Путь к вершинам

Смерть Адольфа Гитлера встряхнула весь мир и Арийское Братство тоже. С началом беспорядков в Пакте Единства бомбардировки России прекратились и многочисленные правители и военачальники начали готовить свои армии для войны друг с другом. У фюрэра Вагнера началась какая-то депрессия в связи со смертью своего кумира - он закрылся в своем кабинете, много пил, неадекватно себя вёл и в целом мало участвовал в жизни государства. И это в такой-то ответственный момент! Все обязанности по руководству Братством на себя взял заместитель Вагнера Эрнст Грубер - такой же жестокий идиот, как и его начальник. Но Грубер отличался более рациональным взглядом на вещи - если Вагнер все оценивал через призму своих убеждений, то Грубер наоборот - сугубо прагматически. Поэтому с началом его фактического правления в Пермхайме все активизировалось - заводы заработали с небывалой мощью, колонны рабов заполонили улицы, туда-сюда шныряли армейские грузовики, груженые солдатами и вооружением. Короче, Грубер вёл тотальную подготовку к войне. Недавно армия генерала Шмидта сумела разбить башкир и отобрать у них кусок их земли, что было приятным знамением. Тристан Шмидт был самым доверенным лицом Вагнера в генералитете арийской армии, однако очень уж его не любил Грубер. Причин их взаимной неприязни никто не знал - кто-то говорил, что всё дело в давней ссоре, кто-то - что Шмидт в свои времена мог занять место Грубера. Как бы то ни было, но Груберу не нравилось, что поход арийцев вглубь Западной России может возглавить его недруг и он запланировал заменить его на Филиппа Лемана. Леман отличался от остальных генералов своей абсолютной апатией к происходящему в Братстве. Он сильно любил пользоваться своим привилегированным положением, козырять погонами в высшем обществе и травить байки о своих боевых подвигах. На деле же генералом он был неважнецким и руководил гарнизоном Пермхайма - одним из самых недисциплинированных подразделений армии Братства. Солдаты гарнизона вели себя подстать своему командиру. Несмотря на то, что он входил в Совет Братства, на его заседаниях он постоянно молчал, думал о своём, пару раз задремал - в общем не участвовал в политической жизни никак. Грубера кандидатура Лемана привлекала по двум причинам: во-первых, им было бы легко управлять, а значит обеспечить себе лояльность всей армии, а во-вторых Груберу уж очень хотелось убрать Шмидта, а кроме Лемана его место мог занять лишь Бальдур Гольц, который был его полной противоположностью - умелый и, что самое главное, амбициозный офицер. А такие Груберу были не нужны. На фоне интенсивной подготовки армии к войне проходил конфликт Грубера со Шмидтом - они начали активно лебезить перед безразличным ко всему Вагнером: Грубер желал отстранить Шмидта, а Шмидт - чтобы его оставили в покое. Совет также разделился по этому вопросу, Грубера стали оскорблять и обвинять в желании смещения Вагнера, пока тот со своими сторонниками саботировал работу вооружённых сил в попытке сфабриковать доказательства некомпетентности Шмидта. Особняком от всего этого безобразия, как всегда, стоял Зигфрид Шульц. С замаячившей угрозой войны его амбиции возросли и он был намерен воплотить их в жизнь. Он теперь возглавлял Гестапо и на него в скором времени ляжет огромная работа по зачистке новых территорий. Кроме того, популярность Шульца продолжала расти - он заимел себе множество сторонников в высших эшелонах Братства и даже двух высокопоставленных генералов арийской армии. Для Шульца все складывалось как нельзя отлично. - "Ладно, ребята, мне пора на заседание. Потом продолжим наш разговор." Шульц приподнялся из-за стола, накинул шинель и пожал руки всем присутствующим. Выйдя из ресторана, он встал на обочине дороги около каких-то людей и прикурил