С луной приходит счастье

— Что это такое?! Господи, что это такое?! О́тче наш, И́же еси́ на небесе́х! Да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя, я́ко на небеси́ и на земли́… Гоголь молился. Молился так, как никогда до сей поры. Молился искренне, со страхом перед Господом Богом, как учила когда-то в детстве матушка. Гоголь бежал. Он старался не сбиться с пути, не потерять Бинха в этой глуши, но все, о чем он мог думать — это огромная темная тварь, несущаяся за ним верхом на лошади. — …Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги наша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м нашим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго. Господи, что это?! Что оно такое?! Молитва закончилась, а тварь все бежала и бежала следом, разрывая ночную тишину не человеческим и не звериным ревом. Легкие жгло ледяным воздухом ночи, который сейчас казался порождением ада, не благословением. А впереди только лес, тропинка и кусты. Сколько еще бежать? Где же село? Пойдет ли чудище за ним в Диканьку, аль не ступит на землю освященную? Нужно бежать, бежать столько, сколько он еще сможет. Только бы найти Бинха, только бы дотянуть до рассвета, а там уже и среди людей спрятаться можно. Но монстр упрямо преследовал черного лиса верхом на коне, не отставая ни на секунду, словно следуя за ним по запаху. Быть может, у этой твари особое зрение, позволяющее отличать оборотней от обычной живности? Может ли она почуять оборотня при свете дня, без звериного облика? Быть может, это существо дневного света боится, и лишь ночью на охоту выходит? — Господи, что это такое?! Что это за тварь?! Нужно было молиться дальше, но все знакомые молитвы позабылись, вместо них был лишь страх. — Яков Петрович, ну где же вы, когда так нужны?! Отчаянней крика этот лес еще не видывал. Гоголь продолжал бежать, не ощущая земли под лапами, не ощущая никаких запахов, руководствуясь лишь инстинктивным, животным чувством страха. Этому монстру нужен был Николай, и только Николай. Бинх три раза пытался переключить внимание на себя, устроить гонки на равных с чудищем, но оно упорно продолжало преследовать лиса. После третьей попытки Бинх куда-то исчез. И вот сейчас, когда силы уже на исходе, Николаю думается что, возможно, так и было задумано Господом с самого начала. Такова, видимо, его судьба. Поэтому Бог не ответил на его молитву, а лишь спустил на него кровавое чудовище среди ночи. Он даже не знает, куда бежит. Просто бежит, не разбирая дороги, не видя перед собой препятствий и даже не замечая, что небо уже довольно светлое — скоро рассвет. В отчаянно-громком визге Гоголь не сразу признает свой голос. Но когда лапу обжигает огнем, он понимает, что теперь за ним остается кровавый след, и шансы спастись от монстра окончательно растаяли. Сколько он еще сможет бежать? Минуту? Две? Но неожиданно справа мелькает белая шкура, и через секунду Николай чувствует, что уже не бежит самостоятельно — Бинх схватил его и прытко понесся в противоположную сторону, унося уставшего, потрепанного и раненого Гоголя подальше от чудища. Бинх знал, куда надо бежать. Бинх знал, что уже наступил рассвет, и что через 15 минут они снова станут людьми. Только бы добежать, успеть сбежать от неведанной нечисти и подлечить незадачливого писаря поскорее. Волк бежал, сжимая в зубах свою ношу, чувствуя сердцебиение маленького лиса и ощущая острый запах страха на многие километры отсюда. Бинху тоже было страшно. Он двадцать лет жил в здешнем лесу, но ни разу не видел подобного существа. Даже когда поговаривать стали, что «всадник» дивчин убивает, Александр Христофорович все равно беспрепятственно бродил по лесу, никого и ничего не боясь, но теперь… До конца лунного цикла оставалось трое суток. Теперь нужно будет аккуратно патрулировать окраины села, да, от греха подальше, Гоголя поближе к себе держать. Но сейчас… Сейчас нужно выжить. Гоголь пискнул в зубах, пытаясь что-то сказать, но Бинх так и не понял его, лишь ускоряя темп — рассветет уж вот-вот, через пять минут. Село уже маячило впереди из-за деревьев и кустов, им нужно было две минуты, всего лишь две, пожалуйста! И… все стихло. Не было больше лошадиного топота позади, стихло и лошадиное ржание. Не окутывал округу больше зловещий рык. Тишина, рассвет. Бинх и Гоголь ворвались в хату полицмейстера, когда их тела уже окутал жар, от которого, казалось, плавилась шерсть. Рассвет. Они не могли отдышаться, сидя на полу прямо так, в неглиже. Бинх лишь успел заметить, что рана на лодыжке писаря довольно глубокая — придется зашивать. Отрезвленный этой мыслью, полицмейстер быстро встал и накинул на себя ночную сорочку. Затем стащил одеяло с кровати и накрыл им Гоголя, попутно доставая из-под той самой кровати бутылку самогона. — Пейте, Николай Васильевич, много пейте. Рану придется обработать и зашить. — А в-вы см-можете? — дрожа то ли от холода, то ли от страха, то ли от шока, спросил Николай. — Это не то, ради чего стоило бы рисковать и будить нашего пьяницу Бомгарта, — фыркнул в ответ Бинх, — а это — пустяк сущий, и не с таким справлялись. Слова полицмейстера никак не воодушевили юного писателя, поэтому он, бледнея, трясущимися руками взял бутылку и сделал три больших глотка. — Еще пей, — тут же последовал приказ. Гоголь послушно выпил еще. — А теперь отвернись, смотри в окно и расскажи, что только что видел и чувствовал, — резкий переход на «ты» заставлял подчиняться беспрекословно. Николай почувствовал прикосновение, и как Бинх вытянул его левую ногу из-под одеяла. Он инстинктивно дернулся, хотел снова притянуть конечность к себе, но и без того стальная хватка Бинха лишь в разы усилилась. — Сиди, — прорычал он, словно все еще был в волчьем обличии и мог только так. Гоголь лишь сильнее дернулся, не желая знать, что Александр Христофорович будет делать дальше, — если не разберемся с этим сейчас, потом хуже будет! — рявкнул Бинх, и Гоголя стало откровенно трясти. — Пей еще, — очередной приказ сверху. Пока Николай делал усилие, чтобы не выронить бутылку из рук и нормально отпить, Бинх вылил на его рану спирт, не выпуская тонкую лодыжку из захвата. Из глотки писаря вырвался звук, напоминающий его лисий писк, и пришлось сильно потрудиться, чтобы проглотить самогон. — Смотри в окно и говори, — приказал Бинх, а сам уже держал иглу над свечой, как делал в свое время Бомгарт, подлатывая местного парубка. — Ч-ч-что говорить? — заикаясь, начал Гоголь. — Что ты видел? — Т-там было т-темно. Оно появ-вилось словно из ниоткуда. Просто н-надо мною взм-м-мыли копыта и я услышал ржание кобылы. Ч-что это во-обще т-такое?! Бинх, сосредоточенно прихватывая края раны, решил все же ответить, заслышав истерические нотки в голосе столичного писаря. — Я не знаю, — честно сказал он, протыкая тонкую кожу иглой. Гоголь сильно дернулся, стараясь даже не смотреть на свою ногу.  — Пей, — снова приказал полицмейстер. И писарь послушался, глотая вместе с самогоном всю свою боль. — Возможно, это был не человек даже, — продолжал Бинх, — я и сам впервые встретил это существо, до этого оно в лесу не появлялось, — Александр Христофорович начал заговаривать юноше зубы, — и эта тварь пришла за тобой, Николай. — За мной? — неуверенно переспросил Гоголь, совершая страшную ошибку: инстинктивно он посмотрел на Бинха и увидел, ЧТО тот делает с его ногой. Рвотный позыв и слабость подступили практически одновременно, и теперь Николай боролся с собственным телом за собственное сознание. — Не смотри! — снова рявкнул Бинх и отвернул Гоголя в сторону окна, — пей еще, — он держал бутылку, потому что видел, что Николай более не способен это делать, но выпить ему, определенно, нужно было. Юноша белел лицом все сильнее и сильнее. — Продолжай смотреть в окно, и слушай меня: да, эта тварь пришла за тобой. Я несколько раз пытался ее отвлечь, но она упрямо бежала именно за тобой, не обращая на меня никакого внимания. Потом я нашел в лесу другого лиса и постарался погнать его в ту же сторону, куда бежал ты, но оно даже не посмотрело на пробежавшего рядом обычного зверя. Нет, у этого существа определенно на тебя нюх, оно пришло именно за тобой и именно в полнолуние, будто знало, что мы там будем. — Вы думаете, оно гналось за мной, п-потому, что я оборотень? — прошептал Гоголь, держась на краю сознания, растворяясь в боли и тумане. — Быть может, оно охотится за оборотнями-лисами? — предположил Бинх, — но тогда, причем тут девки с хутора? Ни одна из них не являлась оборотнем, уж я-то знаю. — Но что ему от меня нужно? Зачем я ему? — Я не знаю, Николай. Вот и все, — Бинх, для пущей уверенности, вылил на рану еще спирта, — а теперь нам надо смыть с тебя все это и пойдем спать, — твердо сказал полицмейстер, глядя на почти белое лицо писаря, — ничего-ничего. Завтра лисья твоя шкурка уже целенькой на тебе появится, и обратно тоже целеньким вернешься, даже шрама не останется, — заверял он. Не твердой поступью Николай дошел до импровизированной купальни, где за две минуты ополоснулся в ледяной воде и, надев белую рубашку полицмейстера, отправился прямо на хозяйскую постель, даже не спросив на то разрешения. Минутой позже вышел и Бинх, удовлетворенно кивнув увиденному зрелищу. Адреналин в его крови постепенно растворялся, уступая место усталости от ночных побегов. Сердце возвращало привычный ритм, переставая делать кульбиты через каждые пять минут. Холодная вода оказалась очень кстати, помогая очистить мысли и начать рассуждать трезво. Что это за существо? Как оно оказалось в Диканьке? Что ему нужно от Гоголя? Как его остановить? Появляется ли оно только ночью, или же и днем они в опасности? А может, эта мерзость тоже является с полнолунием, как и они? Столько вопросов после начала первого же цикла… Укрыв бледного, уже уснувшего Гоголя, Бинх достал второе одеяло и лег в кресло, на котором только и можно было поспать в этом доме. Укрывшись, волк снова удовлетворенно кивнул. Последней мыслью Бинха была хвала Богу за то, что он пять лет назад таки заказал это кресло местным умельцам под давлением Тесака. И Тесаку спасибо, конечно.