Recursion

11 Октября, 2013 — [07:06] Амбар Прескоттов Юго-восток Аркадии Бэй, Орегон Это, наверное, самая, блять, странная ночь моей жизни, а ночи у меня за всю жизнь были пиздец странными. Виктория пришла сюда прямо из 2015. Никакого прерывания, никакого перерыва, и, видимо, не очень много сна за ночь до того. Тем временем, мы с Макс были на ногах почти тридцать шесть часов. Конечно же, прошлой ночью мы поспали, но немного. И в отличие от меня, Макс истощала себя, занимаясь ебаторией со временем. К слову, что она более чем уверена, что сломала что-то, что позволяло ей вообще делать перемотки, может даже навсегда. И пока адреналин (или, может, эпинефрин, о котором эти двое удивительно разгорячённо спорили) держал их какое-то время на ногах, долго это не продлилось. Если коротко, то Макс с Викторией очень быстро и очень сильно устали. Но раз уж никто из них не собирался спускаться в бункер, пока это не станет «абсолютно необходимо», мы втроём в конечном итоге сидели над ним, прижавшись спинами к стене амбара и говоря обо всём, что приходило в голову. Мы помогли Виктории наверстать события последних прошедших дней, и пусть она особенно довольно слушала, как Макс надрала Фрэнку зад, она довольно быстро оправилась, когда мы рассказали новости про Нейтана. Она не ударилась в слёзы или что-то такое, что было довольно удивительно, учитывая, как сильно её младшая версия верещала про помощь и защиту маленького психа. Новая и усовершенствованная Виктория же была разочарована, но призналась, что давно приняла, что Нейтану было никак не помочь. После этого большую часть разговора они с Макс рассказывали мне о том, что происходит в будущем. Ничего грандиозного или важного: в основном ежедневные вещи вроде забавных историй про работу (Виктория разложила мне с дюжину хороших примеров о том, почему в художественной галерее никогда нельзя сводить глаз с идиотов), глупые штуки про соседей по комнате (я должна увидеть версию «Макс-супер-под-кофеином» версию своими глазами), и даже о некоторых фильмах, которые скоро выйдет. Вообще, некоторых из них я уже жду. «Джон Уик» и «Дорога Ярости» звучат пиздецки круто, и я более чем уверена, что Виктория втрескалась некую девку по имени Фуриоза. Спустя какое-то время разговор поутих. В какой-то момент Макс стало холодно (или она так сказала) и прижалась поближе ко мне (не то чтобы я жаловалась). Минуту спустя её дыхание выровнялось, и, посмотрев вниз, я обнаружила, что она уснула у меня на плече. Это было пиздецки мило, и всё было бы круто, если бы только это и произошло. Я была так занята наблюдением за спящей Макс, что не услышала звука флиса, шуршащего по дереву. Если бы я услышала, это бы дало мне секунду или две на предупреждение, после чего голова Виктории упала мне на плечо. Она тоже уснула, затем начала клевать носом, как те несносные ублюдки в автобусах, и повалилась на моё чёртово плечо. Я пыталась разбудить её, шипя её имя и слегка дёргая плечом, но она отрубилась как свет, а я не хотела случайно разбудить и Макс тоже. Это было час назад, и эти двое всё ещё спят. Тем временем, я сижу посередине, играя в подушку для пары измотанных путешественниц во времени. На моём правом плече Макс мягко дышит, выглядя пиздецки мило. На левом же Виктория слегка пускает слюни. Если бы я могла добраться до