сигарету. Помахав спичкой и отбросив её в сторону, он повернул голову, дабы осмотреть своих случайных спутников. Ими оказались двое - девушка в старой красноармейской форме без опознавательных знаков, то есть в фуфайке цвета хаки, шапке-ушанке, кирзовых сапогах и штанах. На плече у неё висела винтовка Мосина с оптическим прицелом. Она как будто чего-то боялась - постоянно озиралась по сторонам, теребила ремешок ружья и вот недоверительно покосилась на Шульца. Около неё же стоял на удивление опрятный молодой человек: чистый, побритый, весь выглаженный и что-то активно записывающий в книжку. Шульц пыхнул сигаретой, с удивлением посмотрел в глаза девушке, от чего она резко отвернулась, и взглянул на дорогу. По ней как раз шла длинная вереница рабов, скованных друг с другом цепью. Вокруг неё кружилось несколько надзирателей на конях, которые с кнутами громко орали на несчастную колонну. Желая узнать, что это за человек, Шульц начал разговор: - "Великолепная картина, не так ли?" Парень поднял свои огромные глаза из книжки и посмотрел удивленно на Шульца, а затем заговорил на ломаном русском. - "Вас восхищает этот ужас?" - "Ну почему же ужас. Это же не люди. Так, просто расходный материал, - Шульц вставил в зубы сигарету и вложил руки в брюки, отодвинув подолы шинели, так что его опознавательные знаки стало хорошо видно, - Они работают, чтобы могли хорошо жить мы с вами. Таков их удел." Парень повысил голос: - "И чем же они хуже нас?!" Шульц снова удивленно на него посмотрел: - "Как это "чем"? Происхождением!" - "Вы рассуждаете как нацист" - "Ну так я и есть... - Шульц замялся, - Собственно, а кто вы такой? Я вас раньше не видел здесь. Вы из других городов Братства?" Парень собрался было ответить, но его спутница, до этого тихо наблюдавшая за дискуссией, внезапно вклинилась в разговор: - "А вас это так сильно волнует? Может вы нам скажете сперва своё имя?!" - "Я Шульц, руководитель Гестапо." - "Ага, а я тогда начальница НКВД!" - "Полегче, девочка. Я вообще-то здесь..." Тут девушка подошла к Шульцу вплотную и вскинула ружьё: - "Я тебе не девочка, ублюдок!" Между ними появилась рука, оттолкнувшая женщину от Шульца. Теодор, держась за кобуру, выставил вторую руку вперёд: - "Уважаемая, субординацию соблюдаем! Вы знаете, с кем говорите?!" - "Сопляк, скройся, пока взрослые разговаривают!" Теодор ахнул и решил было выхватить свой Люгер, но девушка стремительно ударила его прикладом по лицу, отчего он упал без сознания. Из ресторана выскочили два офицера и набросились на неё, но она умело положила первого ударом приклада в живот и второго локтем по лицу. Шульц, как и вся вереница рабов, с интересом наблюдали за происходящим, один лишь парень стоял и трясся. Когда офицеры легли, с дороги подскочили два конвоира на конях, один из которых хлестким ударом кнута оглушил девушку, а второй подошёл сзади, перекинул кнут ей через шею и крепко стянул, обезоружив и успокоив её. Она даже немного приподнялась с земли, облокотившись на коня. Тогда первый конвоир вскинул винтовку, как вдруг её спутник громко заверещал, умоляя их остановиться. - "Стоп!" Шульц стрельнул бычком и прекратил представление. Он подошёл к девушке. Она держалась за стянутый на её шее кнут и тяжело дышала, смотря на гестаповца с нескрываемым презрением. Шульц погладил её по щеке, как вдруг она нашла в себе силы ударить его коленом. Шульц согнулся, конвоир ещё сильнее стянул кнут, подняв её с земли и начав душить. - "Да погоди ты, солдат!" Гестаповец снова вступился за неё. Приподнявшись, он сказал: - "Люблю дам с характером. Отпусти её." Кавалерист откинул кнут, девушка свалилась на землю и закашляла, парень сел около неё. - "Чтоб в Пермхайме я вас больше не видел. Даю вам час на то, чтобы покинуть Братство" Шульц отпустил