Recursion

Что там можно так долго делать? Сколько времени нужно этому парню, чтобы убедиться в том, что Макс проснулась? И почему во время этого мне нужно ждать в коридоре? Наверняка за этим стоит Эль Гранде Сучка. Она наверняка придумала какую-нибудь херню и настроила остальных сотрудников против меня. Это грёбаная конспирация. Если она думает, что это сойдёт ей с рук… — Хлоя? — А? — Она хотела бы увидеть вас, — я на ногах до того, как он заканчивает говорить, но он стоит перед дверью. Какого хрена, чел? — я знаю, что вы очень хотите туда попасть, но постарайтесь быть с ней понежнее. Она не просто так лежит в больничной койке. — Да ладно, чел. Я не собираюсь прыгать на неё или ещё что. — Рад это слышать, — ухмыльнувшись, он отходит в сторону до того, как я подумываю отпихнуть его с дороги. Я врываюсь в дверь полсекунды спустя, и вдруг вот она, сидит и улыбается мне. Моё сердце падает в тот момент, когда наши взгляды пересекаются, и прежде чем я успеваю осознать, я уже подрываюсь к её койке. — о Боже, Макс! Ты в порядке? Какого хуя произошло? Я подумала, что ты умираешь! Это из-за меня? Если это из-за меня, то прости, прости пожалуйста! Пожалуйста, прости меня! Я была так напугана, чт… — Хлоя, — она затыкает меня с одного слова, поднимает руку, и то, как её пальцы нежно оглаживают мою щёку, усложняет мне задачу сфокусироваться на том, что я только что говорила. — привет. — П-привет. — Я в порядке, — мягко говорит она. — В порядке? — В порядке. — Оу, — я тяжело сглатываю. — ты… эм… ты меня сильно напугала. Она не отвечает, и я чувствую, как моё лицо теплеет под её касаниями. Есть что-то в том, как она смотрит на меня, будто я — самое прекрасное, что она когда-либо видела. На секунду мне кажется, что она собирается вновь поцеловать меня. Я собираюсь было склониться вперёд, когда она опускает руку и отводит взгляд. — я знаю. Прости. Я не хотела. В то же мгновение, когда мы разрываем зрительный контакт, я выпадаю из транса и вспоминаю, что я, вообще-то, слегка злая. — Ты не хотела? Какого хуя это было, Макс?! — Это… эм… долгая история. О, я ни за что не позволю ей уйти с этой хернёй. — У меня есть время. — Это, скорее всего, не лучшее место, — она склоняется вперёд и пытается выглянуть за дверь. — нам очень нужно… — Не смей увиливать с этим дерьмом. Я хочу знать, какого хрена происходит! Какого хуя у тебя произошёл какой-то ёбнутый припадок у меня в спальне? Ты больна? У тебя опухоль мозга или что-то такое? — я замолкаю. — о Боже, у тебя рак мозга, не так ли? Она мягко хихикает, и я не могу решить, хочу ли я всё ещё поцеловать её, или просто дать ей по лбу. — Нет, Хлоя. У меня нет опухоли мозга. Я более чем уверена, что это было одноразовой акцией. — Ты более чем уверена… что? — моё сознание больше склоняется к варианту «дать по лбу». — ладно, тогда как насчёт того, что ты скажешь мне, кто, блять, такая Маккензи Клэйтон? — Это… — И откуда взялись эти грёбаные татуировки? — Я… — И каким, нахуй, образом, твои волосы стали такими длинными? Они наращенные? Должно быть они наращенные! — Вообще-то… — И с каких пор ты лесбиянка? — Ну… — И пока мы на этой теме, с чего, мать твою, вдруг, ты меня поцеловала?! Она моргает, уголки её губ изгибаются в улыбке. — Что ты имеешь в виду? — Ты совершенно точно, блять, знаешь, о чём я. — О, точно, — она пожимает плечами. — ну, ты подначила меня тебя поцеловать. Она мне ухмыляется? Господь, блять, Всемогущий. — Не шути со мной сейчас, Макс. — О, ты про другой поцелуй? — Да, я про другой поцелуй, — повторяю я самым передразнивающим тоном, на который способна, который довольно, блять, передразнивающий. Я много практиковалась. — С ним было что-то не так? — Нет, он был… — потрясающим? Волшебным? Настолько, чёрт возьми, горячим, что меня слегка заводят одни воспоминания о нём? — дело, мать твою, не в этом! Ты… ты просто поцеловала