Летние приключения, или История одной речки

***

Если во всей губернии есть что-нибудь интересное, даже замечательное, так это только наш вишневый сад. © А. П. Чехов, «Вишнёвый сад»

      Вот и всë. Вот и началось тëплое лето. Мальчишка лет шести несëтся к речке по небольшой просëлочной дорожке. За спиной остался малюсенький деревянный домик с бабушкой и дедушкой. Уже вечереет, поэтому в бегу лицо обдувает прохладный ветерок, настигающий из леса рядом с деревней. Очки на носу съехали набекрень и чуть было не улетели в лужу, возникшую от недавно прошедшего летнего дождика, но мальчик мигом их поправил, щурясь от света солнца на закате. Он бежал и радовался. Конечно, как тут не радоваться? Лето, деревня, бабушка, дедушка, солнце. И речка. На этой речке он проводил всë время, как только оказывался здесь, в посëлке. Она несëт в своëм течении уже немерянное количество воспоминаний паренька: и рыбалка на палочку с привязанной к ней железной проволкой; и запуск бумажных корабликов с сельскими ребятами; и изучение приречных растений. И учился он там нередко: таскал из дома книжки и справочники, чтобы почитать на берегу. Смотрелось интересно, как все дети плещутся в воде, а мальчонка сидит и зубрит научные материалы. Поразительная тяга к знаниям. Толком непонятно откуда.       Но, одним словом, речка была ему словно родная. Там проходило его детство. Там он резвился со своими ровесниками. Именно она ассоциировалась у него с тëплыми временами. Именно там он был счастлив.

