После всего

Мне снился чай, заваренный тобой, янтарно-золотистый и живой — горячий почерк солнечной души. Спрессованную плитку раскрошив, перетопил с цветущей сливы снег и, заварив, подносишь чашку мне (отточенность изысканных манер)… Когда успел вернуться мой Цзянэр? Я согреваюсь в солнечных лучах: никто так не заваривает чай — вновь этот вкус почувствовать хочу, но аромат вдыхаю по чуть-чуть и первый не спешу глоток отпить, растягивая сердца нежный пир… Обманчивы и ненадежны сны: вкус отозвался горечью вины, рукой усталой памяти разлит. И послевкусье сладкое болит, сжимая горло в терпкие тиски неутолимой, неживой тоски мелодией железной Гуаньинь… И пятой стражи мертвенная синь, неумолимо подхватив меня, выносит в море ледяного дня.