меня! — Ещё как. — Почему?! — я поднимаю руку до того, как она успевает ответить. — и если ты скажешь, что это потому что я тебя подначила, я всерьёз пошлю тебя нахуй. Она улыбается, смотря на меня из-под ресниц. Её волосы слегка спали, нагнав немного тени на её лицо, отчего её взгляд выглядит тёмным и слегка голодным. Я более чем уверена, что она со мной шутит, но в то же время более чем уверена, что это могло бы быть самой сексуальной вещью, которую я когда-либо видела, и о мой Бог, что со мной не так? — Я сделала это, потому что я очень, очень хотела тебя поцеловать. — Слушай, ты не можешь просто… просто… целовать кого-либо без предупреждения! — чёрт возьми, эти слова и правда прозвучали от меня? — Я не могу? — Нет! — я бы лучше сказала «да, можешь» и потом «а теперь поцелуй меня снова», но мне трудно поддерживать весь этот разговор. У меня такое чувство, будто я попала в какую-то обдолбанную альтернативную реальность, где Макс — нахальная панк-дива, а я застенчивая, заикающаяся девчонка-хипстер. — Знаешь, ты могла бы просто поцеловать меня, — слегка самодовольно говорит она. — без всей части с «я спорю». — Я… — очень, очень хотела, но тогда я думала, что ты гетеро. — …не хотела тебя напугать. Она выглядит так, будто собирается спорить, но затем задумчиво кивает. — Да, это справедливо. Я бы, наверное, слегка испугалась. — Но ты только что сказала… — О, просто предупрежу? — прерывает она. — я собираюсь тебя поцеловать. —Ты чт… Макс вытягивает руку и затыкает меня, нежно положив палец мне на губы, после чего льнёт ко мне и заменяет его мягкими губами. Поцелуй короткий, недостаточно долгий, чтобы я успела ответить, но озорная улыбка, которую она дарит мне, когда отстраняется, всё равно оставляет меня со слегка сбитым дыханием. — Этот был лучше? — Я, эм… что? — Приму это за «да». Мне нужно спуститься с неба. Вернуть контроль над разговором. — Так… эм… в таком случае, ты лесбиянка? — проклятье, что со мной не так сегодня? Я говорила много идиотских вещей за свою жизнь, но вопрос девушке с татуировкой гордости, которая продолжает целовать меня, насчёт того, нетрадиционной она ориентации или нет — самая идиотская вещь. — Прошу прощения? — смеётся она. — Я… эм… — теперь я нервничаю. Ненавижу вещи, с которых я нервничаю. Последний раз, когда я чувствовала себя настолько взволнованной, был первым разом, когда Рэйчел и я… неважно. — просто для друга спрашиваю. — Ага, — она закатывает глаза. — ну, не стесняйся сказать своему другу, что да, я лесбиянка. — Оу. Ладно, — я сухо сглатываю, жалея, что под рукой нет стакана воды. — удивлена, что ты не упоминала об этом ранее. — Я бы точно упомянула, но насколько я помню, я не совсем разобралась с этим, пока не прошло несколько недель с сегодняшнего дня. Чем сильнее я пытаюсь понять это предложение, тем меньше смысла оно имеет. И она опять мне ухмыляется. О мой Бог, что за негодница. — Ладно, серьёзно. Что тут происходит? — Клянусь, я всё объясню, но сначала нам надо выбраться отсюда. — Что? — да, теперь понятно: Макс сошла с ума. — несколько часов назад ты истекала кровью из каждого, чёрт тебя дери, отверстия в голове! — Думаю, теперь мне лучше, — склонившись назад, она начинает исследовать кардиомонитор, к которому подсоединена. Секунду спустя она широко улыбается и нажимает на кнопку сбоку. На экране появляется сообщение «СИГНАЛИЗАЦИЯ ВЫКЛЮЧЕНА», за которым сразу же следует «НЕТ СИГНАЛА / ПРОВЕРЬТЕ ПОДКЛЮЧЕНИЕ», и она быстро снимает различные сенсорные присоски, подключенные к её телу. — Ты не можешь просто взять и уйти! — Конечно могу, — улыбается она, протягивая руку и нажимая на синюю кнопку, подписанную «ВЫЗОВ». Сбросив с себя одеяло, она перебрасывает ноги через край и шипит, когда касается пальцами ног пола. — А! Пол холодный! Я обеспокоена и слегка зла, но придержать свой Максодразнительный рефлекс я не в