Сказочники

      В пустом коридоре учебного корпуса прохладно и пахнет пылью вперемешку с хлоркой, которой моют полы. Во второй половине дня здесь всегда пустынно, поэтому именно во второй половине дня Леша часто бывает тут.       Вот и сейчас он сидит на деревянной скамейке, нервно подергивая ногой и задумчиво уставившись куда-то мимо успевшего погаснуть старенького побитого телефона. За последнюю неделю этот парнишка выплакал уже, кажется, все слезы что в нем были. На задний план уже давно отступили гнев и горечь — осталась лишь ярость, подогреваемая жаждой мести.       Хотелось поговорить с кем-то об этом. Прокричаться вдоволь о том, какой Гречкин мудак, о том, что Леша представить не может как ему дальше жить, и о том, как же его все это заебало. Но в детском доме друзей у него не было, а включая раз за разом телефон, Макаров подолгу рассматривал два имеющихся там контакта: «Майор Гром» и «Сергей Разумовский», и каждый раз приходил к выводу, что ни тому ни другому он звонить не собирается.       Конечно, они разрешили, даже дали свои номера, но это ни что иное как сопливая жалость. Нет никакого дела двум взрослым серьезным занятым людям до криков и всхлипов одинокого сиротки.       Сегодняшний день не стал исключением — Леша так и не набрал ни один номер. Сидя в углу коридора, он лишь громко и медленно вздыхал, глядя в пустоту перед собой.              Повисшая тишина была тяжелой и вязкой, как сметана. Казалось, если действительно захотеть, можно схватить ее рукой и выбросить в приоткрытое окошко.              Но, внезапно, она была нарушена противной мелодией телефонного звонка. Леша встрепенулся, будто проснулся от кошмара и взглянул на экран. На нем большими белыми буквами красовалось «Сергей Разумовский».             — Зачем ему понадобилось звонить мне? — парнишка сам не заметил, как произнес свои мысли вслух. Хоть Макаров и говорил негромко, в пустых коридорах учебного корпуса вопрос разнесся эхом, отражаясь от каждой стены. Как будто всё здание действительно спрашивало — «Зачем?».       Через пару секунд Леша все же решился ответить, подрагивающими пальцами смахивая вверх зеленый кружок на экране       — Здравствуй, Леша — голос, доносящийся из телефона, определенно принадлежал Сергею, но в нём четко улавливались совершенно незнакомые тона.       — Здравствуйте Сергей… — парень замялся — Простите, я не знаю вашего отчества…       — Ой, перестань! — от послышавшейся в голосе Разумовского усмешки по телу прошлась дрожь. Было в ней что-то странное, отталкивающее. — Зови меня просто Сережей. Я же твой друг, Леша. Друг я тебе? — Лёше на мгновение показалось, что если Сергей будто проверяет его, поэтому нервозно и незамедлительно ответил:       — Да-да, конечно.       — Отлично! Тогда давай через час, как настоящие друзья, встретимся у меня в офисе и поговорим.       — Поговорим?       — Да, поговорим. О простом, о жизни, о людях. Придешь?       Происходящее настораживало, но прямых причин отказываться не было, и Лёша согласился:       — Да, конечно       — Супер! Вышлю за тобой машину. До встречи!       Послышались короткие гудки. Разговор закончился, чему мальчишка был безусловно рад, но это был только телефонный разговор — реальный же Лёше еще только предстоял и это немного пугало.

