До смерти

            Ночь душила жарой и бессонницей, борьба с которой сбила простыни и внутренние часы: минуты растягивались в часы. Когда небо начало светлеть, Птица сдался и встал. Разминка и душ не принесли ожидаемого результата: он чувствовал себя скованным и грязным. Прошлое – вечный преследователь. Однажды догнал рисунками. Сейчас отстанет. Обязательно. Иррациональная уверенность – соломинка, за которую хватается утопающий в чувствах, пугающих сложностью: она в новинку. Раньше всё было просто и понятно: ненависть к обидчикам, любовь к Серёже, желание сжечь Олега заживо. Пёс, называющий себя волком, лишил его всего. Роли защитника. Компании. Выбора. Наблюдая со стороны, будущий Чумной Доктор копил обиды. Его променял, предал тот, кем он дышал. После провала, тюрьмы и психбольницы пришло понимание: Серёжа хуже Олега.             Вытянутые руки дрожали. Не заметишь, если присматриваться не будешь. Птица мастерски закрывал глаза на то, чего не хотел видеть, признавать. Он не боится свободы и будущего. Он не скорбит по Тряпке. Он не оборачивается.             Тянешься к помятой пачке сигарет, но берешься за расчёску: никак не получается привыкнуть к возможности курить, где, когда и сколько угодно. Безжизненные волосы благоухали цитрусовым шампунем. Птица без привычного отвращения вспомнилось, что Тряпка предпочитал более нежные ароматы. Бесполезный факт, который, что удивительно, не вызывает раздражения. Глупо, конечно, но... Он достал из рюкзака восстанавливающую маску для губ. Её через несколько недель после побега Олег для Тряпки купил, а Птица сохранил. Зачем? Он должен ненавидеть вещь, пропитанную приторной парочкой, слабостью и одиночеством, но не может. Не может признать, что скучает, что хочет создать иллюзию присутствия. Серёжа этой маркой со студенчества пользовался. Пах... Открутить крышечку и вздохнуть... Запах вызывает ассоциации не то с воспоминанием, не то со сном о маме. Кажется, она пахла сладковатой пудрой.             При чём тут это?!             Приступ бессильной злобы роняет в кресло. Откуда ему знать? Птица появился после смерти родителей Тряпки. Некстати вспомнились неловкие попытки успокоить Серёжу, оплакивающего родителей, колыбельными. От смеси стыда и нежности щекам становится жарко и вопрос сам собой задаётся: может, догадка верна, и они становятся единым целым? Серёжа не растворился в небытие? Если так, то Птица имеет право на имя, привычки и потребности, принимаемые за слабости?             Сергей Разумовский мотнул головой, останавливая мысль. Поздно. Она уже зашла слишком далеко. Неиспользованная помадка угодила в карман домашних брюк.             Желудок заурчал, но от мысли о завтраке затошнило. Великолепно.             Пасмурное утро скрасила долгожданная новость: святая троица захвачена. Небольшая группа профессионалов сработала быстро и тихо. Никто не попал в поле зрение ни бдительных бабушек, ни камер, одна мысль о которых заставила заметаться в поисках удобного объяснения и положения. Четырежды обойдя комнату и закинув ноги на спинку кресла, Птица понял: слабости нет оправдания. Он чувствовал странную смесь облегчения и злости от того, что ему не представилось возможности наблюдать за похищением Юли в прямом эфире. Почему? Его разрывали, как собаки кошку, противоречивые желания: лишний раз удостовериться, что всё хорошо, но не видеть, как она будет дёргаться в чужих руках. Ревнует, но не так сильно, как переживает. Идиот! Из его рук она тоже будет вырываться! Нет, все верно. Птица - другое дело. Он имеет право. Оправдание шито белыми нитками, но так легче: он ещё не научился мириться со слабостями и признавать ошибки.             Успокоившись просмотром видео, снятых порой давно севших скрытых камер, установленных им же в её квартире, Сергей наконец взялся за фотоотчёт. Хорошее качество. Дубин отделался парой ссадин. Гром подурнел с последней встречи: на смену зажившим ожогам и порезам пришла пара жалких синяков да фиолетовая полоса на шее. Ошейник для юлиного пёсика. Интересно, она перебирала его волосы? Ревность, разгоревшуюся с новой силой, можно потушить только кровью. От взгляда на фото Юли злость уходит и зябко становится: беззащитная спящая девочка утопала в футболке с его – Птицы – плеча. Сергей не раз её в ней видел, но дышать стало трудно от нежности и чего-то похожего на жалость. Внешность обманчива, но ему почти стыдно. Глупости. Похищение и разрушение репутации - минимум. Юля не заслужила всех тех компромиссов, на которые Птица с собой пошел. Ему хотелось крови. Устроить смертельное шоу, дав волю фантазии. Утопить в чувстве вины и горе! Но Юля нужна ему. Она единственный человек, рядом с которым Сергею хочется находиться. Взаимная любовь - наркотик. Попробуешь раз и пропадёшь. Взаимность необходимо сохранить. Значит: никаких массовых убийств. Птица просто спалит всё мосты да устроит несколько небольших представлений, усиливающих страх, стыд и вину. Главное: не перестараться. Скрываться с тем, кто хочет вскрыться, весьма проблематично.             Сергей хмыкнул: забавная игра слов.             Переодевшись, Птица оценил свою "сцену". В просторной столовой царила торжественная атмосфера. Как на похоронах. Пусто и бледно.             Пришлось отказался от идеи вести прямую трансляцию: слишком опасно. Нежные объятия смирительной рубашки и туман, в котором мысли теряются, никогда не забудутся. Поэтому остаток жизни пройдет в бегах. Прятаться страшно для того, кто всегда был тенью, прозябающей в безвестности. Но это лучший из имеющихся вариантов.             Проверив наличие и состояние "реквизита", Птица развалился на диване, забытом в углу слепым дизайнером и, уткнувшись в телефон, принялся ждать.