силах. — Принести тебе тапочки? — Ой, тихо, — она встаёт, слегка покачиваясь на ногах. — воу. Голова кружится. Меня мгновенно ударяет воспоминанием того, что произошло в прошлый раз, когда она сказала эти слова, и картинка того, как она обессиленно валится на землю. Только в этот раз, её голова бьётся о белый линолеумный пол больницы. Я едва задумываюсь, срываясь вперёд, хватая её и крепко прижимая к себе. — Ну приветик, — мурчит она, её лицо в сантиметрах от моего. — Эм… привет. Её голос раздражающе невинный, когда она спрашивает: — Ты чего-то хотела? Знаете, что? В пизду это всё. Я Хлоя, мать вашу, Прайс, и мне надоело быть оберегающей. — Да. Вообще-то да. — И что эт… Я не даю ей шанса закончить, сокращая расстояние и ловя её губы. Она испускает удивлённый (и до ужаса удовлетворяющий) писк, затем притягивает меня ближе, целуя меня так, будто не видела меня сотни лет. Сжимая перед моей куртки так, будто боится, что если отпустит, то никогда больше не увидит меня. От такой помешанности я чувствую себя странным образом желанной, смакуя ощущение её губ на своих. Мои шаловливые руки только начали исследовать крайне открытую спину её больничной рубашки, когда нас, внезапно, прерывают громким кашлем. Мы отскакиваем друг от друга, как пара подростков, пойманных за поцелуем (кем мы, думаю, и являемся), и обнаруживаем знакомого патлатого медбрата, неловко стоящего у двери. — Эм, кто-то из вас двоих нажимал кнопку вызова? — он бросает взгляд на синюю кнопку рядом с местом, куда облокотилась Макс. — намеренно, я имею в виду? — Оу, эм… — Макс слегка поднимает руку. — да, это была я. — Понял. Вам что-нибудь нужно? — Да, я хотела бы выписаться, пожалуйста. — Я не уверен, что это… — Я не против выписаться без медицинского обслуживания. Он не выглядит довольным этим, но кивает. — Я дам знать вашему доктору. К слову, это может занять немного времени, и вам придётся подписать отказ. — Я не против, — Макс мило улыбается. — вы знаете, где моя одежда? — Да, я принесу её вам, — он колеблется. — нам придётся пока оставить ваше водительское удостоверение. По крайней мере до тех пор, пока вам не выставят счёт. — Я понимаю. Он опять кивает и уходя, закрывает за собой дверь. — Я удивлена, что они не выбросили твою одежду как только ты сюда прибыла, — говорю я, пытаясь игнорировать то, как открытая спина рубашки Макс отражается в зеркале палаты. И мне почти успешно даётся это, но чёрт возьми, я не из камня сделана. Макс недоумённо смотрит на меня. — С чего бы им её выбрасывать? — Ты была одета в ту же одежду, в которой спала, когда они привезли тебя сюда. И она была покрыта кровью. — Серьёзно? — Да. Ты… ты этого не помнишь? — я начинаю сильно уставать от того, что так сильно беспокоюсь о Макс. Я просто хочу какое-то время беспокоиться о ней нормально. — Проклятье, — бормочет она. — почему моя одежда не перенеслась со мной? Такое чувство, что она разговаривает сама с собой, но тон её голоса всё равно заставляет меня чувствовать себя слегка оберегающей. — Ну, чёрт, блять, возьми, Макс. Прости, что не вспомнила, что нужно упаковать тебе ебучую дорожную сумку, пока они грузили тебя в грёбаную машину скорой помощи. — Я не это имела в… — тянет Макс. — погоди, сколько времени прошло между тем, как я поцеловала тебя, и тем, когда скорая помощь меня увезла? — Что? Откуда, блин, мне об этом знать? — это ещё что за вопрос? За это я буду пожирать её взглядом прямо через зеркало. Это ей покажет. — Попробуй предположить, — давит она, будто это и правда важно. — Я не знаю, — пожирание усиливается. — типа, пятнадцать минут? Может, двадцать? Всё, типа, по пизде пошло, а секундомера у меня с собой не было. — Всё за раз? — бормочет она, практически неслышимо, поворачиваясь к двери (и, по совпадению, показывая больше спины в зеркале). Её больничная рубашка завязана достаточно, чтобы прятать её территорию «непристойного обнажения», но гладкая (и на удивление упругая) спина, её кожа вся из себя бледная и веснушчатая, всё равно достойны голодного взгляда. — Что это должно значить? — отсутствующе спрашиваю я. — Я расскажу тебе потом. Может, когда ты не будешь занята тем, чтобы раздевать меня глазами? Ага. Двое могут играть в эту игру, Колфилд. — Довольно сложно не раздевать тебя глазами, когда ты едва одета. Клянусь, наблюдать за тем, как лёгкий румянец поднимается по её шее — это лучшее. — Тише ты. Я очень хочу посмотреть, смогу ли я заставить её покраснеть ещё сильнее, но мистер Медбрат выбирает именно этот момент для того, чтобы вернуться. Он держит запечатанный синий пакет, который протягивает Макс. — Вот. Всё, в чём вы прибыли. — Спасибо, — кивает Макс, принимая пакет одной рукой и пытаясь придержать спину больничной рубашки закрытой другой. — Знаете, вам вообще-то очень повезло, — говорит он по пути на выход. — обычно парамедики разрезают одежду пациентов перед тем, как отправить их в больницу. Думаю, они решили, что это не обязательно. — Да, очень повезло, — бормочет Макс. Рывком раскрыв пакет, она заглядывает внутрь и её плечи оседают от облегчения. — о, спасибо Господи. — Ты так рада комплекту заляпанной кровью пижамы? Чёрт, я выбрасывала в мусор одежду, на которой её меньше было, — Макс не удосуживается отвечать, начиная надевать одежду… которую я не видела ранее. — какого чёрта? Они дали тебе не тот пакет? — Нет, это… Что за дерьмо. Как будто нам со своей хернёй разбираться недостаточно сейчас. Макс не нужно надевать на себя грязную одежду какого-то проходимца. — Йо, медбрат, чел! Вернись! — Хлоя! — шипит Макс. — Я просто… — я затыкаюсь, видя недовольное выражение лица Макс и пытаясь понять, почему сейчас всё пошло не так. — что? Тот же парень возвращается в палату до того, как она успевает ответить, с обеспокоенным выражением лица. — Всё в порядке? Я киваю, указывая на пластиковый пакет Макс. — Это не вещи Макс. — Это мои, Хлоя, — натянуто улыбаясь, бормочет Макс. — Не ваши? — нахмурившись, спрашивает он. — Неа. Должно быть, перепутали. — Хм. Надо же. Дайте глянуть, — он подходит и проверяет содержимое пакета. — нет, это определённо её вещи. — Более чем уверена, что это не её. Она не была одета ни во что из этого, когда её поместили в машину скорой. — Не знаю, что вам сказать, но она была одета в это, когда поступила в больницу, — вытянув из кармана лист бумаги, он протягивает его мне и указывает на имя «Маккензи» (хер пойми, что это за имя) в верхней части страницы. — видите? — затем он указывает на подпись внизу. — я лично заполнял этот лист, когда её приняли. — Я… — Это определённо мои вещи, Хлоя, — настаивает Макс, прерывая меня. — видишь? Повернувшись, чтобы поспорить, я едва не заикаюсь, когда вижу, что она держит ожерелье из трёх пуль. Моё ожерелье из трёх пуль, которое всё ещё должно быть дома, потому что быть не может, чтобы Макс успела его схватить. — Я… эм… т-точно, — повернувшись к Джейсону, я улыбаюсь ему тем, что, я надеюсь, выглядит как нормальная улыбка. — прости, чувак. Мой косяк. — Не парься, — он пожимает плечами, поворачиваясь к Макс. — доку нужно подписать ваши бумаги на выписку, потом я смогу принести их вам, но это должно занять всего лишь двадцать минут. Подойдёт? — Подойдёт. Не могли бы вы прикрыть дверь на выходе? — Конечно, — дверь щёлкает замком секунду спустя, и я делаю очень длинный, очень медленный вдох. — Макс, откуда, чёрт тебя дери, у тебя мой гребаный кул… а-аа! — я поворачиваюсь лицом к ней, но тут же отворачиваюсь, поднимая руку, чтобы прикрыть глаза. — чувиха! В следующий раз, может, предупредишь?! — О чём ты…? — Макс на секунду звучит искренне недоумённо, затем её голос становится странным. — точно. Прости. Думаю, я слегка забыла. — Ты забыла, что ты была голой? — Нет, я просто… — Макс вновь колеблется. — забудь. Я