В часы после занятий

Когда родители пришли домой, было уже поздно. Я заперся в комнате, чем немало их напугал. Сославшись на плохое самочувствие, я с облегчением вздохнул, потому что не придется им ничего объяснять. Как же я был глуп. – Докча, что с тобой?! – Мама в ужасе отпрянула от меня. Я сонный разлепил глаза. – Я настолько плохо выгляжу по утрам? – Мама подошла и стала вертеть мое лицо в своих мягких на удивление сильных руках. И тут до меня дошло. – Ой, мам, ничего страшного! Черт, я надеялся, что заживет, но видимо синяки слишком… – Дурачок, такие ушибы за один день точно не пройдут! Ты с кем-то подрался?! – Персефона, не наседай на него. – Папа вошел на кухню и подмигнул мне. – Возраст такой, может и подрался, за девчонку какую-нибудь. – Я смущенно кашлянул, а мама подскочила к мужу и схватила его за галстук. – Аид, да как ты можешь быть так беспечен?! Твоего сына побили, а ты!.. – Аид поцеловал Персефону, и женщина растаяла. – Черт, ты знаешь как меня успокоить. – Папа рассмеялся и помахал мне, захлопывая дверь. – Вечно он такой, – проворчала мама, отпивая свой любимый чай. – А ты, – она строго указала на меня пальцем. Я виновато почесал в затылке. – Не смей больше так меня пугать. Совсем не любишь маму? А обработать все эти ушибы?.. – Об этом не беспокойся, мне друг помог, – я вцепился в бутерброд. – Он меня и вытащил из передряги. – Мама посмотрела на меня странным взглядом, под которым я смутился. – Приведи его в гости как-нибудь, хочу сказать ему спасибо. Я быстро разделался с завтраком и умчался в университет. На полпути меня встретил… Ю Джонхъюк. – Какого черта ты караулишь меня на пути в университет?! – Я громко крикнул Джонхъюку, на что тот сморщился. – Не ори, и без тебя голова болит, – он шел со мной в один шаг. – Раз на тебя теперь возможно нападение, мне стоит быть рядом. – Зачем? – Я кинул на собеседника непонимающий взгляд. Парень вздохнул, будто я трехлетний непонятливый ребенок. – Если тебя снова зажмут в переулке и начнут избивать, ты и пальцем пошевелить не сможешь, только своим идиотским языком. – Я смутился и шикнул на него. – И что, ты теперь в мои телохранители заделался? Джонхъюк просто ответил «Да» и продолжил идти рядом, сколько бы я не пытался отбиться. Уже на подходе к университету, я смирился с постоянным присутствием постороннего человека в моем пространстве. Ладно, в какой-то степени он прав, и меня действительно нужно «оберегать». Но когда он решил сесть прямо за мной, согнав одноклассника своим непреклонным «Я буду сидеть здесь», я передумал. Жгучий взгляд на шее стал обжигать еще сильнее, не позволяя мыслям хоть мало-мальски собраться в кучу. Во время перерыва я попытался отбиться от него, но быстро сдался. Я пошел в кафетерий, стараясь игнорировать Джонхъюка, который шел за мной, как щенок. Я вздрогнул от такого сравнения. Хан Союн и Ли Гильюнг что-то увлеченно смотрели в телефоне первой на нашем обычном месте. Я отвлек их учтивым кашлем, падая на диванчик напротив. Джонхъюк уселся рядом, как ни в чем не бывало. Друзья подняли взгляд на меня, потом перевели на моего одногруппника, потом обратно, и так несколько раз. Затем они одновременно заговорили. – Джонхъюк-таки тебя избил? – Хен, почему этот ублюдок здесь? Парень рядом громко хмыкнул, и я пнул его под столом, вскидывая руки и мотая головой. – Нет, он наоборот меня спас, и Гильюнг, что за ужасные слова ты говоришь? – Мальчик повернулся к Союн, и они вместе переглянулись с видом: «Да, мы так и думали», растягивая губы в широких улыбках. Я непонимающе уставился на них. – Да-а, хен действительно такой. – Что? Я? Какой я? – Джонхъюк хихикнул со всей этой ситуации, и я снова пнул его. Он злобно зыркнул на меня, отвлекаясь от своего чая. – Да-а, Гильюнг, ты абсолютно прав. – Хан Союн даже вытащила чупа-чупс ради этих слов. Это уже что-то серьезное. – Эй, я вообще-то здесь, объясните, что прои… – Ты по мальчикам, – они сказали это одновременно таким тоном, будто говорили о погоде или о том, какой сегодня день недели. Я прикусил язык и закашлялся, а Джонхъюк подавился чаем. Я почувствовал, как покраснел до корней волос. Мальчик с подругой начали дико смеяться, а я попытался отнекиваться охрипшим голосом, как-то оправдывая себя. Джонхъюк хлопнул меня по спине, как будто пытался выбить позвоночник. – Да ладно тебе, Докча. Я все понимаю, я ведь неотразим. – Этот ублюдок… Мои друзья залились новым приступом истерического хохота, а я покраснел еще сильнее, хотя казалось, куда больше. – У тебя самооценка до небес, или выше? – Я пробормотал, смотря в стол. – И с фига ли ты должен мне нравится, если я знаю только о том, что ты можешь взглядом дыру просверлить? О, ну еще о том, что ты битый год сидишь на первом курсе. – Одногруппник вмиг посерьезнел, и я ойкнул. Кажется, задел. – Ты же говорил, что хочешь отблагодарить меня. Купишь мне кофе и мы поговорим. – Как он может говорить об этом так спокойно?! Союн и Гильюнг протянули громко: «О-о-о, свида-анка», заставляя меня бросить на них яростный взгляд. Нет, они все точно надо мной издеваются! Я стал выбираться из-за стола, но Джонхъюк отказался меня выпускать и прижал к креслу. Он положил на свободную руку голову, другой прижимая мое бедро к дивану. – Я не сделаю тебе ничего плохого, чтобы ты ни думал. Докча, я действительно хочу тебя защитить от тех мудаков. И узнать поближе. – Он впервые улыбнулся, и я подавился воздухом. Красивая улыбка, но как же я хотел увидеть ее в других обстоятельствах. – Джонхъюк, ты что, набиваешь мне свидание? – Мой вопрос прозвучал больше жалобно, чем насмешливо. Все за столом на мгновение затихли. – Да, – прозвучал уверенный ответ.