конвоиров. Девушка подняла свою винтовку, парень старательно хотел её увести, но она напоследок язвительно бросила Шульцу: - "Отчего такое великодушие?" - "Величие императора - в умении прощать" На это она ничего не ответила. Ещё немного посмотрев на Шульца, она поддалась уговорам своего спутника и они спешно скрылись за поворотом. Теодор очнулся и Шульц помог ему подняться. - "Ну и нахрена мне такая охрана, которая не может даже с девкой справиться?" - улыбаясь спросил Шульц - "Она меня врасплох застала, герр Шульц!" - "Да ладно тебе, просто признай что тебя одолела баба!" Машина была подана и Шульц со своим телохранителем удалились в правительство. Боль в районе бедра до сих пор ощущалась. Шульц поглаживал больное место и вспоминал ту девушку. С улыбкой вспоминал. А в феврале 1964 года началась война. Пока Грубер и Шмидт грызли друг друга, Шульц потянул за ниточки и командующим вместо Шмидта внезапно назначили Шварценбаха, который теперь стал товарищем Зигфрида. Во главе новой полурабской армии, прекрасно вооруженной стараниями рабов же, он стремительно разгромил Березники и Башкирию. Пока армия Братства собиралась на границе с Вятским княжеством, Шульц занимался новыми территориями. С Березниками было сложно. Фанатичные младороссы, преданные своим идиотским убеждениям, продолжали сопротивление до начала мая. Шульц затребовал расширение штата Гестапо, после чего лично участвовал в карательных экспедициях. В глухом лесу вблизи поселка Шахта и было найдено их последнее убежище. На дворе стоял апрель, снег таял и лес стал буквально непроходимым. Однако гестаповцы во главе со своим руководителем упорно пробирались через талые сугробы в кромешной тьме. Отряд в тридцать человек двигался тихо - один человек шел с фонарем спереди, второй - сзади, чтобы никого не потерять. Младороссийские партизаны рассчитали, что в такую погоду сюда никто не сунется и даже не расставили караул. И вот вглуби леса замаячил огонек. Арийцы потушили фонари и приблизились к нему. Это был крупный холм с входом внутрь - раньше здесь, видимо, была шахта, которую партизаны переоборудовали в бункер. Перед входом стояли палатки и костер, около которого грелись шесть человек, выпивая спирт и задорно что-то обсуждая. - "Так. Я делаю первый выстрел, после чего с громкими криками вы врываетесь в лагерь и убиваете всех, кого видите. Всем ясно?" Отряд кивнул указаниям Шульца и он подкрался поближе. Нацелившись пистолетом в одного из сидящих, он спустил курок. Партизан свалился на спину и арийцы выпрыгнули из темноты, яростно крича и расстреливая палатки. Уже через три минуты выживших не осталось - эффект неожиданности сделал свое дело. - "Герр Шульц, будем зачищать шахту?!" - "Да нахрен оно нам нужно? У меня есть идея получше..." Вход в шахту солдаты обложили растяжками из многочисленных гранат, скреплённые меж собой. Одну провели к Шульцу и получился этакий детонатор. - "Дайте мегафон, - Шульцу вручили мегафон и он закричал в темноту шахты, - Казембек! Я знаю, что ты там! Я даю тебе и всем остальным минуту! Если не выйдете - мы похороним вас там!" - "А вы гарантируете мне безопасность?!" - раздалось из темноты шахты По арийским рядам прошел смешок, Шульц ухмыльнулся и сказал Теодору: - "Ага, а ещё адвоката и справедливый суд" Теодор хихикнул и Шульц продолжил. - "Конечно гарантируем! Слово арийца!" Несмотря на то, что Казембек воевал с Братством уже много лет и хорошо знал его членов, он почему-то поверил и вышел из шахты с поднятыми руками. Тогда Шульц дернул за нитку, чеки послетали с гранат и раздался оглушительный взрыв, разорвавший Казембека на куски. Его кровь обагрила землю перед входом в шахту метров так на 5. От такой мощности земля затряслась и вход завалило камнями, навсегда оставив там затаившихся