своего телефона и не разбудить Макс, я бы стопроцентно сфотографировала её. Такая возможность набрать материала для шантажа не каждый день выпадает. Погода снаружи некоторое время назад начала ухудшаться. Я уже слышу, как ветер воет через деревья, и как мощный дождь стучит по крыше амбара. Думаю, нам везёт, что он всё ещё в более-менее нормальном состоянии. По крайней мере часть, под которой мы сидим; в нескольких местах протекает потолок. С тех же пор я слышу раскаты грома и вижу, как снаружи мелькает молния. И гром, и молнии мерно приближаются, и, полагаю, довольно скоро мне придётся будить этих двоих. Слегка подвинувшись, я мимолётно раздумываю о том, что будь у меня когда-либо сон после того, как я сильно накурюсь, о том, чтобы оказаться мясом в сэндвиче между Макс и Викторией (о чём я никогда и ни за что не думала, и идите через три пизды нахер, если считаете иначе), это выглядело бы по-другому. Я имею в виду, выглядело бы совершенно не так. Если бы это когда-либо произошло. Что, блять, не произошло. …серьёзно, если бы слишком сильно накурилась. Вдруг я чувствую вибрацию в кармане, полсекунды спустя раздаётся громкий щелчок. Затем ещё одно комбо из щелчка и вибрации. Затем ещё раз. Макс рядом со мной дёргается и издаёт нерадостный звук, поэтому я рискую и вытаскиваю телефон из кармана, чтобы поставить его на беззвучный режим. На верхушке экрана я с удивлением обнаруживаю полные полоски связи. Похоже, вышку вновь запустили. Кто-то, чёрт возьми, определённо заслужил себе сегодня отгул. Я включила телефон лишь пару часов назад, чтобы использовать его как фонарик, но теперь, когда сигнал вновь ловит, он не затыкается о сотне сообщений и голосовых сообщений, которые меня ждут. Примерно три четверти от них от моей мамы и несколько от Дэвида. Остальные от пары номеров с федеральным кодом 206. Я не узнаю их, но они наверняка принадлежат родителям Макс. Блять, сколько же нам придётся им объяснять. А без способностей Макс чтобы взять слова обратно, рассказ будет куда сложнее. Сколько бы я ни хотела убедиться, что моя мама в порядке, я не жду нашего следующего разговора. Как по волшебству, мой экран загорается, как только я об этом думаю. Входящий звонок от Джойс, потому что конечно же, она позвонит сейчас. Я колеблюсь, после чего сбрасываю, но лишь на секунду. Я сомневаюсь, что это её остановит, но оно того… неа. Текстовое сообщение. Надо отдать ей должное: большие пальцы у этой женщины быстрые. Джойс: Хлоя, я знаю, что иногда мы ссоримся, но я люблю тебя! Пожалуйста, возвращайся домой! Угх. Прекрасный способ переложить на меня вину, Джойс. Теперь я чувствую себя… погодите. Она только что… Я перечитываю сообщение. Затем перечитываю снова, в животе формируется ощущение затопления. Она не могла говорить буквально. Она не могла. Я пялюсь на маленький экран, мой большой палец завис над клавиатурой. Мне нужно точно знать.

Хлоя: где ты?

Звонок начинается практически сразу же, но я бросаю трубку. Я делаю также со следующими двумя, которые тут же идут следом. Я хочу ответ, не спорить. После четвёртого сброшенного звонка она понимает намёк. Джойс: Хлоя Прайс, сейчас же возьми трубку!

Хлоя: где ты?

Джойс: Я не шучу! Возьми трубку!

Хлоя: где ты?

Джойс: Пожалуйста, мне нужно знать, что ты в порядке!

Хлоя: ГДЕ БЛЯТЬ ТЫ ПРЯМО СЕЙЧАС?

