Восемь оборотов

Когда они выбрались наружу на следующее утро, их встретила очередная неожиданность. Вот только отнести ее к загадкам планеты было довольно сложно — в нескольких десятках шагов от их шаттла теперь находился… другой шаттл. Чужой. Абсолютно не похожий ни на «охотника», ни на неруанских истребителей. Он был значительно больше, имел довольно изящную каплевидную форму, а обшивку украшали крупные, слегка выпуклые символы. Альбин спрыгнул на песок и невольно присвистнул, окинув взглядом неожиданное зрелище: — Рога мне в рот! Террас, спрыгнувший следом, тоже на секунду замер. — Пожалуй, это действительно сюрприз. — Это еще мягко сказано, — пробормотал Альбин. — А в твоей посудине качественная звукоизоляция. Когда челнок приземлился, мы даже не проснулись. — Да уж… — Альбин не сводил глаз с чужого корабля. — Я и не предполагал, что она настолько… качественная. Он нервно взъерошил волосы. Все, о чем он мог думать — появление чужака давало призрачную, но все-таки надежду убраться отсюда. Или хотя бы связаться с базой. Если, конечно, в этом шаттле не обитают жуткие монстры, не имеющие никаких представлений о взаимовыручке. — Неужели нам повезло? — тихо сказал он, обращаясь скорее к самому себе, чем к неруанцу. — Или не повезло кому-то другому, — комментарий последнего не заставил себя ждать. — Например, тем, кто в этом челноке. Если они вообще живы. В любом случае, я бы не спешил с выводами. — Думаешь, это тоже аварийная посадка? — Вероятность иного так мала, что я бы ее даже не рассматривал. Альбин и сам понимал, что это самое вероятное объяснение, но, чтобы убедиться, следовало, как минимум, подойти ближе. Пока не было ясно, поврежден ли шаттл, и, если поврежден — насколько сильно. Живы ли те, кто находится внутри? Кто они? И, если живы, как отнесутся к неожиданным гостям? Вопросов было слишком много; нащупав на бедре излучатель, который он на всякий случай все же носил, Альбин двинулся вперед. — Будем надеяться, что эти ребята живы и дружелюбны. И что со связью им повезло больше, чем нам. Неруанец ничего не сказал; нахмурившись, он молча зашагал следом. Спустя несколько секунд он обогнал Альбина и возле чужого шаттла оказался первым. Вблизи челнок производил впечатление еще большей элегантности и изящества — все его контуры, казалось, стремились к гармонии и завершенности, а темно-серая обшивка отливала на солнце то лазурью, то серебром — в зависимости от ракурса. Остановившись в нескольких шагах, Террас неожиданно жестко взял Альбина за локоть и заметил: — Мы не знаем, чего ждать. Те, кто внутри — тоже не знают. Чего ждать от нас, я имею в виду. Если большая часть систем в шаттле исправна, они нас видят. — Но игнорируют, — усмехнулся Альбин. — Да ты мастер констатировать очевидное. Ладно, нам в любом случае терять нечего, придется быть незваными гостями. — Вероятно. Они секунду помолчали, глядя на задраенный люк, затем быстро переглянулись и практически одновременно шагнули вперед. Чтобы преодолеть оставшееся расстояние, хватило нескольких секунд; подойдя к люку, Альбин осмотрел его и вдруг коротко хмыкнул. Первое впечатление далеко не всегда бывает верным — оказалось, шаттл отнюдь не был закрыт наглухо. На самом деле люк был всего лишь прикрыт, причем неплотно — словно экипаж челнока покинул его и забыл закрыть за собой дверь. Альбин второй раз за несколько минут выразительно присвистнул. — А ларчик-то открыт. Он дернул люк на себя и на всякий случай сделал шаг в сторону, уходя с возможной линии огня. Несколько секунд он и неруанец стояли молча, не двигаясь и напряженно глядя в открытый шлюз. Ничего не происходило; тогда Террас, слегка отодвинув Альбина в сторону, медленно шагнул внутрь. Альбин вошел следом, но не смог сразу оценить всю эстетику чужого челнока изнутри — спина неруанца, который был почти на голову выше и заметно шире в плечах, слегка мешала обзору, — и лишь спустя несколько секунд заметил тело пилота, лежащее рядом с чуть завалившимся набок креслом. Точнее, он увидел не все тело, а только голову, запрокинутую под неестественным углом — во всяком случае, неестественным по его представлениям. Террас медленно приблизился к чужаку, наклонился и перевернул его на спину. Это был гуманоид, немного более крупный, чем сам неуранец, с большими четырехпалыми руками и сильно вытянутым черепом. Его маленькие, широко расставленные миндалевидные глаза были широко открыты и остекленевшим взглядом упирались в потолок. Чем дольше Альбин смотрел на него, тем очевиднее становилось — чужак мертв. — Я же говорил — кому-то могло повезти еще меньше, чем нам, — констатировал Террас, отпуская безжизненное тело. — Бедняга, — пробормотал Альбин, подходя ближе. — Но тогда… — Должен быть второй пилот, или пассажир, который открыл люк, — договорил за него неруанец. — Вероятно. Здесь два кресла, и шаттл не выглядит настолько поврежденным, чтобы запорные системы могли выйти из строя. — И куда этот пилот или пассажир мог пойти? — Хороший вопрос. Понятия не имею. Альбин покачал головой: — Странно все это. Здесь идти-то некуда. Неруанец ничего не ответил — он молча склонился над приборной панелью, такой же изящной, как и все в шаттле, пытаясь определить, насколько она пострадала. На первый взгляд, серьезных повреждений не было, но, чтобы в этом убедиться, требовалось изучить начинку челнока гораздо более детально. Террас уселся в ближайшее к нему кресло и начал внимательно разглядывать темные мониторы и безжизненные индикаторы. — Судя по всему, все освещение накрылось, включая аварийное, — несколько раз пробежавшись пальцами по сенсорным клавишам, он задумчиво потер ладонью подбородок. Альбин обошел его и тоже наклонился над приборной панелью. К счастью, света, проникавшего в кабину из открытого настежь люка, хватало, чтобы рассмотреть основные детали. Наметанным глазом он выхватил несколько приборов, чье назначение казалось приблизительно понятным. Попытался включить обзорный экран, систему сканеров — никакого результата. — Мониторы тоже не работают. Вся приборная часть выглядит целой, но ни на что не реагирует. Террас нахмурился и молча занялся той частью панели, которая, по его предположениям, должна была отвечать за связь. Было уже ясно, что оторваться от этой планеты шаттл вряд ли способен, но маленькая надежда использовать его для отправки сообщения все еще оставалась. Несколько минут неруанец с каменным лицом пытался оживить систему передачи данных, но безуспешно — казалось, вся начинка панели управления просто отключилась, словно отказываясь работать в неподходящих условиях. Разумеется, повреждения, невидимые глазу, были, и, вероятно, они оказались фатальными. Возможно, именно они стали причиной аварийной посадки. Террас, провозившись еще какое-то время, откинулся на спинку кресла и устало прикрыл глаза. — Это бессмысленно. Но, во всяком случае, мы попытались. Альбин скользнул мрачным взглядом по безжизненным приборам. — Давай я попробую. Террас скептично глянул на него, но спустя несколько секунд встал и пошел к выходу из кабины, бросив через плечо: — Пробуй. Альбин присоединился к нему спустя полчаса. Перепробовав все, что пришло в голову, и не добившись абсолютно никакого результата, кассианин вышел из оказавшегося бесполезным шаттла и молча опустился на песок рядом с Террасом, который сидел, скрестив ноги и задумчиво глядя на темный силуэт «охотника». — Как успехи? — с ноткой сарказма поинтересовался он. — Никак, — проворчал Альбин. — И засунь свои комментарии в задницу. — Это несложно, особенно если учесть, что мы оба в ней находимся. Альбин апатично усмехнулся. — Я бы даже сказал, что ты приукрашиваешь.

***

На пятые сутки по местному времени — а сутки здесь были раза в полтора длиннее, чем Альбин привык — нехватка пищи и особенно воды начала заметно сказываться на физическом состоянии. Террас казался выносливее, но даже он старался не делать лишних движений и не пытался поддерживать иллюзию разговора. Молча сидя в углу кабины, он отрешенно наблюдал за крохотным солнечным зайчиком, который отбрасывала на стену полированная окантовка приоткрытого люка. Альбин какое-то время безучастно сидел напротив, а потом не выдержал тягостного молчания и решил выйти наружу. Зачем? Он и сам точно не знал. Он уже не ждал чудес, но там, снаружи, все-таки хоть что-то еще могло измениться. Тяжело спрыгнув на песок, он сделал несколько шагов и окинул взглядом унылый пейзаж. Со вчерашнего дня никаких перемен не было — неподалеку все так же стоял чужой шаттл с зияющей черной раной распахнутого настежь люка, а вокруг, насколько хватало глаз, простиралось неподвижное ржаво-красное песчаное море. Размяв затекшие плечи, Альбин немного прошел вдоль борта и уселся, прислонившись к нагретой солнцем обшивке. Им снова овладело какое-то усталое безразличие. Он не знал, что чувствовал Террас, оставались ли у него еще какие-то планы или надежды, но ему самому было абсолютно все равно. Хотелось только пить и спать. И если первое он не мог себе позволить — воды осталось слишком мало, а с утра он