младороссов. Уже позднее Шульц узнал, что в таких бункерах они прятали своих женщин и детей, а сами жили в палатках снаружи. Но его это мало волновало. А вот с Башкирией гестапо разобралось куда быстрее. На оснащенных пулеметами джипах солдаты Шульца быстро загнали всех сопротивляющихся из степей в леса. По поводу башкир доктрина Братства, да и взгляд самого Шульца был однозначен - уничтожение, а потому никаких рейдов не потребовалось - гестаповцы просто выжигали леса, выкуривая оттуда партизан. А затем началась долгая война с Вятским княжеством. Шульц помнил, как уже столкнулся с ними. Кованный железный крест, пародия на германский, до сих пор красуется на его груди как напоминание о том подвиге. Теперь же пришло время для полномасштабной войны. Шварценбах принял решение использовать мобильные отряды для окружения царистских войск и быстрого прорыва к самой Вятке, то есть скопировал тактику Вермахта со Второй Мировой и, на удивление, она сработала. Несмотря на то, что у Братства была лишь одна моторизованная дивизия, арийцы активно использовали кавалерию и уже спустя месяц после войны царисты лишились в котлах трех дивизий, одна из которых была полностью истреблена, а две другие были взяты в плен и Шульц руководил их перевозкой в трудовые лагеря. В итоге уже в скором времени фронт посыпался, царисты бежали, оставляя снаряжение, заботливо подбираемое арийцами. Вятку обороняли новообразованные юнкерские войска - гвардия царя, лучшие из лучших. Но Шварценбах не стал брать её с наскока, вместо этого предпочитая разбомбить город из их же собственных пушек. Спустя неделю активных обстрелов представитель царя Солженицын вышел к арийцам с белым флагом - Вятка легла к нашим ногам. А царь исчез и гестапо Шульца очень сильно пыталось его найти. Но, к сожалению, безрезультатно. - "Наши успехи на фронтах действительно ошеломительны! Прямо сейчас мы громим последние остатки архангельских коммунистов! Вскоре мы овладеем половиной Западной России!" Грубер буквально прыгал от радости. Он видимо рассчитывал, что фюрэр его похвалит за такое умелое руководство. - "Не забывайте, Эрнст, благодаря чьим усилиям мы имеем многочисленную и хорошо вооружённую армию, которая и громит наших врагов" - Шульц прервал радость Грубера. - "Да всё я помню, Шульц. Ваши рабские войска показали себя на высоте, как и вы во главе Гестапо." - "К слову о рабских войсках. Я считаю, что мы должны развернуть набор в армию на оккупированных территориях. По моим подсчетам, мы можем увеличить наши войска в три раза..." Внезапно дверь в зал заседаний открылась и в неё вошёл Гутрум Вагнер, сложив руки за спиной и высоко подняв голову, с невозмутимым выражением лица. Хотя он и пытался выглядеть величаво, на деле же все отлично видели его растрепанную бороду и прическу, мятый мундир и мощный запах перегара. Он молча прошел к голове стола, Грубер уступил ему место и Вагнер сел в свое кресло. Откинувшись на спинку и смотря вверх, он спокойно начал говорить: - "Шульц, разрешите у вас поинтересоваться, с какого такого перепугу вы принимаете важные решения без моего ведома?" - "Какие решения, майн фюрэр?" - "Почему вы сместили Шмидта с руководства армией вторжения? Я такой команды не давал." - "Я посчитал, что Шмидт некомпетентен. В конце концов, генерал Шварценбах отлично справляется, вы же сами видите." - "Кто вам право дал считать? Такие вопросы могу решать я и мой заместитель. Эрнст, вы давали разрешение на замену командующего?" Грубер отрицательно помотал головой - "Так тогда КАКОГО ХРЕНА ВЫ СЕБЕ ПОЗВОЛЯЕТЕ?!" - Вагнер сорвался на крик, наклонившись к столу и ударив по нему руками. Но Шульц был уже не той загнанной мышью, что год назад. - "Я попросил бы вас на меня не орать, герр Вагнер!" Совет зашептался. Как он посмел назвать