***

      Через пару минут Леша бы уже начал паниковать, что серьезный стресс последнего времени породил галлюцинации, но машина действительно подъехала. Несмотря на все Питерские пробки добрались они быстро. И вот Макаров стоит перед зданием главного офиса «Vmeste», задирая голову вверх, насколько хватает шеи, чтобы охватить все величие этого здания. Полюбовавшись еще пару минут этой громадиной, он наконец заходит внутрь и поднимается на лифте на этаж, продиктованный ему водителем и тут же записанный на запястье левой руки, завалявшимся в кармане стержнем от старой шариковой ручки — на всякий случай, чтобы не забыть.       От приветствия Марго Лёша шарахается в ближайшую стену, не поняв сначала кто с ним разговаривает. Пришедшее же после понимание тоже не сильно успокаивает — парень редко разговаривал с реальными девушками, что уж говорить о виртуальных. За своими размышлениями Макаров не заметил, как, буквально из ниоткуда, появился Разумовский.              — Ты уже здесь — с улыбкой сказал он — Вот и славно! Проходи, присаживайся. — гостеприимно, но чересчур наигранно улыбнулся Сергей. — Газировки? Может шоколадный батончик? — Лёша лишь отрицательно помотал головой.       Сказать, что парню было не по себе всё это время — ничего не сказать.              Основатель сети «Vmeste» выглядел привычно — дорогие черные брюки со стрелками, белая рубашка, дизайнерские кеды, но что-то в нем было иным, отталкивало. Улыбка? Походка? Тембр голоса?       — Как твои дела? — невинный, казалось бы, вопрос, но тогда-то Лёша и понял, что было не так. Столкнувшись взглядами с Разумовским, он разглядел в них такое яростное безумие, что, казалось, даже их радужка поменяла цвет.              Макаров потряс головой и взглянул еще раз. Показалось.       — Все в порядке? — обеспокоенно спросил Сергей и Лёша утратил последние сомнения в том, что увиденное было лишь разыгравшейся фантазией в купе с предельно напряженными нервами. Какое безумие? Это же известный всем герой — Разумовский! Меценат, который мухи не обидит, который отстроил с нуля их детский дом и оплатил ему самому, Леше, адвоката в суде, в конце концов! Похоже из них двоих безумец не Сергей.       — Эй, Леша, что-то не так? — Голос Сергея чуть сорвался на окончании фразы, выдавая искреннее волнение.       — Нет-нет, все хорошо, извините — поспешил успокоить его Макаров.       — Точно?       — Да, точно, — нервно кивает Лёша. Повисло неловкое молчание.       — Я знаю каково это терять близких — неожиданно и будто пытаясь поддержать мальчишку начал Сергей, но сердце Леши пропустило удар. Перед глазами появилась Лизина улыбка, в ушах послышался её смех.       Слезы моментально тонкими струйками хлынули по лицу, доходя до подбородка и капая на пол солеными каплями — Леша не вытирал их.       — Когда погибли мои родители во мне было столько гнева, что, казалось, он способен уничтожить целый город, а может и страну — продолжал Разумовский — в тебе он тоже есть, я знаю.       Макаров не понимал к чему ведет Сергей, но кивнул, соглашаясь с ним — гнев переполнял его полностью, это был даже не гнев, это была самая настоящая…       -…жажда мести. Так я, уже после, назвал для себя этот гнев. Глупое и безрассудное желание сделать обидчику плохо, не делая при этом лучше себе.       Эти слова были произнесены уже без малейшей дрожи, малейшего сомнения. Говорил он их с неким упоением — как некую истину, которую точно знал, в которой не мог ошибиться, которая не могла подвести.       — Но, не смотря на всё безрассудство, — эта жажда лишь крепнет в тебе, становится все изощрённей и страшней. И она не утихнет. О-о-о, это я тебе гарантирую.       Лешу, тысячу раз пожалевшего, что он решил-таки прийти, трясло как на русских дорогах. Он тревожно дышал, цепляясь за колени и даже не осмелился посмотреть на человека напротив — его пугали слова Разумовского, но не их зловещесть, нет. Страшнее было то, что все сказанное им ощущалось абсолютной и единственной правдой.       — Я не смог тогда отомстить, ведь моих родителей погубил несчастный случай — бытовой пожар. И это до сих пор меня гложет, Леша. Я засыпаю с этой мыслью, просыпаюсь с ней — я остался совсем один, а никто за это даже не ответил.       Леша был уже на грани обморока или чего похуже, а потому подскочил с места, прерывая монолог Разумовского, практически крича:       — Я не понимаю к чему вы ведете! — дыхание сбивалось, а сердце стучало как бешенное — вы хотите назвать меня сумасшедшим?!       Сергей нервно сглотнул при упоминании этого слова, но, как ни в чем ни бывало спокойно ответил:       — Нет, я лишь хочу задать тебе один вопрос, Лёша. — странно улыбнулся он.       — Так задайте, чего же вы ждете? — прошипел мальчик, всё так же нервно дыша.       — Ты хочешь отомстить Гречкину?       На секунду Лёша замялся. Врать было глупо, но правду говорить не хотелось. Находясь в малых мыслях, Макаров присел обратно и, сложив руки в замок, начал думать, за чем Разумовский с интересом наблюдал.       — Да, хочу. — наконец вымолвил парень.       — Я так и знал — усмехнулся Разумовский, глядя парнишке прямо в глаза. — Тогда у меня есть отличный план.       И в этот раз, Леша готов был поклясться, ему не показалось. Глаза, смотревшие на него, были по-звериному желтые и по-настоящему гневные.