уже сделал несколько глотков — то предаваться второму можно было сколько угодно. Веки начали медленно опускаться, голова отяжелела, а все тело налилось успокаивающим теплом. Сквозь ресницы он еще смутно видел солнечные лучи, причудливо разбивающиеся о бок чужого шаттла, рваный край облаков, чуть размытый ржаво-красный горизонт. Боковым зрением равнодушно уловил, как Террас в какой-то момент появился рядом, тоже опустился на песок и тяжело привалился спиной к обшивке. Так они сидели некоторое время — молча созерцая окружающую пустоту. А потом… Террас зачем-то наклонился, потянулся к нему, и вдруг коснулся губами уголка его рта. Прохладные, сухие губы, которые ничем не пахли. Секунду они помедлили, словно ожидая реакции, а потом неспешно смяли его губы — так неспешно, словно у них было все время мира. Альбин ошеломленно замер, не мешая, но и не отвечая на этот странный поцелуй. Это было настолько неожиданно и абсурдно, что сознание не находило подходящей реакции. Возможно, на неруанца так действовала нехватка воды? Наверное, надо было что-то сказать или сделать, чтобы прекратить это, но… отталкивать Терраса почему-то не хотелось. Альбин с отстраненным удивлением осознавал, что его тело отвечает на ласку. Это было странно и сюрреалистично, но голову вело, а низ живота наливался приятной тяжестью. Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Террас неспешно отстранился, секунду помедлил, а потом лениво поднялся и пошел вдоль борта к открытому люку. Альбин сморгнул с ресниц сонную дымку, потер кулаком глаза, а когда снова открыл их — неруанца в пределах видимости уже не было. Был ли это мираж? Альбин не знал, но от фантомного ощущения чужих губ на коже сердце нервно трепыхалось, словно подраненная птица. Тишина разливалась вокруг, как густое теплое молоко, проникая повсюду и усиливая ощущение сюрреалистичности застрявшего между мирами отрезка времени. Казалось — все застыло, замерло, и ничего уже не случится, и кровавое солнце никогда не опустится за горизонт, и песок всегда будет горяч и неподвижен. Это неприятное чувство — чувство изгнания из привычного хода времени — давило все сильнее; Альбин встал, чуть покачнулся от резкого движения и медленно пошел к люку. В кабине было душно и сумрачно по сравнению с идущим на убыль, но все еще ярким светом, царившим снаружи. Террас, как и прежде, неподвижно сидел в углу, прислонившись к лежащему на полу креслу. Его лицо ничего не выражало, глаза были полузакрыты, упрямо очерченные губы плотно сжаты. Трудно было поверить, что несколько минут — или часов? — назад эти губы Альбина целовали. — Террас? — негромко позвал Альбин, не совсем понимая, зачем делает это. Неруанец вздрогнул, медленно поднял голову и открыл воспаленные глаза. — Почему ты… — Альбин вдруг запнулся, не зная, как дальше построить фразу. «Почему ты поцеловал меня?» Глупее вопроса не придумаешь. Особенно если учесть, что Альбин отнюдь не был уверен в реальности произошедшего. — Почему я… что? — устало переспросил Террас, неохотно повернув голову. Альбин секунду помолчал, а потом пожал плечами. — Ничего. Кажется… у меня галлюцинации. Террас сдержанно усмехнулся. — Я уже ничему не удивляюсь. И что видел? Или слышал? — Я… Неважно. Альбин опустился напротив и отрешенно уставился в проем люка, который с его места был виден сбоку и казался узкой полоской света. — А ты… не выходил наружу? — через пару минут все-таки не выдержал он. — Когда? — Ну… какое-то время назад. В темных глазах напротив вспыхнули насмешливые искры. — А точнее? — В то время, когда я тоже был снаружи, — почти вспылил Альбин. Террас несколько секунд молчал, а потом резюмировал уже без тени насмешки: — Из твоих расспросов я делаю вывод, что ты видел меня. И что я делал? — Неважно, — повторил Альбин, хмурясь. Он больше не хотел об этом говорить и жалел, что вообще начал разговор. Террас не стал настаивать, и снова наступила тягучая тишина. Она, словно что-то осязаемое и вязкое, проникала в щели, заполняя собой все пространство кабины; она как будто отгораживала от внешнего мира и усыпляла. Альбин постепенно поддавался ее чарам; еще какое-то время в его голове упрямо вертелись мысли о произошедшем, но потом он снова начал погружаться в полудрему. В плотном тумане, окутавшем его сознание, он опять видел Терраса; тот что-то говорил ему, говорил настойчиво, и казалось — это что-то важное, но Альбин почему-то не понимал его слов. Вместо этого он просто слушал низкий голос с нотками металла и, кажется, ни о чем не думал.