Жизнь невмоготу

Она кажется Долохову невыносимо хрупкой: белая рубашка натягивается на спине, тëмные волосы собраны в тугую косу, лицо сосредоточено, наушники защищают уши. В подвале пахнет порохом и сталью. Антонин подходит сзади, наклоняется, прижимаясь грудью к спине девушки, берёт бинокль. — Девяносто шесть. С десяти выстрелов? — С десяти, — недовольно бурчит Гелла, стягивая наушники. — Хороший результат, — хвалит Долохов. — Но можно и лучше. Блэк разворачивается к нему. Ствол недвусмысленно упирается Антонину в грудь. — Ну, стреляй, стреляй, — смеётся Долохов, поднимая руки. — В самое сердце. Всё равно ты его погубила. Девчонка молчит, только глаза сверкают. Антонин следит за капелькой пота, стекающей по её виску. Встречаться глазами он, чего греха таить, боится. У Блэк сильные руки. Она подтягивается на левой, усаживаясь на стол, и неотрывно смотрит в глаза Долохову. — Чего боишься ты? — Выше. — Что? — рука Геллы дрогнула на мгновение. На короткое мгновение. Сожми она руку, этого мгновения хватило бы. — Выше. Когда противник настолько близко, ты можешь запихнуть ствол ему в глотку, — поясняет мужчина. Через секунду ещё тёплая сталь настойчиво тычется в его губы. — Встань на колени, — требует девчонка. Долохов подчиняется. Не противится ни тело, ни дух. Ему ни капли не страшно, хотя из пистолета только что — при нём — стреляли. Даже запах стали и пороха не может перебить запаха… Так скажем, её намерений. Блэк придавливает его плечо ботинком. Так — правильно. Антонин наконец-то смотрит ей в глаза, и оттуда скалятся черти. Гелла с пистолетом слишком горяча в своей полурасстегнутой простой белой рубашке. Только сейчас Долохов понимает, что она без белья — по крайней мере, сверху. — Не будет так, как хочешь ты, - вишнёвые губы растягиваются в ухмылке. — Оближи. Если он этого не сделает, может попрощаться с жизнью. Наверное. Он не уверен, но от Блэк чего угодно можно ожидать. Она внимательно смотрит на то, как Долохов облизывает ствол, вцепляется ему в волосы, проталкивает дальше, оттягивая щëку. Интересно, в магазине остались пули? — Руки, — рычит Гелла, когда Антонин прикасается к себе. Блэк окончательно поехала крышей, он окончательно слетел с катушек, если ведётся на это. Если низ живота сводит не от страха, а от возбуждения. Наверное, они друг друга стоят. Блэк тянет его волосы, принуждая откинуть голову. Долохов тяжело дышит, приоткрыв рот. Гелла откладывает пистолет и ведëт пальцами по его языку. — Была бы я мужиком — проверила бы, насколько хороша твоя глотка, но меня интересуют другие таланты, — хрипло выдыхает она. Черти в её глазах пляшут на горах трупов — апофеоз войны. Он угадал — Блэк без белья.