Джойс: Дома, Хлоя! Я здесь с родителями Макс. Пожалуйста, вернись! — Блять! — кричу я, подскакивая на ноги так быстро, что у Виктории с Макс даже нет времени на то, чтобы проснуться: они обе падают друг на друга и я поворачиваюсь, обнаруживая их в недоумённом, наполовину проснувшемся состоянии. Виктория дёргается первой, пялясь на меня со смесью раздражения и недоумения. — Какого чёрта, Прайс?! Макс нагоняет её полсекунды спустя, но только наполовину понимая, что происходит. — А? Что ткое? (Прим. переводчика: не выделяйте в ПБ, Макс сонная, ей можно) — Она всё ещё здесь! Она не уехала! — кричу я, слишком громко и слишком быстро для того, чтобы сонный мозг Макс успел уловить суть. Виктория же, в свою очередь, уже растеряла всю свою сонливость. Не будь я так напугана, я была бы впечатлена. — Ты имеешь в виду свою маму? — резко спрашивает она, на что я киваю. — она всё ещё в вашем доме? — я вновь киваю. — но по плану Дэвид должен был сказать ей убираться! — Я, мать твою, знаю, каков был план, Виктория! — выкрикиваю я. Либо Дэвид ей не сказал, либо она не послушалась. Наверное, второе. Хуй знает, я свою упёртость получила не от отца. — она наверняка соврала и сказала, что уедет. Он бы потащил её кричащую и отбивающуюся, если бы она сказала нет. Силой заставляя свои руки не дрожать, я звоню по номеру Дэвида. Не раздаётся ни гудка, меня переправляет сразу же на голосовую почту. — Вы позвонили Дэвиду Мэдсену. Пожалуйста, оставьте сообщение. Сбросив трубку, я пробую снова. — Вы позвонили Дэвиду Мэдсену. Пожал… Я чувствую, как меня начинает грызть паника, я завершаю звонок и пробую в последний раз. — Вы позвонили Дэ… — Блять! — кричу я, едва удерживая себя от того, чтобы запустить телефон через весь амбар. — Господь, блять, Всемогущий, Дэвид! — Что насчёт моих родителей? — спрашивает Макс. Теперь она куда менее сонная, но, думаю, наблюдение за тем, как кто-то сходит с ума, и не на такое способно. — они всё ещё… Я киваю, и её лицо белеет. — Ладно, — говорит Виктория, кладя руку на плечо Макс. Она звучит спокойной, но страха в глазах спрятать не может. — не время слетать с катушек. Сеть снова ловит, так что тебе нужно просто позвонить своей маме и сказать ей выбираться из города. Я позвоню сво… Вспышка от молнии на долю секунды освещает мир снаружи амбара, рёв грома раздаётся следом. Через наполовину побитые стёкла я улавливаю поблёскивание проливного дождя над окружающим амбар пространством. Деревья уже сильно кренятся от ветра. — Когда торнадо должно сюда добраться? — спрашиваю я, переводя взгляд обратно на Макс с Викторией. — как много времени у них есть? — Когда я ехала обратно в город, было примерно семь тридцать, — говорит Макс с отдалённым взглядом. — и уже тогда погода была довольно страшной. — Отчёт из НОАА, который мы откопали, говорил, что само торнадо не возникло до нескольких минут девятого, но ветер усилится до этого, — Виктория смотрит на часы iPhone прошлой себя. — у них, вероятно, есть примерно полчаса на то, чтобы безопасно уехать. Может сорок минут. После этого… Я чувствую, как меня омывает волной тошноты. Сорок минут? У меня больше уходит на то, чтобы уговорить Джойс перестать наседать на меня по поводу уборки в моей комнате. — Хлоя, — говорит Макс, кладя свою ладонь на мою руку. — Макс, я… как, блять, я должна убедить её уехать без меня? — Я не знаю, но нам нужно попробовать. Я едва замечаю, как Виктория отходит, её телефон прижат к её уху. Разделив последний тревожный взгляд с Макс, я делаю глубокий вдох и звоню Джойс. На линии едва раздаётся гудок, после которого она берёт трубку. — Хлоя?! Хлоя, это ты?! — Привет, Ма… — Где, во имя всего святого, тебя носило?! Я была до чёртиков перепугана! Ты в порядке?! Всё нормально, Джойс. Не то, чтобы мне