Это вообще по-христиански?

Яркий пергамент, приклеенный к каменным и деревянным стенам был расписан вручную. Собственно, другого пока что и ещё не было создано. Эти «красочные» бумажки заполонили столицу, было даже удивительно, что король решил расточиться и потратить немалое количество златых из казны, чтобы закатить праздник по всея Руси. Уже все городские да крестьяне знали о предстоящей коронации, и ни для кого это не было уж удивительной новостью. Разве что до далёких деревень доходила весточка медленно, но и те вскоре становились просвещенными. Стоя перед одной из таких бумажек, сельский выдыхает тяжко, взгляд темный бросая на полупустые улочки. Приглаживает свои волосы черные, как смоль, растрепанные до не-могу. В обычное время, тут людей много, всех не сосчитать! Улица-то торговая, лавки стоят. А сейчас пусто так, что даже торговцы уходят, дня ждать подходящего, да когда закончится ненастье эдакое. Пустота эта как раз и связана с коронацией, сегодня-то первый её день! И будет это празднество длится едва-ль не по конец травного* месяца! Конечно, к середине это всё будет сходить на нет, да и горожане интерес потеряет к действу сие, но небольшой удар по кошелям торговцев да других, нанести сможет. В руках его шляпка с бубенцами забавными, что, если потрясти, звон праздничный издают. Раскрашен костюм парнишки чудного в цвета красно-желтый, шут, честно слово! Хотя, коль заявили бы ему так, он бы и не противился. Работа его, если назвать это можно так, в шутовском деле и заключалась. Выходил он на улицы городские, — повезло же под городом жить! —, шутил над всем, что только знал, песни пел, плясал, а народ смотрел да тешился! Особо щедрые и монетку могли подкинуть, так к концу дня от песнопений эдаких и небольшой мешочек златых да серебряных, если хорошо дело пойдёт! Правда, непонятно было, как не наказали шута эдакого. Король к таким «выродкам» относился не слишком и доброжелательно, но что-то до сих пор мимо него гнев королевский носился, да и стражи находили парня потешным. Матушка волновалась, коль честно говорить, но успокаивал её сын, что всё хорошо будет. Так и жили, сынок старший песни пел, пока остальная мужицкая часть семьи его на поле работала, чтоб зимой что есть было. Матушка за скотиной заботилась, кормила, в поле коров да коз выводила. В общем, жили не бедно, да и не богато! — Тьфу! — Плюётся парень, а после в сторону торговой улочки направляется. Авось присмотрит себе чего, а потом и домой вернётся, прежде торговца упросив, чтобы отложил ему! Много народу знало парня их веселящего, да относилось к нему по-доброму, и торговцы считались средь людей тех. Хорошо же полезным быть, да и выгоду какую-никакую с дела своего получать! Вот только, сколько б не ходил парень-шут, дельного не находил ничего. Лавки по большей мере пустовали уж, когда торговцы понимали, что на сегодня и не будет больше деньжат. Да уходили, забирая товары свои. Оставалось народу тут меньше, чем в деревнях далёких, лишь едой заманить идущего пытались. Да что там, недавно парень ходил уж за продовольствием, вот и не смотрел в их сторону. Так до конца улочки и дошёл, ничего дельного и не найдя. В голове брань одна, чтож за день-то?! Не уж домой с три версты идти придется с руками пустыми? Но всё так и говорило, что, вот, шут, домой иди! Сегодня тебе выгоды со стояния под Ярилой-Солнцем никакого, лишь в забытье падёшь. Да и в костюме уж жарковато становилось, что только доводы печальные подтверждало. — Ну его! Лишь и отмахивается парень, разворачиваясь на месте, да направляясь к воротам огромным, что едва ль в середине города и не видать уже было.

