Эхо

Иногда Итачи задумывался о том, как он дошёл до такой жизни. Ну, если коротко, то ножками. Но, если вдумываться, то мужчина искренне не понимал, почему и за что именно он. Но, пожалуй, нужно начать сначала. Кхм, существовал когда-то Рикудо Сэннин. Нет, там вроде было другое начало. Так вот. Итачи Учиха с детства знал аксиому о том, что истинный шиноби живёт во тьме и делает всё из тени. Методичка о том, что все ниндзя — безэмоциональные машины, которые служат на благо родины, лежала вместо книг под подушкой, а наглядный пример отца иногда пробирал до костей. И, конечно же, ежедневная молитва, что благо Селения всегда стоит выше, чем всё остальное. Пережить войну в четыре года, став свидетелем множества жертв — пожалуй, Итачи понимал, откуда в голове прочно засела идея пацифизма. А после не самого приятного разговора с Орочимару, юный шиноби всерьёз задумался о том, как прожить свою жизнь, ибо не хотел становиться лишь маленькой песчинкой, которая создана лишь для того, чтобы убивать, в этом мире. Чуть позже, Итачи думал о том, что быть песчинкой не так уж и плохо. Его одинокие будни скрасил Шисуи, который стал не сколько новым приятелем, а скорее старшим братом. Итачи смотрел на него и был бесконечно счастлив, что обрёл такого товарища. Поэтому, когда лучший друг запретил вмешиваться и прыгнул со скалы… Мангёку, который Итачи приобрел — он бы предпочёл от него отказаться. Юный гений, как его называли все, кому не лень, иногда, в моменты слабости, проклинал себя за это звание. Возможно, если бы не его талант, то устроил бы резню Учиха кто-то другой. И не мучился бы Итачи всю свою оставшуюся жизнь. Эгоистично? Может быть. Не в духе Итачи? Да, конечно. Но жизнь тогда ещё молодого парня скатилась по наклонной, и виноват в этом был лишь он один. Итачи уже давно не испытывал счастья. Он забыл, что такое радость и тепло на душе. И больше всего на свете он ждал смерти. Умереть от руки младшего брата, пожертвовать собой, сыграв великолепную партию, и спокойно войти в руки Шинигами — таким план был изначально. Единственным, наверное, лучиком… нет, даже не так. Единственным, кто иногда спасал Учиху от смертельной тоски стал его напарник. Итачи, конечно, привык к Кисаме, который был далеко не молчаливым мужчиной. И шутки его, иногда через чур чёрные, иногда через чур пошлые, уже стали какой-то отдушиной. Но в этих шутках, в сарказме и иронии, в редких моментах совместного распития алкоголя и заключалась их идиллия. Кисаме не задавал лишних вопросов и не надоедал беседами, когда Итачи хотелось побыть в себе, но с радостью завязывал разговор, когда Учиха обращался к нему. А еще Хошигаке всегда был рядом. Не только физически, нет. Просто после многолетнего одиночества хотелось почувствовать некое подобие поддержки рядом, и, на удивление, возникало какое-то странное чувство того, что они были больше, чем просто напарниками. Наверное, никто больше в Акацуки не мог похвастаться такими партнёрскими отношениями. Разве что, Конан и Пейн, но там немного другая ситуация. Умирая, Итачи на мгновение пожалел, что не смог попрощаться с Кисаме. Но, почему-то, вместо спокойной загробной жизни гений клана Учиха проснулся в собственном двадцатитрёхлетнем теле. Ожидал он, надо признать, всего на свете, однако не того, что весь его клан жив, Коноха процветает благодаря Четвёртому Хокаге, а сам Итачи — учитель в Академии. Первые дни мужчина отходил. Медленно, расставляя по полочкам воспоминания из обеих жизней, Учиха пребывал в неком замешательстве, совершенно не понимая, что происходит. Конечно, будучи достаточно умным человеком, Итачи быстро осознал, что его душа