Цикл о Серых Стражах: краткое содержание

Пролог О славном рождении удалого Эремона-богатыря Ой, звенят колокольца веселые, По полям, по лесам вести носятся: Как в баннорне у Моря Недремлющего Да у честной Альфстанишны-вдовушки Народилось пригожее чадушко, Светлокудрое, сероглазое, И назвали дитятю Кирюшенькой (Или Кейром, чтоб было попафосней). Не по дням, по часам растет молодец: Вот мечом он махает играючи, Вот интригу сплетает мудреную. Мать на сына глядит, не нарадуется: Не сынок, а живое сокровище, Хоть в музее за деньги показывай, Хоть на трон ферелденский усаживай Или сразу в невесты Создателю! Глава 1 О бесчестном покусании удалого Эремона-богатыря Ой, звенят колокольца задорные, Кейр с Альфстанишной едут, беседуют, Речь ведут о делах политических И о девках смазливых на выданье. Вдруг бежит мужичонка растрепанный И с размаху на землю бросается, Рвет рубаху, слезами заходится И гнусаво орет о трагедии. Он с товарищем по лесу странствовал И залез с ним под кустик раскидистый (С исключительно важными целями! Вот не надо так косо поглядывать…). Но как только портки они скинули, Появились чудовища мерзкие И своими противными мордами Всю романтику, гады, испортили. Услыхав о таком поругании, Ахнул Кейр, зарыдала Альфстанишна, И с толпою нетрезвых храмовников Мстить отправились за унижения. Храбро кинулся в бой Эремонушка, Под десницей его твари корчились, Богатырь улыбался им ласково Да кишки на оружье наматывал. Тут внезапно из темного логова Появился крикун омерзительный, И, не в силах сдержать отвращения, Плюнул Кейр в его морду поганую! А крикун ухмыльнулся, оскалился, Проскрипел что-то малопристойное И вцепился неправильным прикусом В аппетитное кейрово бедрышко. Округлилися кейровы глазоньки, К небу вскинулись кейровы рученьки, И от визга его богатырского Покосились могучие ясени И дубы вековые попадали, У храмовников головы лопнули, Ну а бедный крикун-порождение Окочурился тут же от зависти. Посмотрела на сына Альфстанишна, Думу думает: «Вот же позорище! Весь покусанный да исслюнявленный, Верещит, будто девка гулящая! Что ж, подкину его в Башню Бдения, Пусть с ним Серые Стражи понянчатся. Ну а я еще баба не старая, Я других нарожаю детишечек». Глава 2 О торжественном посвящении удалого Эремона-богатыря Ой, звенят колокольца печальные, В Башню Бдения Кейр еле тащится. От укуса зубами немытыми Разбурлилася кровь богатырская, Разболелась головушка буйная, А в его воспаленном сознании Порождения мерещатся голые, Скачут, твари, и мерзко хихикают. Вот он встал на крылечке у башенки, Обтряхнулся да приосанился, Скорчил рожу особо трагичную И корить стал судьбину жестокую. Вдруг разверзнулись хляби небесные, Засверкали зарницы да молнии, Псы завыли, закаркали вороны — На крыльцо вышел Феликс Амеллович. Подошел Командор к Эремонушке И навис будто голубь над статуей. Задрожали коленочки кейровы: Больно грозен был Феликс Амеллович! Под руками его камни трескались, Пред глазами его стены плавились, Рассыпались во прах порождения, Дохли демоны, мухи и лошади. И, в душе помолившись Создателю, Пропищал ему Кейр героически: «А возьмите меня в Стражи Серые, Пригожуся я вам, вот увидите!». Феликс зыркнул очами недобрыми, Сунул Кейру стакан с бормотухою, Что-то буркнул про «скверне отдайся ты» И ушел, бормоча: «Понаехали!». Глава 3 О страшных подозрениях удалого