фюрэра не фюрэром? А Шульц продолжил: - "Я же вам сказал, что Шварценбах отлично справляется со своей задачей! Зачем обтирать уже решенное дело?!" И Вагнеру было нечего ответить. Тогда он перевёл тему на максимально неприятную для Шульца: - "Я тут услышал, что вы намерены начать призыв с оккупированных территорий? Так вот я против такой инициативы. Мы сейчас воюем с Западнорусским фронтом, верно? На его землях живут коммунисты, вы собрались их что-ли в армию призвать? Моя директива как правителя Арийского Братства - земли фронта зачистить. Не оставлять ни единого красного в живых. А ваш заместитель Шнайдер за этим проследит." Вагнер был готов навредить своему же государству, лишь бы совладать с Шульцем. Он рассчитывал, что Шульц с его политикой по защите унтерменшей не станет исполнять этот приказ. И Шульцу очень не хотелось. Но его амбиции были куда сильнее. Они и победили в его внутренней моральной борьбе. По Ухтинскому и Плесецкому району прокатилась война жесточайших арийских репрессий. Шнайдер возглавил их лично - он и его каратели выжигали целые населённые пункты. А Шульц молча сидел в своём кабинете, запивая горе вятской водкой. Сколько же истинных арийцев сегодня погибли из-за него? Ну ничего, он отомстит за них всех. За всех... Ближе к часу ночи пьяный, что называется, "в дрободан" Шульц выкатился в коридор и, надо же было так случиться, наткнулся на Грубера. - "Ах вот ты, сволочь!" Шульц схватил его за грудки мундира. - "Я-то тут причем? Приказ отдал фюрэр, не я. Пустите меня, Шульц!" Он ударил Шульца по рукам и тот отпрянул, но затем взревел: - "Ты на кого руки рас-спускаешь?! Да я тебя щас..." - и Шульц схватился за кобуру Грубер тут же схватился за свою. Около минуты они стояли, смотря друг на друга - Грубер с дрожащими руками, Шульц качаясь из стороны в сторону. Тут вдруг Шульц выдернул пистолет из кобуры, но не совладал с ним и уронил его на пол. А затем, попытавшись поднять, повалился сам. У Грубера с реакцией было плохо. Было бы чуть лучше - Шульц бы уже лежал с простреленной головой. Эрнст не успел выстрелить и засунул пистолет обратно. Он подошёл к Шульцу, отпнул от него пистолет, а затем сильно пнул по лицу. - "Будь мы в другом месте - я бы тебя живьем закопал, пьяный идиот." Грубер зашагал прочь, а Шульц кое-как ввалился в свой кабинет и упал на пол, заснув мертвым сном. Армия Братства в скором времени заняла Самару, что привело к коллапсу Комитета Освобождения Народов России. Шульц участвовал в победном параде, ведь с оккупацией Самары у ног Братства оказалась вся Западная Россия. Но вскоре радость прошла и настало время для дел - генерал Власов и его шайка сумели скрыться и их нужно найти. Тут-то гестапо справилось прекрасно - лидеры КОНР были замечены неподалеку от границы немецкого Волгаштадта. Остатки власовской армии закрепились там и готовились бежать через границу. Туда и направился оперативный отряд гестаповцев. - "Вот зачем нам оружие нужно? Вы ещё собираетесь воевать за немцев, которые сейчас грызут друг друга и не помогли нам в борьбе с этими сумасшедшими? - генерал Октан активно сопротивлялся плану Власова вывезти в Германию остатки оружия и армии, - Я считаю, нам нужно брать деньги. Все нажитые нами богатства! Будут деньги - сможем и на новом месте устроить достойную жизнь!" - "Хорошо, Миша. Вот представь себя на месте немецкого пограничника. Ты встретил караван из России, гружёный золотом. Ты бы его просто так пропустил, за небольшую взятку?" - "Нет конечно, я что, идиот? Договорился бы со своими, убрали бы русских и забрали всё себе!" - "Вот. А теперь давай подумаем, что сделают пограничники, когда мы к ним приедем?" Буняченко вправил Октану мозги. Тот немного покумекал и с искренним возмущением произнёс: - "Вот сволочи!" - "В