попала в чужое родное (нужное зачеркнуть) тело. И, в первое время, мужчину даже мучила совесть, мол, а что случилось с его версией. Затем, в голову стали приходить расчётливые учиховские мысли — а что, если прокачать тело и снова заработать Мангёку? А что, если сбежать и жить отдельно в лесу ото всех? А что, если подстроить свою смерть и отдать Саске глаза, чтобы младший брат стал обладателем Вечного Мангёку? — Итачи, ну мне долго ждать, пока ты доешь? — звонкий голос Сакуры прервал его размышления. Её наигранное возмущение никак не совпадало со смешинками в ярких зелёных глазах. Девушка сидела напротив, в его классе, и доедала последнее данго. То, что предыдущий владелец тела встречался с этой молодой девушкой немного омрачило жизнь Итачи. Хотя, казалось бы, куда ещё больше? Но Учиха почему-то не хотел видеть на месте розоволосой не-куноичи кого-то другого. Однако, решив немного повременить с расставанием, в один момент мужчина поймал себя на мысли, что Сакура очень красивая и умная девушка. С ней можно поговорить почти обо всём, а ещё она очень смешно шутит. И, чего уж греха таить, целовать её было одним удовольствием. Но, самое главное, с Сакурой было хорошо. Не зная как, Итачи влюбился, будто был обычным человеком, и жизнь его не была испорчена сложной судьбой. Свадьба с Сакурой, конечно, стала каким-то волшебным событием. Учиха не до конца понимал, стоит ли это делать, но когда розоволосая брала его за руку, когда обнимала и прижималась, когда говорила слова любви… Надо признать, что Итачи медленно, но верно таял. И чувствовал себя Любимым. И потихоньку, с каждым днём начинал любить всё сильнее и сильнее, привязываясь и понимая, что никогда больше не сможет её отпустить. В редкие моменты Итачи замечал чересчур странные, внимательные взгляды, замечал какую-то излишнюю проницательность и знания. Такие знания, что вставал излюбленный вопрос «А откуда, собственно говоря, можно такое узнать?» Однако, то ли это была любовь, то ли Итачи устал искать во всём подвох и решил, наконец-то, пожить для себя, но лишних вопросов он не задавал. И перестать доверять своей жене не мог, потому что маленький надоедливый червячок в душе, почему-то голосом Кисаме, твердил, что если он потеряет Сакуру — то зачем тогда вообще было это всё? Итачи доверял. Но вот увидеть девушку, которая никогда не была куноичи, на поле боя — вот это стало шоком. Надо признать, её маскировка была хороша — помимо изменения цвета волос, чёрных маски и плаща, Сакура также применила высокоранговую технику, которая изменяла её поток чакры, так, чтобы даже знакомые шиноби не могли её узнать. Но Учиха знал свою жену слишком хорошо. А ещё мужчина слишком хорошо знал её духи, которые были единственными во всем мире шиноби, ибо изготовлялись на заказ. От абсурдности ситуации Итачи хотелось смеяться. Учиха видел, как жена было истощена. Наблюдал, как она пыталась привести себя в чувство, чтобы как ни в чём не бывало встретить мужа. И знал, что её душа пылала, будто в огне, страдая от того, что нельзя никому довериться. Вопрос доверия был для Итачи принципиальным. Он никогда никому не мог доверять. Никогда и никому. У него не было человека, на которого Учиха мог положиться. Сейчас, мужчина понимает, что такой опорой мог бы стать Кисаме в прошлой жизни. И, конечно же, семья в этой реальности. Но всё тот же маленький червячок сомнения, который, при более детальном рассмотрении становился миниатюрной акулой, твердил, что знает правду. Сакура стала первым близким человеком для Итачи. Жена действительно стала для него тем лучиком надежды и света. — И всё же, что это было? — задумчиво