Recursion

Восьмое октября, 2015 Руины Аркадии Бэй Округ Тилламук, Орегон Когда я свожу машину с довольно гладкого асфальта шоссе Орегонского побережья на разбитую, нетронутую дорогу, ведущую к пункту нашего назначения, за окном уже поздний вечер. Окружные дорожные рабочие, наверное, решили прекратить пытаться восстановить её, раз уж город объявили невосстановимым. Кучка всё ещё работающих уличных фонарей делает поездку страшнее. Тот факт, что старая табличка «Добро пожаловать в Аркадию Бэй» до сих пор стоит — это одна из самых тревожных вещей, которые я когда-либо видела. Она жёстко перекошена, и два года беспризорности погоды ей не сделали, но она до сих пор на том месте, где я видела её в последний раз. Когда мы подъезжаем ближе, свет фар освещает немного поспешных поправок в виде граффити. — Ад пришёл в Аркадию Бэй, — вслух читает Макс, слегка вздрагивая, когда мы проезжаем мимо. — Иисусе, это мрачно. — Для меня похоже на правду. Она бросает взгляд на меня, затем вновь поворачивается обратно к окну. — Ты когда-нибудь думала о том, что ты сюда вернёшься? — Чёрт возьми, нет. Мне и в первый раз было довольно затруднительно избавиться от воспоминаний об этом месте. — Мне никогда не удавалось этого сделать. До сих пор помню то, как мы с Хлоей уезжали отсюда, будто вчера было. Ряд деревьев начинает редеть к тому моменту, как мы въезжаем на дорогу, проложенную торнадо. Никаких заметных пней нет, но неровная земля показывает, где деревья были вырваны из земли. Дорога начинает спускаться к последнему изгибу, и то, что осталось от Аркадии Бэй, появляется в поле зрения. Особо смотреть не на что. Большинство зданий смело, их останки давно убрали. Единственные признаки того, что когда-то они там стояли — это цементные фундаменты, на которых они когда-то покоились, ныне покрытые мхом. Зияющая дыра — всё, что осталось от заправочной станции на краю города, наверное, от подземных цистерн с бензином, которые выкопали. Раз город разрушен, думаю, они решили не засыпать её, когда закончили. Бросив взгляд на зеркало заднего вида, я замечаю лёгкий проблеск разрозненных останков культового маяка Аркадии Бэй. Дороги здесь в ещё более худшем состоянии. Трава растёт из-под обшарпанного бетона, и мне приходится маневрировать, чтобы избегать ям. — Странно. Я думала, останков будет больше. — Штат заключил контракт с несколькими компаниями, чтобы те приехали и привели всё в порядок через месяц после бури. — Никогда об этом не слышала. — Они пытались не наводить много шума. Думаю, не хотели потом разбираться с новостниками, — поднимаю взгляд на окраину города, которую было бы едва видно, будь все руины на месте. Теперь, когда шторм вырвал всё, что было выше шести шагов, из земли, я могу проследить весь путь к месту, где умерли мои родители. — я узнала только потому что им нужно было моё разрешение на снос того, что осталось от особняка. — Оу. Прости. — Неважно. Куда направляемся? — В старый дом Хлои, — бормочет Макс. — нам нужно поехать на юг по Авеню Бэй, пока не проедем два квартала от того места, где стояли «Два Кита». Потом повернуть налево и проехать ещё два квартала. Что бы там ни осталось, будет там. — Без проб… какого хрена? — протягиваю я, медленно останавливая машину. Заглушив двигатель, я выбираюсь и в отвращении пялюсь на дорогу перед нами. Там как минимум пятьдесят припаркованных машин, перекрывающих дорогу, вместе с примерно таким же количеством палаток. Там дюжины и дюжины людей, болтающихся вокруг, и несколько из них даже пытаются зажечь большой костёр в том месте, где стояла закусочная «Два Кита». — ох, да вы, блять, издеваетесь. Макс тоже выбирается из машины, смотря на меня через крышу машины. — Кто эти люди? — Ебучие веруны, — рычу я. Раньше я уже слышала о «Последователях Аркадии Бэй», по большей части из того, что прочитала в Интернете. Люди, которые убеждены, что шторм не был простым природным катаклизмом. Что это была работа Бога, или Дьявола, или древних духов, или космических пришельцев, или ещё чего. Это полностью