принципе правы оба. Я предлагаю взять по половине того и другого, причём так, чтобы и нашим парням место осталось. Будем там с армией - погранцы не вступят в конфликт." - Милетий Зыков предложил компромиссный план - "Вот это хорошая идея. Так и поступим." - Власов с ним согласился. В глухой приволжской деревне остатки власовской армии активно грузили грузовики оружием и ценностями, которые успели увезти из Самары. Вдруг раздался выстрел, скосивший генерала Трухина, следившего за погрузкой, наповал. Началась суматоха и пальба - из леса, окружавшего деревеньку, выскочили гестаповцы. Лидеры КОНР повыбегали из штабной избушки. - "Быстро по машинам, быстро!" - появился откуда-то Жиленков и погнал всех в сторону колонны, которая уже отбывала. Генерал остался прикрывать отход своих лидеров с винтовкой, успел убить двоих, но очень скоро был скошен выстрелом в голову. Несмотря на свой возраст, Октан бежал необыкновенно быстро. Он сразу приметил грузовик с золотом и запрыгнул в него, согнав водителя. Зыков сел на пассажирское, Буняченко ловко запрыгнул в кузов и поднял за собой Власова. Дернув рычаг передач, Октан с ревом тронулся и помчал вперед. - "Милетий, принимай!" - из окошка в кузов грузовика в кабину просунулся МР-40 вместе с ремнем, обвешанным магазинами. Зыков схватил автомат, передернул затвор и высунулся в окно. До этого никто не замечал, что Октан такой хороший водитель. Либо просто жажда сохранить золото открывала в нём новые горизонты. Но так или иначе он ловко маневрировал на загруженном грузовике через людей, взрывы, воронки и разорванные автомобили. Выезд из деревни перегородил гестаповский джип, трое арийцев с винтовками начали стрелять по власовцам, но Зыков зажал курок и градом пуль положил всех троих, после чего Октан протаранил джип и покинул деревню. Но было бы слишком просто, если бы гестапо отпустило их восвояси. На мотоциклах и джипах они рванули в погоню. Буняченко вооружился таким же ПП и из кузова отстреливался от преследователей. Мотоциклисты норовили подъехать поближе и закинуть гранату в кузов, но Буняченко метко сбивал всех, кто рисковал приблизиться к грузовику. Главной опасностью стал джип со встроенным на нём пулемётом. Гестаповцы начали поливать грузовик пулями, но из кабины высунулся Зыков и очередью снес пулемётчика. Однако после такого обстрела власовцы легко не отделались - сам генерал Власов получил пулю в живот. Буняченко бросил автомат и зажал рану своему лидеру, пока Зыков пытался отстреливаться от вездесущего гестапо. И КОНРу повезло. Они сумели перебить всех преследователей и покинуть лес. В приволжской степи, в паре километров от границы, грузовик остановился. - "Держитесь, Андрей Андреевич. Мы с вами ещё возродим КОНР в Германии, а потом вернёмся и порвём эту арийскую шайку-лейку, я вам обещаю" - Буняченко старался как мог успокаивать Власова, но тот уже принял свою судьбу. - "Сергей, дальше КОНР возглавишь ты. На эти средства из грузовика в Берлине возродите наше дело..." Зыков встал рядом и закурил. Казалось, у него шли слезы. Октан тем временем вышел из кабины, громко хлопнув дверью. Вытащив из-за спины револьвер, он взвёл курок. А затем, выйдя из-за грузовика, он выстрелил прямо в голову Буняченко, который рухнул на раненого Власова. Зыков успел лишь поднять глаза на Октана, как получил три пули - две в живот и одну в шею - и замертво упал рядом. А Власов был ещё жив. Октан подошел к нему, направил револьвер прямо в лицо и, сказав "Простите, генерал. Просто бизнес, ничего личного.", выпустил пулю в лоб своему лидеру. - "Так вот значит как люди в Европе-то живут!" Джип Шульца несся по улице Хельсинки, Теодор сидел за рулем. Сегодня армия Братства вошла в столицу Финляндии и Шульц решил стать тем, кто объявит финскому правительству