нужна была такая долбёжка по ушам. — Я в порядке. Мы обе в порядке, но вам нужно… — Где ты?! — Мам, серьёзно, вам всем нужно… — Мне ничего не нужно делать, Хлоя! Тебе нужно сказать мне, где вы двое сей… — Да блять Джойс! Просто заткнись нахер и послушай! — я люблю свою маму (пусть я порой дерьмово это показываю), но, когда она спорит, единственное, что срабатывает — это поорать на неё. — можешь позлиться на меня позже, но прямо сейчас вам всем нужно… Раздаётся громкое шуршание, затем звучит совсем другой голос: — Хлоя?! Макс там?! Она в порядке?! — Я… эм… погодите, — я склоняю телефон и прижимаю свободную руку к микрофону. Может, мне это просто кажется, но клянусь, я чувствую под ладонью вибрацию, поворачиваясь к Макс. — это твой папа. Она дёргается, испуская звук, который звучит не совсем нервным, но других полезных предложений она не даёт. — Я поставлю на громкую связь, ладно? Она выглядит нерадостной от этой идеи также, как я себя чувствую, но компании наших родителей нужно выбраться из города, а они никогда не уедут, пока не будут знать, что мы в безопасности. Она, наконец, кивает и я поднимаю руку, нажимая на кнопку громкой связи. — …щё там?! Хлоя?! Отвечай м… — Привет, пап, — прерывает Макс, после чего следует секунда гробовой тишины. — МАКС?! — удивлена, что крик мистера Кея не выбивает телефон из моей руки. У этого чувака те ещё лёгкие. — О МОЙ БОГ, ТЫ В ПОРЯДКЕ?! — Я в порядке, пап. Я с Хлоей. — ГДЕ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ТЫ БЫЛА?! МЫ ТУТ С УМА СХОДИ… — по ту сторону раздаётся очередное шуршание, короткий разговор, который я не до конца могу разобрать, затем звучит ещё один голос. — Максин. Оу, блять. Я помню этот голос. Когда мы с Макс были детьми, «у вас, девочки, большие, большие проблемы» голос миссис Кей был одной из нескольких вещей, которых мы обе сильно боялись: наверное, потому что он раздавался так редко. Последний раз, когда я слышала этот голос, был за шесть месяцев до того, как Макс переехала в Сиэтл, после того, как мы вдвоём решили поехать в город за мороженым. Затем, решив, что водить машину не так уж и сложно, мы начали ехать и случайно загнали машину её родителей наполовину в дверь гаража. Единственное, что беспокоило больше, чем её голос — тот факт, что она использовала его, чтобы сказать полное имя Макс. Внезапно, приближающийся шторм не кажется нашей самой большой проблемой. — П-привет, мам. — Где ты была? Макс открывает рот, чтобы сказать, закрывает его, и переводит на меня полный паники взгляд. Видимо, маленькая мисс «я-из-будущего-и-у-меня-есть-план» понятия не имеет, что сказать. — Я жду. — Я… эм… — Она была со мной! — я понятия не имею, что я делаю, я совершенно не готова буквально для любых последующих вопросов, и я знаю, что есть маленькая вероятность того, что я только что сделала всё ещё хуже. Но либо я позволю Макс попасть под автобус, либо я сама прыгну под него. Простой выбор, когда мы были детьми. Простой выбор и сейчас. — Здравствуй, Хлоя, — срань Господня. Она всего лишь голос, доносящийся из небольшого динамика, но у меня всё ещё ощущение, будто она только что повернулась, чтобы тяжело посмотреть на меня. — не желаешь объяснить, почему Макс была с тобой, а не в своей больничной койке? — Потому что, эм… — я поднимаю взгляд на Макс, которая теперь официально сходит с ума. Если я хоть что-то о ней и знаю, то это значит, что она сейчас скажет что-то глупое. Как когда она попыталась объяснить инцидент с гаражной дверью, говоря, что сломался ручной тормоз, каким-то образом забыв, что машине пришлось бы заехать вверх по горке, чтобы врезаться в гараж. Я начинаю двигаться, чтобы закрыть ей рот, но моя рука даже не поднялась со своей талии, прежде чем я осознаю, что слишком поздно. — Это всё