзко. Я имею в виду, это не худшее, что мне кто-либо когда-либо говорил, но от Макс Колфилд? Пиздецки жестоко. — Макс? — она не отвечает, её голова наклонена вниз. Как сильно это на неё давило? — Макс, посмотри на меня. Она неуверенно поднимает взгляд с пола, слегка выглядя так, будто ожидает, что её ударят. Иисусе, можно подумать, что она вырезала моё всё ещё бьющееся сердце и показала его мне. Я когда-нибудь была настолько невинной? Я склоняюсь вперёд и смотрю ей в глаза. — Это были довольно отвратительные слова. Как насчёт того, чтобы оставить маму с папой за пределами разговора в следующий раз? — И-и всё? — Ты ожидала, что я психану или что-то такое? Она передёргивает плечами, выглядя довольно изумлённо. — Немного, наверное? — Макс, ты брякнула про моих мёртвых родителей один раз, отмотала время, чтобы забрать эти слова обратно, и всё равно прожила неделю, чувствуя себя дерьмово. Я была до такой степени колоссальной сучкой в старшей школе, что едва не довела невинную девочку до суицида. В каком ёбнутом мире это считается достаточным основанием? — Мне всё ещ… — Извинения приняты, ладно? — …ладно. — И больше никаких секретных перемоток. — Определённо нет. — Теперь ты пойдёшь и купишь мне пинту мороженого. — Я… — Макс моргает, будто облако жалости к самой себе вокруг неё начинает подниматься. — чего? — Хорошее, к слову. Никакой херни под магазинным брендом. — Ты издеваешься? — спрашивает она в неверии, на её лице возникает улыбка. — я себя чувствовала, как главная тварь всего мира, а ты клянчишь пинту мороженого?! — Ты права. Лучше две пинты, — я слегка надуваю губы. — по одной на каждого мёртвого родителя, которого ты так жестоко оскорбила. — Ты невозможна, — она поднимается, усмехаясь и направляясь к двери. — ладно, но вкусы выбираю я. — Одному из них лучше быть с кусочками печенья, Колфилд. — Что принесу — то и съешь! — кричит она с лестницы. — Сказала она сироте! — Ой, да не важно! — секунду спустя входная дверь захлопывается. Оказывается, что иногда, лишь иногда, я могу использовать свою сучью натуру для хороших вещей. Я могу понять, почему она чувствовала себя такой виноватой, и раз уж я, наверное, не признаюсь ей в этом, меня на самом деле тронуло, что мои чувства так для неё важны. Но я не сделана из стекла, и я не сломаюсь просто потому что кто-то сказал обидную вещь о моих родителях. Не то, чтобы я не скучаю по маме с папой, потому что я скучаю. Я так сильно скучаю по ним, что мне становится больно. Я думаю о них каждый день, но то, что с ними случилось, ничья вина, даже не вина Макс. Не важно, её ли или не её силы пробудили торнадо. Она не просила вынуждено выбирать между Хлоей и Аркадией Бэй, и насколько бы сильно я ни хотела злиться на её решение, я не лицемерка. Макс кинули на сложную позицию, и она выбрала спасти человека, которого любила. К лучшему то, или к худшему, будь я на её месте, я сделала бы то же самое.