ультиматум. Вот они подъехали к зданию правительства, перед которым арийские солдаты выстроили всё финское военное правительство. Шульц деловито вышел из джипа, медленно прошел к финнам и с нескрываемой радостью сказал: - "Господа финны! Мы вам в четвертый и последний раз предлагаем сдать нам наши земли. Если же вы откажетесь, - Теодор повернул пулемёт джипа на них, - То мы ваш город сравняем с землей! На размышления вам минута." И финны согласились. Таким образом объединение Западной России арийцами было завершено. Вагнер на весь мир заявил о нашем существовании и теперь наше государство называлось Очищенное Арийское Братство. По случаю победы над дегенератами по всей стране начались празднества. Различные заведения были забиты под завязку, пускали салюты, по улицам ходили пьяные и весёлые солдаты, с легкой руки Шульца сегодня даже всем рабам на производствах был организован выходной и выданы базовые предметы для праздника - бутылка водки и огурчики на закусь. Все Братство праздновало. В Пермхайме любимый ресторан Вагнера "Берлин" был занят высокопоставленными членами Братства, где они радостно пили, веселились, танцевали - отмечали, в общем. Ближе к часу ночи Шульц уже был поддатый. Справа от него лежал лицом в салате генерал Шварценбах, слева - пьянющий Эрнст Грубер активно наливал сидящему около него Шнайдеру, который только пришел. Напротив сидели в обнимку генералы Гольц, Шмидт и Леман и громко орали "Эрику". Они не знали слов и половину песни пели на выдуманном языке. Шульц встал из-за стола и захотел проветриться. Теодор сидел за отдельным столиком с телохранителями других членов Братства. Он посмотрел на Шульца и собрался было встать за ним, но Зигфрид махнул ему рукой: мол, сиди. На ходу прикуривая папироску, он не заметил, как напоролся на кого-то. Подняв глаза, Шульц увидел её. Волосы белые, как снег, аккуратно остриженные по плечи, глаза цвета изумруда, маленький носик, тонкие губы. Она посмотрела ему в глаза, ахнула и опустила взгляд, начав бормотать: - "Простите, прошу, герр Шульц!" - "Вы что себе позволяете!? Обладательница таких прекрасных глаз просто не имеет права извиняться" Она подняла глаза и смущенно улыбнулась. А затем осмотрела Шульца. Видел бы он себя со стороны, конечно - растрепанные волосы, плывущий пьяный взгляд, дымящаяся папироса в губах, искривленных в самодовольной ухмылке, руки в брюки, расстегнутый мундир, облитые водкой брюки и фирменная "пьяная стойка" - расставленные широко ноги и отклонение спиной назад, как будто достаточно наклониться ещё немного и он рухнет навзничь. Но себя он ощущал Казановой. Эта девушка сегодня будет его. - "Девушка, а как вас величать?" - "Катя..." - "Катя, Катя, Катери-и-и-на..." - Шульц завыл, - А вы тут с кем-то из братьев?" - "Да нет, я здесь официантка" И точно - по её одежде все было понятно, но пьяный гестаповец внимания не обратил. Ну тогда, раз уж она рабыня, то всё ещё проще. - "Катенька, я здесь человек не последний, а потому с этого момента моим приказом вы освобождены от работы. Если ваш начальник будет возмущаться - скажете ему моё имя. Плата за это - скрасить мне эту прекрасную ночь. Как вы на это смотрите?" - "Ну, хорошо..." - она кротко улыбнулась. Они вышли во двор ресторана, над которым стоял такой проклятый смог, что Шульц понял, почему хозяин заведения запретил всем курить внутри. Около десяти офицеров разной степени опьянения стояли и смолили сигареты в разных частях двора. Шульц же отвёл девушку правее от двери и закурил сам. - "Смотря на вас, я понимаю, насколько несостоятельна доктрина нашего великого фюрэра, - заплетающимся языком начал Шульц, смотря прямо в глаза стесняющейся Кате, - Если ваша внешность - не арийская, то чья вообще арийская? Почему вы оказались в рабах?" - "Мой муж