моя вина! Какого чёрта?! Она всерьёз собирается попытаться взять вину за меня на себя, пока я пытаюсь взять её вину на себя? Твою ж мать, вся штука с «героическим прыжком на гранату» не сработает, если мы обе делаем её. — Она может говорить за себя, Максин. Ладно, у меня кукушка поехала, или миссис Кей каким-то образом стала ещё страшнее? У меня такое чувство, что, если бы я когда-либо встретила цыганку средних лет, сейчас был бы идеальный момент для того, чтобы сказать «как старая цыганка и говорила!». Думаю, я, возможно, тоже слегка паникую. — Я серьёзно. Хлоя пыталась уговорить меня вернуться обратно! — ДОСТАТОЧНО! Я хочу знать, куда Хлоя Прайс увезла мою малышку! Я вижу, как это происходит, в тот же момент, когда эти слова срываются у миссис Кей, потому что когда они озвучиваются, я смотрю прямо на Макс. Вся вина и неуверенность исчезает с её лица, и она тяжело смотрит на телефон, будто он только что лично оскорбил её. Думаю, её мама только что проебалась. — Эй, мам? Какое сегодня число? — спрашивает обычным тоном Макс. Он неуклонно близок к тому, как она звучала в среду, когда я была уверена, что она собиралась вынести мозги Джефферсону прямо перед общежитием Блэквелла. (Оглядываясь назад, хотела бы я позволить ей сделать это.) Похоже, её маму тоже это застаёт врасплох, потому что у неё уходит секунда на то, чтобы ответить. — Прошу прощения? — Сегодняшнее число, — повторяет Макс, её голос медленный и высокомерный. Это всё неправильно. Она мирная и рассудительная. Необязательный сарказм должен быть моей фишкой. — какое сегодня число? — Чт… — Позволь мне подсказать тебе. Сегодня одиннадцатое октября. Двадцать дней с моего восемнадцатого дня рождения. — Это неваж… — Что делает меня полноценно взрослой, — продолжает она, переступая через аргумент своей матери. — которой не обязательно оправдываться перед тобой или перед кем-либо ещё. Каким-то образом долгая тишина, которая исходит из телефона, ощущается весьма пугающе громкой. — Максин Анже… — Прекрати! — прерывает Макс. — ты можешь говорить моё полное имя, или использовать страшный родительский голос, всё, что хочешь, но нравится тебе, или нет, я больше не буду тебе отвечать. — Я… это… не забывай, кто платит за твоё обучение в Блэквелле! — её мама хватается за соломинки, но, думаю, винить её я не могу. Она боится за Макс, и она совершенно не знает, что человек, с которым она говорит, на два года старше того, которого она ожидает слышать. — Блэквелл скоро станет кучкой щебня, мам! Весь город будет кучкой щебня! Шторм сотрёт Аркадию Бэй с лица земли, и вам нужно выбираться, пока он не заберёт вас с собой! — Достаточно! Мы никуда не уедем без тебя! Вернись в дом Прайс сейчас же, юная леди, иначе! У меня не хватает времени на то, чтобы обеспокоиться внезапным подёргиванием в глазах Макс, прежде чем она вырывает телефон из моей руки. Сняв его с громкой связи, она поднимает его к своему рту и кричит: — ЗАТКНИСЬ НАХРЕН! Ох, блять. Думаю, Злая Макс только что достигла своей финальной формы. — Я сейчас буду говорить, а ты будешь слушать, иначе клянусь, блять, самому Богу, я тут же брошу трубку! Мы в укомплектованном убежище, где шторм нас не достанет. Я абсолютно точно могу гарантировать, что мы здесь будем в безопасности. Вы в обычном доме, который разнесёт в щепки. Если вы останетесь там, вы умрёте. Если вы попытаетесь приехать сюда, вы умрёте. И угадай что, мам? — она вновь подносит телефон ко рту. — Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ УМЕРЛА К ЧЕРТЯМ! Она замолкает, чтобы вздохнуть, и не думаю, что её мама вообще пытается вставить хоть слово. — Ты, папа и Джойс прямо сейчас сядете в машину. Шторм идёт с юго-запада, так что вы поедете на север и не остановитесь, пока не доедете до, по крайней