зависит от того, кого вы спросили — к слову, насколько я знаю, пока что ещё никто не нашёл причиной торнадо девушку-подростка, путешествующую во времени. Я всегда представляла их как небольшую группу старых хиппи, размахивающих кристаллами и растрёпанных НЛО-психов, которые живут в своих машинах, и среди этих несколько таких есть. Многие из них, к слову, выглядят не старше нас. — Добрый вечер. Удивлённо, я поворачиваюсь и вижу грузного бородатого парня, сидящего на капоте до нелепого старого универсала. На его коленях лежит ноутбук, и выглядит так, будто он должен торчать в подвале дома своей матери и играть в «Лигу Варквеста», или как там это, блять, называется. Указав на дюжину людей, собравшихся поодаль от нас, прямо по центру улицы, он говорит: — Боюсь, здесь очередь в место для Интернета. — Место для чего? — я умудряюсь удержать большинство презрения подальше от моего голоса. А то, что в голос пробилось, видимо, его не заботит. — Место для Интернета. Это фактически коробка десять на десять футов с единственной рабочей сетью. Что странно, учитывая, насколько хороший сигнал за пределами города. Должно быть, какой-то природный феномен. — Местные атмосферные помехи. Они портят сигнал на ультравысоких частотах, — рассеянно отвечает Макс, смотря на толпу с куда большим презрением, чем я могла подумать, на которое она способна. — это началось после шторма. Один человек со штата Орегон в прошлом году писал тезис на эту тему. — Серьёзно? — Угу. — Помнишь его имя? Я бы взглянул на его работу. — Не совсем, — отвечает она, будто она не проводила неделю, зачитываясь исследованиями того человека. Ну, если Макс решила быть грубой с незнакомцами, то я определённо не собираюсь вести себя хорошо. — Так ради каких психов ты здесь? Тех, кто считает, что это были привидения, или тех, кто думает, что это были пришельцы? — Вообще-то ради тех, кто читает блоги, — смеётся он, указывая на свой ноутбук. — Броди Холлоуэй. Я занимаюсь блогом путешествий «Племя, Названное Западом». — Никогда о нём не слышала. — Я всё ещё набираю читателей, — он пожимает плечами. — такие вещи занимают время. — И вот так ты это делаешь? У твоих читателей явно невысокие стандарты. — По моему опыту, люди ищут искреннее и нестандартное. Я бы сказал, эти ребята определённо одобряют. — Да, что ж, я бы сказала, что они мудаки. — О, они не такие уж и плохие, — Броди пожимает плечами. — слегка потерянные, может, но кто по какой-то причине не потерян? — Было бы неплохо, если бы они выбрали другое место, чтобы потеряться, — Макс бросает суровый взгляд на девушку, одетую в футболку «Примите Бурю». — здесь люди умерли. Он официально кивает. — Почти полторы тысячи. — Тысяча четыреста семьдесят три, — в унисон поправляем его мы, слова вырываются у нас на автомате. — Эм… признаю свою ошибку, — кашляет он, откладывая ноутбук на капот своей машины и подходя ближе. — слушайте, без обид, но я думаю, вы двое довольно резки, учитывая то, что вы проделали сюда такой огромный путь сами по себе. Почему эти люди имеют меньше прав находиться здесь, чем вы? — Они не были здесь, когда это случилось, — я не знаю, с чего вдруг я защищаю это Богом забытое место. Я просто думаю, что у этих ублюдков нет права здесь находиться. Не на этой неделе. — Думаю, вы слегка завышаете планку, — говорит он, слегка хмурясь. — если память не подводит, только пятеро людей выжило. — Семеро, — говорит Макс. — Нет, их было пятеро. — Их было семеро, — она не смотрит на него, но тон её голоса абсолютно холодный. Он долго изучает нас двоих взглядом, после чего мягко отвечает: — Включая вас двоих, как я понимаю? Я медленно вытаскиваю руку из кармана, убеждаясь, что он ясно видит маленькую баночку газового баллончика, который я держу. Если этот парень окажется фриком, то он станет слепым фриком. — Осторожнее подбирай слова, шеебород. — Эй, из-за меня беспокоиться не нужно, — он слегка поднимает руки, оглядываясь на небольшую толпу. — но этим лучше здесь не светить. Когда я сказал, что эти ребята безобидны, я говорил