***

Конечно, никто не думал, да и сам шут, что день его продолжится именно в таком раскладе дел. Ругаясь себе под нос, да коронацию эту браня, и не заметил он шума со стороны. А уж когда в него парень какой-то врезался, так совсем опешил! В теле болью всё отдало от столкновения, да стоять едва он на ногах остался! Покачнулся, как дерево, когда оно падает, да стоять остался. Шапку только на землю выронил! А вот врезавшийся-то в грязь упал, оглядывается что-то, красный весь, дышит тяжело. Словно бегал долго, от поля к городу. Ну, это так, для сравнения. Не знал же шут на самом деле, с какого это черта парень странный со всех ног на него набежал. Да и от кого тоже знаний не предоставлялось! Лишь смотрел на него как-то отрешенно, да котелок, загруженный лишь проклятьями, сейчас не мог и мысли сформировать. За то парень этот шустрый! Оглядывался что-то по сторонам, дрожал, как лист дубовый на ветру. А после в ноги внезапно вцепился, хваткой такой! Что, кажется, и с десяток богатырей не оторвали бы сейчас от спасения в лице незнакомца. Бормочет что-то, а после как закричит! Помощи молит у шута, говорит, что в долгу не останется за спасение. От крика дрогнул даже, выбило его это из дум, что сейчас никак не могли помочь в ногах лежащему. В момент брови нахмурил он в попытках понять, что за чертовщина происходит, да в слова говорящего вслушаться. — Ну, чего разорался?! Раз прятаться тебе надо, то тише надо быть! — Выпалил он первое, что на ум пришло, рывком поднимая «яркого» за одежды его шелковые. Потом будет разбираться, откуда он, на кой черт сбежал он, да и откуда тоже узнать бы следовало. Да сейчас только думать приходится, куда бы этого непутевого спрятать! Последний в свою очередь боготворить был готов проходимца милостивого, что согласился помочь королю неудавшемуся. Да и, видно, не узнал он его! Видели его редко, вряд ли запомнил бы люд городской человека, что раз в месяц к людям выходить, а не дай бог и реже! Ну, официально выходит, конечно. Пронырой он нередко наряжался, да в таком виде его лица и подавно не увидать! Но мы что-то не о том начали наш разговор. Первое время шли они куда-то быстро. Андрей местности не знал, и лишь шёл он доверчиво за незнакомцем. Оглядывался боязно постоянно — вдруг, сейчас выскочит какой-то горожанин, и всё, пропал парень? Но нет, какими-то мудрёными путями шел шут, что в какой-то момент Князев и вовсе перестал следить за дорогой, да и беспокоиться тоже. Свет над головами то появлялся, то исчезал в домов переплетах, пока вовсе шут не толкает дверь какую-то. А та с великим нежеланием поддается на силу человека, открывая путь в какое-то тёмное помещение. Князь и пискнуть не успел, как чужая хватка затаскивает его в помещение. Стоило им зайти, как в нос светловолосого тут же ударяет запах крепкого пойла. Таким обычно забавлялись бродяги в тавернах, а может и просто горожане, что после работы отдохнуть пришли. Где-то в углу играли вместе два парня с гитарами, что-то тихое и спокойное, что наполняло помещение своей атмосферой. Стояли столы, где-то по углам стояли скамьи, и даже отсюда было понятно, что садиться на них не стоит. За какими-то столами сидели люди, в обносках, и по виду, уже давно сидели в баре, вливая в себя тонны браги, пива иль ещё чего похуже. Они были не в состоянии даже поднять своих голов, отлеживаясь на столах. В помещении было невыносимо, взять хотя бы запах. Андрей даже закашлялся сначала, от непривычки вдохнув полной грудью. И тут же об этом пожалел! Но пришлось привыкать к этому смраду, пока его своеобразный проводник лишь посмеивался, наблюдая за таким развлечением. Раньше смешил он, а сейчас его рассмешил какой-то «аристократюшка». Удивительно. Но вот его проводник направляется куда-то в сторону, дальше от Андрея. А последний это понимает не сразу, но стоило ему осознать, что проводник его куда-то делся, тут же начал головой мотать, не желая терять забавного из виду. Поэтому примечая уже усевшегося у стойки мужчину, он тут же направляется к нему, оглядываясь боязно. Место-то незнакомое, чужое. Неуютно тут было Андрюше, но коль спасение заключалось в месте этом, то так тому и быть! Садится он неуверенно на стул рядом, выше они были стульев за столом, что показалось даже странным Князеву. Да и конструкция у них другая была. Но не хотелось ему сейчас разглядывать вещи чудные, поэтому руки он сложил на стойке, подобно шуту сбоку. Взгляд в руки уткнул, весь какой-то не свой. Неспокойный, всё по сторонам