Эремона-богатыря Ой, звенят колокольца унылые, Кейр уж месяц торчит в Башне Бдения. Голод точит кишки богатырские, Похоть точит иные локации. Нет занятия доброму молодцу: Ни походов, ни драки, ни праздника. Жить с соседями-Усмиренными Было б, верно, и то интереснее! С Командором пытался беседовать — Получил минус пять к одобрению, Пил он горькое пойло у Огрена — Пострадал от похмелия лютого, В карты с Сайласом раз перекинулся — Проиграл всю одежку и денюжки, С сенешалем дружить не сложилося (А с Веланной решил и не пробовать). От безделья стал Кейр фантазировать, К Командору в окошко подглядывать, Скорбным тоном рассказывать Сайласу: «Ох, непрост Командор наш Амеллович! Зуб даю, чернокнижник он гадостный! Тащит в дом омерзительных демонов, Жрет младенцев эльфийских за завтраком, Руки режет, паскудно хихикая!» Разозлился друг-Сайлас, нахмурился. «Что же это творится, товарищи?! Но недолго подлец будет тешиться, Мы накажем его, Эремонушка! Я ключи к его комнате выкраду, Проберемся к нему темной ночкою, Да в сапог ему дружно нагадим мы! Будет то негодяю наукою!» За окном потихоньку смеркается… Чу! По полу ползет Эремонушка, Пробирается в логово Феликса, Правосудье свершить ему в тапочки. Сайлас-друг за окошком на шухере: То кукушечкой крикнет, то филином. Вот заполз Эремон в тайну комнату И застыл на пороге как вкопанный. Кабинет весь заставлен витринами, А в витринах лежат звери-лошади, Лупоглазые да разноцветные, Есть с рогами, с лебяжьими крыльями, Гривы косами дивно уложены, А на попах значки чародейские. И глаза прикрыв, Кейр попятился, На пол плюнул, ругнулся и выбежал. Глава 4 О кровной вражде удалого Эремона-богатыря Ой, звенят колокольца тревожные! Люто-бешено Феликс свирепствует, Он кого-то ругает пронзительно, Бьет руками, ногами и плеткою. Обвиняет какого-то лучника В рукожопии катастрофическом, В проебании гномки-Сигрунишны, В вопиющей некомпетентности: «Тебя, сволочь, послали за хлебушком! А ты, сволочь, пропал на три месяца! Обменял, сволочь, гномку на хлебушек! И весь хлеб сам пожрал без стеснения!» А чернявый мужик огрызается: Мол, на хлеб ему денег не выдали, Гномку, мол, порождения стырили, Ну а хлеб съели сизые голуби. Разозлился тут Феликс Амеллович, Зашипел, как змея подколодная: «Принесите же цепи пудовые, Обмотайте цепями негодника, Бросьте в самую темную камеру Подлеца, сына Хоу-предателя!» Словно молнией Кейра ударило! Сей мужик — сын убийцы поганого? Присмотрелся к нему Эремонушка, И прозрели глаза богатырские: Не мужик перед ним возвышается, А премерзкое смрадное чудище! На руках его когти аршинные, Сзади хвост демонический свесился, А из пасти слюнявой раззявленной Кровь ручьями бежит оскверненная! Содрогнувшись от жуткого зрелища, Богатырь сторожить его вызвался, И лишь в камеру кинули чудище, Говорит ему Кейр укоризненно: «Вы, Наташа, скотина изрядная, Ваш отец был скотиной позорною, Ваша мамка — скотина стервозная, Вся семья ваша — шайка подлючая!» Не успел ему Хоу ответа дать, Входит в камеру Феликс Амеллович. А в руке — семихвостая плеточка, А в другой — ремешок с красным шариком. Молвил Феликс, недобро прищурившись: «Отойди-ка ты, Кейр Эремонович! Затаись-ка ты тихо под ветошью, Не мешай мне вершить правосудие!» Заартачился Кейр, заупрямился: «Шел бы лесом ты, Феликс Амеллович! Не к лицу благородному рыцарю Сублимировать