мере, Неакани Бич. Скажи эти слова мне, чтобы я знала, что ты меня услышала. Она затихает, ожидая ответа, затем всё её тело оседает от облегчения. — Спасибо. Я тоже люблю тебя. Я верну телефон обратно на громкую связь, чтобы Хлоя тоже могла слышать, потом у вас будет тридцать секунд до того, как я повешу трубку. Только тридцать секунд. Вытянув телефон, она нажимает на иконку громкой связи. — Так, теперь вы на громкой связи. — Хлоя, милая? Ты там? — Э-эй, мам, — проклятье, она звучит так, будто пытается не плакать. Почему я всегда заставляю её так звучать? — да, я здесь. — Вы… вы правда в безопасности там, где находитесь? — Мы в безопасности, мам. Обещаю. Мы увидимся, когда шторм закончится, хорошо? — Ладно. Я… — она колеблется, и я чувствую, как наше время уходит. Я не сомневаюсь, что когда Макс сказала про тридцать секунд, она имела в виду тридцать секунд. — я люблю тебя, детка. Так сильно. — Я тоже люблю тебя, — к концу мой голос слегка ломается. Остаётся совсем немного времени, когда раздаётся последний голос. — Макс? Несмотря на всё своё хардкорное поведение, на секунду кажется, что Макс тоже может заплакать. — Эй, пап. — Прости, что накричал до этого. — Всё нормально, пап. Всё хорошо. — Мы любим тебя, Макс. Пожалуйста, будь осторожна. — Пожалуйста, возвращайся к нам, — добавляет её мама. — Я вернусь. Я тоже люблю вас так, так сильно. Время вышло. Поторопитесь, — она нажимает на отмену до того, как они успевают ответить, затем отключает телефон и отдаёт его мне. — Это всё, что мы можем сделать, — говорит она больше себе, чем мне, думаю. Я едва различаю туманную нотку в её голосе из-за шторма снаружи. — Они выберутся, Макс, — понятия не имею, правда ли это, но как сказала Макс, мы сделали всё, что могли. Затянув её в свои объятья, я мягко поглаживаю её спину и смотрю туда, где Виктория бродит взад-вперёд. Она всё ещё держит телефон у уха, но, когда замечает, что я смотрю за ней, она показывает мне большие пальцы. Она не говорит многого — лишь время от времени «ладно» или «я знаю» — но несмотря на слёзы в глазах, она улыбается так, будто все её дни рождения случились в один день. Наконец, пробормотав «я тоже люблю вас», она вешает трубку и подходит к нам. — Мама и папа Чейз выбрались? Она кивает, утирая слёзы. — Они покинули город за часы до того, как начался шторм. Молодая версия меня уговорила мою тётю Джесс вызвать их в Сиэтл. Понятия не имею, как она это провернула, но, видимо, полного объяснения от меня они ожидают в девять утра, — она поворачивается к Макс. — что насчёт твоих родителей? Макс ничего не говорит, поэтому я отвечаю за неё. — Они теперь, надеюсь, на пути из города. Макс слегка сорвалась на них. — Я слышала, — губы Виктории искажает слабая улыбка. — моя мама хотела знать, кто кричал и матерился на моём конце провода. — Я волновалась за них, ясно? — смущённо бормочет Макс. — ты в порядке? — Д-да. Я просто… эм… — Виктория пытается издать что-то, что, полагаю, должно звучать как смешок, но вместо этого выходит всхлип. — я подзабыла, как звучали их голоса. Макс бросает взгляд на меня, и ей даже не нужно спрашивать вопрос вслух: он практически сияет в её глазах, и (как сильно я бы ни хотела) я не могу сказать «нет». — Угх. Иди сюда, великовозрастная ты плакса. — Чег… — прежде чем Виктория успевает среагировать, мы с Макс тянемся к ней и втаскиваем её в неловкие тройные объятья. Всё её тело твердеет, будто ощущение контакта с человеком для неё в новинку. — Отпустите меня, — ворчит она, абсолютно не пытаясь вырваться. — Неа, — отвечает Макс, её рука гладит спину Виктории. — мы друзья. Прими нашу поддержку. — Всё в порядке, Вик, — бормочу я, мягко сжимая её плечи. — для меня это всё тоже пиздецки странно. Она испускает забавный фырк, медленно