поинтересовалась Сакура у камелии, что стояла на тумбе. — Мне тоже было бы интересно это узнать, — Итачи не хотел, чтобы его голос был настолько холодным, но привычки подозревать всех и вся остались и нанесли непоправимый вред его характеру. Резко обернувшись, Учиха встретилась взглядом с мужем. В её глазах нарастала паника, и на мгновение Итачи вновь поддался сомнениям, а не притворялась ли Сакура всё это время. Прогнав эти догадки прочь, мужчина глубоко вздохнул, на секунду прикрыл глаза, собираясь с мыслями, после чего медленно сел на кровать, вновь посмотрев на жену. — Душа моя, я не хочу давить, но мне безумно интересно, как из обычной девушки, которая даже не была генином, ты стала куноичи по силе равной джонину? — вспоминая свою жену на поле боя и оценивая её примерный уровень, поинтересовался Итачи. — Это долгая история, — обречённо вздохнула девушка, присаживаясь рядом с мужем. — Никуда не спешу, я сегодня вечером абсолютно свободен, — с намёком на шутку произнес мужчина. — Сначала вопрос. Итачи, что ты знаешь об иллюзии? — решившись, спросила Сакура у своего мужа. — Милая, ты случайно не забыла, что я Учиха? — насмешливо поинтересовался брюнет. — И ты, кстати, тоже. — Хорошо, переформулирую вопрос, — прищурившись, девушка глубоко вздохнула. — Как понять, что иллюзия, а что реальность? Вот, например, если меня поймают в иллюзию, которая полностью отличается от моего мира, как я пойму, какая из этих жизней реальна? — Хм, — приподняв брови, Учиха на несколько минут замолчал, думая о чём-то своём. Разговор принял немного иной смысл, но что-то подсказывало Итачи, что жена не зря затеяла это всё. — Нет совершенной иллюзии. Никто не в состоянии создать такую. А что, собственно, случилось? Сакура, давай ты расскажешь, что у тебя на уме, а я помогу, — изучающий взгляд, которым окинул девушку Итачи, был через чур внимательным и серьезным. Если это и насторожило девушку, то виду она не подала. Её мысли сейчас были заняты лишь одним вопросом: «Сказать или нет?», поэтому куноичи задумчиво смотрела на обручальное кольцо, будто оно было центром её мира. Хотелось бы убежать куда-то вглубь, в лес, и никогда больше не волноваться ни о чём. — Допустим, — начала Учиха, — существует гипотетическая особа, которая помнит две жизни и не может понять, какая из них реальна. И, — видя, что Учиха хочет её перебить, розоволосая сразу уточнила, — есть доказательства, физические доказательства, существования двух этих жизней. — Сакура, — Итачи нахмурился, пытаясь скрыть искреннее удивление, уже даже не глядя на свою жену. Ему не давало покоя то, что девушка только что описала его ситуацию. «Откуда она узнала?» — маска, которую парень носил всю свою жизнь, дала трещину. Сакура могла прочитать по его глазам, что мужчина недоволен, удивлён и… растерян? Да, именно. Такое знакомое по снам и такое родное по жизни бесстрастное лицо не могло скрыть факт того, что Итачи Учиха был растерян. «Ай, к чёрту, — подумала розоволосая. — Муж он мне или кто? В этот раз я не могу полагаться на Наруто, Какаши или даже госпожу Цунаде. Но одной мне не справится. Так какого, спрашивается, Рикудо, я не могу довериться собственному мужу? Зачем строю из себя великого политика, разыгрывая не нужную мне карту? В любом случае, даже если меня и сдадут на опыты, я буду готова к нападению и у меня хватит сил отбиться, после чего сбежать куда-то очень далеко и надолго. Буду местным Орочимару, раз тот решил посвятить себя науке в пределах Конохи». — Итачи, в общем, — решившись, Сакура мигом продолжила рассказывать свою историю, стараясь не останавливаться, не давая себе и шанса, чтобы опомниться, — пару