через агрессию!» И, не в силах сдержать отвращения, Плюнул Кейр в его морду поганую! … (В главах с пятой по сорок девятую Кейр находится в коме без памяти) Глава 50 О политических интригах удалого Эремона-богатыря Ой, звенят колокольца торжественно: Возвращается в строй Эремонушка! Затянулися шрамы на заднице, Синяки сошли, срослись косточки. Вновь ходил он на подвиги ратные И с друзьями бухал да бездельничал. И хоть Феликса Кейр недолюбливал, Но Наташка сильней досаждал ему. Этот Хоу, подлец, распоясался: Воду мутит, злословит и пакостит, Командора порочит пред Стражами, На восстание всех агитирует. Даже Кейра пришел завербовывать: В уголочке зажал Эремонушку, Скособочился в позу надменную И заныл отвратительным голосом: «Больно строг Командор наш Амеллович! Он порядки завел здесь суровые, Сотни правил для нас напридумывал: Чтоб мы звали его эрлом-батюшкой, Чтоб мы в ножки ему дружно кланялись, Чтоб не смели при нем рукоблудствовать. И не встать, ни присесть, ни в сортир пойти Нам нельзя, не спросив разрешения!» Он достал из несвежих подштанников Клок бумаги в каких-то каракулях. «Я тут план сочинил гениальнейший: Всей толпою мы Феликса злобного На мороз тряпкой ссаною выгоним! А на место его Командорское Мы посадим кого-то достойного, Да вот хоть и меня — я бы справился!» Отвечал ему Кейр укоризненно: «Нет в словах твоих смысла иль логики, Ты втираешь мне дичь непонятную И мудями звенишь аки колокол!» И, не в силах сдержать отвращения, Плюнул Кейр в его морду поганую! И спиною к врагу повернулся он, Выражая всей позой презрение. Не учел он Наташкиной подлости — Тот с размаху лягнул Эремонушку Сапогом в богатырскую задницу! Разразилось побоище лютое: Кейр с Наташкой по полу каталися, С визгом драли друг дружку за волосы И, избитые да изнемогшие, Похромали со стоном по комнатам. Глава 51 О демократическом голосовании удалого Эремона-богатыря Ой, звенят колокольца надрывные! Люто-бешено Феликс свирепствует, Так, что стены дрожат в Башне Бдения! А стоят перед ним эльф с эльфийкою, Командор их ругает неистово. Величает он эльфа Сураною, Обвиняет его в рукожопии, В вопиющей некомпетентности: «Тебя, сволочь, послали за Андерсом! А ты, сволочь, пропал на два годика! Не прислал ни открытки, ни весточки! И эльфийку припер вместо Андерса!» А Сурана в ответ огрызается: На открытку, мол, денег не выдали, Андерс, мол, ненароком преставился, А эльфийка сама приблудилася. Сам же Сур из Киркволла далекого Прибыл с очень ответственной миссией: Провести в Башне Бдения выборы, Командора назначить достойного. И тогда Стражи Феликса злобного На мороз тряпкой ссаною выгонят И устроят попойку роскошную, Чтоб отпраздновать это событие. Стали Серые Стражи шушукаться, Доставать алкоголь из загашников, Разливать самогонку по рюмочкам — Что тянуть-то? Ведь дело решенное! А Наташка, сын Хоу-предателя, Разве что не танцует от радости. Ой, нахмурился Кейр, топнул ножкою, Приосанился, молвил прочувственно: «Ой вы гой еси, Стражи Серые! Одуплитесь вы, призадумайтесь! Да неужто мы эльфа тщедушного Командором поставим над Стражами? Ему слово скажи — испугается, Его веточкой тронь — переломится! Это козни Наташки-предателя, Управлять хочет Суром, как куклою! Феликс же, хоть скотина изрядная, Но фигура большая в политике, Так что вот что скажу вам, товарищи: С точки зрения общей стратегии