расслабляясь, и несколько секунд спустя мы расцепляемся. — Эм… спасибо. — Не за что, — мягко смеясь, я склоняю голову ко входу в бункер. — думаю, нам пришло время вернуться внутрь. — Похоже на то, — соглашается Виктория, Макс же просто вздыхает. — Мы все точно уверены, что он выдержит, верно? — Он выдержит, — отстранённо бормочет Виктория. — Ты уверена? Она кивает, потирая руки так, будто борется с холодом. — Да. Я уверена. — Ладно, — в очередной раз, я умудряюсь запнуться о собственную ногу. Ай да я. — ну, нет смысла торчать ту… Раскат грома, который перебивает меня, ощущается так, будто он прямо над нами, и, кажется, сотрясает весь амбар. Ещё один раскат раздаётся следом, молния пробуждает безумные тени за окнами, Виктория же замедляет шаг. — Иди нахуй, — бормочет она, бросая взгляд наверх. Ветер царапает крышу, и я вижу, как пару частей черепицы срывает с неё. — Вик, сейчас не время дл… — Иди нахуй! — кричит Виктория, пугая меня так, что я замолкаю. Развернувшись, она выбегает в наполовину открытую дверь амбара и прямо под проливной дождь. Она скорее всего промокла до нитки до того, как сделала хоть пару шагов, но она этого даже не замечает. — Иди нахуй! — ревёт она в небо, её голос борется против ветра. — ты забрал у меня всё! Я тебя ненавижу! Я иду, чтобы затащить Викторию обратно внутрь (пусть она даже будет брыкаться и орать, если нужно), но Макс останавливает меня, положив ладонь на руку. — Просто дай ей секунду. — Не в этот раз, ублюдок! В этот раз ты проиграешь! — кричит Виктория, её голос уносится в небо. — слышишь меня?! Ты, блять, проиграешь! Разряд молнии ударяет в дерево поблизости, разрывая его ствол прямо напополам. Другой разряд молнии бьёт по пикапу Нейтана Прескотта, едва в десяти шагах от неё, разбивая лобовое стекло и оставляя тлеющую дыру в капоте. Буря настолько громкая, что я чувствую её своими костями, но Виктория даже не дёргается. Она тяжело смотрит вверх, совершенно не пугаясь бушующего шторма. — Это ничто! Ты — ничто! Теперь это моя жизнь! — она указывает пальцем в небо. — я больше не боюсь тебя! После этих слов она затихает. Она всё ещё пялится ввысь, тяжело дыша, будто только что пробежала марафон, а её взгляд горит яростью, которой я никогда не видела. Не знаю, ждёт она ответа, или ещё что, но я не позволю ей попасть под молнию, просто потому что ей приспичило буквально поорать на дождь. — Да, секунда прошла, — отойдя от Макс, я выбегаю наружу, хватаю Викторию за запястье и тащу её обратно в амбар. Практически пихая её к лестнице и через вход в бункер, с Макс, следующей прямо за мной, я рычу: — Тебе полегче, хренова ты идиотка? — Да, — бормочет Виктория по пути, слабо улыбаясь. Она уже дрожит в промокшей одежде. — теперь да. — Супер, — покачав головой, я машу в сторону полок с дерьмом для выживания в апокалипсис. — там должны быть пледы или что-то такое во всём этом мусоре. Иди обсохни, пока не замёрзла до смерти. Убедившись, что тяжёлая стальная дверь закрыта и заперта, я несколько минут помогаю Виктории найти что-нибудь, чтобы вытереться, затем я иду в противоположную сторону, за пластиковую шторку, которая ведёт в это пиздецки странно место, и обнаруживаю Макс за работой. Стол Джефхерсона уже придвинута к шкафам, и она уже начинает ставить на него коробки. — Эм… что делаешь? — Убираю всё. — Я это заметила, — я подхожу ближе. — но что если в шкафчиках есть что-то, что нам нужно? — Там такого нет. — Ты увере… — Там такого нет, — практически рычит она, не смотря на меня. — Оу. Что бы люди обо мне не говорили, я довольно умная девушка. И жгучее отчаяние в каждом движении Макс упрощает задачу сложить дважды два. Все фотографии девушек, которые сделал Джефферсон, должны быть где-то, и эти шкафчики, похоже, являются их местом. Там