объясню позже, обещаю. — Не важно, — ворчу я, всё ещё слегка зависая на картинке тела Макс, обрамлённого дневным солнечным светом. Я держу взгляд на дальней стене, стараясь не позволять звукам шуршания позади меня вести моё воображение туда, куда я не хочу, чтобы оно шло. — так, эм, что с твоей рукой? — Хм? — Выбитые костяшки? — О, точно. Я кое-кого ударила, — говорит она на удивление спокойным тоном. — и у меня выбита только одна костяшка, спасибо большое. — Серьёзно? — Серьёзно. — Что он сделал, чтобы довести тебя? — Макс не из того типа людей, у которых насилие стоит на первом месте. — должно быть, было очень больно. — Хуже, чем ты можешь себе представить, — мрачно отвечает она. Прежде чем я успеваю спросить, она добавляет. — так, я готова. Я осторожно смотрю через плечо, не уверенная в том, чувствую я облегчение, или разочарование тем, что она полностью одета. В том, во что она одета, нет ничего примечательного. Одежда более-менее в том стиле, в котором она ходила с понедельника. Единственной странной вещью является то, что одежда идеально сидит на ней, и я бы поставила всё, что у меня есть, на то, что, когда её грузили в скорую, единственное, что у неё было под одеялом — запачканная кровью пижама. Это не то, что человек может забыть. — Новая одежда? — Типа того, — коротко отвечает она, осматриваясь. — ты не видела мою сумку? — Ты имеешь в виду свою? Она всё ещё у меня. — Нет, другую. Она сделана из тёмно-красной ткани. Она должна была быть здесь с остальными моими вещами. — Неа. — Не против перепроверить? — Наверное, — я осматриваю комнату, даже опускаюсь, чтобы посмотреть под кроватью, но здесь мало мест, где может прятаться сумка. Я поднимаюсь и обнаруживаю, что Макс склонилась ближе к зеркалу палаты, ковыряясь со своими волосами. — что ты делаешь? — Надеваю серьги обратно, — бормочет она, слегка дёргаясь. — Странноватое время ты выбрала, чтобы беспокоиться за свои украшения. Она поворачивает голову, чтобы плоско посмотреть на меня. В верхней части её уха уже вдето одно стальное кольцо, и она держит ещё два в руке. — У тебя когда-нибудь зарастало отверстие для серьги в хрящике? Потому что у меня зарастало, и это херово. — Охотно верю, — я очень сильно пытаюсь не выглядеть завистливой из-за того, как круто выглядит её пирсинг. — сумку я не нашла. Не думаю, что она здесь. — Должно быть, появилась у тебя в комнате, — она ловит выражение моего лица в зеркале и добавляет. — я объясню… — Позже, — заканчиваю я, закатывая глаза в хер пойми какой раз. — да, я помню. Просто предупреждаю, сомневаюсь, что эта отмазка сработает с твоими мамой и папой. Она усмехается, поворачиваясь обратно. — Тогда, думаю, мне повезло, что они в Сиэтле, не так ли? — Больше нет. Она с тихим шипением надевает последнюю серьгу. — Больше нет? — Да, они едут сюда. Должны быть здесь… — я вытаскиваю свой телефон. — блять, вообще-то довольно скоро. — Они что?! — кричит она, оборачиваясь. — кто, чёрт возьми, их вызвал?! — Моя мама. — И она сказала им ехать сюда?! — Чувиха, у тебя был приступ. Ты в грёбаной больнице. Почему бы она не стала говорить? — Ладно, нам нужно уходить. Прямо сейчас. — Почему ты так торопишься? — Потому что их здесь не должно быть. План не рассчитан на них. — План? Какой план? — Я сказала, что объясню позже. Ладно, достало. Тайм аут. — Нет, ты объяснишь сейчас. — У нас… — Богом клянусь, Макс, мы никуда не пойдём, пока ты не скажешь мне, о чём, мать твою, ты говоришь! — Времени нет. Я скрещиваю руки на груди и становлюсь между ней и дверью. Я знаю, что это бесполезно. Если она захочет, она может просто перемотать и обойти меня. Я лишь надеюсь, что вместо этого она решит мне довериться. — Я жду. — Проклятье, Хлоя, — она зажмуривает глаза, выглядя так, будто пытается собраться с мыслями. — ладно, слушай. Я не совсем твоя Макс. Я прибыла из времени, на два