В современных условиях общества С нестабильною зоной влияния И с угрозой глобального кризиса…» … (В общем, Сура в итоге и выбрали) Глава 52 О кошмарном сражении удалого Эремона-богатыря Ой, звенят колокольца заливисто! На болота идет экспедиция: Командор новый, Адвен Суранович (сам собой добровольцем назначенный), Эремон-богатырь с дрыном-палицей (он в отряде — ударная силушка) И эльфийка, Адайя-затворница (по ошибке, видать, увязалася). Направляются к Черным Болотищам, И сердечко дрожит эремоново: Вдруг одежку он грязью запачкает? Вдруг прическа его растрепается? Или, вспомнив те речи на выборах, Шандарахнет Суранушка магией И потом Кейра тушку безвольную Под корягу засунет, хихикая. Видно, кейровы думы тревожные Приманили кошмарного демона: Подлетело к отряду чудовище, Замахало когтями, оскалилось, И, не в силах сдержать отвращения, Плюнул Кейр в его морду поганую! В тот же миг помутилось сознание, Словно пил он неделю без просыха… …Проморгавшись с похмелия лютого, Просыпается Кейр в изумлении: Он лежит на диване продавленном В захудалой и тесной каморочке. Стены густо коврами увешаны, Пол усыпан пивными бутылками, Мухи вьются над грязной посудою, За стеною соседи ругаются. Перед ним стоит жирная бабища, В старом-рваном халате нестиранном, Голова бигудями украшена, А в руках — сковородка чугунная. «Ой ты, гой еси… красна… девица…» — Молвит ей богатырь-Эремонушка, — «Ты здесь, верно, служанкой работаешь? Что же это за место поганое?» Замахнулась карга сковородкою, Завизжала, как три Архидемона: «Ах ты, гнусная пьянь подзаборная! Я Элисса, дочь славного Кусланда! Мы женаты с тобою, уебище! Ты в Макдональдсе, падла, работаешь! У нас восемь детей, сорок кошечек, Огород и кредит с ипотекою!» Рухнул Кейр на колени, зажмурился И завыл: «Пропади оно пропадом! Чем терпеть мне такую судьбинушку, Лучше сразу пойти да повеситься!» И, наверное, так он и сгинул бы, Но спасло его чудо чудесное: Появился вдруг Адвен Суранович И твердит ему голосом ласковым: «Вспоминай же ты, Кейр Эремонович! Ни детей у тебя нет, ни кошечек, И невеста давно окочурилась, Заразился ты, Кейр, скверной лютою, Потерял ты свой титул и звание, Ты помрешь, не доживши до старости, И от скверны всю жизнь будешь мучиться». Вмиг открылись глаза Эремонушки, Сразу стало приятно и радостно, И взмахнул богатырь дрыном-палицей Да расплющил кошмарного демона! И вернулись они в Башню Бдения, Похвалиться победами ратными. (Через месяц они спохватилися И обратно пошли за Адайею). Эпилог О дальнейших приключениях удалого Эремона-богатыря После всех приключений да подвигов Притомился чуток Эремонушка, В Денерим съездил он на каникулы, С Дженни Рыжими там познакомился, На Собраньи Земель покуражился. А вернувшись домой в Башню Бдения, Подцепил себе бабу-красавицу (Сразу ей изменив с другом-Сайласом). Новых подвигов ждет Эремонушка, У него в руках — меч да палица, За плечом его — други верные, А у ног его — бабы томные. Я не знаю, как дальше все сложится, Как судьба распрядится героями, Знаю лишь, что у Кейра и Сайласа Детки будут ну очень красивые. В чем мораль же у этой истории? Так скажу, дорогие читатели: Нет морали тут, смысла иль логики, Зря вы тратили время на чтение! Но один вам совет все же выскажу: Если бесят вас разные сволочи, Как ни грызло бы вас отвращение, Вы не плюйте всем в морды поганые!