наверняка есть фотографии Кейт, запечатлевающие милую девушку в таком в ключе, в котором никто никогда не должен видеть. Фотографии Рэйчел (недумайобэтомнонебойсявсёнормальномаксстобой) тоже, всего лишь ждут, когда смогут отпечататься у меня в сознании. Но этого не произойдёт. Макс этого не позволит. Она здесь для меня, и она всегда будет рядом. Как и я всегда буду для неё. Секунду спустя, я подхожу, чтобы взять другой конец большой складской коробки, с которой она мучается. Она колеблется, любопытно глядя на меня, после чего кивает. Нам обеим гораздо проще поднять её и поставить на стол. — Спасибо, — бормочет она. — эта была довольно тяжё… Я поднимаю руку, слегка прижимая кончики пальцев к её рту, чтобы заглушить её. Обхватив её щёку, я нежно склоняю её голову вверх и подношу её губы к своим. Я изливаю всё, что чувствую, в этот поцелуй, шторм из эмоций, бушующих внутри меня, на фоне которого ветер снаружи кажется лишь лёгким бризом. Очень медленно, щемящее сердце напряжение, которое глодало меня с первого раза, когда я увидела её на парковке Блэквелла, начинает спадать. Я тратила своё время, боясь того, что я могу или не могу чувствовать к Макс, потому что единственное, что на самом деле пугает меня — это мысль о том, чтобы вернуться обратно к жизни без неё. Она — моя Макс, а я её Хлоя. Мы всегда были Макс и Хлоей, даже если мы на какое-то время забывали о том, как ими быть, и мой мир чувствовался спокойнее лишь тогда, когда она в нём. — В-вау, — она хихикает, когда мы отстраняемся, её глаза всё ещё полуприкрыты. — за что это было? — Я люблю тебя, Макс, — бормочу я. Одну секунду я боялась, что почувствую укол тревоги, или даже буду жалеть, но слова срываются с моих губ так натурально, что мне становится интересно, как я вообще до этого в них сомневалась. Я не могу не улыбнуться на её удивлённое выражение лица, и, слегка смущённо, я склоняюсь, чтобы одарить её ещё одним поцелуем. — прости, что у меня ушло много времени на то, чтобы это понять. — Я бы подождала, — с вытаращенными глазами говорит она. — Я знаю. — Я бы дала тебе столько времени, сколько бы тебе потребовалось, — настаивает она. — Эй, я могу забрать эти слова назад, если хочешь. — Нет! — обхватив руками мою шею, она притягивает меня для ещё одного глубокого поцелуя. Я позволяю своим губам прижаться к её, мои руки мечутся от её талии к её спине. Мы прижимаем друг друга ближе, наши тела так близко, словно мы никогда больше не хотим вновь разделяться. В какой-то момент мы отстраняемся для глотка воздуха, но она продолжает держать меня близко к себе. — я тоже люблю тебя, Хлоя. Всем своим сердцем. — Знаешь, у меня было ощущение, что это правда. — Я пытаюсь быть романтичной! — её сияющая улыбка рушит отчитывающий тон её голоса. — прекращай быть острячкой! — Ой, тебе же это нравится. — Ты мне нравишься. — Ты мне тоже нравишься, — вау. Даже просто произношение этих слов ощущается так круто. — Знаете, что мне бы понравилось? — испугавшись, мы выпадаем из того пузыря уюта, который сформировался вокруг нас, и, оглянувшись, мы обнаруживаем Викторию, стоящую рядом. Она закутана в плед, её волосы всё ещё мокрые, и она одаривает нас недовольным взглядом. — не быть вынужденной смотреть за тем, как вы двое сосётесь все время, пока мы тут застряли. — Да? Ну, может тебе не помешало бы пойти на… — прежде чем я успеваю закончить, Макс притягивает меня для очередного пылкого поцелуя, пробегаясь пальцами сквозь мои волосы. По ощущениям это так хорошо, что я даже не думаю о другой её руке, пока она не стискивает мой зад, и я испускаю удивлённый писк, который абсолютно точно буду отрицать потом. Я едва слышу раздражённое ворчание Виктории, отвечая на поцелуй и отдаваясь девушке в своих руках.

***

КОНЕЦ ДЕВЯТОЙ ЧАСТИ

***