***

      Каждая песчинка песка на пляже источала привычные краски лета, отражала яркое солнце в небосводе. Дети разных возрастов, от мала до велика, носились по берегу, играли в мяч, в догонялки, ловили лягушек. Мальчишка одёрнул свою клетчатую рубашку, с которой, он, кажется, давно сросся, подтянул старенькие шорты, доставшиеся ему ещё от папы, и засмеялся. Просто от хорошего настроения. — Гляньте, кто! — задорно выкрикнул парнишка в жёлтой толстовке, сразу указав пальцем на пришедшего. Тот в ответ махнул ему рукой, спускаясь по склону холма, на котором и стояла деревушка. Этот мальчик в жёлтой толстовке с нарисованными на ней бананами был главным заводилой. Его имени из не такой уж большой детской шайки толком никто не знал. Его не зовут, он сам приходит. Но все называли его «Чувак В Жёлтой Толстовке» из-за своей одежды. А он отзывался. Как видно, особых заморочек не было. Зато отличное прозвище, описывающее его внешний вид. Он и вправду был в своей толстовке всегда: и в прохладу, и в жар. — Что стоим, ждём у моря погоды?! Все в воду! — ещё раз воскликнул он и понёсся к реке, скинув с себя верх, оставшись только в плавательных шортиках. Лишь в этом случае он существовал без родной кофты — когда бежал купаться. Все мальчики и девочки, что играли на берегу, бросились за товарищем, сбрасывая одёжку. В разные стороны полетели брызги, кувшинки чуть не перевернулись от создавшихся волн, раздались счастливые визги, будто в речку бежит купаться стадо поросят. Но очкастый мальчик, только что пожаловавший сюда, не устремился за ребятнёй. Он лишь бросил им вслед желанный взгляд, мечтающий плюхнуться к ним. И плюхнулся бы. Но он искал своего друга — Максима Тарасенко. Мальчик его же возраста, внешне очень схожий с ним. Только, разве что, без очков. Его не было. Поэтому очкарик растерянно оглянулся. Обычно товарищ всегда был здесь ещё задолго до сбора всех. Паренëк скромно присел на берег под огромной ивой, спасающей его тенью. Без друга плескаться как-то не хотелось. Он был таким весёлым, таким побуждающим к общему веселью. А сейчас этого огонька (после Чувака В Жёлтой Толстовке, конечно) не видалось. — Чего сидишь?! — выкрикнул кто-то из своры детей, заметив покорно заседавшего на песке. — Да он своего дружка ждёт! — ответил Чувак В Жёлтой Толстовке, прекрасно зная знакомого. — Верно? Парень на берегу кивнул. — Он там, в камышовых зарослях засел. Сказал, что пошёл ловить жаб. Мол, улов там лучше, когда никого нет! Мальчик удивлённо глянул в сторону камышей. Обычно Максим никогда не захаживал туда, даже когда ловил лягушек и жаб. Он делал это в кувшинках, которые взбучили ребята. Парнишка поднялся, отряхнул руки от песка и резво устремился к зарослям, находящимся не так далеко от главного пляжа, на котором все веселились. Вообще-то ему туда запрещали ходить всю его не такую уж долгую жизнь. Бабушка всегда грозила пальцем и говорила, мол, «там сидит водяной, кушающий детей» или же «там болото, которое засасывает всех ступающих в него». Поэтому мальчишка никогда не желал проверять эти слова. Но, на самом деле, ничего особенного в них не было. Обычное волнение бабушки за своего внука. Мало ли, что в этих камышах. Но раз Максим ловит жаб, значит там возможно находиться? Если с ним, конечно, всё в порядке.       Камыш режет своими острыми листьями кожу, поэтому раздвигать их приходилось поаккуратнее. Об этом уже сказали царапины, оказавшиеся на руках мальчика после того, как он несколько раз ухватился за растительность. Но заросли были не такими уж и густыми. Надо было лишь внимательнее смотреть под ноги. Осколки бутылок, ряска, всплывшие тела рыбок — всё это и не только лежало внизу, весьма напрягая. Ну ничего, уже виднелся конец этого камышового скопления. — Максим! — уже воскликнул мальчик, даже не видя друга впереди. Он всё ещё осторожно обходил какие-то железяки, осматривая их. Но ему же сказали, что товарищ тут — значит, авось, слышит.       Мальчик сделал последние шажочки и наконец стоял на ровной земле, покрытой травой. Взор поднял. И перед ним открылась впечатляющая картина: второй пляж, не менее живописный. Вода заросла жёлтыми кубышками, которых украшали синие стрекозы, ловко перелетающие с одной на другую. Две ивы, стоящие почти вплотную, возвысились над водяной гладью, свесив свою листву прямо над ней. Камыши с двух сторон окружили этот райский уголок. Пляж был значительно меньше главного, но от этого казался… Уютным? Возможно.       А прямо под деревом и вправду сидел Макс, вытянув ноги с берега прямо в воду. Но только он не ловил жаб. Рядом с ним сидела какая-то особа, которую мальчонка в очках никогда не видывал в их деревне: волосы кудрявые, чёрные, но неухоженные и спутанные в огромную паклю; потёртая рубашка в сине-красную клеточку; такие же потёртые холщовые бурые шорты; на ногах чёрно-белые грязные кеды. Неизвестная девочка. И она тоже не понимала, что за чужак вглядывается в неё, словно в инопланетянку. Почему-то девчушка увидела в вопросительном взгляде пожаловавшего угрозу и с опаской прижала к себе венок из кубышек, стебли которых пару секунд назад трепетно переплетала в умелых пальцах, двинувшись дальше от приближающегося незнакомца. — О! Кто пришёл! Не бойся его, он не обидит, — махнул рукой Тарасенко и хлопнул новую подругу по плечу, продолжив смотреть куда-то вдаль, в середину речки. — Тебя как зовут? — по-прежнему недоумевающе спросил мальчик. — А тебя? — тихонько, еле слышно шепнула девочка. Она будто бы пропустила слова Максима мимо ушей. Всё-таки чувствовала опаску. И почему она так пуглива? — Ботан. — Ботан? Это имя такое? — Да. — А как так? — Мама говорила, что меня так зовут, потому что я должен очень много учиться и читать научные книжки. Девочка немного успокоилась. Поняла, что это просто ровесник. Такой же беззащитный и маленький, как она. Очкарик присел рядом с ней, всё ещё обводя любопытным взглядом с ног до головы. Черты лица у незнакомки, как у мальчика, ей Богу. Не было бы длинных волос — Ботан бы