Семья

      Пистолет непривычно оттягивает ладонь, но Игорь все равно крепче сжимает рукоять.       Горюнов перед ним пытается сжаться, закрывает голову руками, хотя это уже не поможет, Игорь с наслаждением разбил лицо ублюдка. Гром видит как дрожат окровавленные губы в мольбах прекратить и заверениях, что сопротивляться Горюнов не станет. Игорь слышит его будто через толстый слой ваты, слова приглушённые и едва различимые. Палец на спусковом крючке подрагивает, дуло пистолета направлено точно в голову.       Игорь Гром не убивает. Это вам кто угодно скажет, не его методы, Гром даже табельное с собой не носит. Да, кулаки у него тяжёлые, да и применять их силу Игорь не стесняется, только от разбитого носа или помятых ребер ещё никто не умирал.       Его задача поймать преступника и передать в руки правосудия, а самому решать кому жить, а кому умереть... А вдруг ошибся? Вдруг не того нашел? Невиновного подставили? Игорь не даёт себе даже шанса на неисправимую ошибку.       Только теперь принципы дают сбой. То ли потому что вина Горюнова доказана, то ли потому что сегодня Игорю показалось, что ладонь Пети стала чуть холоднее. Горюнову хочется причинить боль, ломать кость за костью, слушая крики, а потом всадить пулю в лоб.       На заброшенном складе они не одни.       Дима стоит ближе всех, Игорь буквально слышит его частое взволнованное дыхание за плечом. Он ждёт, что Дубин попытается остановить, сдержать, но этого не происходит. Игорь бы даже спросил почему так, если бы сейчас мог думать о чем-то, кроме размазанных по бетону мозгов ублюдка.       - Игорь, ты уверен, что в порядке? - взгляд у Юли взволнованный, она пытается заглянуть в глаза, но Игорь упрямо отводит взгляд.       Пчелкина почти силой заставила его приехать, пригрозив, что иначе сама заберёт его из управления. В том, что Юля может это сделать Гром не сомневался. Вот и сидит теперь на ее диване с кружкой какого-то модного и дорогого чая в руках, послушно съев приготовленный журналисткой ужин.       - Ты загоняешь себя гораздо больше обычного, Игореш, мы же волнуемся... - Гром скептически приподнимает брови. - Да, мы! Я, Дима, даже твой начальник мне звонил и спрашивал что с тобой! Он, почему-то, уверен, что мы встречаемся с тобой...       - Юль, спасибо за заботу, да только она мне не нужна! Со мной все прекрасно, жив и здоров! В коме не валяюсь...       Почему-то голос срывается, пальцы опасно сжимают тонкое стекло кружки, кажется, что ещё чуть-чуть надавить и в ладонь возятся тонкие осколки, даря боль, которая сможет отвлечь от хаоса в голове.       Игорь ставит кружку на низкий стол.       - Все что мне нужно это догнать этого ублюдка и... Юль, я его убью голыми руками, - говорить сложно, но молчать уже невозможно. - Петя все ещё в коме, лежит, как будто в гроб его пора класть, совсем бледный... И врач этот... Этот Жан говорит, что ничего сделать нельзя, мол, все от Пети теперь зависит и его желания жить... А я даже сделать ничего не могу! Он же не услышит ничего так, даже говорить с ним невозможно...       Юля пересаживается ближе и обнимает Игоря, притягивает головой к своему плечу, гладит затылок. Игорь думает, что у нее слишком маленькая ладонь.       - Я читала, что люди в коме все слышат и понимают... Может стоит рассказать ему то, что тебе нужно ему рассказать?       Игорь уходит так и не допив чай. Его пускают в палату Хазина даже не пытаясь объяснить, что в больнице ограничены часы посещения. Впервые Игорь задерживается дольше чем на десять минут. Он молчит, но много думает, пока не вырубается прямо на стуле, только голову положив на край койки, совсем рядом с петиной ладонью.       Гром почему-то всегда был уверен, что у Хазина вагон приятелей. Хоть он и не подпускает людей близко, как и сам Игорь, но у него точно есть куча людей, с которыми можно зависнуть по злачным местам. И что Хазин работает не меньше самого Игоря, что означает отсутствие времени на развлечения, Грома почему-то не смущало.       В телефоне Хазина номеров ненамного больше, чем у самого Игоря. Родители, Прокопенко, его оперативная группа, Дубин и сам Игорь. Причем все записаны по фамилиям, кроме родителей, конечно. И него самого.       С помощью Димы Игорь даже разбирается, как посмотреть сообщения в мессенджерах и Инстаграме, но там так же негусто с контактами. В Инстаграме с Петей иногда пытаются флиртовать, но он игнорирует как девушек, так и парней, сообщения такого рода заставляют Игоря краснеть. Есть один настойчивый, который раз в неделю присылает Пете фотографию своего члена. Хазин все это просто игнорирует.       На самом деле оказывается, что чаще всего звонит и пишет Хазин именно Игорю. От этого становится ещё тоскливее, Игорю кажется, что он упустил что-то чертовски важное.       