искренне, но некоторые из них всё равно могут слегка… эм… разозлиться. — Запомним, — я сажусь обратно в машину, жестом говоря Макс сделать то же самое. — удачи с твоим блогом. Броди мягко стучит в окно прежде чем я успеваю сдать задом от этих идиотов; я опускаю окно на сантиметр. — Мне, эм… — он неловко кашляет. — вы, наверное, постоянно это слышите, но я сожалею за то, что произошло здесь. Никто не должен такое переживать. — Мы это ценим, — отвечает Макс до того, как я могу сказать что-нибудь куда менее вежливое. — Ага. Слушайте, я распущу слух о том, что вы двое просто позёры. Они от вас как от огня шарахаться будут. Надеюсь, это поможет. — Спасибо, наверное. — Без проблем. Удачи с… — он пожимает плечами — ради чего там вы сюда приехали, думаю. Сдав задом от конвенции прибрежных мудаков, у нас уходит немного времени на то, чтобы найти объездной путь. Мы осторожно посчитали кварталы, чтобы убедиться в том, что мы в нужном месте, пока Макс, наконец, не указывает на пустое место, не отличающееся от других. — Вот оно. — Серьёзно? — сам дом пропал, как и всё остальное. То, что раньше было газоном, теперь точечные островки с травой по колено, и сорняки торчат из практически каждой трещины и щели в старом фундаменте. Для меня, он не выглядит отличающимся от любого другого фундамента в поле зрения. — ты уверена? — Да, — Макс открывает дверь машины и тут же направляется к фундаменту. — определённо уверена. — Поверить не могу, что когда-то это было домом, — комментирую я, следуя за ней. По пути я пинаю небольшой кусочек бетона, посылая его прыгать через то, что раньше было подъездной дорожкой. — поверить не могу, что всё это раньше было домами. — Входная дверь была прямо здесь. Тут была кухня, а это была гостиная. Лестница была вот тут, — она указывает на каждое место, медленно идя вперёд. Я могу различить, как она мягко шепчет, считая шаги, пока не доходит до места на краю площадки и смотрит в небо. — старая комната Хлои была прямо над местом, где я стою. Я могла бы сказать тебе, где именно находилось всё в последний раз, когда я это видела. — Я не уверена, пугающе это, или мило, — это определённо мило. И к тому же, если бы я вообще могла рисовать, я бы, наверное, нарисовала комнату Тейлор по памяти. — Я практически выросла в этом доме. Я бы могла дойти до куда угодно вслепую, — она улыбается, и в её взгляде видна такая глубокая и искренняя тоска. Интересно, смотрел ли кто-либо так же по мою душу? Она указывает в угол. — Кровать была там. — Так и знала, что ты начнёшь с неё. — Ой, замолчи. Её стол был тут, а стереосистема была бы там, так… — прикрыв глаза, она делает пять сознательных шагов и останавливается. — вот оно. Вот здесь у нас с Хлоей был первый поцелуй. — Технически, ты на четыре метра ниже этого места, — я смеюсь на её раздражённый взгляд. — но я понимаю, что ты имеешь в виду. — Ты предлагаешь мне перематывать с верхушки четырёхметровой лестницы? — Конечно. Потому что при это идее ничего не может пойти не так, — я замолкаю. — вообще, что ты планируешь тут делать? — Я собираюсь закончить последнюю перемотку чуть пораньше. Наверное, за несколько часов до того, как мы с Хлоей покинули город, когда её дом ещё более-менее стоял. Я перемотаю шторм в её гараже, затем поднимусь к ней в комнату и отмотаю до конца там. Вообще-то идея неплохая. Хотела бы я её придумать. — Ну, не наступи на ржавый гвоздь или что-то такое. Пойдём, я проголодалась. Взяв сэндвичи, которые мы купили в Тилламуке, мы вдвоём сидим на капоте моей машины и прислушиваемся к звукам, которые создают идиоты на побережье. Они в шести кварталах отсюда, но ничего не закрывает вида, и отсюда мы можем увидеть их дурацкий костёр. Интересно, где они все закончат в новой временной линии. Будут ли они жить где-нибудь нормальной жизнью, или они найдут другую такую же до пизды странную вещь, на которой они зациклятся? Думаю, это не особо важно. К тому времени, как мы заканчиваем есть, солнце село, и без сигнала мой телефон меня мало чем может отвлечь. Я мимолётно