точно не назвал её девчонкой. Но её он точно здесь не видел никогда. Им изучен весь посёлок и даже почти весь лес, но ни разу ему не приходилось встречать этой пришелицы тут. — Я Оливия. Оливия Стар, — сказала она, заправив прядь волос за ухо и продолжив умело заплетать лежащие рядом речные цветы в свой уже почти готовый веночек. Максим встал и пошевелил рукой в кармане, в итоге достав оттуда демо-кассету. — Держи, дедушка отдал, — сунул он презент подружке. — Сказал, что это кассета. И на неё можно будет записать какие-то видео. Или музыку. Что хочешь. Только надо будет дедушке сказать, он знает, как это делать. Оливия робко притянула подарок к себе, разглядывая его и вращая на пальцах. По лицу скользнула неловкая улыбка. — Спасибо. — А пошли ловить мальков? — вдруг подпрыгнул Макс, глядя на Стар. Обычно он звал Ботана с собой заниматься этими тщетным делом, но сейчас мальчик смотрел прямо на знакомую. Только на неё. Но она ответила ему взглядом, который показывал лишь то, что друг несёт какую-то чушь. Брови нахмурены, глаза серьёзные. — Ну, не хочешь — как хочешь! — бодро сказал он и рванул в реку с небольшого прибрежного мостика прямо одетым. Уже стоя в воде по пояс от него раздалось громкое «Э-э-эй, Ботан!». Но тому уже как-то и перехотелось. Он пододвинулся под иву ещё ближе, к Стар, и ответил отрицательным «Не хочу!». Друг кивнул и нырнул. Видимо, уже увидел косяк мальков. — Ты тут не бывала никогда? — спросил вдруг Ботан после некоторого времени молчания. — Нет. — А как ты тут оказалась? — Это секрет. Последние слова Оливии прозвучали неуверенно, будто она говорит не про просто секрет, а про военную тайну. Ботаника вырастили порядочным мальчиком. Он не стал допытываться, хоть и очень хотелось. Вместо этого он пожал плечами, прижавшись ближе к Стар. Вечер нагонял свой привычный холодок, даже летом. Двое сидящих на берегу совсем не понимали, как Максим продолжал находиться в речке. Хотелось греться у костра или сидеть дома, но никак не купаться и заниматься ловлей рыбок. Так и простыть можно. Но и расходиться тоже не было желания. Солнце садилось за горизонт всё ниже, но в этом присутствовала особенная атмосфера. Да и визг детей с другого пляжа ещё звенел во всём разгаре. — А ты здешний? — шепнула Ботанику Оливия. Почему-то она говорила тихо всё время. И выглядела весьма зашуганной. Она точно не договаривала что-то важное о себе. — Да. Хочешь, расскажу немного про деревню? — доброжелательно улыбнулся мальчик в ответ. Подруга ответила взаимной улыбкой и несколько раз быстро кивнула. Такое дружелюбие её заметно смягчало. И даже не скажешь уже, что пару секунд назад Оливия сидела нахмуренная и закрытая от внешнего мира, увлечённая лишь стеблями кубышек. — Вон там мой дом, — указал рукой Ботан назад, на холм. — Там живут мои бабушка и дедушка. Я приезжаю к ним каждое лето. Мама говорит, что еду отдыхать от учёбы. Но бабушка с дедушкой всё равно заставляют меня учиться и говорят, что если не буду, то вырасту глупым и необразованным. Но я уже привык. Больше всего у нас в в деревне мне нравится эта речка. Тут я веселюсь вместе с друзьями. Иногда они смеются надо мной и говорят, что я зубрила, но я не обижаюсь. За свои пять лет Оливия редко встречала таких хороших ребят. Обычно все засмеивали её за тот самый секрет, которым ей пока не хотелось делиться, но факт остаётся фактом. Именно поэтому секрет вскоре стал секретом. Сейчас она боялась о нём рассказывать, кучу раз подряд наступив на одни и те же грабли. — Потом могу тебя познакомить с ребятами, хочешь? — внезапно задал вопрос Ботан. Стар сменилась в лице вновь. Уголки губ опустились. В руке резко переломился стебелёк цветка, который она сплетала с другими. —Нет, — мигом отрезала она. Ботан снова смутился. Оливия чем-то была похожа на Маугли: неразговорчивая, будто немного диковатая. — Ну ладно, — как ни в чём ни бывало продолжил рассказ парень. — Вот там у нас родник. Там чистая вода, её можно пить, а ещë… Да, в его детской речи было мало конкретики про саму деревню. Но это неважно. Оливии интересно слушалось и подобное. — Я не дорассказал про речку. Тут мне очень нравится! — Ботан залыбился во весь рот. — На нашей речке всегда весело. Тут много лягушек. И рыбок. И утки плавали пару раз. Мы с мальчиками пытались накормить их пирожками. Они не взяли. — Утки хлеб едят, — хихикнула Стар, будто насмехаясь над нелепостью Ботаника и его дружков. Тот отмахнулся рукой, усмехнувшись в ответ.       А Ботан продолжал травить истории с его всех летних каникул. Поведал и про неудачную рыбалку на ветку; и про то, как однажды Максимка схватил жабу, а потом в слезах убежал домой, испугавшись, что у него будут бородавки; и про то, как они бегали сюда ночью смотреть звездопад. Про многое он успел рассказать. Оливия покорно слушала. Надо же, бывают на этом свете жизнерадостные ребята, у которых всё хорошо. Детские голоса за зарослями, кстати, утихли. Все разошлись, кажется.       Максим наконец поплыл к берегу. Мальков он, конечно, не поймал. — Вот, Настька, напридумывала про мальков. Как мне их ловить?! — негодуя выкрикнул он, дрожа всем телом от холода. Он присел рядом с парочкой друзей, нарушив вещание Ботана. Оливия снова повернулась к венку. Но просидела так недолго. Вскоре она поднялась с травы и зашагала к холму, прижимая к себе подаренную кассету. — Ты куда? — воскликнул Тарасенко ей вслед. — Домой. Уже темно.       Силуэт подруги быстро скрылся за камышами. А в темноте уж и вовсе ничего не видать. — Максим, а откуда она взялась? — тихонько поинтересовался Ботан у товарища. — Она мимо нашего дома проходила. Подружился. — Но её же никогда не было в нашей деревне. Макс задумчиво поднял взгляд вверх. Он ведь об этом и не думал. — Не спрашивал, — ответил вскоре он, хмыкнув. Ботан обернулся туда, куда ушла Оливия. Говорить ей ни о чём не хотелось, лишь слушать. А это напрягало. Почему она такая странная? Ладно, вопрос на потом. Сейчас ребята уже пожимали друг другу руки на прощание. На дворе ночь.