Из собственных мыслей Игоря выдергивает Горюнов. Пытается встать на четвереньки и ползти, спаси свою шкуру. Гром пинает его в спину со всей силы, совсем не боясь переломить хребет, даже желая этого. Горюнов вскрикивает от боли и больше не пытается уползти, упирается лбом в бетонный пол. Игорь слышит, как булькает в его горле кровь на каждом вдохе.       Дуло пистолета вжимается в затылок. Волосы когда-то были светлыми, но сейчас окрасились кровью из разбитого затылка. Гром не помнит когда это сделал, наверное, когда лупил по лицу кулаками, Горюнов ещё и затылком успел впечататься.       Перед глазами смеющийся Хазин, пьющий кофе, затягивающийся сигаретой, предлагающий пойти пообедать, напяливший на себя кепку Игоря... Перед глазами бледный Петя в больничной робе, безжизненно лежащий в коме.       Спусковой крючок так легко готов отозваться, Игорь готов на него нажать. Из внутреннего кармана орет телефон, вибрирует. Телефон Игоря так не умеет, а Хазину никто не звонил за все это время. Игорь выпрямляется, давая Горюнову ещё пару минут пожить.       Номер не записан в телефоне, цифры Гром тоже не узнает, но что-то тянет ответить.       - Алло?       - Блядь, Игорь... - голос хриплый и тихий, но не узнать просто невозможно. - Телефон мой верни, чтоб тебя... И объясни, что случилось вообще, почему мне так хуево и...       - Кто дал ему телефон?! Человек только из комы, а вы ему телефон дали, Верочка! Головой нужно думать! - Игорь слышит голос Жана издалека. - Петр, я ваш лечащий врач...       Звонок прерывается, а Игорь смеётся. Запрокидывает голову, сжимая крепко в ладони телефон, и смеётся. Все напряжение уходит, будто с души упал камень размером с Эверест.       Дима что-то спрашивает, забирает от греха подальше пистолет. Горюнова поднимают и тащат в машину, чтобы отвезти то ли в управление, то ли сначала в больницу. Игорю наплевать.       - Дубин, чтоб тебя, мне машина нужна! Срочно!       - Игорь, да что случилось?! Что-то с Хазиным? Тебе из больницы позвонили?       Игорь не отвечает. Просто ему нужно в больницу и сказать несколько очень важных вещей. И извиниться.       Как до больницы добрался Игорь просто не помнит. В голове неоновой вывеской мигает мысль о том, что это все окажется сном. Что сейчас он проснется на диване в управлении или в собственной квартире, а Петя будет все ещё в коме. И что звонок петин это всего лишь часть сна.       - Молодой человек, я вам объясняю! Приемные часы с десяти до восемнадцати! А сейчас уже почти восемь! - какая-то новая медсестра пытается его остановить, даже санитаров уже успела позвать, чтобы остановить буйного посетителя.       - Для тебя майор полиции Игорь Гром, милая, - Гром едва не в лицо ей вжимает удостоверение. - А вас, парни, я сейчас закрою за нападение на сотрудника органов при исполнении... На десяточку у меня сядете, блядь.       Больше его задерживать не пытаются. Единственная цель сейчас - до боли знакомая палата, чтобы самому увидеть, чтобы поверить, что это реальность, что Хазин действительно проснулся.       Двадцать пятая палата, все та же дверь и слышные даже из коридора голоса. Игорь останавливается, сердце колотится в горле. Заходить страшно. И нужно, как воздух. Дверь поддается толчку, распахивается легко, словно ветром подхваченная. Гром стоит на пороге и смотрит, впитывает картинку, чтобы навсегда в памяти осталась.       С Хазиным разговаривает Жан, записывает что-то в блокнот, смотрит с интересом на растерянного Петю. У Хазина на лице полное непонимание происходящего, Игорь узнает недовольно поджатые губы - каждый раз так делает, когда что-то не понимает. Поверит своим глазам сложно, Гром все ещё подозревает у себя чёртовы галлюцинации, но Хазин смотрит на него и хмурится недовольно.       - Ну и хули ты там стоишь, Игорь? - голос хриплый, но знакомый до мурашек. - Дует, заходит уже.       Игоря подбрасывает к кровати, плевать он хотел на стоящего с другой стороны врача. Петя не сопротивляется, когда его лицо оказывается в ладонях Грома, смотрит прямо в глаза, не скрывая взгляда.       - Что с твоим лицом? Ты спал когда, идиот? - шепчет возмущённо, но шепчет, хотя только что говорил в полный голос. - Игорь, а с руками? Ты опять кого-то на путь истинный направ...       Договорить Игорь не даёт, прижимается губами к губам. Слишком давно надо было это сделать. Ещё в ту ночь, когда Петя ему всю свою историю доверил. Или на той крыше. Каждый раз, когда Петя подвозил его до дома. Вечером перед отъездом в Москву... Но Игорь целует сейчас, и Петя ему отвечает, хоть и неловко, но важен сам факт, что отвечает, а не отталкивает. Поцелуй со вкусом лекарств, но лучше в Игоря в жизни не было, он даже не замечает, как их оставляют наедине. А оторвавшись, наконец, от губ, он упирается лбом в лоб.       Петя хватает воздух, сжимает в ладонях куртку Игоря, смотрит на него недоверчиво и облизывается.       - Я сдох всё-таки, что ли?       - Только попробуй, Петь, я тебя и оттуда достану, - Игорь шепчет в губы и целует снова.