обдумываю то, чтобы пройти ещё пару уровней в мобильной игре, в которой я недавно залипла, но учитывая, что мои высокие очки (и мой телефон вместе со мной) завтра утром сотрутся из реальности, смысла в этом я не вижу. Сжав в шарик обёртку от своего сэндвича, я беспечно бросаю её на улицу и слезаю, чтобы забрать наши покрывала из багажника. Я не особо рада тому, чтобы спать в своей машине последи заброшенного города, но по какой-то причине Макс настаивает на том, чтобы уйти завтра с утра пораньше, и не думаю, что арендовать комнату в мотеле, которую мы едва используем — это хорошая идея. Если что-то произойдёт, Макс всё равно это отмотает. Кинув ей один из пледов, я оборачиваю свой вокруг плеч и поудобнее устраиваюсь в водительском кресле. Секунду спустя я уже полностью улеглась в не совсем комфортном полусидячем положении. И даже после этого я ворочаюсь, пытаясь найти позу, в которой смогу уснуть. Макс, которая, видимо, запросто устроилась на пассажирском сидении, звучит слегка довольной моими усилиями. — Ты там в порядке? — Да, всё отлично, — не знаю, может ли она видеть меня в лёгком свете, но я всё равно смотрю на неё. — всегда хотела спать в своей машине, как грёбаная бродяга. — Не думаю, что у многих бродяг есть машина, — с усмешкой подмечает она. — Ох, что ж, от этого мне намного легче, — я поворачиваюсь на бок, всё ещё пытаясь устроиться удобнее. — серьёзно, вообще есть причина тому, чтобы отправляться завтра утром? Ты не можешь отправиться прямо сейчас? — Я могла бы, — кивает она. — но я хочу уйти завтра. — Почему именно завтра? Она колеблется перед тем, как отвечать. — Если отправлюсь завтра утром в восемь утра, путешествие будет равно ровно двум годам. — Какую вообще разницу это сделает? — Не знаю. Может быть никакую, — признаётся она, поднимая один из локтей, чтобы взглянуть на меня. — но так, как мне кажется, будет лучше, и я счастлива с любой выгоды, которую могу получить, даже если эта выгода будет у меня в голове. Если знание того, что я отправлюсь ровно на два года назад, поможет мне сделать правильный настрой, тогда так я и сделаю. Думаю, с этим спорить я не могу. Да и если серьёзно, весь аргумент с «какая разница» в обоих случаях перечёркивается. — Неважно. — Поспи, Виктория, — она отворачивается, подтягивая плед до подбородка. — завтра у нас большой день. Может у тебя он и большой, думаю я с лёгкой горечью. После завтрашнего утра я даже перестану существовать, и не знаю, чувствовать ли мне облегчение, или беспокойство с того, насколько я не против этого. Чем ближе мы подбираемся к этому дню, тем больше мне интересно, захочу ли я в последнюю минуту пойти на попятную, или нет. Но вот они мы, прямо на краю, а всё, что я чувствую — решимость. Даже если эти два года не были кошмаром, это всё равно не та жизнь, которой я хочу. Я скучаю по своим маме с папой, я скучаю по Тейлор, и я устала от сожаления о вещах, которых мне никогда не хватало смелости сказать. Но в отличие от почти всех, кто был там, где сейчас я, мне был дан шанс что-то с этим сделать. Макс вернётся назад и перепишет историю, и всё, что случилось, сотрётся. Всё с чистого листа для всех нас. Потянувшись в свою сумку, я провожу пальцами по запечатанному письму, которое я спрятала. Адресованное «Прошлой Виктории». Я неделями работала над ним, пытаясь найти способ дотянуться до девушки, которой я была раньше. Мне нужно убедиться, что эта самодовольная мелкая идиотка и правда узнает, что стоит на кону, и поймёт, что ей нужно сделать, чтобы всё вышло правильно. Не то, чтобы я не думаю, что Макс сможет убедить меня из прошлого в том, что говорит правду, но, когда всё сказано и сделано, есть слова, которых от неё она не услышит; если она не ожидает услышать их от Виктории из 2013. А это письмо, надеюсь, расскажет ей обо всём, что ей нужно знать, о том, как собраться и не сделать никаких ошибок по пути вперёд. Ошибки, которые, я знаю, что она сделает, если я её не предупрежу. Это лучшее, что я могу для неё сделать. Надеюсь, этого достаточно.