смотрит, да головы особо и не поднимает. Оттого вздыхает тяжело темноволосый, хлопая по спине беглеца. — Расслабься! Не будут тебя искать тут. Сюда мужики только шоб выпить идут, а сейчас по коронации случаю все только к концу дня пить пойдут, если пойдут. Может им и стояния на коронации хватит, да по домам все разойдутся, отсыпаться, — Пожимает плечами он с улыбкой, стараясь заверить беспокойного. Тот лишь взгляд поднимает на незнакомца странного, но кивает после, выдыхая шумно. Выгибается, прямо садится, а рука чужая уж обратно на дерево возвращается. Да вот, разговор их продолжить получается не сразу, трактирщик подходит, рукой опираясь на стойку. — Вижу, ты мне нового человека привёл, Мих? — С насмешкой вещает басистый голос, пока глаза темные парнишку светлого оглядывали. Тот даже как-то напрягся под взглядом чужим. — Аль в доме недалеко и парней продавать стали? Слова такие, кажись, не порадовали Князева, от чего тут отвернулся оскорбленно, словно девица обиженная. Мужики лишь посмеиваться стали. — Если бы продавали, я бы обязательно взял тебе второго, — Шутливо язвит в ответ названный «Миха», улыбаясь заговорчески. — Но нет, сегодня тебе не повезло! Нашел я его, точнее, он меня. Дрожал чет, помочь просил. Вот и привёл сюда его, переждать. Темный лишь плечами пожимает, пока трактирщик приглаживает светлые волосы рукой, задумываясь о чем-то. На слова чужие он словно внимания и не обратил, хотя бровь его дернулась едва заметно. Небось, все силы потратил, чтоб не сказать ничего Мише. — Пива мне налей, а ему. .эй, надутый, чего пить изволишь? — Подпирает свой подбородок парень, глядя на Андрея. Парнишка лишь что-то под нос себе бурчит, а после, поразмыслив слабо, выговаривает тихо: — Воды бы. . Ловя на себе взгляды, непонимания полные, Князь и сам в недоумение впадает, от чего на него так смотрят. Небось чего сказал не того, а может, они слова в голове слышать умеют? Да вот только совершенно ему не прибавилось какого-то осознания, когда эти двое смехом заливаются в один голос. Парнишка хмурится, сказать что-то пытается, да смех его с толку сбивает. И почему внезапно так смеяться начали? Вроде, воды он просто попросил. . — Эх, ты. .мелочь. Ладно уж, не будем портить дитя эдакое! Балу, плесни ему водицы, — Успокаивается Миша, смотря то на старающегося успокоиться, то на парнишку яркого. Старший кивает, да уходит восвояси, в комнату где-то за стеной. Наступает тишина, лишь изредка темноволосый что-то нахмыкивал себе под нос. Со стороны всё так же играла музыка. Казалось бы, и вправду, беспокоиться-то не о чем! Можно было бы посидеть тут до заката, когда утихнет всё немного, а потом. .а что потом-то? Куда потом он пойдёт? Он же сбежал, не думая совершенно ни о чем! В голове только и мысли были, чтобы сбежать с коронации этой треклятой. Но вот, сбежал-то сбежал, а дальше делать что? У него не было знакомых, что о друзьях говорить-то, податься не к кому! А если бы и было, то те, наверное, быстрее бы отдали Андрея к королю с королевой, чем держали в своём доме лишнюю душу. Зачем им возиться с беглецом, которого всё равно найдут? Они-ж, вероятно, по домам пошли бы. .наказание бы этих людей ждало. Глупый, глупый! Надо же ему было именно сейчас начать думать о том, что потом будет! На что жить, как скрываться? Да и, зачем скрываться? Он просто не хотел коронации, вот и всё! Он хотел просто немного пожить свободным! А теперь? Что его ждет? От дум мрачных отвлекает его звон внезапный. На столе уже красовались пива кружка, да воды стакан, всё подвинуто к людям, что просили. Шут кивает лишь на напиток принесенный, а после отдает несколько серебряных. Когда он успел их достать? Видать, Андрей настолько в мысли ушел, что и не видел ничего вокруг себя! В тот же момент приходит ужасная жажда. Пока бежал, с шутом шёл, пока волновался он, совершенно и позабылось, что пришлось ему пробежать немало! Вот сейчас с духотой внезапной пришло и оно, и в момент хватая стакан, опустошает его наполовину. Темный лишь усмехается, за действом этим наблюдая, а после и своё пить неспешно начинает. — Ну так. . — Диалог напившийся воды начинает не сразу, неуверенный ещё в том, надо ли вообще сейчас говорить что-то — Тебя же Мишей звать, да? Последний отвечать не спешит, словно и не слышит. Взгляд на кружке застыл, наблюдая, как пенка белая медленно так лопается, растворяется. — Да, — Краткий ответ был ожидаем. Казалось, на этом диалог можно и закончить, но что-то потянуло темноволосого поговорить. — Михаил. Деревенские Горшком кличут, по батюшке так. А вас как величать изволите? Посмеивается шут, взгляд свой в момент на Андрея устремляя. Светловолосый мнётся, не желая сначала говорить имя, но вот выдыхает томно: — Андрей я. Князев. . — Отстранённо как-то говорит он, пока собеседник его брови хмурит, задумываясь. Фамилия-то знакомая, вот только не сразу понимает, почему так. Но вот он распахивает глаза, оглядывая Князя, да усмехается отрешённо. — Так это я, что, получается. .