if we had five more minutes

Ванда видит врага — страшного, угрожающего фиолетового титана, настоящего, а не из кратких рассказов соратников-героев, с глазами, кровью залитыми, и желанием жгучим геноцид совершить («во благо», сказал бы Танос, «ради вас самих же». недо-бог чёртов). Ванда слезами глаза заливает — магией вращает механизмы у Вижена в голове. камень уничтожая. убивая его. титан, вроде, говорит что-то, а может просто рот безмолвно открывает и закрывает (как рыба на суше), и отступает назад как-то… нерешительно? (испугался силы её?) Ванде плевать, если честно, так сильно плевать, что сказать даже ничего не находит ему (в конце концов, сейчас любимый ей не синтезоид, только не для неё человек умирает на её глазах. и, непосредственно, от её же рук); перваясотая мысль — бросить вынужденное убийство; втораядвести десятая — направить всю мощь на титана. Танос возвращает время вспять, мёртвый Вижн становится живым, как вновь возвращается к первой вокабуле; возвращает время вспять, даря Ванде надежду на свою благосклонность; возвращает время вспять, зловеще усмехаясь жёлтому камню и голове с дыркой напротив; а Вижн белеет с той же скоростью, падая замертво, не успев даже охнуть. теперь он белее лакея, прям как тогда, когда она его впервые увидела (ещё без камня, неживого, без чувств и тепла). Вижн выглядит невинно, ошарашенно, мертво (в его системе явно не было аксиомы выбора, при котором произойдёт такой исход). Ванда, неверяще-болезненно, глядит на него, пальцами дрожащими дотрагиваясь до щеки (шепча со срывающимся отчаянием «я тебя не чувствую»), и из горла крик рвущийся пытается заглушить, вот только поздно.