заподозрил меня в измене и в качестве наказания сослал сначала на рудники, а оттуда меня выкупил директор этого ресторана. Он говорит, им нужны красивые девушки в заведение." - "Ваш муж - настоящая сволочь. Скажите мне его имя. Раз у него есть полномочия ссылать людей в рабство - я его точно знаю." - "Эрнст Грубер..." Шульц мгновенно отрезвел и выронил сигарету из зубов. Этот ублюдок не дает ему покоя нигде. - "Будь я проклят..., - Шульц схватился за кобуру и вспомнил, что сюда нельзя было с оружием, - Я его сейчас придушу пойду" Шульц рванул в сторону входа, но Катя схватила его за руку. Теплая, маленькая женская ручка остановила весь гневный порыв гестаповца. Он обернулся, она внезапно прижалась к нему и заплакала: - "За меня ещё никто не был готов убить... Но не надо, прошу вас. Не надо..." Шульц тихонько положил свои руки ей на щеки и приподнял её лицо. Заплаканные зеленые глаза вызывали в нём чувство необузданной ярости и желание убить Грубера, порвать его на части. Как он мог? Такое прекрасное создание - и в рабство? Да ещё и на рудники?! Но в то же время этот кроткий взгляд успокаивал его. Ему хотелось обнять эту девочку и не отпускать никогда. Но она сама проявила инициативу, подарив ему легкий поцелуй в губы. Так быстро? А впрочем Шульцу не хотелось больше думать. Он схватил её за руку и они вошли внутрь, вбежали на второй этаж и уединились в комнатах, созданных тут специально для этого. Шульц швырнул Катю на постель и начал расстегивать свой мундир. Она страстно смотрела на него, оголяя рукой свою ногу, на которой был надет прекрасный черный чулок. Шульц уже был готов захлебнуться слюной, появилось желание разорвать к чертям этот мундир и слиться с ней в животном экстазе. Дальше все произошло слишком быстро. На конце чулка, то есть в районе бедра, у Кати оказалась дамская кобура, из которой она ловко извлекла маленький револьвер, взвела курок и выстрелила в грудь гестаповцу. В ушах засвистело, Шульц упал на спину, но хотя пуля прилетела в сердце, он был ещё жив. Катя подошла к нему и наставила револьвер на лицо, как вдруг Шульц схватил её за ногу и дернул с такой силой, что она упала на пол и ударилась головой об угол кровати. В полубессознательном состоянии Шульц привязал её руки ремнем к изголовью кровати, сел сверху и сильными ударами по щекам привел девушку в чувство. - "Кто тебя нанял, шлюха?!" Ответа не последовало, тогда Шульц начал её душить и наемница поддалась очень быстро, выкрикнув то самое имя, которое он и ожидал услышать. Чертов Грубер. Надо же было так заморочиться? Причем ещё и на таком празднике! Ничего святого нет у этой мрази! И хотя Шульц услышал, что хотел, он все равно добьется своего. Раз на выстрел до сих пор никто не прибежал, значит на этом этаже никого нет, а шум снизу слишком сильный. Он стянул с Кати чулки и замотал ими её рот, а затем жестоко изнасиловал, в конце придушив подушкой. Шульц покинул ресторан абсолютно потерянным. Он шёл по ночной улице Пермхайма, безостановочно курил и много думал. Война с внешними врагами окончена и теперь наступает война с врагами внутренними, причем они даже не стали ждать хотя бы конца праздника. Шульцу предстоит перебить их всех и самому занять трон фюрэра. И он ни перед чем не остановится. Остановившись на минуту, он погладил то самое место, куда ему прилетела пуля. А затем снял оттуда железный крест и взглянул на него - пуля застряла в нём. Как хорошо, что за неимением других металлов, в Братстве награды куют из чугуна! И надо же было ещё так попасть! Значит кто-то наверху видит, что Шульцу ещё рано уходить. Он поднял глаза в звездное небо. Они наблюдают оттуда. Наши древние Боги во главе со своим предводителем Перуном смотрят на Шульца и ждут, когда он выполнит миссию, заложенную в него ими.