Сына королевского на дороге подобрал? — Взгляд карих глаз смотрит не насмешливо даже, а как-то удивленно, заинтересованно. Не каждый день принца увидеть сможешь! А тут, еще и во время коронации? Так. . — Это ты, значи-цо, с церемонии сбежал? Поэтому и спрятать просил? Парнишка смотрит виновато как-то в пол, кивает едва заметно, но и этого хватило, чтобы заставить Мишу посмеиваться. Вот те раз! Спас он, называется, человека! Да не простого ещё, а особь королевскую! Да всё бы ничего, если бы не пришло в ещё трезвый разум, что кончится для него это может ой как нехорошо! Ведь, король и с королевишной искать будут сынишку их непутевого. Да, учинил себе этот идиот проблем. . Но, всё же посчитав, что они как-то Мишу и не касаются особо, залпом опустошает шут кружку пива, отодвигая ее от себя в трактирщицу. Всё же, он же Андрею помог? Помог! Вот и всё, сам дальше пусть выбирается из переделок своих. — Ну, королевич, давай. Встретимся ещё, коль повезет, — Кивает Миша ему, с места своего поднимаясь, да к свету уличному направляясь. Но в момент его за руку хватает, а стоило обернуться, как видит он лицо принца беспокойное. — Как же так? Ты меня здесь оставишь? — Голос «яркого» дрожит, стоило только представить, что останется он тут совершенно один-одинёшенек. Конечно, и не рассчитывал Князев, что его возьмут с собой, но. .просто так оставить его? Здесь? Он же тут зачахнет, иль заберет кто в дома публичные! И пиши-пропал! Миша лишь фыркает брезгливо, руку пытаясь убрать чужую от себя, да вот, ни в какую! Не отпускают его, отвечать приходится. — Ну, а чего ещё? Я тебе помог? Помог! От крестьян и стражи спрятал? Спрятал! А дальше уж меня не касается! В целом, и закончить можно разговор на этом. Проблемы Андрея Мишу и вправду, не касаются, да вот только сам Андрей уложить в голове этого не мог. Боялся он тут оставаться, жуть! Искать же по всему городу будут! А он не хочет в замок возвращаться, не хочет, ей богу! И папенька строже будет, маменька грустна будет, разочарована в сынишке непутевом. И корону заставят принять, двери позакрывают. .не поймет ведь никто его! Плевать всем! А сейчас и надежда его единственная, в лице шута этого, уйти хочет, оставив Князя тут сидеть, да судьбы своей ждать! — Возьми меня с собой! — Вырывается это резко, но сейчас, коль медлить Андрюшка будет, то убежит его спасение, и дело с концом. — Я пригожусь, правда! Я много чего умею, меня учили! Я буду полезным! Ну, не оставляй меня тут! Кричал он едва ль н на таверну всю, умоляя парня взять его с собой. Странно было, что так слепо доверяет Андрей этому «Горшку». Вроде, человек незнакомый, к нему относится, как к скотине какой. А вот, всё равно уйти с ним рвётся! Может, от того, что он был единственным, кто сейчас не бегал, да Андрея не искал? Но видел он, что только в этом парне спасение он найдёт, ни в ком другом! А вот этот парень как раз-таки мнулся сейчас в раздумьях своих. Взять его с собой значило под опасность себя, да семью свою подвергнуть. Не взять — уж его оставить на произвол, но в сохранности быть. Да вот проблема, Миша — человек души доброй, за что его сельские да горожане любили. Конечно, как и мужик обычный, злиться он мог, коль себя как дурак вести будешь. И сейчас тянуло его что-то взять этого непутевого с собой, и решив, что живут-то они раз на век, махает он свободной рукой. — Ай, черт с тобой! Пошли, — Ворчит парень, пока лицо Андрея в улыбке вытянулось, да глаза благодарностью блестеть стали. Не оставят его! Спасут! Уведут подальше от народа шумного, от города! Может, там и дальше пойдет. .лишь не нашли бы! А шут лишь отошёл зачем-то к стойке обратно, но не столь важно это было. До момента, пока на Андрея что-то тяжелое не надели, пахучее, аж закашлялся снова Князь. А на прямой вопрос в глазах «яркого» Миша лишь посмеиваться стал. — А это чтоб не так приметен ты был. Вперед! - И вновь утягивает Андрея за собой, только на этот раз к свету, где дорога им предстояла далеко за город.