года позже, чем сейчас. Я прибыла обратно в эту неделю из Октября 2015, чтобы изменить прошлое. Часть меня очень хочет назвать это всё хернёй, но я должна признать, что это многое объясняет. И если быть откровенной, перейти с «Макс может путешествовать во времени» к «Макс может путешествовать во времени далеко» не совсем большой ментальный скачок. Это, к слову, не означает, что я даже близко удовлетворена её ответом. — Ладно, — медленно киваю я. — и? — Хлоя, я… — И? — Ладно, — фыркает она, будто из нас двоих я веду себя проблемно. — в моей временной линии, Аркадию Бэй сметёт супер-торнадо примерно через… — она бросает взгляд на свои часы. — …тридцать шесть часов. Не будет никаких предупреждений. Всё будет разрушено, и только семеро человек выживут, включая меня и тебя. — Я это уже зна… — Хлоя, серьёзно, — она выглядывает из-за меня в дверной проём. — ты понятия не имеешь, как я не хочу уходить без тебя, но я уйду одна, если мне придётся. Я держу свой взгляд на ней ещё одно мгновение. — Есть более длинная версия всего этого, верно? — Намного длиннее. — И ты расскажешь мне всё? — Абсолютно всё. Обещаю. — …порой ты очень сильно меня злишь, ты знаешь об этом? — Да. Прости. — Неважно. Но просто, чтобы прояснить, — я делаю шаг вперёд, тыкая в неё пальцем. — это уровень доверия лучших друзей, который ты определённо пока что не заслужила. — Я знаю, — кивает она, выглядя достаточно счастливой, чтобы заплакать. — спасибо, Хлоя. — Да, что ж, тебе просто повезло, что ты красотка. Она слегка выпучивает глаза, несмотря ни на что, и отводит взгляд со смущённой улыбкой. Лёгкий румянец вновь крадётся по её шее. Плевать мне, из какого, по её словам, времени она пришла: она всё ещё Макс. Я отворачиваюсь, чтобы она не видела, как я улыбаюсь в ответ. — Ладно, пойдём посмотрим насчёт твоей выписки. — Нет времени. — Ты не можешь просто взять и сбежать, Макс. У больницы есть твои водительские права, помнишь? — Нет, у них права Маккензи Клэйтон. Я об этом совсем забыла. Думаю, мой мозг удалил эту часть, чтобы освободить место для воспоминаний о голой Макс в высоком разрешении. Честно говоря, я ни о чём не жалею. — Да, кто, блять, такая Маккензи Клэйтон? — Никто. Это фальшивое удостоверение. — Погоди. У тебя фальшивое удостоверение? — Серьёзно, Хлоя?! Потом! — она вытаскивает из кармана очень хорошо знакомую мне синюю шапку (где, чёрт возьми, она взяла её?!) и натягивает на голову, пряча большую часть своих волос из виду. С надетой шапкой, спрятанными ушами и скрытыми татуировками, она выглядит прямо как та Макс, с которой я вчера плавала. — нам нужно уйти, прежде чем мама с папой придут сюда, или они меня из-под своего надзора никогда не выпустят. — Ладно, ладно. Дай посмотрю, чисто ли на горизонте, — выглянув из-за двери, я не замечаю никого по обеим сторонам. — вроде нормально. Я веду её через пустой коридор, пытаясь вспомнить, проходила ли я какие-либо выходы по пути сюда. К несчастью, в это время в голове застряла мысль о том, что у Макс и правда есть татуировки. Как оказалось, они и правда есть. Две. Может больше. Но пусть я очень, очень хочу посмотреть, есть ли ещё, эта фантазия для другого времени. На моё счастье, я замечаю, что перекрёсток вдоль по коридору имеет запасную пожарную дверь в дальней стороне, поэтому я хватаю Макс за руку, и мы мчимся к ней. Мы почти рядом, когда троица сотрудников больницы выходит из-за угла и идёт нам навстречу. Они болтают друг с другом и не смотрят в нашу сторону, но нет никаких шансов, что они не заметят нас, пробегающих мимо них и выходящих через пожарный выход. Резко дёрнувшись вправо, я втаскиваю Макс в, я очень надеюсь, пустую палату и захлопываю за нами дверь так тихо, как могу. — Блять, это было очень близко. Но когда Макс не отвечает, я оборачиваюсь и обнаруживаю, что на деле палата не пуста. — Макс? Хлоя? — Оу… эм… привет, Кейт.