месяцев назад я увидела как на улице человеку стало плохо. Слава Ками-сама, в этот момент рядом проходила госпожа Цунаде, которая смогла быстро помочь этому человеку. После этого мне каждую ночь стали сниться сны о каком-то совершенно другом мире. Мире, где я всё-таки стала куноичи, ученицей Пятой Хокаге, где мои напарники по команде, а именно Наруто, который всегда был сиротой, и Саске, который единственный выжил после одного инцидента с кланом Учиха. Эти сны… они были такими реальными, и каждый раз новые! Каждую ночь мне снились новые эпизоды из этой странной жизни, каждую ночь я узнавала что-то новое, что-то такое, что совсем не вяжется с нашей жизнью, Итачи. В день перед нашей свадьбой кошмары были самыми пугающими и, проснувшись, я обнаружила у себя печать. Печать, которая означала одну технику, которой я владела в тех снах. Это запретное ниндзюцу, о существовании которого знают немногие, да и только двум людям удалось её освоить. Итачи, я не использовала свою чакру с выпускных экзаменов в Академии! А тут у меня прямое доказательство того, что я владею секретной техникой класса S! Я в растерянности. Я не знаю, что и думать. Потому что если это иллюзия, то я не могу её развеять. Я перепробовала почти все методы, которые только знала и нашла в библиотеке нашего клана. Если это прошлая жизнь, то как я смогла активировать Бьякуго? Это тело не предназначено для таких нагрузок! Но мысль о том, что это параллельный мир, вообще нереальная! — голос Сакуры сорвался на крик, поэтому, почувствовать руку Итачи на своём плече, девушка немного успокоилась, стараясь дышать глубоко и медленно. Рассказать всю правду мужу оказалось более болезненно, чем она думала. — В твоих снах, — как-то отчуждённо, но в то же время жадно, очень хрипло и безнадёжно спросил Итачи, — Итачи Учиха вырезал свой клан, оставив в живых только брата? Раскрыв глаза, Сакура в шоке уставилась на парня — а ведь именно так всё и было. Но, её ответ удивил парня еще пуще прежнего: — Как ученица Пятой и Шестого Хокаге, а также приближённая подруга Саске и Наруто, я знала, что это был приказ от верхушки деревни, потому что клан Учиха задумывал переворот. Итачи стал героем, пожертвовавшим собой ради Конохи. — Значит, не сон? — обречённо прошептал парень. — Значит будем разбираться, — в тон ему ответила девушка.

***

Холодная вода освежала, не только физически, но и морально. Сакура ни на секунду не жалела, что рассказала Итачи правду. Единственное, о чём думала девушка, так это о том, изменятся ли их отношения. Потому что розоволосая даже представить не могла, как сильно привязалась к мужу, как неимоверно больно будет его потерять. Прикрыв глаза, После душа и молчаливого совместного ужина, Итачи и Сакура вновь поднялись в спальню. Остановившись прямо перед постелью, девушка глубоко вздохнула, повернувшись лицом к мужу. Учиха стоял, словно безэмоциональная статуя, даже взглядом не выдавая свои чувства. Чёрные глаза, будто бездна, затягивала, манила, и даже недавно открывшиеся факты о прошлой жизни Итачи не могли помешать Сакуре неловко протянуть руку и коснуться щеки мужа. Это движение будто пробудило мужчину ото сна, его взгляд снова стал осознанным, рот немного приоткрылся от удивления, а твердая мужская рука легла на талию жены, притягивая её к себе. — Я люблю тебя, — тихо прошептала Сакура, будто боялась спугнуть кого-то. То ли Итачи, то ли саму себя. — Больше жизни, — так же осторожно прошептал Итачи, давая понять, что клятва, которую супруги дали друг другу в день свадьбы, всё ещё нерушима. И лишь нежный поцелуй разорвал ту неловкость и укрепил доверие двух молодых людей.